В последнее время отечественная политическая элита прямо вся извелась в поисках ответа на два вопроса. Первый (поконкретней) — «кто виноват?» и второй (преимущественно риторический) — «что делать?». Между тем, до сих пор так и не было получено всестороннего объективного анализа политической и социально-экономической ситуации (не считая робких заокеанских попыток дать объяснение «национально выдержанным» аномалиям по отношению к классике реформ). Поэтому в «национальной лаборатории кризисного опыта», в ряду пухлых диагнозов и тощих рецептов отсутствует главная предпосылка перехода от вышеупомянутого «вердикта» («кто виноват?») к реальному действию, наполняющему конкретным содержанием риторику поиска путей развития («что делать?»). Иначе говоря, нет системного ответа на вопрос: «Так что же, собственно говоря, происходит?» А ведь именно общественной значимостью этого вопроса в числе прочих измеряется способность структуры (в данном случае государства) к прогрессу. Ибо, если мы не можем адекватно оценить ситуацию и детально кристаллизовать ключевые проблемы данного периода, то и дорога в будущее, образно говоря, для нас заказана.
С другой стороны, несть числа дилетантским попыткам окончательно разобраться и бесповоротно приговорить пресловутое кризисное положение в национальной экономике. Поэтому, скажем, даже второкурснику института культуры прекрасно известно, что кризис у нас «глобальный, тектонический и необратимый», производство «падшее, неконкурентоспособное и нерентабельное», а перспективы, соответственно, «беспросветные, жуткие и мерзопакостные». Увы, таковы издержки производства публичной дискуссии. Без хлестких метафор, аллегорий и эпитетов некролог национальным иллюзиям десятилетней давности ни одно уважающее себя издание просто не напечатает.
Несмотря на это, попытаемся еще раз, «без гнева и пристрастий», назвать основные константы действительно существующего глубокого кризиса, после чего сформулируем диагноз и, возможно, начертим пути лечения.
Итак, сегодня мы имеем:
— тотальную тенизацию национальной экономики, в основе которой лежит аномальная налоговая система и административный произвол;
— размывание граней между легальным и теневым секторами экономики, взаимную диффузию и взаимодополнение этих секторов;
— трансформацию теневой экономики в первично-необходимый элемент функционирования субъектов предпринимательской деятельности;
— многовекторный социально-экономический кризис и ввод подавляющего большинства населения в категорию безнадежных «социальных аутсайдеров»;
— приоритетность неформальных приватно-кулуарных, коридорно-корпоративных отношений и преобладание таких форм «сотрудничества» над требованиями закона в государственных структурах, в том числе и в репрессивных органах;
— отсутствие общественных возможностей противостоять произволу госаппарата и организованной преступности;
— активную криминализацию всех сфер общественной жизни, структуризацию оргпреступности и субъектов теневой экономической деятельности, нарастание в экономике монополистических тенденций;
— попытку подмены официальной власти властью административно-экономических групп (АЭГ), объединяющих представителей госаппарата, субъектов экономической деятельности и криминальных структур.
Все это происходит на фоне полной деградации официальной экономики и обнищания широких слоев населения. В общем, перманентный системный кризис, не исчерпавший перспектив «роста», и смывающий надежду на прорыв и преодоление накопившихся проблем.
Если же говорить о самой главной проблеме, уничтожающей остатки перспектив по выходу из тупика, то рискнем предположить (и доказать), что таковой является доминирование в ряду возбуждающих кризис причин — власть украинской олигархии, или, как мы ее называем, ОЛИГАРХОФРЕНИИ, суть которой будет раскрыта ниже.
Как известно, основу современной олигархии в классическом смысле составляет финансовая олигархия, представляющая собой симбиоз финансовых и промышленных монополий. В Украине же, вопреки массовым заблуждениям, этой самой обетованной национальной олигархии (олигархии «Фуггеров» и «Шумпеттеров») попросту не существует, более того, никогда не было.
Клеточную основу явления, по недоразумению названного «украинской олигархией», составляет власть административно-экономических групп (АЭГ), которые формировались по качественно иному принципу. Это рудиментарные образования, возникшие на обломках властной административно-советской системы и получившие доступ к финансовым ресурсам в силу принадлежности к государственному управлению. Иными словами, у нашей «олигархии» не сложилось с родословной. На генеалогическом древе национальной «олигархии» произрастают отнюдь не разлогие ветки предыдущей предпринимательской активности, а именно те скрюченные трудностями переходного периода и аномалиями процесса перехода тоталитаризма в демократию сучья власти всех уровней — от районного до республиканского.
В центре формирования и роста АЭГ пребывали не гениальные Рокфеллеры и Форды, а вполне банальные и довольно пошлые чеховско-гоголевские чиновники среднего звена (и ума), или повязавшие с ними свой посреднический бизнес верткие начальники торговых баз, товароведы универмагов, а также легализовавшиеся в период горбачевской перестройки цеховики-подпольщики. Волей истории все они были брошены на передовую «великого передела» компетенций, полномочий и ресурсов, до вчерашнего дня монопольно принадлежавших государству. Они никогда не росли и не совершенствовались в нормальной конкурентной среде, не вырабатывали приемлемую для современного общества корпоративную этику, не формировали цивилизованных правил игры. Не секрет, что отечественные «олигархи» в большинстве своем университетов с отличием не кончали, поэтому неудивительно, что кругозором «бухгалтера Берлаги» ограниваются горизонты мировоззрения этих людей.
Опасность, однако, не в этом, а в том, что эти люди с некоторых пор получили прямой и ничем не ограниченный доступ к возможностям принятия и реализации решений государственного значения. Они просто вдруг, «с утра» стали «олигархами». В новой государственной табели о рангах произошла «ротация» основ социального статуса: взамен авторитета человека, наделенного некоторой административной властью, в условиях глобальной инфляции этой власти был получен авторитет «нувориша», авторитет собственника и распорядителя государственными ресурсами. Причем индекс «олигархичности» определялся степенью лояльности и близости претендента на «новую власть» к вышестоящему «по табели о рангах» патрону. В результате определенный коэффициент корпоративной лояльности соискателя звания «олигарха» к боссу был приравнен, скажем, к правам на владение одним среднестатистическим государственным предприятием и т.д.
Другими словами, произошло НАЗНАЧЕНИЕ ОЛИГАРХОВ, которые самоутверждались в новом статусе с помощью методов, не имеющих ни малейшего отношения к методам классическим: примитивной перепродажи ресурсов, курсовых игр и других чисто спекулятивных операций.
Эти люди и ресурсы, им принадлежащие, изначально получили «индульгенцию» от государства, которое пребывало «по форме» на иждивении у новой олигархствующей бюрократии, новоявленных «баскаков», получивших на откуп целые регионы и отрасли. Априори подразумевался полный «сепаратизм» санкционированной государственной властью «олигархии» от официально задекларированной государственной экономической политики. Именно таким образом государственные ресурсы уходили в тень, оставляя официальную экономику далеко позади по всем параметрам.
Слабые попытки официальной власти по созданию системы сдерживания и противовесов натолкнулись на гораздо более сильные, организованные и агрессивные попытки олигархии противостоять «внешней угрозе».
Однако даже весьма условное существование непосредственной опасности со стороны государства, правоохранительных органов дало мощный толчок совершенствованию «иммунной системы» отечественной протоолигархии, проявившемуся в непосредственном внедрении «олигархов» в структуры политической власти и в полном слиянии теневой политики с теневой экономикой в одно органическое целое.
Это была теория. А теперь практика, которая, как обычно, выглядит намного проще и опасней. Как в «базисе», так и в «надстройке».
В результате монопольного влияния «олигархов» на все стороны общественной жизни в Украине подчистую исчезли предпосылки к нормальному развитию. Политические игры, ведущиеся олигархами исключительно в приватных интересах, провоцируют передел административного и силового влияния. Ведь для того, чтобы быть «успешным олигархом», нужно иметь «крышу». Желательно не ниже уровня центральных органов прокуратуры, СБУ и МВД. Чтобы удерживать личную финансовую стабильность на уровне, позволяющем вести рискованные игры на рынках, необходима индульгенция от Государственной налоговой администрации и профильных структур центральной исполнительной власти. Наконец, для того, чтобы упредить даже попытки «наездов» в политической сфере, необходима высшая политическая воля — лояльность высших должностных лиц. Поскольку уход госслужащих первой величины с политического Олимпа сразу ставит возглавляемую ими АЭГ на грань уничтожения, независимо от перспективности ее экономического потенциала, олигарх-группы (АЭГ) ведут между собой жесткую непрерывную борьбу. Но эта борьба носит не экономический, а силовой характер (использование административных рычагов, налоговых, правоохранительных, а также криминальных структур).
В цивилизованных странах бюрократы, предприниматели и политики существуют в единой системе взаимоподчинения и взаимозависимости. Политика диктует условия «подчиненной» бюрократии, как производной политических институтов, но зависит от предпринимательства в той мере, в какой последнее обеспечивает ее финансовую стабильность. Предприниматели, в свою очередь, не попадают в зону прямого влияния политики, но пребывают в прямой зависимости от бюрократии, дающей санкции на деятельность предпринимателей.
В Украине же эти три компонента слиты в одно целое. Нельзя быть политиком, не имея прямого неограниченного доступа к финансовым потокам. Невозможно заниматься большим бизнесом без глубоко личных «политических ресурсов». В результате получаем качественно новую модель, модель полной монополизации отдельными группами экономических, политических и административных рычагов воздействия. Это именно тот случай, когда «тормозов» нет. Создается ОЛИГОПОЛИЯ, осуществляется синтез двух патологий: тотальная монополизация макроресурсов уже внутри существующих монополий-олигархий. Выражаясь более понятно, можем сказать, что в нынешних украинских условиях очень трудно получить в управление или приватизировать по бесстыдно заниженным ценам привлекательную госсобственность, не имея «в личном владении» депутатского мандата (а желательно и целой фракции) и партнера в ранге не менее министра. С другой стороны, практически невозможно стать влиятельным депутатом-политиком, не распоряжаясь «свечным заводом» и не влияя на судьбы пары-тройки влиятельных госчиновников. Незачем даже говорить о том, что в настолько плотной квинтэссенции приватных интересов нет места даже для иллюзии соблюдения интересов общественно-государственных.
Из амальгамы олигополии-протоолигархии и коррупции, дополненной отсутствием экономической, политической и интеллектуальной конкуренции, и удобренной национальной спецификой администрирования, как раз и рождается та система, которую мы назвали ОЛИГАРХОФРЕНИЕЙ. Последнюю мы определяем как фактически безграничную политическую и экономическую власть узкой группы людей, не соответствующую их общественно-политическому статусу, в сочетании с неограниченным доступом к национальным ресурсам, полным игнорированием государственных интересов, дополненную крайне скудными способностями к общественно ориентированной деятельности.
Олигархофрения, в отличие от олигофрении, являющейся врожденной или приобретенной в детском возрасте болезнью, несет в себе опасное «инфекционное начало», поскольку способна поражать целые участки общественной жизни, отрасли производства и административные структуры.
Несомненно, что подобное положение вещей несет в себе непосредственную угрозу. По большему счету, это угроза национальной безопасности. Поскольку, помимо отмеченного выше, олигархофрены монополизировали и систему информационных коммуникаций. Практически тотальное подчинение средств массовой информации отдельным лицам и группам, формирование информационной политики в зависимости от приватных сиюминутных интересов ведет к беспрецедентному манипулированию общественным сознанием, пресса утрачивает свои исконные функции «медиатора», посредника между массами. Средства массовой информации, административно, политически и финансово подчиненные олигархии, уже не просто отражают некую реальность, не обслуживают событийный комплекс, а создают его, в полном соответствии с сиюминутными конъюнктурными интересами своих хозяев. В итоге получаем не «объективную», а «виртуальную» реальность, отражающую искусственно созданную ситуацию — оптимальную для решения олигархами ими же поставленных задач.
Информационная угроза таит в себе еще одну опасность: дозирование информации, поступающей к первым лицам государства, в частности к Президенту. Речь, разумеется, идет не о клерках администрации президента, тайно вырезающих ножницами «плохие новости» из газет, а опять-таки о средствах массовой информации, пребывающих на контроле олигарх-групп. Поэтому в газетах и на телеканалах никогда не появятся новости, так или иначе задевающие интересы конкретных олигарх-групп. Средства массовой информации превращаются в «кривые зеркала», в которых всегда привлекательно выглядят их хозяева-олигархофрены, а всегда уродливо — их оппоненты. Деформированная таким образом информация таит в себе опасность принятия не адекватных объективной реальности решений.
Одной из важнейших тем для олигархов являются выборы, которые сводятся к реализации масштабных бизнес-проектов, цель которых вполне земная и, можно сказать, достаточно аполитичная — сохранить для себя все оптимальные (кадрово-политические) ниши, возместить затраты и получить прибыль, иными словами — это кредитование собственного благополучия. Успешная реализация этих бизнес-проектов спровоцировала «новую струю» в политических технологиях — перманентные выборы. Поддержка этого проекта в «фазе кипения» требует нескольких условий, как-то: наличие перманентного кризиса в стране, постоянного конфликта интересов между отдельными политическими силами, исключающего достижение консенсуса и провоцирующего обращение к плебисцитарному арбитрированию, постоянную мобилизацию ресурсов, что, в свою очередь, вызывает ответную потребность в олигархах, способных эту мобилизацию обеспечить. Мы уже не говорим об угрозе прямого управления страной посредством перманентных плебисцитов. В ситуации, когда социально-экономическое положение в стране критическое, а благосостояние людей, владеющих «контрольным пакетом» голосов, весьма далеко от удовлетворительного, становится очень трудно прогнозировать результаты всенародных опросов.
Круг замыкается, и «эволюция» в таком случае осуществляется во внутренней циклофазе, проецируясь в первую очередь на кадровую политику. Создается каста неприкасаемых и их ближайшего окружения, из которых черпаются управленческие «резервы». Вовсе не случайно Аристотель, критикуя природу олигархии, заметил, что она приводит к вырождению элиты. В нашем случае, когда эволюция «управленческой элиты» осуществляется по периметру печерских кварталов, это тоже чревато «вырождением», потому что люди получают гарантии на доступ к «рычагам» независимо от профессионализма и опыта, не говоря уже о таких «постыдно-устаревших» категориях как мораль и порядочность.
Кроме того, «олигархия», пытаясь получить санкцию на свободу действий от верховной власти и, таким образом, отождествляя себя с ней привязывает Президента к возможным стратегическим ошибкам и создает огромный потенциал дискредитации и компрометации главы государства. Не случайно Президент Л. Кучма сразу после Нового года одним махом уволил два десятка внештатных советников, ведь некоторые из них вели политику, имеющую самое отдаленное отношение к государственным интересам.
Разумеется, реальная опасность такого положения хорошо просматривается даже на поверхности. Кроме абстрактных, чисто диагностических тенденций развития ситуации, имеем недавний российский опыт, где проект мирного и достаточно взаимовыгодного сосуществования олигархов, власти и «черни» закончился дефолтом 17 августа и по следовавшим за ним глубоким социально-экономическим и политическим кризисом, последствия которого в полной мере ощущаются еще и сегодня. Но Россия, по сравнению с нами, пребывает в намного более выгодных стартовых условиях. Те же олигархические группы в России гораздо ближе к политэкономической классике, ибо в основе их формирования лежат мощные сырьевые ресурсы. А вот «ущербность» нашей «олигархии» является тотальной, вплоть до фольклорного уровня (припомните анекдот, в котором на вопрос, чем отличается украинский олигарх от российского, звучит ответ: тем, что у украинского нет денег).
В Украине, где «сырьевые ресурсы» ограничены «ставком, млинком, вишневим садком», единственным конкурентоспособным продуктом, имеющим спрос, является власть. Поэтому «наш кризис», разразись он сегодня в Украине по российской аналогии, будет намного жестче и непредсказуемей по последствиям, поскольку полный перенос острого кризисного потенциала в исключительно политическую плоскость чреват глубокими ландшафтными деформациями и «потрясением основ».
Первую попытку упредить такой кризис и вывести страну из подчинения отечественной «олигархофрении» предпринял Президент Украины Леонид Кучма, когда решил сформировать правительство, свободное от прямых олигархо-влияний. Кабинет Ющенко, не зависящий от национальной олигархофрении и, в силу этого, обладающий достаточным политическим пространством для маневра, предпринял ряд шагов для кардинальной перестройки системы управления ресурсами и перевода их действительно в «закрома родины», а не на счета «олигархов». Это касается, прежде всего, общей позиции главы Кабинета по «глубокому внедрению» экономических преобразований, административной реформы, инициированной Президентом и реализовывающейся Кабмином, а также перестройки работы стратегически важного топливно-энергетического комплекса страны. Масса нападок на Кабинет Ющенко со стороны средств массовой информации, контролируемых олигархами, «обличение ошибок», созданных виртуалами из подшефных изданий — свидетельство в пользу того, что Ющенко удалось очень быстро обнаружить ключевые болевые точки олигархических групп. Начавшаяся информационная агрессия против нового правительства отражает правильность действий команды Ющенко и является болезненным, но обнадеживающим признаком «конверсии» олигархии в Украине.
Однако силы сегодня не равны. Финансово-политические и информационные ресурсы олигархов на несколько порядков превышают аналогичные ресурсы власти.
Так что же все-таки делать в этой ситуации?
Да простят нас читатели за непропорциональность статьи. Наши предложения по отношению к «критической части» материала будут пребывать в такой же пропорции, как диагностика к рецепту. Мы ограничимся лишь некоторыми актуальными предложениями, реализация которых, на наш взгляд, форсирует очистку авгиевых конюшен, то есть завалов украинского кризиса и его первопричины — олигархофрении.
Прежде всего, необходимо:
— провести управляемую кампанию по детенизации и легализации экономики;
— увеличить диапазон действия административной реформы, включив в нее отдельным блоком вопросы кадрового отбора, начиная от создания принципиально нового кадрового резерва;
— провести, наконец (извините за банальность), налоговую реформу и разгрузить экономическую деятельность от непосильного фискального бремени;
— резко ограничить административный произвол в экономической сфере;
— сделать важнейшим приоритетом власти проведение реальной демонополизации экономики и обеспечение добросовестной конкуренции.
И последнее (по счету, а не по важности) — провести крупномасштабную ДЕНЕЖНУЮ приватизацию капиталоемких отраслей производства, легальным капиталом. Поскольку такового в необходимых количествах в Украине нет, мы должны объявить исторический «римейк» призыва варягов. Большая приватизация должна решить не столько экономическую (бюджетные поступления, новые рабочие места, увеличение объемов производства), сколько политическую задачу. В Украину на взаимовыгодных условиях должен прийти крупный иностранный капитал, который научился соблюдать баланс между собственными интересами и интересами объекта вложения средств, действия которого прогнозируемы и легко просчитываются. Легальному капиталу нужна политическая стабильность, а не прикрытие в виде непрерывной политической бойни. Это как раз тот редкий случай, когда лучше и дешевле «кормить» чужую армию, потому что своя сжирает все на корню. Импортная олигархия должна смести засилье доморощенной олигархофрении.
Предвижу недовольный ропот псевдопатриотов и лубочных националистов: как же так, продать Украину? Но, во-первых, никто не умыкнет у нас Крещатик или дымящие заводские трубы. Во-вторых, исторический пример. В свое время французы были страшно напуганы тем, что центр Парижа активно скупается иностранцами. Но когда государство, оптимально использовавшее инвестиции иностранных бизнесменов и, что немаловажно, давшее им заработать, начало проводить новую политику налогообложения недвижимости, «оккупанты» ушли сами. Это мы к тому, что цивилизованными «олигархами» вполне цивилизованно можно управлять.
Если мы в самое ближайшее время не предпримем решительных шагов, направленных на исцеление страны от олигархофрении, то заморские гости будут приезжать в Украину только с узкотуристической целью, как ездят в Италию или Грецию — посмотреть на руины…