Первые итоги военной операции в Ираке «Шок и трепет» вполне доходчиво демонстрируют, что оружейный рынок все больше будет связываться с политическими привязанностями и решениями, а роль оружейных сделок как чистого бизнеса будет угасать. Во всяком случае, США исповедуют такую идеологию, и вся политическая и военная мощь сверхдержавы будет стоять на ее страже. В принципе, это не новизна — США всегда придерживались именно такой стратегии на рынке оружия. Новизна в том, что под давлением этой идеологии стал расплываться постсоветский сегмент рынка оружия, а вместе с ним — и традиционная ориентация. Период после холодной войны, когда большинство государств превратили свое участие в оружейной торговле в чистый бизнес, похоже, заканчивается. Именно это заставляет по-новому взглянуть на формы работы спецэкспортеров бывшего соцлагеря.
Политработа как основа системы
По всей видимости, политизация военно-технического сектора международного сотрудничества пойдет по всему фронту. С одной стороны, нужны быстрые политические решения, которые позволят получить политические дивиденды. С другой — оптимизация схемы работы на оружейном рынке, чтобы успеть этими дивидендами воспользоваться.
Одно из ключевых условий успеха Украины на международной арене, по мнению многих экспертов — скорейшая реанимация отношений с США. Возможности для этого есть. Несмотря, например, на то, что еще сегодня Украина ощущает отголоски охлаждения американского интереса. Так, на днях появилась кулуарная информация о том, что США прекратят помощь по нескольким проектам технической помощи в рамках Программы «Коллективного уменьшения угрозы» (известной в Украине как Программа Нанна-Лугара), и, в частности, по конверсии авиабаз Узин и Прилуки, по утилизации составных частей авиационных ракет Х-22, твердого ракетного топлива межконтинентальных баллистических ракет SS-24 («Стилет») на ГП «Павлоградский химический завод» с применением американской технологии гидроразмыва. Причем несмотря на положительные результаты, уже полученные на экспериментальной установке по утилизации этого топлива.
С другой стороны, посол США в Украине Карлос Паскуаль передал в украинский МИД официальную ноту с сообщением о готовности Вашингтона рассмотреть возможность помощи в финансировании развертывания и поддержки украинских военных сил в Ираке. Хотя речь об откровенном намеке на покупку украинской поддержки, Киев, двигаясь в фарватере американской ближневосточной политики, вполне может извлечь из этого немалую практическую пользу. В первую очередь, обеспечив себе участие в восстановлении Ирака. А после отмены санкций, не исключено, и на оружейном рынке этой страны. В конце концов, чем плох путь Турции, продающей свою поддержку за миллиарды долларов. Или, тем более, Польши, очевидные успехи которой даже не стоит комментировать.
Но это только один штрих, на который украинской системе военно-технического сотрудничества (ВТС) еще только предстоит отреагировать. Хотя формально система ВТС в Украине давно сформирована, она как всякая система, призванная отвечать на быстро меняющуюся обстановку, должна быть гибкой и легко корректируемой. Сами представители оружейного бизнеса утверждают, что национальная система в ее нынешнем виде заметно отстает от систем некоторых конкурентов. Ключевое противоречие заключается в том, что уровень ВТС как элемента внешней политики должен и подниматься политиками. Экспортеры оружия, которые прежде всего являются бизнесменами, могут лишь следовать по «размеченному пути», но самостоятельно рубить дорогу в джунглях оружейного рынка им явно не под силу. Но, похоже, работа политиков и бизнесменов в Украине пока согласуется не так успешно, как этого хотелось бы. «К сожалению, наши политики слабо реагируют на изменения в мире, и сегодня фактически нет связи между экспортерами и политиками», — сказал автору один из торговцев оружием.
Примеров этому предостаточно. Классический: за 10 лет сотрудничества с Пакистаном, уровень торговли с которым военной продукцией вот-вот перевалит за $ 1 млрд., не подписано ни одно межправительственное соглашение. В то время как Украина фактически выиграла тендер в этой стране по поставкам солидной партии 10-тонных КрАЗов, через несколько дней после визита лидера этого государства Первеза Мушарафа в Москву тендер был неожиданно заморожен до завершения испытаний российского «КамАЗа». Другой пример: в Малайзии, где украинские экспортеры давно борются за тендеры по продаже специальной и военно-морской техники, правительство все еще беспокоится за танки. А ведь тендер по танкам проигран еще год назад. Причем некоторые украинские чиновники узнали об этом событии из сообщений СМИ.
Может быть, тут другая проблема — личной/ведомственной заинтересованности участников ВТС? К примеру, как заинтересовать МИД? Процентами, отчисленными на ведомство? Премиями непосредственным организаторам успешных переговоров? Формированием бюджета конкретного ведомства —участника ВТС? Ответов пока нет.
Торговля оружием как бизнес
Помимо большой политики есть еще и более земные проблемы, решить которые можно было бы в течение месяца-двух без кровопролитий. Сегодня, как свидетельствуют представители оружейного бизнеса, Украина теряет рынки из-за существующего положения по возврату валюты. В распоряжение спецэкспортера дается 90 дней — это слишком усредненный и давно устаревший подход. Конечно, решать необходимо в каждом конкретном случае по-своему, но в то время, когда конкуренты по оружейному бизнесу развивают кредитование и офсетную торговлю, Украина может лишь наблюдать. Те же поляки, продвигая танки на рынок Малайзии, приняли решение закупить пальмового масла на сумму около $100 млн. Причем, по некоторым данным, это масло, продаваясь, даже не доходит до территории Польши. Активным кредитованием занимается и Китай, который становится все более ощутимым соперником Украины на региональных рынках. В той же Африке есть государства, готовые закупить старую технику из арсеналов МО Украины — с отсрочкой оплаты на несколько лет. Или предоставить Украине возможность отлова рыбы. Или часть оплаты произвести поставками кофе. Но альтернативные механизмы и схемы в Украине развиты довольно слабо. Вернее, они возможны, но требуют таких усилий в бумажно-кабинетных войнах, что порой торговцы оружием поспешно отказываются от борьбы.
Подобным же образом Украина может утратить перспективы на военных рынках таких государств, как Перу или Индонезия. Сегодня, по мнению экспертов, для работы на рынке Индонезии открылся ряд новых возможностей, однако Украина пока мало их использует. А интерес к постсоветскому оружию в Джакарте значительно возрос после объявленного США в 1999 г. эмбарго на продажу своих вооружений. Хотя эта страна в основном ориентировалась на технику западного производства, военная кампания в Ираке и значительный удар ее результатов по позициям Саудовской Аравии в регионе Ближнего Востока стимулирует это богатое государство к финансовой и технической поддержке своих партнеров из исламского мира. Эксперты полагают, что Индонезия окажется как раз среди активно поддерживаемых государств, а ее роль в регионе Юго-Восточной Азии будет заметно усиливаться в течение нескольких лет. Один из косвенных признаков, подтверждающих это, — активизация ВТС между Индонезией и Россией. Так, совсем недавно президенты России и Индонезии Владимир Путин и Мегавати Сукарнопутри подписали в Москве соглашение по ВТС, предусматривающее среди прочего сборку в Индонезии различной техники, в том числе самолетов. Пока РФ поставит Индонезии лишь четыре многофункциональных истребителя Су-30. Но в активе Москвы уже две партии проданных автоматов АК-101 и АК-102 натовского калибра 5,56 мм общей численностью 9000 ед. на сумму около $ 5 млн. (в декабре 2000 г. и мае 2001 г.), контракт на сумму около $ 18 млн. по продаже четырех вертолетов Ми-17-1B (в 2000 г.), контракты на поставку еще двух вертолетов Ми-171, и на продажу восьми вертолетов Ми-2 (в мае 2001 г.). В 2002 г. на вооружение индонезийской морской пехоты поступили российские плавающие бронетранспортеры БТР-80А общей стоимостью в $ 6,5 млн. Наконец, в марте
2003 г. Индонезия получила из России первые два из двенадцати легких палубных вертолетов.
Стоит ли говорить, что Украина имеет значительные шансы на этом рынке. По мнению экспертов, речь может идти о поставках военно-морской техники, морской и инженерной техники двойного назначения, оборудования и инфраструктуры. Не говоря уже о поставках старой военной техники из арсеналов МОУ. Тем более что опыт есть. Так, почти сразу после визита Леонида Кучмы в эту страну в 1996 г. появился первый контракт — на международной выставке вооружений IDEX-97 госкомпания «Укрспецэкспорт» заключила сделку на поставку 50 БТР-50. Торговцы оружием уверены, что если политики не обратят должного внимания на это государство, его рынок вскоре будет потерян. Потому что Индонезия с населением более 210 млн. чел. (четвертая по населенности в мире) — это не маленькая Мьянма, где сами торговцы оружием нашли общий язык с местными властями и подписали солидный контракт — на поставку 1000 БМП в течение 10 лет.
Спецэкспортеры, не приводя конкретных фактов, твердят о развитии в стране внутренней конкуренции. Может быть, выход на рынок отдельно взятого государства с двух-трех сторон и интересен — для организации борьбы уже самих посредников. Кто ближе к первым лицам, тот и окажется в фаворе. Вместе с украинским спецэкспортером, с которым организована работа. Но большинство государств, проводящих тендеры, не просто предпочитают, а настоятельно рекомендуют государству-участнику представлять страну одной компанией. Уже известны случаи аннулирования вполне успешных результатов тендеров — как раз по этой причине.
Инвестиции и приватизация: финансовые структуры просыпаются
Безусловно, военные кампании последних лет стимулируют всплеск активности на рынке оружия. Но даже государствам с развитой инфраструктурой и налаженными циклами производства нелегко аккумулировать средства на доведение перспективных разработок до серийной продукции. Для Украины этот вопрос более чем актуален.
Правда, если говорить о государстве, то оно в лице спецэкспортеров перспективными темами еще занимается. По всей видимости, вслед за поддержкой таких направлений, как создание некоторых видов высокоточного оружия и станций обнаружения, «Укрспецэкспорт» возьмется за ряд новых. Источники в компании утверждают, что сейчас «Укрспецэкспорт» изучает целесообразность вложения финансов в перспективный проект по созданию новой техники радиоэлектронной борьбы. Речь идет о комплексе помех радиосвязи «Мандат», который разрабатывается одной из самых известных украинских оружейных компаний — ГАКХ «Топаз». Действительно, донецкий «Топаз» после «кольчужного» скандала в представлении не нуждается. Скандал, похоже, пошел ему на пользу: по итогам 2002 г. объем чистой прибыли «Топаза» вырос в сравнении с 2001 г. более чем в 5 раз.
Понимая, что на мировом рынке вооружений ставки на новые технологии растут с каждым днем, на «Топазе» занялись новой тематикой. Вернее, вернулись к ранее отложенной. Теперь новый комплекс, состоящий из 10 машин и имеющий в качестве топопривязки систему GPS Navstar Glonass, сможет решать непростые военные задачи. А именно, обеспечивать подавление до двух радиолиний связи в условиях непосредственного соприкосновения с противником. Среди технических изюминок разработки называют способность станции подавления ставить эффективные помехи как в КВ-, так и в УКВ-диапазонах. Кроме того, станция, собираемая на базе КрАЗов, делает выгодными и поставки украинской автомобильной техники.
Эксперты уверяют, что активное радиоподавление на дальности 60 км, что обеспечивает «Мандат», может сыграть довольно существенную роль в тех случаях, когда речь идет о конфликтах приграничных государств, или в ограниченных локальных войнах. Например, помочь оттянуть вооруженное столкновение. Или отменить его. Разработчики считают, что новая станция подавления может оказаться интеллектуальным оружием сдерживания, что особенно важно в тех случаях, когда наземные силы или техника противника превосходят собственную группировку.
Эксперты в области развития вооружений и на Западе, и на постсоветском пространстве единодушны во мнении, что наиболее актуальными направлениями после создания высокоточного оружия являются развитие техники ПВО и средств обнаружения (наведения), а также создание новых тренажерных систем с учетом современного программирования и моделирования военных действий. Если для войны прошлого века занимались в основном подготовкой бойца и, в лучшем случае, экипажа, то сегодня создаются тренажеры, способные охватить одновременно подразделения и штабы. Кстати, тренажеры — не только дань времени. Эти умные машины способны сэкономить до 75—80% затрат на боевую подготовку войск. Что касается Украины, то головным госпосредником и его дочерними фирмами активно поддерживаются развитие тренажеров для сухопутных войск, а уже в этом месяце, как ожидается, экспертам из Войск ПВО будет представлен экспериментальный образец нового тренажера для подготовки расчетов и дивизионов противовоздушной обороны.
Но это государственная стратегия, государственная компания и, в конце концов, государственные деньги. Которых, если откровенно, слишком мало, чтобы закрыть бреши. Один из ключевых штрихов в мировом оружейном бизнесе — заметно усиливающееся влияние частных инвесторов. Но инвестора еще необходимо заинтересовать. Украинским разработчикам это сделать особенно трудно, учитывая, что фактически все они государственные. Хотя при желании схемы находят: для этого с инвестором делятся интеллектуальной собственностью, продают документацию или предусматривают роялти после продажи каждого образца продукции, в разработку которого вложены средства. Причем не обязательно отечественные.
Тот же «Укринмаш» (дочерняя фирма «Укрспецэкспорта») благодаря привлечению иностранного инвестора довел до завершения разработку динамической защиты для танков «Нож» и нового комплекса активной защиты для бронетехники «Заслон». Или другой пример, отражающий развитие тенденции: киевское Конструкторское бюро специальной техники (КБ-СТ), которое является госпредприятием и действует под юрисдикцией Министерства промышленной политики, для завершения разработок по доведению до серийного производства новых пистолета и снайперского комплекса под стандарты НАТО, по признанию представителей этой структуры, получило разрешение привлекать частный, и в том числе иностранный, капитал. Естественно, для этого придется поделиться либо патентом, либо документацией, либо правами на продажу в третьи страны. Можно спорить о зависимости от инвестора, но нельзя не согласиться, что таким образом можно решить сразу две задачи: и новые образцы оружия попадут в отечественные силовые структуры, и пункт Целевого плана сотрудничества с НАТО в части освоения стандартов будет выполнен.
Хотя объективности ради стоит заметить: украинцы вряд ли поспешат поделиться интеллектуальными правами на такие разработки, как станции пассивной радиоэлектронной разведки «Кольчуга» или радиолокационные станции «Зоопарк-2». Напротив, через компанию «Инвестиции и технологии», наделенную государством правами патентовать разработки двойного назначения, вышеупомянутые технологии активно защищаются десятками патентов.
Следующий шаг — приватизация
О приватизации оборонно-промышленных структур пока можно говорить как о явлении гипотетическом. Конечно, вряд ли государству есть смысл отказаться от собственности всех объектов ОПК (в конце концов, выкупили же конкуренты в свое время московский Завод им. Миля, оставив на несколько лет Россию без производства вертолетов «Ми»), но опыт говорит о том, что без приватизации большей части украинской оборонки ей просто не выжить.
Украина имеет и собственный опыт — в судостроительной отрасли. Из одиннадцати действующих в Украине судостроительных предприятий наибольший рост объемов производства (в 2,3 р.) наблюдался на николаевском ОАО Damen Shipyard’s Ocean, 78% акций которого в 2001 г. выкупила голландская Damen Shipyard’s Group. Уже за 2002 г. завод построил и сдал заказчикам 11 судов на общую сумму $ 21,7 млн., а только за 2 месяца 2003 г. объем выпущенной продукции на предприятии составил 31,5 млн. грн., что на 34,5% больше, чем за соответствующий период прошлого года.
Сегодня на очереди ряд новых объектов. К приватизации готовится ОАО «Феодосийская судостроительная компания «Море» — производитель известных во всем мире десантных кораблей на воздушной подушке «Зубр». Это свидетельствует о том, что в Украине начали меняться подходы к приватизации. Правда, неизвестно, кому этот завод будет продан — на него замахнулись и украинские, и российские покупатели. В этой связи стоит заметить, что ФСК «Море» является единственным конкурентом санкт-петербургскому ЦМКБ «Алмаз». Можно ли исключить в этой ситуации, что судьба «Моря» будет развиваться по сценарию «милевского» вертолетного завода?
Формирование внутреннего рынка
Без него, говорят специалисты, бессмысленно вкладывать государственные средства в ОПК. Они же утверждают, что пока единственным эффективным путем в условиях пробуксовки приватизации может быть смена собственника и транснациональные интеграционные процессы.
Среди заслуживающих внимания примеров готовность военного ведомства отказаться от большей части своего тыла — ряда ремонтных заводов, обеспечить загрузкой которые Минобороны просто не в состоянии. Начальник вооружения Вооруженных сил Украины генерал-полковник Александр Стеценко считает, что, к примеру, военному ведомству из трех танкоремонтных заводов нужен лишь один, из девяти авторемонтных предприятий — лишь четыре.
А вот другие потенциальные собственники (причем среди них есть и государственные) определенно знают, что с такими заводами делать и как их загрузить работой. Одно из таких предприятий — 83-й киевский авторемонтный завод Минобороны (КАРЗ) готово «подобрать» госпредприятие «Укроборонсервис» (дочерняя фирма ГК «Укрспецэкспорт»). Речь о том, что, купив лицензию у ОАО «КАМАЗ», «Укроборонсервис» занялась реальным производством техники (кстати, первый и, как оценивают аналитики, весьма важный прецедент, когда посредническая структура в торговле оружием развивает собственное производство). На производственных линиях КАРЗа уже выпущен первый десяток лицензированных украинских «КамАЗов», причем все — различных модификаций. Они отвечают западным стандартам Euro-2 и могут использоваться в том числе и в условиях западноевропейской инфраструктуры. В Украине же целесообразно заменить «КамАЗами» громоздкие и устаревшие для условий города «ЗИЛы» и «УРАЛы», которыми пользуются пожарные. Эксперты уверены, что такой автомобиль будет интересен для министерств, исполняющих специальные функции. Кроме военного ведомства, это Министерство по вопросам чрезвычайных ситуаций, МВД, а также муниципальные службы, отвечающие за уборку города, и т.д. Наверное, излишним будет упоминание о том, что колесную базу «КамАЗа» можно использовать для установки различного военного оборудования. Учитывая, что ежегодно российские дилеры продают от трех до пяти сотен таких машин в Украине, можно утверждать: сборка лицензионных «КамАЗов» на военном заводе — и есть формирование внутреннего рынка. Не говоря уже о том, что украинская продукция будет на несколько тысяч дешевле ввозимой.
За передачу после принятия Закона Украины о корпоратизации контрольного пакета акций этого авторемонтного предприятия «Укроборонсервису» вполне определенно высказался генерал Стеценко, заметив, что «Укроборонсервису» проще загрузить завод, чем военному ведомству, «поскольку у предприятия налажены связи с гражданским сектором, отработаны схемы взаимодействия с Россией и другими партнерами Украины в области военно-технического сотрудничества».
Однако подобных примеров в Украине немного — хватит пальцев на одной руке, чтобы пересчитать.
ВТС с НАТО: утопия или реальность?
Это пока один из самых сложных вопросов как для Киева, так и для Брюсселя. И там, и там признают, что развитие ВТС с государствами альянса зависит от довольно большого количества факторов. Во-первых, от темпов формирования внутреннего рынка и приватизации объектов ОПК, о чем упоминалось выше. Во-вторых, от успешности оборонной реформы (что, впрочем, вытекает из первого, поскольку заказы силовых ведомств в основном и будут формировать внутренний рынок). И, наконец, в третьих, от политических успехов украинского истеблишмента. В НАТО прекрасно осознают, что если оборонный сегмент украинской промышленности будет интегрирован в противоположном от альянса направлении, вряд ли можно будет серьезно говорить о евроатлантической интеграции Украины. Более того, некоторые эксперты уверены, что если НАТО и Украина в дальнейшем не смогут найти точек соприкосновения в сфере военно-технического и оборонно-промышленного сотрудничества, то эта сфера из интегрирующей может превратиться в зону скрытого противостояния.
Очевидно, именно по этой причине интерес Брюсселя к ВТС несколько возрос: в конце прошлого месяца украинская делегация Минэкономики фактически впервые серьезно обсуждала эти вопросы в штаб-квартире НАТО. Хотя роль этой организации определяется лишь как предоставление «форума для дискуссии», на самом деле позиция руководства альянса может во многом повлиять на позиции его отдельных членов. И если на иракском направлении украинские солдаты и офицеры обеспечат необходимый уровень позитива, до появления европейского военно-транспортного самолета А400М (2010—2012 гг.) авиаперевозки в интересах НАТО могут осуществляться на смешанной основе. То есть с использованием наряду с американскими С-17 Globemaster III и нескольких украинских транспортников (например, Ан-124 «Авиалиний Антонова» или военно-транспортных Ил-76 «Украинской авиационной транспортной компании»). Это вполне реально, намекают представители НАТО, добавляя, что такое решение может снять напряжение в отношениях Франции-Германии с США и при этом продемонстрировать Украине интерес к реальному сотрудничеству.
Наиболее сложным и небезболезненным для Украины будет присоединение к системе каталогизации НАТО. Постепенное освоение реестра стран альянса, в котором 16 млн. ед. каталогизированного оборудования и 35 млн. единиц запасных частей, должно позволить определить взаимозаменяемость запчастей. Проблема еще и в том, что в военном ведомстве осталось слишком мало специалистов, способных заниматься документацией в этой области.
Наконец, наиболее чувствительно будет определиться с возможностями приобретения военной техники западного производства на лизинговой основе и с внедрением наиболее эффективных офсетных схем в контактах по этим вопросам с возможными странами-поставщиками. С учетом того, что речь должна идти о вооружениях и военной технике, которую не производит Украина, скорее всего для Украины было бы важно сделать шаг в сторону поэтапного приобретения боевой авиации — новых многофункциональных самолетов и боевых вертолетов. Тогда можно было бы говорить о перевооружении на натовские системы и требовать от альянса ответных шагов, например участия в многонациональных проектах создания ракетоносителей, самолетов, системы противоракетной обороны и т.д.
Объединение постсоветских поставщиков оружия
Учитывая, что только крупные компании сегодня имеют успех на рынке, объединение постсоветских разработчиков и производителей оружия, составлявших некогда единые циклы СССР, становится практически неизбежным. Даже несмотря на острую конкуренцию и попытки Украины начать оборонно-промышленную интеграцию в НАТО.
В авиационной и ракетно-космической отраслях первые шаги уже сделаны. Похоже, очередь за разработчиками и производителями средств ПВО. Как стало известно после совещания на прошлой неделе участников международной финансово-промышленной группы (МФПГ) «Оборонительные системы», некоторые украинские предприятия могут войти в ее состав. Правда, пока в качестве наблюдателя — вследствие нестыковки законодательств. Но даже такое участие позволит взаимодействовать и получать комплектующие для украинских ЗРК «по упрощенной схеме». Во время заседания совета управляющих в Минске в состав этой МФПГ были приняты предприятия Киргизии и Казахстана, пополнившие список участников из России и Беларуси.
Все это лишь штрихи к общей весьма блеклой картине, хотя местами она уже обретает четкость. Вопрос, собственно, не в том, быть или не быть Украине на рынке оружия. Важно — в каком статусе быть? И не только на рынке оружия, но и на рынках другой продукции, которые еще может открыть оружейная тема.