«Помогите найти человека» — фраза, которая все чаще встречается в социальных сетях. В результате обстрелов, захвата территорий, эвакуации многие украинцы потеряли связь с близкими. По данным МВД Украины, за два месяца войны в правоохранительные органы поступило более семи тысяч заявлений о пропавших без вести. Количество найденных составляет половину от этой цифры, и часть из них, увы, погибшие.
В то же время волонтерские поисковые организаций сообщают, что количество заявок на поиски выросло в разы. В крупнейшей в Украине поисково-спасательной волонтерской ассоциации SARVA сообщили ZN.UA, что за четыре месяца 2022 года было принято более 800 заявок на поиск пропавших без вести, из которых 84 — до войны. Даже в Киеве, куда противник так и не сумел войти, количество запросов о поиске выросло на 70%.
Помимо растущего вала обращений, усложняется и процесс поиска. Как отмечают в полиции, спасаясь от обстрелов, люди не успевали предупредить своих родственников о том, куда направляются. При этом сами заявители не всегда могли предоставить фотографии разыскиваемых родственников, их описание, паспортные данные, а также назвать лиц, которые находились с ними в последний момент.
Также нужно учитывать, что на многих временно неподконтрольных территориях отсутствовали электроэнергия и связь. Отдельно стоит проблема отсутствия мобильных телефонов. Как пояснила нашему изданию оперуполномоченный отдела криминальной полиции Шевченковского управления полиции в Киеве Вита Говоруха, «мобильники» разыскиваемых граждан были одним из способов установления их местонахождения.
«Однако во время оккупации много телефонов были утрачены, либо их забрали военные РФ», — уточнила она.
Информационный «вакуум»
Есть особенности и в локациях поисков. Как рассказал ZN.UA руководитель SARVA Алексей Геращенко, если в первый месяц войны наибольшее количество заявок поступило из Киевской, Черниговской и Сумской области, то после их освобождения главной локацией стал Мариуполь. Сегодня на этот многострадальный город Донетчины приходится до половины всех заявок о поиске. Кто-то просит помочь разыскать родителей, кто-то не может дозвониться дочери, сыну, племянникам. Естественно, не все из тех, с кем пропал контакт, погибли. Многие живы. Просто у них нет возможности связаться с родственниками, рассказала нашему изданию волонтер, старший информационный организатор и руководитель направления по обучению SARVA Галина Войтович. Она привела пример со своей знакомой, которая долго не выходила на связь. Оказалось, женщина пережидала городские обстрелы с еще несколькими людьми, из которых двое были на инвалидных колясках и еще у одного был перелом руки. Самостоятельно группа не могла добраться до точки сбора «зеленого коридора». И лишь спустя некоторое время смогли выйти в онлайн.
«А несколько дней назад звонила заявительница, которая сообщила, что ее родственники таки вышли с ней на связь, однако не могут выехать, так как кто-то сказал им, что за выезд требуют тысячу долларов... Люди узнали, что их разыскивают после того, как была подана заявка об их исчезновении», — уточнила волонтер.
В этом и состоит сила информационной работы в части поиска. По словам Галины Войтович, нередко люди либо их соседи по бомбоубежищу обнаруживают в сети информацию о розыске и пытаются выйти на связь, чтобы успокоить своих близких. Но так бывает не всегда. Драма Мариуполя заключается и в том, что сотовая связь украинских операторов в городе глушится, что еще больше усложняет процесс связи с близкими.
По всей стране
Поступает множество заявок и из более безопасных западных областей. Только обстоятельства потери связи с близкими там более «привычные»: утрата памяти, семейные ссоры. Недавно во Львове искали девушку-переселенку. Заявку подал ее парень. Впоследствии выяснилось, что молодые люди накануне разругались и девушка, ничего не сказав молодому человеку, переехала жить на другую квартиру. Многих интернет-пользователей взволновал случай с исчезновением в Тернополе 44-летней матери вместе с 4-летней дочерью в конце апреля. Через несколько дней после того как фото женщины с ребенком разместили в общем доступе, с волонтерами связались знакомые семьи, которые сообщили, что ничего страшного не произошло. Оказалось, по решению суда матери было разрешено видеться с дочерью лишь несколько раз в неделю, однако женщина просто взяла дочь и выехала вместе с ней в Польшу.
Немалое число просьб о поиске было связано с беженцами и внутренне перемещенными лицами, особенно в первые недели войны. Бывали случаи, когда родители на вокзале теряли своих детей либо, усадив их в купе, сами не успевали забраться в уходящий поезд, отвлекшись на чемоданы в огромной толпе. Впрочем, это скорее исключение. Как утверждает Галина Войтович, количество заявок о пропавших детях сегодня крайне мало. Но бывают и трагические случаи. Как произошло с четырехлетним Сашей из с. Сухолучье Киевской области. При наступлении российских войск бабушка попыталась на лодке вывезти внука на другой конец Киевского водохранилища. Лодка не доплыла до берега. Бабушку нашли погибшей на следующий день, но о ребенке ничего не было известно. Родители до последнего не теряли надежду, однако спустя месяц поисков тело мальчика было обнаружено.
Отдельно нужно сказать по розыску военнослужащих. Таких заявок также поступает сегодня немало. При этом в открытый доступ они не попадают. Как уточняют волонтеры, это делается, чтобы не навредить военнослужащему, если он находится в плену.
Процесс не прекращается
Может создаться впечатление, что в условиях масштабной войны разыскать человека невозможно. Но это не так. Людей ищут и находят, хоть это и сложно. В SARVA говорят, что после 24 февраля были найдены живыми и погибшими 214 человек. До этого — 63.
Как происходит процесс поиска? По словам Алексея Геращенко, волонтер обрабатывает полученную заявку, иногда связывается с заявителем для уточнения данных.
«Далее создается ориентировка, которая распространяется. Также пытаемся связываться с эвакуационными центрами, проверять по спискам, нет ли там человека, которого разыскиваем», — рассказал он. В день может быть по 20–30 заявок. А потому человеческого ресурса крайне не хватает. И в этом случае очень важно распространение информации посредством соцсетей. Физические поиски тоже проводятся. Волонтеры нередко сами выезжают в населенные пункты, где с человеком была потеряна связь, общаются с местными жителями, наводят справки о пропавшем человеке.
Были скорректированы подходы в поисках и со стороны правоохранительных органов. По словам Виты Говорухи, для облегчения этого процесса, а также для идентификации неопознанных трупов в условиях режима военного положения, была усовершенствована информационная подсистема «Опознание НПУ», системы «Информационный портал Национальной полиции». Кроме того, полиция Киевщины совместно с областной военной администрацией запустила Телеграм-канал поиска пропавших без вести. Впервые такая практика была успешно внедрена в Гостомельской общине и уже дала положительные результаты. Чтобы оставить заявку на поиск человека, пользователям нужно перейти в чат-бот мессенжера, указать свои данные и данные близких, которых разыскивают.
По мнению силовиков и волонтеров, если военные действия затянутся, количество без вести пропавших будет увеличиваться. Причем поиски будут жаркими и в условиях мирного времени, так как начнется процесс выявления и опознания останков. Такое в Украине уже было спустя несколько лет после начала войны на Донбассе в 2014 г., а также в апреле этого года после возвращения части территорий. Уже сегодня общественные поисковые организации, имеющие в своих рядах профессиональных кинологов, получают заявки от силовиков и спасателей на поиск тел.
Да, война обернулась для Украины всенародным горем. Но даже в тяжелой ситуации есть место героизму и взаимопомощи. Иначе как объяснить широкое волонтерское движение, охватившее страну, в том числе в части поиска пропавших без вести. И результатом таких гражданских порывов, по мнению социологов, станет дальнейшая консолидация общества, что наверняка приведет к положительным общественно-экономическим преобразованиям внутри страны.
Больше статей Александра Китраля читайте по ссылке.