На прошлой неделе в Киеве состоялся «круглый стол» по скучной, казалось бы, теме — о профсоюзах. Заседание неожиданно получилось интересным и живым: не хватило времени для всех желающих выступить, а с обязательного фуршета работники местного общепита, готовя зал для следующего мероприятия, выгоняли участников метлами: те расходиться не хотели, а хотели поговорить. И о чем бы вы думали? О профсоюзах. Оказалось, что нынешние профсоюзные работники и активисты действительно искренне, кровно и страстно заинтересованы в деле, которое делают. Но оказалось также, что дело это они понимают по-разному. И друг друга понимают своеобразно, т.е. не так, как друг бы того хотел. И проблем в профсоюзном движении обсуждать, не переобсуждать. И граждане страны, как засвидетельствовали результаты всеукраинского опроса, думают о профсоюзах совсем не то, что профсоюзам было бы приятно. И, наконец, перспективы объединения «традиционных» и «новых профсоюзов» в единое и мощное профсоюзное движение представить себе труднее, чем создание блока КПУ и КУНа в ближайшей выборной кампании.
Присутствовали на «круглом столе» и социальные партнеры профсоюзов: компетентные лица от государства и работодателей. Партнеры все больше молчали, поглядывали на разошедшихся профсоюзников неодобрительно, а редкие выступающие от власти и капитала высказывались однозначно: профсоюзы — хорошо, забастовки — плохо. Точка.
О приближении выборов свидетельствовало присутствие людей с партийной выправкой. В их выступлениях сквозила нескрываемая любовь к профсоюзам и отеческая забота о тех несмышленышах, которые все еще хотят создать свою, профсоюзную, партию и самостоятельно «брать» парламент. Мягко, но настойчиво советовалось профсоюзам не повторять печальный опыт ВПТ, а обратить внимание на партию N и доверить именно ей защиту интересов всех работников всей страны. «Вместе победим», — говорили партийцы. «Сейчас, — отвечали профсоюзники, — вот только докурим. Будут места в первой пятерке, будет и победа». Что свидетельствует о том, что любовь профсоюзов и партий в ближайшем выборном сезоне будет отчаянной, но обоюдной (взаимной).
«Круглый стол» был организован Украинским центром экономических и политических исследований имени Александра Разумкова (УЦЭПИ) при поддержке Бюро по сотрудничеству Фонда Фридриха Эберта. УЦЭПИ представил вниманию участников аналитический доклад «Профсоюзы Украины: состояние, проблемы, перспективы», опубликованный в специальном выпуске журнала «Національна безпека і оборона» (№8, 2001).
Больше профсоюзов, хороших и разных
Совсем еще недавно проблем с профсоюзами, собственно, с профсоюзом, коль скоро он был один, у нас не было. Отпраздновав последний звонок и поступая куда бы то ни было (на работу ли, в институт ли и т.д.), мы вместе с трудовой книжкой (студенческим билетом) получали и новенький профсоюзный билет и четко знали: если мы заболеем, на дом или в больницу придет Шурочка, числящаяся в бухгалтерии, с авоськой, в которой будет лежать бутылка кефира и яблоки; если стукнет дата, она же соберет со всех коллег и коллежанок по сколько-нибудь, и будет нам, как известно, лошадь к юбилею. Все было просто. Государство думало, что оно нам платит, мы думали, что мы ему работаем, а то, что нам оно не доплачивало, распределяли профсоюзы в виде всяких бытовых льгот, которых, естественно, не хватало на всех, но не очень-то и хотелось.
Потом пришел рынок. По мнению одного очень уважаемого академика, рынок должен был сам все расставить по своим местам. Но то ли рынок этого не знал, то ли мест подходящих, как раньше льгот, на всех не хватило, но на своих местах (работодателей) оказались немногие, а подавляющее большинство до сих пор им отведенное место наемных работников называют неприличным словом и своим считать отказываются.
Профсоюзы, надо им отдать должное, не сидели сложа руки, а быстро начали трансформироваться, а то и вовсе возникать. Первой трансформировалась бывшая Укрпрофрада и стала Независимой федерацией профсоюзов Украины, а затем — просто Федерацией профсоюзов Украины (ФПУ). Рыночная трансформация ФПУ выразилась в том, что она объявила себя правопреемницей всего бывшего имущества Укрпрофрады, которое даже по нынешним временам оценивается приблизительно в $2,5 млрд. Не знала ФПУ, чем это все закончится, но об этом ниже. Членство же в ФПУ осталось, как и в прежние времена, смешанным, т.е. в один и тот же профсоюз входят и наемные работники, и работодатели или их представители — администрация. Поэтому такие профсоюзы стали называть, если вежливо, «традиционными», а если в неформальной обстановке «круглого стола», то «государственными» и другими словами, менее вежливыми, но более выразительными.
Наряду с традиционными возникли новые профсоюзы — объединяющие граждан, оказавшихся в новом для себя социальном статусе. Оказавшиеся наемными работниками создали профсоюзы, не допускающие членства в них работодателей. Оказавшиеся работодателями, не столь крупными, чтобы попасть в УСПП, создали свои профсоюзы, куда забрали и своих наемных работников. В конечном итоге профсоюзов стало очень много и очень разных. И единственный толковый и более-менее точный вывод, который можно сделать, пытаясь анализировать становление профсоюзного движения последнего десятилетия в Украине, состоит в том, что оно (становление) пребывает-таки в становлении. Происходит структуризация — и реструктуризация — профсоюзов и профобъединений, их состав и численность меняются со скоростью, недоступной невооруженному глазу.
Так или иначе, по данным Министерства юстиции Украины, по состоянию на 1 января 2001 г., в Украине действовали пять всеукраинских объединений профсоюзов и 74 всеукраинских отраслевых профсоюза. Кроме того, территориальными органами юстиции зарегистрирован 161 профсоюз, составляющий 46 региональных объединений.
Жить и умереть
в профсоюзе
Сколько граждан Украины состоят сегодня в профсоюзах, не знает никто. Точно известно одно — очень много. Если верить некоторым заявлениям самих профсоюзов, то больше, чем населения Украины в момент, когда студия «1+1» придумала свою знаменитую заставку.
Свою действительную численность профсоюзы обязаны сообщать только в случае участия в подписании генерального соглашения с правительством и конфедерацией работодателей. Таких профсоюзов в
2000 г. было 38, не считая ФПУ и ее членских организаций. Но даже они представили достаточно солидную суммарную численность — 17,4 млн. человек, из которых 14,4 млн. объединяют профсоюзы, входящие в ФПУ.
Это не так много, как было в начале 1990 г., когда в профсоюзах состояли 26 млн. человек, но цифра все равно впечатляет. Если бы от численности профсоюзов зависели состояние рынка труда, уровень социальной защищенности наемных работников и всего населения в целом, то Йоран Перссон не сидела бы себе не в Стокгольме, а стояла бы тихо у стенки в приемной Александра Стояна, дожидаясь возможности робко спросить, что б еще такого сделать для шведских граждан. Но численность тут ни при чем, хотя профсоюзы очень озабочены дальнейшим ростом тающих рядов, а сами ряды, между тем, демонстрируют весьма интересную мотивацию своего профчленства.
Что заставляет нас столь массово тянуться к профсоюзам? Согласно результатам социологического опроса УЦЭПИ, почти половина членов профсоюзов (43,7%) состоят в них еще с советских времен, то бишь, просто по инерции; каждый пятый (20,2%) сослался на то, что на предприятии, где он работает, «так принято», каждый восьмой (12,2%) сообщил, что его согласия на вступление в профсоюз особо никто и не спрашивал — профсоюз был создан централизованным путем. И только 18,7% опрошенных считают членство в профсоюзе необходимым для борьбы за свои права.
Если добавить к этому, что писали заявления о приеме в профсоюз и имеют профсоюзные билеты чуть более 70% (71,3% и 72,8%, соответственно), то картина вырисовывается довольно безрадостная и свидетельствующая о том, что наше членство в профсоюзе весьма и весьма формально.
Иными словами, нам все равно, жить ли в профсоюзе, умирать ли без него, — жизненно важной ценностью он для нас не является. И членство в нем отнюдь не определяет нашу ориентацию на солидарную защиту наших же социально-трудовых и социально-экономических прав и интересов. Мы и дальше будем пытаться выжить в одиночку.
Школьники как будущее профсоюзов и корова
г-на Н.Азарова
Нынешние школьники — будущее страны. Заявление столь же банальное, сколь и правильное. Правилен и Закон Украины «Об общем среднем образовании», обязующий школу готовить молодежь к гражданской и трудовой жизни. Действительно, кто, где и как должен рассказать будущей нашей смене о ее правах и защитниках этих прав?
В учебных курсах, в частности в курсе «Основы правоведения», очень много и очень подробно рассказывается о государстве и его вконец незаменимой роли в нашей жизни. И очень мало, и очень вскользь — о структурах гражданского общества вообще и о профсоюзах в частности. Наше государство (как, впрочем, и любое другое, если его не одергивать и на место не ставить) крайне похвально заботится о том, чтобы о нем случайно не забыли. Чтобы даже первоклашки знали о его, например, бюджетных нуждах. 1 сентября сего года наше самое малолетнее будущее получило подарок от ведомства г-на Н.Азарова — примерно 600 тыс. экземпляров «Сказки о налогах». Слов нет, налоги — это бомбейская корова, это святое, порядочный человек ни спать, ни есть, не уплатив налоги, естественно, не будет. Но почему, скажите на милость, дети, только слегка привстав с горшка, уже должны узнать об обязанности платить налоги, а закончив школу — иметь самое смутное представление о том, что такое коллективный договор и что могут профсоюзы?
Почему бы, скажите на вторую милость, тому же государству, но уже в лице известного своими не просто демократическими, а таки социал-демократически-объединенными убеждениями г-на В.Кременя, не озаботиться продвижением в общеобразовательное поле информации о своем социальном партнере? Тем более что для самого г-на В.Кременя профсоюзы — не только социальные, а по всем законам социал-демократии — и политические партнеры? Или мы что-то пропустили в своем образовании, и где-то в трудах Плеханова, Брандта и прочих предтеч и практиков сказано, что цель социал-демократии объединенной — футбольный профсоюз и в школы надо продвигать футбол?
Собственно, такой же вопрос можно адресовать и самим профсоюзам. С их стороны каких-либо движений в сторону школы тоже не наблюдается. Ни тебе детской газеты, ни песни о Мальчише-профсочише, ни олимпиады для школьников с наградой в виде путевки в профсоюзный же лагерь отдыха. Ни, наконец, «Сказки о зарплате» в ответ на всплеск творческого вдохновения налогового ведомства.
А книжечка, на зависть профсоюзов, у Госналогадминистрации получилась трогательная. Во всяком случае, прочитав ее, не задаешь уже вопрос, зачем мы родились и какую именно сказку нам надо сделать былью. И как, не знаю, удержать слезу, глядя на иллюстрацию к народной, не иначе, пословице «Без сплати податку немає достатку». Многодетная заячья семья, грызущая одну на всех морковку, пустая, наверное, потребительская корзинка и рыдающая, закрывшись лапками, зайчиха. Зайца на картинке не видать: то ли сам пошел налоги платить, то ли налоговая увела. Не бастовать же в самом деле он пошел по случаю невыплаченной в который раз зарплаты.
«Теоретически — кобыла, а практически — не везет»
Новейшая история Украины подарила нам два бессмертных афоризма, как нельзя лучше описывающих все, за что ни возьмись в украинской действительности: «Маємо те, що маємо» Леонида Макаровича и вынесенный в подзаголовок — Ивана Степановича. Уже забыто, что конкретно имел в виду первый спикер украинского парламента, рассуждая о кобыле, но универсальная формула на то и универсальна, что приложима ко всему. Например, к социальному партнерству в его украинской версии.
Т.е. все атрибуты социального партнерства в Украине как бы налицо. Есть профсоюзы, представляющие мои и ваши интересы. Есть работодатели, худо-бедно объединившиеся в Конфедерацию, готовую представлять интересы нового класса собственников. Есть государство — тут объяснений никаких не требуется.
В лице Правительства государство признало и тех (профсоюзы), и других (работодателей) и село с ними за стол переговоров с целью согласования их весьма противоречивых интересов, гарантирования их прав, а также выполнения ими тех обязательств, которые они на себя возьмут и запишут в Генеральном тарифном соглашении — последнем атрибуте кобылы, простите, социального партнерства.
Собственно, обязательств-то, если разобраться, раз-два и обчелся: работодатель обязуется обеспечить оплату рабочей силы, профсоюз — обеспечить работодателя рабочей силой. И всех дел. Проблема заключается, конечно, в том, сколько и кому платить.
Тут в дело и должно вступить государство. Если оно читало собственную Конституцию и с утра в день переговоров чувствует себя социальным, то оно устанавливает некий минимум, который само же и собирается всей мощью своего аппарата гарантировать, и от притихших работодателей требовать этот минимум в оплате труда соблюдать.
Минимум вычислить тоже не штука. Берете одного работающего у мартена мужика и смотрите, не отрываясь, что и сколько он за месяц съедает. Потом прикидываете стоимость его штанов, маек и прочей амуниции, меблишки-посуды и прочего в квартире, проезд туда-сюда и раз в год дальше, плюсуете стоимость коммунальных услуг и два раза в день позвонить по телефону, плюс хоть раз в неделю баня, от себя добавляете два билета в театр. Вот, примерно, и все. Называется «потребительская корзина».
Меньше стоимости этой корзины платить наемному работнику не стоит. Иначе он, наемный работник а) заберет у сына-первоклашки и порвет в мелкие клочья плод бессонных творческих ночей г-на
Н.Азарова; б) уйдет в теневую экономику, которая не есть только разливание плохого спирта в хорошие бутылки на три четверти с водой из-под крана, а есть подрыв экономики страны вкупе с имиджем государства; в) станет в лучшем случае рэкетиром, в худшем — хуже; г) уедет из страны, в лучшем случае — легально и навсегда, в худшем — нелегально и временно, но создать все тот же первоклассный имидж родному государству в европах и азиях успеет; д) просто бросит все и станет пить; е) еще проще — умрет: от недоедания, от невозможности отдохнуть, подлечиться, а самое страшное — от ощущения собственной ненужности и никчемности, ощущения бессилия и того, что обманули, обманывают и обманывать собираются впредь, всегда.
И все это — не от того, что наемный работник — столь уж нежное существо и страдающий юный Вертер. Нет. Просто, чтобы жить, он должен, прежде всего, нет, не есть, а уважать себя. То есть — не просить. Человек не должен выпрашивать работу, как милостыню, зарплату — как благодеяние, пенсию — как чудо. Униженный, выживающий человек — не работник. И уж тем более — не партнер ни работодателю, ни государству. Чихать он хотел на того и другое, на глобальные проблемы экономики и розбудовы чего бы то ни было.
У них там, в Европе и далее на запад, но до Берингова моря, все эти простые вещи поняли давно, со времен где Бисмарка, где Рузвельта. И социальное партнерство с представителями этих самых наемных работников — профсоюзами, строят соответственно — на паритетных (почти) основаниях.
У нас — не так. И дело вот в чем. Во-первых, наше государство само достаточно крупный работодатель. Во-вторых, как и положено честному капиталистическому государству, оно в высших своих эшелонах состоит из капиталистов, т.е. собственников, но в первом поколении. Т.е., собственников, собственно, простите за тавтологию, власти. Нет? Вы полагаете, что власть сама по себе не капитал? Был у нас, конечно, один первый вице-премьер не помню чего, но реформирования. Так он на всю страну рассказывал, что депутаты из жалости его кофием подпаивают, а то у него в кармане часто и доллара, простите, гривни нету. Верю. Если кто выше дворника, тот действительно может без доллара в кармане ходить — первый же по коридору министерства прохожий сам норовит его за собственный счет накормить, напоить и мух поотмахивать. Ничто так тяжело не дается и так легко не конвертируется, как власть. Люди поэтому, при власти находящиеся, держатся за нее, а не за зарплату. Поэтому, во-первых, их зарплата искренне не интересует, а, во-вторых, откуда брать зарплату, если ее в бюджете на нужды госпредприятий, при которых малые, но уже не госпредприятия, не хватает? И потом, чтобы от вас мух поотмахивали, надо же и какие-никакие льготы налоговые предоставить, и гарантии дать на зарубежные кредиты, чтобы потом эти кредиты на тот же бюджет повесить, и много чего еще сделать для последующих, но совершенно без последствий, подсчетов и выводов Счетной палаты. Какая уж тут зарплата?
В результате действия этих, как вы понимаете, исключительно объективных причин, в Генеральные соглашения, подписываемые у нас в стране в рамках социального партнерства, вносится все что угодно, хоть расчеты Минэкономики о процветании в XXII веке, хоть прогнозы матушки Стефании, только не гарантированный минимум заработный платы, равный упомянутой выше корзине, и не сроки полного погашения задолженности по зарплате и социальным выплатам. Из шести подписанных с 1991 г. Генеральных соглашений только одно было названо тарифным, т.е. содержало намек на некие обязательства работодателей (и государства) по оплате труда и ее межотраслевым соотношениям. Все остальные Соглашения называются просто и изящно: генеральные. Столь же простая и изящная тенденция прослеживается в эволюции структуры Соглашений. Если первые два Генеральных соглашения имели первым разделом «Гарантии социальной защиты населения», третья — «Оплата труда», то ныне действующее, шестое, начинается уже с раздела «Содействие развитию производства, обеспечение продуктивной занятости». Как говорится, почувствуйте разницу.
И не то чтобы кто-то был против содействия развитию производства, тем более своего родного, отечественного. Вот вы хотите поднять экономику и поддержать отечественного производителя? И я хочу. «Свій до свого по своє» — это супер. Но, господа, мы с вами можем поддержать его только своими деньгами, т.е., что смешно — теми же зарплатами. «Чем-чем?» — спрашивает нас тот самый отечественный производитель, он же работодатель, он же государство, неизменно глохнущее при ключевом слове «зарплата». Повторяем еще раз, внятно, по слогам: зар-пла-той. То есть на самом деле все просто: работодатель платит мне зарплату, я ему ее тотчас возвращаю, он ее быстренько — в производство, опять мне зарплату — и все довольны.
Возвращаю я, конечно, зарплату производителю не просто так, а его же товар покупая. Но и он мне зарплату платит не просто так, а потому, что этот самый товар я собственноручно на его, собственника, средствах производства произвела. Заметим второе и третье ключевые слова: «собственноручно» и «собственник». Т.е., в моей, наемного работника, собственности — руки (голова и все остальное, что составляет не очень элегантное понятие «рабочая сила»); в собственности собственника — его собственность, почитающаяся священной и неприкосновенной, точь-в-точь, как та самая бомбейская корова государственного налогового ведомства. Если я (как это сказать по-русски?) возьму без спроса в офисе своего работодателя, например, гвоздь, нет, ручку, и унесу ее домой, меня можно назвать вором, арестовать, судить и посадить в кутузку. Если я не заплачу налоги, со мной тоже можно проделать то же самое. А если государство (как это по-русски сказать?) взяло без спроса заработанные мною деньги, то с ним ничего сделать нельзя, а уж обзывать его — врагу не пожелаешь, поскольку даже от оскорблений чести и достоинства государство в лице Гаранта моих конституционных прав защищено. Нет, в последнее время можно даже какого-то клерка №6 привлечь к суду за невыплату моих заработанных денег. Если будет доказано, что он, клерк, мне их не выплатил не по объективным причинам, а от дурного настроения вчера поутру.
Два вывода вытекают из воровства мною ручки. Первый: из нас троих социальных партнеров — государства, меня как наемного работника и моего работодателя, права двоих полагаются имущественными и судят меня как за кражу имущества. Мои права на мою собственную рабочую силу имущественными не считаются, и судят за их нарушение неизвестно кого и отнюдь не по статье за кражу в особо для меня крупных размерах. Второй: инициатором моей мизерной зарплаты и тем более ее мне невыплаты был отнюдь не клерк под №6 и не частный работодатель. Частный работодатель научился не платить мне зарплату, глядя на гаранта (заметьте, это другой гарант, с маленький буквы, это государство вообще, ничего личного).
Именно государство является инициатором внедрения остаточного принципа выплат заработной платы и накопления многомиллиардных задолженностей. Невыплаченные зарплаты и другие социальные выплаты использовались правительством Украины фактически как принудительный, бессрочный и бесплатный (беспроцентный) кредит государству со стороны населения. Таким образом, эти задолженности стали средством покрытия ошибок и просчетов правительства в его бюджетной политике за счет населения.
Не решая эффективно вопрос выплат задолженностей в рамках структур социального партнерства и продолжая практику кредитования собственной политики за счет населения, государство фактически использует эти структуры для навязывания профсоюзам собственной позиции и вынуждает их поддерживать собственный, в отдельных случаях — ошибочный курс. В результате формируется такой тип «социального партнерства», при котором интересы наемных работников учитываются и удовлетворяются преимущественно по «остаточному принципу», по мере возможностей работодателя, которую он сам и определяет.
Хороша кобыла, отличное партнерство, не так ли?
Ну, хорошо, то есть все плохо. А где же профсоюзы, защитники моих прав и интересов? Ведь я социальный партнер государству и работодателю, честно говоря, только через них, родимых.
А теперь имущество,
я сказал, имущество!
Поэт был не прав. Любовные лодки разбиваются не о быт, а об имущество. Именно имущество, а если его еще и в обе горсти за раз не взять, — страшная сила, куда тому быту совместно с красотой. Сколько драм и трагедий, сколько разводов и хождений брат на брата на счету у этого монстра, не счесть. И наши профсоюзы — не исключение.
Как было сказано выше, ФПУ не знала, чем закончится для нее объявление себя правопреемником имущества бывшей Укрпрофрады. Нет, имущество не национализировали. Государство оказалось гораздо умнее. В 1994 г. было принято постановление Верховной Рады Украины «Об имуществе общесоюзных общественных организаций бывшего СССР», которым имущество бывшей Укрпрофрады объявлялось общегосударственной собственностью, но до определения его правопреемника оставлялось в управлении ФПУ. Так легко и просто ФПУ оказалась уже не представителем, выразителем и защитником, а заложником этого самого имущества, ибо постановление Верховной Рады можно выполнить, как вы понимаете, в любой момент.
Иными словами, будучи подвешенным за это самое имущество, руководство ФПУ соответственно себя и чувствует. Попробуйте в таком положении занять бескомпромиссную позицию по отношению к тому, кто вас так удачно подвесил.
Лидер ФПУ А.Стоян искренне признает, что именно имущественный вопрос вынуждает Федерацию идти на компромиссы. Отмечая, например, что «положение трудящихся не улучшилось» и наступило время решать вопрос об отставке Президента», А.Стоян констатирует: «Можно профсоюзам заявить о том, что мы поддерживаем политические силы, поставившие этот вопрос, но как это практически реализовать? Ведь есть чисто профсоюзные проблемы, которые нужно решать. И первая — это имущество профсоюзов... Тут скажу искренне: я, как председатель профсоюзов, вынужден идти на компромисс и с Президентом, и с правительством и агитирую своих коллег не рубить с плеча. Стоит заявить об импичменте Президенту, как завтра все у нас отнимут. Ведь хорошо известно, как велика власть у Президента».
Оно же, имущество, как музыка, мешает и хоть какому-нибудь единению традиционных и новых профсоюзов в обучении государства социальному партнерству. Новым профсоюзам, при всей их приверженности к ценностям гуманитарным, т.е. эфемерным, интерес к материальному не чужд. Их давит большая и, надо сказать, где-то справедливая, жабка по имени «все пахали». Мол, зарабатывали все, а управляет одна ФПУ. Обидно.
Профсоюзы и партии: цыганочка с выходом
В конце 80-х профсоюзы шарахнулись от тогдашнего рулевого так далеко, что словами «политика», а тем более «партия» их можно было пугать на ночь и заставлять лежать тихо, пока не уснут. Так, собственно, и происходило, да и теперь происходит. Только что профсоюз о власти — государственные лица тут же заводят сварливый разговор о «политизации профсоюзов», как о неприличной инфекции, сродни то ли СПИДу, то ли глубокому псориазу. Нелогично, конечно, — почему одним можно, а другим нельзя? — но действует. И все же, несмотря на естественный страх заразиться, профсоюзы в политику пошли. А как иначе прикажете лоббировать интересы тех же работников в тех же коридорах власти — тоже отмахивая мух?
Самый отрицательный, но и самый массированный, а потому сам по себе полезный, опыт прямого, самостоятельного участия в политике, в частности в избирательной кампании 1998 г., профсоюзы и получили на попытке создания собственной партии.
В 1997 г., накануне парламентских выборов, ФПУ создала Всеукраинскую партию трудящихся — ВПТ. Первые же сообщения о новорожденной вызвали резко отрицательную реакцию со стороны, прежде всего, партий, имеющих реальные шансы на победу в упомянутых выборах. Такая реакция на ВПТ со стороны партии — как левых (КПУ, СПУ), так и правых (НРУ) — засвидетельствовала, что проблема состояла не в идейной направленности профсоюзной партии (кто сейчас не провозглашает лозунги о социальной защите всех и вся?), а в самом факте ее появления на свет.
Кроме того, осуждая профсоюзную самодеятельность, те же партии охотно привлекали профсоюзы к взаимодействию в борьбе с политическими оппонентами и охотно пользовались поддержкой профсоюзов при собирании подписей, проведении агитации и т. д. Однако в избирательные списки, а тем более в их первые пятерки, профсоюзников вносить никто не торопился.
Профсоюзные работники составили лишь 4,5% общего состава партийных списков; только восемь профсоюзников заняли места в первых пятерках различных партий.
При этом партии предпочитали работать не с профобъединениями в целом, а (используя региональные различия в политических ориентациях рядовых членов профсоюзов) с их членскими организациями на региональном и местном уровнях, что, естественно, не способствовало консолидации усилий профсоюзов в избирательной кампании. В результате даже такую мощную организацию, как ФПУ, по замечанию А.Стояна, «растащили». Членские организации ФПУ поддержали не одну и не две партии, а 11 (!). Сама же ВПТ набрала на выборах лишь 0,79% голосов.
Опыт избирательной кампании-98 показал, что: 1) партии не заинтересованы в появлении еще одного конкурента в лице профсоюзной партии; 2) партии рассматривают профсоюзы не как самостоятельного политического игрока, а как собственный ресурс своей избирательной кампании, не считая нужным (за редким исключением) даже из вежливости вносить профсоюзников в свои избирательные списки; 3) получив поддержку профсоюзов во время выборов, прошедшие в парламент партийцы отнюдь не бегут сломя голову выстраиваться в очередь под дверью Комитета по вопросам социальной политики и труда, а разбегаются по партийным фракциям и голосуют впредь как партия прикажет, а не как диктуют интересы профсоюзов; 4) не будучи по природе своей политической организацией, профсоюзы не могут обеспечить сколь-нибудь единогласную поддержку какой бы то ни было партии, даже своей собственной.
Наученные этим опытом, в предстоящей кампании профсоюзы, надо думать, будут осторожнее и требовательнее к своим политическим партнерам. В тех, конечно, случаях, если они вообще будут с этими партнерами разговаривать.
Дискуссии на «круглом столе» показали, что далеко не все профсоюзы намереваются коллективно кого-либо поддерживать. Мотивация проста: различные политические взгляды самих членов профсоюза. С другой стороны, некоторые профсоюзы не только провозгласили твердый курс на поддержку той или иной политической партии, но уже и сделали это, как, например, Конфедерация свободных профсоюзов Украины, вошедшая в избирательный блок демократической оппозиции «Форум национального спасения».
ФПУ явно ждет серьезных предложений, предварительно создав не менее серьезный (не путать с устойчивым) блок общественных организаций социального характера и отложив до лучших времен выбор политического партнера. В то же время, как показал проведенный
УЦЭПИ опрос активистов ФПУ, половина из них убеждены, что профсоюзы не должны поддерживать никакую политическую партию. Поэтому есть основания предположить, что и в 2002 г. ФПУ не сможет согласовать позиции всех своих членских организаций в поддержке какой-либо партии или блока.
Нельзя считать исчерпанной и идею создания профсоюзами собственной партии, что подтверждают опросы активистов традиционных и новых профсоюзов. По их результатам, 17% активистов НПГУ полагают необходимым создание независимыми профсоюзами собственной партии; приблизительно такая же часть активистов ФПУ (18%) высказала готовность поддержать на выборах-2002 ВПТ.
Однако есть основания утверждать, что даже если профсоюзы опять возьмут курс на создание собственной партии, то они не могут рассчитывать на активную поддержку их усилий со стороны населения. Как свидетельствуют результаты общенационального опроса, большинство граждан страны (61,2%) убеждены в том, что профсоюзы должны заниматься только социально-трудовыми отношениями в диалоге с государством и работодателями; каждый шестой (15,3%) считает, что они должны поддерживать определенные политические силы, выдвигающие лозунги социальной защиты наемных работников; и только 8,6% респондентов допускает, что профсоюзы должны создать политическую партию, которая возьмет самостоятельное участие в парламентской кампании 2002 г.
Учитывая фактор времени и разноречивость позиций профсоюзов, можно предположить следующее: 1) создание профсоюзами собственной партии, во всяком случае — к выборам-2002, маловероятно; 2) столь же маловероятен и отказ профсоюзов от активного участия в избирательной кампании;
3) скорее всего, профсоюзы будут использовать в кампании-2002 г. как выдвижение и поддержку своих кандидатов в мажоритарных округах, так и поддержку существующих влиятельных политических партий и блоков. Причем поддержка будет оказываться при условии подписания соответствующего соглашения и в обмен на места для профсоюзников в проходной части партийного избирательного списка. Как кратко, цитируя древних, заметил на «круглом столе» председатель одного из свободных профсоюзов, «даю, чтобы взять»; 4) традиционные профсоюзы будут ориентироваться скорее на центристские партии, близкие к действующей власти; свободные — на оппозиционные; 5) о целостной, согласованной концепции участия профсоюзов в избирательной кампании, их отношений с политическими партиями речи нет, позиции большинства профсоюзов совпадают только в одном — желании увеличить присутствие депутатов от профсоюзов в будущем составе парламента.
Профсоюзы и граждане на фоне власти
Граждане, несмотря на указанное выше почти поголовное профчленство, к профсоюзам относятся плохо. Будто смотришь в зеркало, а то, что там видишь, не нравится, глаза б не видели.
Во-первых, граждане считают, что основным направлением деятельности профсоюзов, как и во времена Шурочки из бухгалтерии, осталось удовлетворение социально-бытовых потребностей работников, а отнюдь не защита их прав и интересов. При этом обнаружилось, что на протяжении последних 10 лет большинство респондентов (55,8%) никакой помощи от профсоюзов не получали. Для каждого четвертого (25,7%) помощь профсоюза состояла в предоставлении новогодних подарков для детей; 23,2% опрошенных имели возможность получения льготной путевки на отдых или лечение для себя или членов семьи; 17,5% — получали материальную помощь; 7,3% — льготные билеты на культмероприятия для детей. Только 5,8% граждан получили юридическую консультацию по вопросам трудовых отношений, и совсем уж микроскопическое число опрошенных — 1,1% — сообщили, что получали «действенную помощь профсоюза в конфликте с работодателем».
Стоит ли удивляться, что опрошенные изъявили готовность, в случае нарушения их трудовых прав, обратиться скорее к местным властям (15,4%), чем к профсоюзам (9,7%).
При этом обращает на себя внимание то печальное обстоятельство, что ровно треть (!) респондентов не будет искать защиты своих прав нигде и ни у кого, что свидетельствует о критически низком уровне общественного доверия ко всем нашим социальным институтам.
Радует, правда, что 26,6% респондентов готовы обратиться к суду, что говорит о высоком правовом самосознании граждан и как бы высоком же авторитете судебной власти. Радость, однако, меркнет при чтении первого ежегодного доклада уполномоченного Верховной Рады Украины по правам человека.
Как свидетельствует г-жа Карпачева, 92,7% всех судебных дел по вопросам трудовых отношений составляют иски о возмещении заработанных денег. В 1999 г. судами было рассмотрено более 244 тыс. таких дел и в пользу истцов присуждено к взысканию 312 млн. грн. или 83,6% предъявленных к взысканию. Если учесть, что сумма задолженности только по заработной плате в 1999 г. превышала 6,4 млрд. грн., то в суд было предъявлено менее 6% невыплаченной работникам зарплаты. Это к вопросу об уровне правового сознания граждан и их защитников — профсоюзов.
Кроме того, решение суда в нашей стране не означает его выполнения. Во всяком случае, легче найти золото Полуботка, чем статистику выполнения решений, провозглашаемых от имени Украины. Она, вероятно, не так хороша, как хотелось бы нашей судебной и прочим ветвям власти. Ибо, согласно данным Управления правовой работы исполнительного аппарата ФПУ, в 2000 г. количество обращений в суд по случаю нарушения трудовых прав уменьшилось. Что, по мнению названного управления, является «результатом потери веры граждан в действенность судебных органов, поскольку значительное количество судебных решений выполняются с нарушением сроков или вообще не выполняются». Это уже к вопросу о высоком авторитете судебной власти.
Вернемся, однако, к профсоюзам. Граждане считают, что свои приоритетные задачи (как их видят сами граждане) профсоюзы выполняют неудовлетворительно. Из приведенной таблицы «Приоритетные задачи профсоюзов и оценка их выполнения» видно, что первостепенными задачами профсоюзов граждане считают борьбу за повышение заработной платы до уровня прожиточного минимума (57,2%), борьбу с задержками выплат зарплаты (52,2%) и, наконец, участие профсоюзов в борьбе с безработицей. Именно эти задачи профсоюзы выполняют хуже всего. Зато, по мнению граждан, они весьма неплохо справляются с задачей содержания профаппарата — высокую оценку за выполнение этой задачи выставили профсоюзам 48,1% опрошенных.
По мнению населения, внимание профсоюзов сосредоточено преимущественно на защите интересов профсоюзного руководства и роботодателей, а не работников. Большинство опрошенных (60,8%) считают, что защите экономических интересов работников профсоюзы уделяют недостаточное внимание. Вместе с тем, по мнению опрошенных, внимание профсоюзов направлено преимущественно на деятельность в интересах профсоюзного актива и руководства, а также на деятельность ради интересов работодателя. В этом уверены соответственно 45,8% и 42% респондентов.
Соответственно, население отрицательно оценивают уровень защиты профсоюзами интересов наемных работников — более половины (54,7%) опрошенных оценили его как низкий; считают его высоким только 11,3% респондентов. Примечательно, что этот показатель соотносим с числом тех, кто высоко оценил уровень защиты прав наемных работников работодателями, — 9,6%. Таким образом, в общественном мнении и профсоюзы, и работодатели защищают интересы наемных работников практически одинаково и одинаково плохо. Хуже их — только государство (ему высокую оценку в защите прав наемных работников выставили 6,1% опрошенных; посредственную — 20,4%; низкую — 66,5%) и политические партии (4,1%, 10,9% и 69,2%, соответственно). Зато лучше — церковь (высокая оценка — 15,6% респондентов).
Итоговой может быть названа оценка населением общего состояния профсоюзного движения в Украине. Подавляющее большинство опрошенных (79,3%) оценили его как кризисное. 16,7% более оптимистичных респондентов — как процесс становления профсоюзного движения нового типа и 4% безудержных оптимистов полагают, что профсоюзное движение в Украине пребывает на подъеме и имеет широкие перспективы.
После всех этих оценок довольно неожиданным был ответ наших сограждан на вопрос: должны ли сегодня в Украине существовать профсоюзы? Почти 82% опрошенных сказали профсоюзам «да» и только 12% — «нет». Остальные пока не определились. Таким образом, можно предположить, что социальная потребность в профсоюзах в Украине существует. И профсоюзы имеют будущее — но лишь в том случае, если они будут соответствовать этой социальной потребности.
Каким образом соответствовать? Во-первых, если вернуться к таблице о приоритетных задачах профсоюзов, как их видят граждане, то понятно, что, кроме детских подарков к Новому году и путевок куда бы то ни было (а, скорее всего, вместо них), профсоюзы должны сосредоточиться на решении все тех же классических профсоюзных вопросов: уровня (и своевременности) оплаты труда и обеспечения занятости. Если работник будет работать и получать за свою работу адекватную оплату, то подарок ребенку он купит сам. И путевку в Трускавец. Или на Гавайи. Или не купит ничего и никуда, а деньги сложит в чулок. Это его проблемы. Главное, чтобы не чулок был, а зарплата.
Во-вторых, в отношениях граждан и власти профсоюзы должны всегда отстаивать интересы граждан, а не власти, не особо идти с ней на компромисс и тем более не пытаться убеждать граждан принять ее позицию. Что хорошо видно из таблицы «Какую позицию должны занимать профсоюзы в отношениях граждан и власти в Украине?».
В-третьих, профсоюзы должны отстаивать интересы трудящихся, даже если для этого надо пойти на конфликт с властью — так думают 88,5% опрошенных. И только 11,5% думают иначе.
И нет в этом никаких призывов к гражданскому неповиновению, дестабилизации стабильности и подкопу под устои. А есть только констатация общественным мнением полной неспособности власти навести порядок на рынке труда. Такие требования к профсоюзам граждане выдвигают, скажем так, — временно только до тех пор, пока власть, она же государство, не стала действительным социальным партнером своих собственных граждан — работников и налогоплательщиков. Пока она пишет «Сказки о налогах» и рассказывает сказки о зарплатах. Пока она, наконец, не поняла, что нельзя рубить сук, на котором сидит.
То есть все это пока. А что будет потом? Зависит от профсоюзов? Несомненно. В конце концов, нас в профсоюзах, говорят, 17,4 миллиона...