Уходящий год, хоть и оказался для РПЦ нелегким, обещал стать весьма успешным. Во всяком случае, политически. За Патриархом московским остался очередной раунд в противостоянии со Вселенским Патриархатом по поводу Эстонской церкви. Дипломатически удачные решения в отношении кавказских церквей, отпавших от Грузинской ПЦ. Срыв возможного вхождения Украины под омофор Вселенского Патриархата и возобновление диалога с патриархом Варфоломеем. Наконец, триумфальное явление Патриарха Московского на Совещании предстоятелей православных церквей в Фанаре. Все эти маленькие виктории, вселяющие надежду на будущие великие победы, оттеснены на второй план потерей, которая постигла РПЦ 5 декабря — Патриарх Московский и всея Руси Алексий ІІ умер.
Принято говорить о том, что «со смертью человека ушла в прошлое целая эпоха». В данном случае это не совсем так, но фраза не лишена смысла. Патриарх Алексий был человеком своего времени. Тот факт, что его избрал Поместный собор, по общему признанию «свободный от давления», говорит как о том, что он был умелым политиком, так и о том, что он пользовался авторитетом внутри церкви. В дальнейшем на политической арене ельциновских непростых для России лет ему удавалось сохранять за собой роль арбитра и мирителя. И в конце концов именно ему на руки сдал Борис Николаевич своего преемника Владимира Путина с отеческим наставлением «слушать этого мудрого человека». Он прогибался, колебался, шел на компромиссы. Принимал решения — зачастую нелегкие. Иногда неправильные. Наверное, все критики, которые высказались в прессе по поводу его правления, имели основания для критики. И в спетых ему славословиях, скорее всего, есть хотя бы толика правды.
Но сама-то эпоха никуда не ушла. Хотя многое уже не будет таким, каким было прежде. Например, не будет таких выборов патриарха, как те, которые возвели на патриарший престол самого Алексия ІІ. Потому что вольница 1990-го, когда, по собственному признанию патриарха Алексия, «все ждали указующего перста, а его не было», больше не действует. И самое смешное, что теперь даже если указующего перста действительно не будет, все все равно знают «как надо» и так и поступят. Да и не поверит никто, что перста-то не было...
Наблюдатели наперебой спорят о преемнике. Что создает ощущение присутствия интриги. Невольно начинаешь думать, что решение Поместного собора действительно станет судьбоносным. Что оно приведет к смене церковных элит.
Но патриарх Алексий ходил в ту же школу, что и любой из его возможных преемников. Дело даже не в том, что среди нынешних претендентов на патриарший престол не найдется такого же толкового политика-аппаратчика. Еще как найдется. Но обстоятельства, при которых он придет к власти, будут совсем иные, и именно они будут определять его дальнейшие шаги.
Дела в церкви делаются медленно. Церковь держится на Предании, пристально вглядывается в Традицию и не спешит менять свои методы в ответ на требования изменчивого мира. Смена элит в РПЦ должна рассматриваться в той же перспективе. Тот, кто ждет ее сейчас, вряд ли будет удовлетворен. Поскольку кандидатом в патриархи по Уставу РПЦ может стать лишь архиерей не моложе сорока, а на практике — не моложе пятидесяти, — еще лет двадцать вопрос о смене элит не актуален. Иными словами, все они одну школу заканчивали. Биография любого кандидата представляет собой прелюбопытное чтиво, и только наивные западные журналисты могут всерьез писать о том, что «связь патриарха с КГБ никогда не была доказана». Не было доказано и обратное. И в этом соль и суть проблемы, перед которой стоит РПЦ сейчас в связи с необходимостью выбора нового патриарха и всяким отсутствием связанных с этим надежд внутри РПЦ. Ни один из нынешних кандидатов не свободен от прошлого. Церковь не нашла в себе сил (или просто не сочла нужным) четко высказаться по поводу собственного места и роли в репрессивном режиме бывшего СССР. Поэтому, став патриархом, ни один кандидат не изменит политику РПЦ по основным вопросам. Никто из них не «отпустит» всех желающих автономии/автокефалии. Не станет миндальничать с инославными. Не возвысит роли Поместного собора. Не откажется от обслуживания политических интересов светской власти. У каждого из них будет свой диапазон этих «не». Но ни одно из них не развеется.
С точки зрения человеческой жизни, за которую хочется увидеть разительные перемены (к лучшему, разумеется), это печально. Но стоит утешиться тем, что быстрые революционные решения для церкви чаще всего действительно заканчивались плачевно — расколами, религиозными войнами и прочими безобразиями. Видимые успехи периода патриаршества Алексия — нам пример.
Напомню, что его начало ознаменовалось расколом православия в Украине. Недобрый, казалось бы, знак. Но в Вечность патриарху Алексию все же суждено было уйти признанным хранителем «единства православия». Именно в его патриаршество произошло пускай формальное и фрагментарное, но все же примирение с РПЦЗ. Несмотря на крушение СССР, ему удалось удержать его фантом в границах «канонической территории», сохранить огромное влияние в межправославном диалоге.
Те, кто относительно постоянно наблюдает за событиями в церковной жизни, знает, что «сохранение единой и неделимой», этого призрака Российской империи, который теперь стал модной идеологемой российского руководства, так же эфемерно, как и сам этот призрак. Что война за Эстонию отмечена лишь промежуточными победами. Что автономизация Украинской православной церкви — в том или ином формате — только вопрос времени. Что внутри самой РПЦ хватает проблем, связанных с радикализацией консервативно настроенного крыла. И что объединение с РПЦЗ здорово усилило их позиции.
Но пока в списке проблем, стоящих перед РПЦ, первым пунктом значится проведение Поместного собора. Он обещает стать настоящим испытанием для всех причастных — как светских, так и церковных. Долгое время РПЦ отказывалась от проведения Поместного собора под разными предлогами, архиереи предпочитали решать все управленческие вопросы «аппаратно». И то сказать, демократия в церкви — изощренная форма хаоса. Особенно это касается РПЦ, где архиереи считают, что культурный и духовный уровень масс — не то что мирян и клира, даже епископов — исключает всякую возможность нормального диалога. Ну так ведь для того и соборы, чтобы разобраться с проблемами и чаяниями. Проще всего закрыть «серую массу» в резервацию и только «спускать директивы», подпитываясь денежкой с приходов. Только вот нечто подобное в русской церкви уже было. И отлилось ей кровью и разрушением храмов.
Поместный собор, который должен будет избрать Патриарха Московского, уже обещает быть беспрецедентным. Во-первых, по количеству делегатов. Учитывая тот факт, что от каждой епархии РПЦ и входящих в ее структуру церквей, помимо архиерея, должно прибыть три человека. Плюс монастыри, духовные школы и патриаршие приходы за рубежом. Количество делегатов по самым скромным подсчетам должно перевалить за полторы тысячи человек. К тому же это действо готовится не просто в кратчайшие сроки — это скорее можно определить словом «судорожно». Имея в запасе полгода на подготовку и проведение Собора с соблюдением всех процедур, руководство РПЦ совершенно неожиданно избирает сценарий «чрезвычайной ситуации». Новый патриарх должен быть интронизирован 1 февраля. Сам Собор назначен на 28--29 января. Архиерейский собор, в обязанности которого Уставом вменяется все подготовить, соберется накануне. А списки делегатов должны быть готовы уже к 15 января. Каким же образом Архиерейский собор утвердит порядок избрания делегатов? Постфактум? Учитывая, что немалая часть времени подготовки припадает на цикл зимних праздников, это все можно назвать неоправданной спешкой. Как и то, что все судьбоносные для Поместного собора решения приняты не Архиерейским собором, а Священным синодом.
Однако подобная поспешность имеет смысл. Она не дает времени подготовиться. Никому. Ни кандидатам, ни «ответственным товарищам» из спецслужб, ни радикалам, ни провокаторам, ни самому Кремлю. Она ограничивает архиереев в возможности сговориться о какой-то единой линии, так как все они будут по уши заняты в своих епархиях подготовкой делегаций и праздничными богослужениями. Она никому не даст возможности ни эффективно поинтриговать, ни развернуть сколько-нибудь заметную агитацию. Все, что будет готово, — то будет готово. На все остальное — мастерство церковных «аппаратчиков» и воля Божья. Возможно, в сложившейся ситуации, это не худшее решение.
Кому оно пойдет на пользу?
Тем кандидатам, которые являются таковыми уже давно. На неожиданности не остается времени. Значит РПЦ таки будет выбирать из четверых. Вернее, двоих и двоих. Пару фаворитов составляют нынешний местоблюститель патриаршего престола, глава Отдела внешних церковных связей МП, митрополит Калининградский и Смоленский Кирилл (Гундяев) и управляющий делами Московской патриархии митрополит Калужский и Боровский Климент (Капалин). На первый взгляд, они не конкуренты. У митрополита Кирилла вообще нет конкурентов среди нынешних архиереев РПЦ. Он мелькает на экранах телевизоров, ему ничего не стоит сопроводить собой рок-концерт, превосходный собеседник, смелый оратор, обладатель располагающей улыбки и любимых церковной публикой величавых манер и роскоши. Органично смотрится на ковровых дорожках. Одним своим появлением способен заставить украинских архиереев подавиться словом «автокефалия». «Коллективный автор» «Основ социальной концепции РПЦ» и знаменитой «Декларации о правах и достоинстве человека». Идейный вдохновитель Всемирного русского народного собрания и отрядов «православной милиции». Шеф церковного дипломатического ведомства, способный дать фору иным светским коллегам. В пользу митрополита Кирилла — еще и финансовый кризис. Ощутив его на собственной шкуре, представители церкви могут чисто эмоционально отдать голоса тому кандидату, который «умеет делать дела». Финансовые.
Однако не слишком ли много превосходных степеней? Особенно учитывая непреходящую любовь кремлевской власти к серым пиджакам? Для «второго человека в государстве» (как под конец жизни называли Патриарха Московского Алексия) митрополит Кирилл слишком харизматичен. Нынешней власти куда понятнее митрополит Климент. Никаких несанкционированных выходок. Исполнительный. Умеющий быть незаметным. Крайне осторожен в высказываниях. По общему мнению наблюдателей — «кандидат от власти». Там таких любят.
Шансов ему добавляет, впрочем, не столько это, сколько неоднозначное отношение к его главному конкуренту внутри Церкви. Митрополит Кирилл слишком активен, чтобы кого-то оставить равнодушным. А учитывая консервативные настроения, царящие в русском православии, это неравнодушие чаще всего имеет оттенок раздражения. И если единственной альтернативой митрополиту Кириллу окажется митрополит Климент, проголосуют за него.
Цитату о том, что в «противостояние Кирилла и Климента Кремль вмешиваться не будет» со ссылкой на источник в этом самом Кремле, не перепечатал только ленивый. Многие ей не верят. Кое-кто, криво ухмыляясь, говорит, что Кремль может и не будет — а вот Лубянка ничего не обещала. Но дело в том, что оба эти кандидата каждый по-своему очень устраивают светскую власть России. Они же совсем не так отличаются друг от друга, как сейчас малюют те, кто уже включился в «предвыборные игры». В главном-то они одинаковы: в любом случае РПЦ укрепит традиции цезаропапизма. С митрополитом Климентом придется руководить, зато он превосходный исполнитель. С митрополитом Кириллом придется торговаться — но в конечном итоге он может оказаться более эффективным партнером. Его «либерализм», о котором заговорили в один голос его агитаторы, не распространяется дальше внешних атрибутов. Дело даже не в «украинском вопросе», на котором заканчивается любой — в том числе церковный — русский либерализм. Но и в отношении к инославию — не к абстрактному европейскому, а к своему, домашнему, в отношении которого у митрополита весьма четкая позиция: русский — это православный и наоборот. В самой его готовности сделать из православной веры государственную идеологию. Не готовности даже — стремлении.
Тем не менее эта пара фаворитов выглядит слишком уж поляризованной. Для светских выборов это, возможно, хорошо. Но церковь имеет свои взгляды на достоинства своих деятелей. И пока свет софитов будет поливать «двоих главных конкурентов», шансы второй пары кандидатов будут расти. Они и сейчас у митрополита Минского и Слуцкого, экзарха Белоруси Филарета (Вахромеева) и митрополита Коломенского и Крутицкого Ювеналия (Пояркова) не такие уж и призрачные. С ними не связаны слишком определенные идеологемы, политические и/или финансовые интересы. Внутри Церкви большим авторитетом могут пользоваться как раз не слишком политические (т.е. политизированные) фигуры. Выбор одного из таких кандидатов диакон Андрей Кураев (ярый сторонник митрополита Кирилла) назвал «отложенным решением», тем самым подчеркнув готовность «своего» кандидата делать радикальные шаги. Хочется ответить: так отож. Учитывая нынешнее состояние РПЦ и медленную смену элит в Церкви, некоторые решения лучше отложить.
Интрига будущего Поместного собора и выборов патриарха состоит совсем не в том, «кто будет». А в том, как это будет. Как изберут делегатов. Как организуют Собор. Как церковные «аппаратчики» попытаются его использовать для легитимизации своих решений. Принято говорить об определяющей роли «настроений в РПЦ». Но они-то далеки от единства. Потому что «насторения в РПЦ» в формате Поместного собора включают в себя настроения УПЦ, Белорусского экзархата РПЦ, присоединившейся части РПЦЗ. Да и на территории России нет единых или даже двойственных «настроений». Интересно, как удастся госслужбам повлиять на ход Собора и, собственно, выборов. Или не удастся. Ведь у нынешнего состава ФСБ нет ни малейшего опыта в манипулировании такой махиной, как Поместный собор, объединяющий около семисот делегатов, примерно половина которых — иностранные граждане.
В конце концов, недаром опытный «церковный аппаратчик» митрополит Кирилл спешит с Собором — и Священный синод его в этом поддерживает. Знают, что делают.
СПРАВКА:
Поместный собор Русской православной церкви
Согласно Уставу РПЦ, именно Поместный собор решает наиболее важные и концептуальные вопросы в жизни церкви. Это касается как вопросов вероучения, так и канонического устроения. На этот собор, в отличие от Архиерейского, собираются делегаты всей Церкви, т.е. в нем обязательно принимают участие клирики, миряне и представители монастырей наряду со всеми архиереями Церкви. Кроме представителей РПЦ в границах России, в нем участвуют представители экзархатов и самоуправляемых церквей, находящихся в структуре РПЦ. В частности представители УПЦ.
Созывается Поместный собор по решению Архиерейского собора или Патриарха Московского и всея Руси.
Однако в качестве высшего «законодательного» органа Поместный собор в современной РПЦ потерял всякий смысл. За ним осталась только функция избрания Патриарха Московского и всея Руси. Прочие его функции были, фактически, нивелированы изменениями, принятыми к Уставу РПЦ в 2000 году. Юридически это выразилось в том, что функции иерархического управления и церковного суда были переданы Архиерейскому собору. Также в новой редакции Устава опущен пункт о сроках созыва Поместного собора. В отличие от предыдущей редакции, где речь шла о необходимости созывать Поместный собор не менее одного раза в пять лет. В результате в РПЦ последний Поместный собор созывался для выборов патриарха в 1990 году. Т.е за время правления патриарха Алексия Поместный собор РПЦ не созывался ни разу. Тем не менее за эти годы были приняты важные решения и документы, в частности, касающиеся объединения с РПЦЗ, «Основы социальной концепции» и поправки к Уставу РПЦ. Все эти функции выполнял «узким кругом» Архиерейский собор.
Остается также не прописанным в Уставе (и потому неясным и дающим повод для спекуляций) вопрос о порядке избрания делегатов от мирян и клира и квотах для них — его должен определить Архиерейский собор, а то и Священный синод, который представляет собой еще более узкий круг.
Избрание патриарха
До того, как Петр Первый ликвидировал патриаршество, Патриарха Московского избирали посредством жребия. В Москве, в Золотой Палате Кремля, собирались высшие церковные иерархи и игумены самых значительных монастырей. Царь, открывавший Собор, называл имена шестерых кандидатов. Записки с их именами тянули по очереди. Последнюю царь вскрывал и провозглашал имя нового патриарха.
Патриархи РПЦ советского периода — Сергий, Алексий I и Пимен — были избраны на Поместных соборах открытым безальтернативным голосованием (единогласно) по одобрению правительства.
В отличие от них, патриарх Алексий II был избран на Поместном соборе РПЦ 1990 года тайным голосованием в два тура.