За последние годы Уголовный процессуальный кодекс (УПК) пережил несколько "пластических операций". Однако ни одна из них не была до конца удачной.
Каждый, кто брал в руки скальпель, орудовал инструментом на свой вкус и без учета общей картины. Двухсерийные поправки, известные под названием "Маски-шоу стоп", лишь некачественно сгладили явный правоохранительный беспредел при обысках. А потом и вовсе (пока все отвернулись от операционного стола) инструмент зачем-то схватил народный депутат Лозовой и начал лихо вырезать на теле УПК монополию государственных учреждений на проведение экспертиз, назначение экспертиз только по решению следственного судьи, привязку подачи отдельных ходатайств к месту регистрации следственного органа как юрлица, новые правила исчисления сроков досудебного расследования и другие малоэффективные уродства - например, отмену уведомления о подозрении. Нож у "хулигана" отобрали и за неделю успели убрать только привязку подачи ходатайств к месту регистрации следственного органа.
После полной победы на президентских и парламентских выборах скальпель подхватил президент Украины и подал как безотлагательный законопроект №1009 "О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины относительно совершенствования отдельных положений уголовного процессуального законодательства". Оперировать пообещали комплексно: например, убрать "правки Лозового", дать право автономной прослушки НАБУ и ГБР, разблокировать получение разрешений на обыск в Высшем антикоррупционном суде (ВАКС) для НАБУ, избавить следствие от необходимости получать разрешение парламента на обыск и негласные следственные действия в отношении депутата (что само по себе является процедурной реализацией отмены депутатской неприкосновенности).
Но как показало голосование 19.09.2019 г., у законопроекта 1009 не хватило ног, чтобы "сесть на шпагат" в пользу всех заинтересованных сторон.
Именно голосование по проекту 1009 впервые разделило монобольшинство действующей власти, и "яблоко раздора" было отправлено на доработку в профильный комитет. Там 11-страничный проект оброс 131 страницей сравнительной таблицы правок. Отдельные из них (как, например, попытка урегулировать порядок прослушки ГБР/НАБУ на уровне подзаконных актов) вызвали ожесточенные дискуссии и обвинения в законодательной диверсии. Также из 1009 убрали правки, касающиеся реализации депутатской неприкосновенности, аргументируя тем, что они войдут в новый комплексный законопроект №2237 "О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины с целью приведения в соответствие с Законом Украины "О внесении изменений в статью 80 Конституции Украины относительно неприкосновенности народных депутатов Украины".
В конце концов, после жарких дискуссий и экспертных баталий, операцию УПК провели, и 04.10.2019 г. законопроект №1009 был проголосован, 15.10.2019 г. подписан президентом Украины, а на следующий день опубликован на сайте "Голосу України". Закон уже вступил в силу, и ощутить его влияние должны все, кто хоть как-то связан или может быть связан с уголовным процессом. В том числе и бизнес.
Во всех вышеупомянутых баталиях за эффективность новых органов правопорядка и борьбы с коррупцией постоянно упускают один очень важный момент.
Принимая новые правила в уголовном процессе, парламент адресует их не только относительно новым НАБУ и ГБР, но и давно знакомым бизнесу следственным органам Службы безопасности Украины и Национальной полиции. А с последними у бизнеса очень натянутые отношения, и каждый новый процессуальный инструмент с легкостью может стать орудием злоупотреблений и беспредела.
Так что же несет бизнесу новый облик уголовного процесса? Пройдемся по основным изменениям, которые потенциально могут затронуть всех участников уголовного производства.
1. Закон убирает требование о том, что суд может признать доказательством показания с чужих слов, если обе стороны с этим согласны. Теперь мнение сторон по этому поводу никого интересовать не будет, и суд будет определять статус таких показаний на свое усмотрение. Станет ли это полем для злоупотреблений, зависит от конкретного судьи.
2. Ужесточено информирование обвинения о вынесении судебных решений об отказе в аресте временно изъятого имущества, а также о полном или частичном снятии такого ареста. Отныне такие решения должны немедленно вручаться стороне обвинения в суде, а в случае отсутствия соответствующего представителя - направляться обвинению не позднее следующего рабочего дня. Это позитивное для защиты изменение должно свести на нет популярную отговорку следователя и прокурора о том, что "вернуть временно изъятое не можем, так как решение суда нам не пришло".
3. Во время задержания разрешено указывать в протоколе детальное описание задержанного и прикладывать его фото, в случае если ФИО установить на момент задержания невозможно. Правда, при этом не указано, что такое "детальное описание", и насколько подробным оно должно быть. К фотографии требования тоже не установлены, поэтому такое явление как селфи с копом может обрести новый смысл.
4. Детективам НАБУ разблокировали возможность получать разрешение на обыск у следственных судей Высшего антикоррупционного суда. Мало кто знает, но после принятия законодательства про ВАКС, в законе возникла коллизия, из-за которой детективы не могли получать разрешения на обыск ни в ВАКС, ни в районном суде. Это существенно ограничивало возможность доказывания даже таких простых преступлений как получение неправомерной выгоды (взятки), так как без обыска выявить и изъять полученное невозможно.
5. Существенно изменили порядок проведения экспертиз. Следователю и прокурору вернули право назначать экспертизу своим постановлением без дополнительного судебного контроля. Убрали злополучную монополию государственных экспертных учреждений. Теперь оказывать экспертные услуги в уголовном производстве смогут и частные игроки рынка. Сторона защиты получила дополнительную возможность при определенных условиях назначать экспертизы через следственного судью.
6. В УПК ввели понятие рассекреченных протоколов негласных следственных (розыскных) действий (НСРД). Ранее этим понятием оперировали только подзаконные акты. Теперь установлено, что до рассекречивания (т.е. снятия грифа секретности) нельзя делать копии таких протоколов. Изменение решает только процедурный вопрос. Хотя ранее никто особо и не рисковал копировать секретные документы до снятия грифа. Но более глубокую проблему, а именно выкладывание органами правопорядка в общий доступ результатов НСРД до обвинительного приговора, и формирование таким образом общественного мнения, данные изменения, к сожалению, не решают.
7. ГБР и НАБУ получили право на автономную прослушку, за которое НАБУ боролось с момента своего создания. До сих пор распространено ложное убеждение, что до этих изменений НАБУ не могло никого "слушать". Слушать-то слушали и очень активно, но через техническое посредничество СБУ, что позволяло безопасникам знать все то же самое: ФИО, должность и другие анкетные данные прослушиваемого, в рамках какого дела и по каким обстоятельствам. Все это приводило к неоднократным сливам и невозможности по факту проводить такой вид НСРД в отношении отдельных лиц, например высшего руководства самого СБУ.
8. Появилось дополнительное основание для закрытия уголовного производства судом по ходатайству прокурора. Основание предусматривает два условия: не установлено лицо, совершившее преступление, и истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности. Исключение составили лишь особо тяжкие преступления против жизни и здоровья и преступления, за которые можно осудить на пожизненное заключение.
9. Теперь в апелляционном порядке можно обжаловать меру пресечения в виде залога или отказ в назначении такового.
10. На этапе начала судебного производства у его участников отобрали возможность ходатайствовать об оглашении обвинительного акта и гражданского иска в полном объеме. Для тех, кто видел в этой возможности эффективный способ защиты, изменение носит негативный характер. Но по моему личному мнению, ничего кроме комедии многосерийное зачитывание обвинительного акта в зал суда не привносило.
11. В уголовный процесс введен классический институт вступительной речи. Первой ее произносит сторона обвинения, а после - защита. Обязательное требование - разумная длительность. Судья получает право после устного предупреждения остановить вступительную речь, если она носит признаки злоупотребления данным правом.
12. Легализовано право Генерального прокурора, его замов и руководителей региональных прокуратур поручать другим прокурорам осуществлять письменное уведомление о подозрении специальным субъектам (например, судьям, адвокатам). Норма должна поставить точку в практической дискуссии о том, кто может вручать подозрение специальным субъектам, и как это влияет на их деятельность.
13. Установлено, что разрешение суда, необходимое для запроса о международной правовой помощи компетентным органам иностранного государства, теперь бессрочно. Изменение вызвано тем, что долгая бюрократическая процедура международной правовой помощи делала практически невозможным исполнение определения суда, например выемку за границей в месячный срок.
* * *
Большую часть изменений можно назвать достаточно позитивными. Но надеяться, что скальпель для УПК теперь отложат в долгий ящик и позитивные изменения останутся навсегда, не приходится. Красота - вещь очень субъективная, а красота уголовного процесса и подавно. Поэтому впереди его ждут новые и новые операции.