Николай Митрохин - приглашенный сотрудник программы "Россия в глобальном диалоге" венского "Института наук о человеке", один из виднейших современных исследователей Русской православной церкви. Именно исследователей, а не апологетов или же, наоборот, критиков, хотя он все-таки производит впечатление человека воцерковленного или, по крайней мере, к православию неравнодушного. Кроме того, Николай посвятил немало времени исследованию российских крайне правых. А потому его взгляд на происходящее на Востоке Украины, без сомнения, любопытен. Особенно с учетом шаржированного "политического православия", активно эксплуатируемого представителями самопровозглашенных "ЛНР" и "ДНР".
Мария Томак. - Давайте начнем с роли, которую Московский патриархат и УПЦ МП играют в нынешних событиях на Донбассе. В общих чертах, какова эта роль, по Вашему мнению?
Если говорить о реальном влиянии структур, ассоциированных с РПЦ, на события на Донбассе, то, на мой взгляд, можно говорить только об идеологической церковной позиции, популярной исключительно у определенной части духовенства Донбасса. Она связана с попыткой церковно-идеологического оформления тенденции, присутствующей среди населения Донбасса в разных видах: в виде позитивных воспоминаний о существовании в регионе такой самостоятельной государственной структуры, как Донецко-Криворожская республика; знания об особой роли шахтеров в поддержке и продвижении советской власти на территории Юга России и Украины; особой промосковской и просоветской позиции жителей региона в период Второй мировой войны и после нее, когда Донбасс стал резервуаром кадров для советизации Западной Украины; с тем, что некоторая часть Донбасса никогда не воспринимала украинской государственности. В 1980-х - начале 1990-х годов эта тенденция получила внятное церковно-идеологическое описание. Она была сформулирована одним из благочинных Донецкого региона, архимандритом Зосимой (Сокуром). Его идея, выраженная в завещании (сам он умер в 2002 году), звучала примерно так: держитесь Москвы, матери нашей Русской православной церкви; а если вдруг УПЦ получит полную автокефалию от Москвы - проситесь в Москву или будьте автономны до признания со стороны Московского патриархата.
Это можно было бы считать маргинальными заявлениями маргинального церковного деятеля, если бы среди почитателей архимандрита Зосимы не был Виктор Янукович и те люди, которых мы называем "донецким кланом". Среди них - Виктор Нусенкис, один из олигархов окружения Януковича. По заветам этого самого старца Зосимы был перестроен довольно рядовой, по меркам РПЦ, Святогорский монастырь. В него команда Януковича вкачала огромные деньги, превратив его в достойный получить статус Лавры, а потом проплатила Московской патриархии за признание за ним этого статуса. Чтобы понять масштаб этого события, надо сказать, что в течении нескольких сотен лет церковной истории статус Лавры в РПЦ носили только четыре монастыря. И тут вдруг именно Святогорский монастырь - а не, скажем, Глинская пустынь, которая имеет на два порядка большее значение в современной церковной истории. Дальше Святогорская Лавра становится одним из центров поддержки пророссийских настроений и организаций на территории Донбасса. Определенная часть донбасского духовенства также поддерживала эти идеи. Вспомним, к примеру, митрополита Донецкого и Мариупольского Иллариона (Шукало), который является одним из последовательных сторонников поддержки идей русского национализма среди украинской церковной иерархии. Знаем также один пример явной вовлеченности священника в процесс политического переворота в марте-апреле 2014 года: речь идет о протоиерее Виталии Веселом из Славянска, который является ветераном ВДВ. Тоже неслучайный фактор, учитывая роль ветеранов ВДВ в захвате административных зданий на Востоке Украины. Как можно судить по его заявлениям, он по взглядам тоже принадлежал к русским националистам.
Но является ли позиция этих епископов и священников решающим фактором в расцвете сепаратизма в восточной Украине? На мой взгляд, нет. Во-первых, нельзя говорить, что половина или даже две трети Донецкой и Луганской епархий однозначно поддерживали эти идеи и проповедовали их среди прихожан. У нас просто нет таких данных. Кроме того, основную роль в захвате административных зданий сыграли бывшие десантники, афганцы, бандиты. Бывшие военные, скажем прямо, не слишком склонны к посещению храмов, но некоторые бандиты в них ходят. Тем не менее, ментальность бывших солдат элитных частей и офицеров советской армии имела в событиях куда большее значение, чем церковные проповеди.
М.Т. - Это локальный контекст, а если говорить о широком контексте и идее "Русского мира" как составляющей церковной политики? Словосочетание "православный фундаментализм" вам кажется справедливым?
Н.М. - "Православный фундаментализм" и идея "Русского мира" - это разные идеи.
Я выделяю три основных типа церковных политических идеологий. Их условно можно соотнести с Питером, Москвой и Киевом. Первый тип - питерский - это имперский русский национализм. Концепция "Русского мира" в него отчасти вписывается. Патриархия, на мой взгляд, является типичным представителем именно имперской традиции. Вторая традиция - московско-владимирская, она связанна с культом старчества, независимых от иерархии православных духовников. Эта традиция ведет к отторжению от внешнего мира, замыканию в общине, социальной пассивности. Третья тенденция начиналась в Киеве ХХ века и потом отчасти перешла на донецкий вариант русского православия. Это агрессивное противостояние внешнему миру, в первую очередь, Западу, силам, которые ассоциируются с модерностью, за счет такого специфического типа православного объединения, как братство, то есть союза равных между собой людей, священников и мирян, которые вместе, независимо от иерархии, за счет проповедей и литературы (а где надо - и кулаками) защищают от внешнего воздействия свой, в том числе "Русский мир" - так, как они его понимают.
Кирилл (и его устами Московская патриархия) пытается скомбинировать русский имперский национализм и упомянутую агрессивную самозащиту, на уровне риторики сливаясь с государством. Но проблема в том, что эти две ветки не состыкуются. В результате родилась вот эта самая концепция "Русского мира", который должен включать в себя всех людей, говорящих по-русски, и не только на территории бывшего СССР. На самом деле украинский кризис показал, что никакого "Русского мира" нет, что людей, которые однозначно ориентируются на Москву в самом важном для концепции "Русского мира", помимо России, государстве - Украине - очень мало.
Действительно ли московские политики были очарованы идеями Кирилла или же они просто прикрывали ими свои собственные замыслы - это вопрос дискуссионный. На мой взгляд, для менталитета Путина и реализующих имперские идеи чекистов намного важнее их офицерское прошлое. Их учили быть людьми, противостоящими Западу, и это после "спецшкол" бывшего КГБ основательно засело у них в подкорке. Условно говоря, Дугин, преподающий в академии ФСБ или Генштабе, важнее, чем Кирилл со своими красивыми, но абстрактными идеями. Отношение к Кириллу примерно такое: конечно, молодец-парень, нас поддерживаешь, мы еще православие сюда втравим, авось кто-нибудь поведется на него... Тем более, что ЧК, ОГПУ, КГБ с давних пор использовали в том числе приманку ностальгии по русскому православию, золотым куполам для вербовки агентов среди эмигрантов.
Я считаю, что Путин - совершенно нерелигиозный человек. Есть набор идеологов, которые пытаются на него воздействовать: Кирилл, Никита Михалков, архимандрит Тихон (Шевкунов), Дугин. Но это только часть околопутинского идейного спектра. В начале путинского правления в окружении Путина были гораздо более заметны, к примеру, либеральные экономисты и даже отдельные хорошие журналисты. Как мне кажется, они все вместе для Путина такие "петрушки". То есть хорошие ребята, с которыми водки можно выпить, побеседовать, пошутить, и что ему на данный момент надо в плане красивого описания собственной позиции - он может от них взять. Как, например, одно время с подачи Михалкова он популяризовал откровенно фашистского философа - Ивана Ильина. Его собственный взгляд на мир при этом особо не меняется.
Для "сторонников Новороссии" важны не образы, а противостояние Западу
М.Б. - Какую роль для людей на Донбассе, которые ассоциируют себя с пророссийским движением, в частности, тех, кто входит в вооруженные отряды сторонников "ДНР", играет ассоциация себя с православной церковью? Мы видим очень интересную амальгаму: "Русская православная армия" сосуществует со структурами, называющими себя "НКВД", а российские "имперки" соседствуют с красными флагами, портретами Сталина и "царя-мученика" Николая II.
Н.М. - "Русская православная армия" - это, как известно, нацисты из группировки "Русское православное единство". РНЕ - это смесь язычников со сторонниками так называемой Русской истинно-православной церкви, а это катакомбные, альтернативные РПЦ, структуры, с которыми она внутри России борется. Для воюющих на Донбассе "сторонников Новороссии" важны не образы, к которым они апеллируют, а идеологический настрой на противостояние Западу и современному миру. Они могут расходиться в своих взглядах на конкретные варианты социального или политического будущего России, но главное для них - отстаивание общей для них идеи расширения империи за счет территории, население которой, как им кажется, это расширение поддерживает.
М.Т. - Культивирование насилия, которое присуще событиям на Донбассе, которое проявляется, в том числе, в виде существования "Русской православной армии", священников, освящающих боеголовки, преследования протестантов… Откуда это вообще?
Н.М. - Разумеется, играет свою роль и то, что приехавшие из России "добровольцы" в большинстве своем являются ветеранами афганской и чеченской войн, то есть опыт насилия против мирного населения у них очень большой. Однако очень высокий уровень насилия, как мне кажется, связан с и региональной спецификой, поскольку шахтерские части Донбасса известны как зоны высокого уровня как криминального, так и бытового насилия как минимум с начала ХХ века. Когда человек применяет насилие, ему нужно как-то его оправдывать. Отсюда возникают и перекладывание ответственности за насилие на противника, мол, мы только отвечаем, а на той стороне насильничают и убивают всех без конца, и оправдание своего насилия за счет выспренних лозунгов - религиозных, патриотических.
М.Т. - Интересно проследить, так сказать, преемственность между так называемыми "титушками", которые совершали нападения на Майдан и жили, в том числе, в Киево-Печерской Лавре, и Святогорской Лаврой, которая приютила боевиков, участвовавших в захвате горотдела милиции Славянска… В этом есть какая-то закономерность, как вам кажется? Вы говорили о том, что люди, совершающие насилие, ищут для себя оправдание в церкви, но, с другой стороны, получается, что церковь выступает организационным ресурсом для силовых вещей.
Н.М. - Насколько я себе представляю, в Антимайдане участвовало до 2–3 тысяч человек, сколько из них было "титушек" и сколько жило в Лавре - вопрос открытый. Что такое Киево-Печерская Лавра? На самом деле там существует несколько центров власти: есть настоятель митрополит Павел (Лебедь) и монастырская братия, и есть Священный синод УПЦ, Блаженнейший митрополит и его окружение. Митрополит Павел (Лебедь), с которым я встречался в сентябре, свою позицию не скрывал и не скрывает: он противник украинской государственности. Сейчас он, правда, говорит, что фрустрирован обеими сторонами, "предательством России" тех людей, которые поверили Путину, потому он, дескать, независимый игрок. Он - большая властная фигура внутри церкви. Со своих позиций он, разумеется, мог давать приют вот этой самой команде либо по своей воле, либо, например, по настойчивой просьбе команды Януковича, которая, думаю, очень хорошо инвестировала и в Лавру, и в Павла. С другой стороны, в УПЦ говорят о том, что Лавре пришлось нанимать боевиков для охраны, чтобы под шумок ее не захватили правые радикалы, поддерживающие Филарета. Такого рода события в современной украинской истории тоже имели место, и опасения Лавры в этом отношении понятны.
Но из общежитий МВД тоже выходили большие отряды. Что сделали украинские власти и общество, какие вопросы задали, какие фигуры в аппарате МВД за это наказаны? Какая идеология исповедовалась университетами МВД в восточных регионах Украины? Все ли преподаватели, которые отстаивали идеи "Русского мира", пересмотрели свою позицию и подверглись каким-то санкциям? Почему в фокусе внимания только УПЦ?
М.Б. - Как минимум потому, что у нас от "блюстителей порядка" особо другого и не ожидали, а вот от церкви...
Н.М. - Я знаю массу людей в верхушке УПЦ МП, которые участвовали в Майдане, киевские духовные школы активнейшим образом поддерживали Майдан. Почему ваш вопрос о колоннах "титушек", а не семинаристов? Почему никто не интересуется тем, какая часть семинаристов и преподавателей Киевской ДАиС участвовала в Майдане?
М.Т. - В своей книге 2006 года вы подробно пишете о "казаках" в контексте православия. Складывается впечатление, что описанная вами ситуация в случае с Донбассом вполне актуальна…
Н.М. - Да-да, казаки по-прежнему не ходят в церковь. Казачество - это смесь бывших бандитов и бывших милиционеров, которые на пенсии придумали себе такое развлечение - быть казаками.
М.Т. - Тем не менее, на хоругвях так называемого "Всевеликого войска Донского" есть лик Иисуса.
Н.М. - Это все символические категории, они не имеют под собой никакой религиозной составляющей. Казачество - это в первую очередь, пьянки, торговля оружием, награждение друг друга орденами, поддержка правоэкстремистских идей.
Обращение в православие Януковича и его группировки было закономерным.
М.Б. - Возвращаясь к теме выходцев из Донецкого региона, которые временно заняли ключевые посты в украинском государстве, а экономически составили собой жестокую, в своем роде успешную бизнес-элиту. Насколько религиозность предыдущей украинской власти была ритуально-наносной? Или она все-таки была завязана на более глубоком уровне?
Н.М. - На мой взгляд, на постсоветском пространстве есть три социальных группы, которые, скажем так, наполняют церковь. В порядке значимости: пенсионерки в возрасте
от 55; бухгалтера и владельцы малых предприятий, а проще говоря, торговки с рынка и владельцы киосков. Третья группа - бандиты: профессия у них опасная, приходится все время искать выход для эмоций и моральную поддержку. Вторая и третья категории являются основными спонсорами всяких церковных инициатив. В этом плане обращение в православие Януковича и его группировки (которая является чистым примером криминала, дорвавшегося до власти) было закономерным. Янукович, без всяких сомнений, возил с собой по избирательным поездкам старца Илию (Ноздрина). Илий - это специфическое монашеское имя - очень редко встречается. Насколько я знаю, тот самый Нусенкис инвестирует по указанию того самого старца Илии в Орловскую область, откуда сам Илий родом. Это своеобразно трактуемые религиозные чувства.
М.Б. - Судя по вашим наблюдениям, пытались ли Московская патриархия и Синод УПЦ МП использовать Януковича для продвижения своих институциональных интересов, особенно в регионах, где они чувствовали конкуренцию со стороны других деноминаций?
Н.М. - Там была немного другая ситуация. Во-первых, за время первого Майдана и президентства Ющенко руководство УПЦ МП увидело, что новое поколение священников и епископов, выросшее в независимой Украине, имеет совершенно иное целеполагание. Митрополит Владимир (Сабодан) резко поменял свою точку зрения от промосковской на проукраинскую и начал кампанию по продвижению этих молодых епископов в элиту. Де-факто, в руководстве церкви в значительной мере сложилась проукраинская партия, и им инициативы Януковича по ориентации на Москву не были нужны. Поэтому Янукович ограничился назначением "смотрящего" (как это было повсеместно), которым стал уроженец Пскова Сергей Новицкий. От него шли какие-то деньги, он был каналом коммуникации и присмотра за церковью.
Играть в интересах Московской патриархии Янукович тоже не собирался. Скорее он использовал ее для повышения собственного веса. Например, приглашение в Украину Кирилла работало на рост авторитета Януковича, но не Московской патриархии.
М.Т. - У вас в книге есть раздел о православной церкви и администрации президента. А что скажете о взаимоотношениях между православной церковью и ФСБ? И есть ли какие-то особые отношения?
Н.М. - Отношения есть. РПЦ служит для ФСБ источником знания о религиозной ситуации, опасных с точки зрения государства религиозных организациях. Есть также официально существующие православные храмы в центральном управлении ФСБ в Москве и недавно открытой академии ФСБ. Есть официальный договор между церковью и ФСБ. Значит ли это, что каждый священник РПЦ и тем более УПЦ "стучит" ФСБ? Думаю, нет. Но они довольно открыты к сотрудничеству. Другой вопрос: а что священники могут ФСБ рассказать? Верующие что, рассказывают государственные секреты на исповеди?
Но, конечно, отдельная тема - это внедрение своих агентов под видом духовенства РПЦ. В советский период это относительно широко использовалось за рубежом. В постсоветский период традиции были сохранены. Свежая история с "бывшим" сотрудником ФСБ, "курировавшим" Украину в ОВЦС и арестованным ФСБ по обвинению в госизмене, а также более чем подозрительное поведение киевского протоиерея Андрея Ткачёва, московского "суворовца", якобы недоучившегося на факультете спецпропаганды военного вуза и отправившегося в 1992 г. транзитом через Киев священником во Львов - хороший тому пример. По странному совпадению Ткачёв покинул Киев, где у него был успешный приход, за три дня до ареста Петрина и тут же получил очень хороший храм на правительственной трассе, который он превратил в центр московского "Антимайдана". Но сколько может быть агентов ФСБ внутри УПЦ? Думаю, в худшем случае - десятки. Но в УПЦ тысяч пятнадцать священников. Так что статистическая вероятность напороться в ней на агента ФСБ ровно такая же, как и в любой другой группе, представляющей для ФСБ профессиональный интерес - например, таких как военные, сотрудники СБУ, журналисты или даже радикальные украинские политические активисты.