Никто не слышал о японизации в Японии или американизации в США. Поэтому, строго говоря, термин «украинизация» не имеет смысла на территории Украины. Хотя все — не только историки — знают, о чем идет речь. О попытках в советские времена сдержать тотальную русификацию Украины и реализовать привлекательный лозунг-мираж о расцвете национальных культур при социализме. Ошибка, стоящая обоим народам взаимного доверия.
Трагическая история этого вопроса содержит и самоубийство народного комиссара Николая Скрыпника, вдохновителя украинизации в 20-е годы, и политическую ссылку руководителя украинских коммунистов Петра Шелеста, и травлю национальной интеллигенции, которая в книге Ивана Дзюбы попыталась разобраться: что же на самом деле происходило в стране в 60-е годы — «железной рукой» насаждался интернационализм или все-таки проводилась русификация.
Нынешние старания национальноориентированного правительства Виктора Ющенко возвратить государственному языку традиционные для других стран сферы влияния снова натолкнулись на серьезное сопротивление русофилов. Аргументы сторон давно и хорошо известны — обе неистово обвиняют друг друга в дискриминации.
В эксклюзивной беседе для «Зеркала недели» приведено минимум взаимоисключающих цифр и цитат. В ней сделана попытка понять логику намерений власти по этому вопросу. По нашей просьбе ее обосновал вице-премьер-министр по социальной и гуманитарной политике Мыкола ЖУЛИНСКИЙ.
— Между стратегическими партнерами Украиной и Россией время от времени наблюдается обострение отношений (Черноморский флот, долги за газ и т.д.). Сегодня новый виток пошел из-за старой дискуссии по языковому вопросу. Полемика в общественных организациях в итоге отобразилась даже в обмене дипломатическими нотами между Киевом и Москвой, где невооруженным глазом можно было заметить абсурдную риторику «холодной войны». Откуда такое напряжение?
— Правительство Украины убеждено: пока все это — много шума из ничего. Еще не подписан проект постановления Кабинета министров «О дополнительных мерах относительно расширения сферы функционирования украинского языка как государственного». Впереди горячие парламентские дебаты вокруг законопроекта «О развитии и применении языков в Украине» (вспомните, как тяжело проходила соответствующая статья Конституции). До сих пор не отработан механизм ответственности за нарушение языкового законодательства. По сути, в нем немало «белых пятен». О чем, о какой дискриминации вообще может идти речь?
— Может, как бы поэтому и возникли удивительные по тону кремлевские предупреждения о тяжелых последствиях для Украины вследствие ее непродуманной внутренней языковой политики? Похоже, Россия хотела успеть сказать слово, пока единый государственный язык в Украине не получил законодательного закрепления своего статуса. Никому не хотелось бы потерять такой очевидный плацдарм влияния в соседней стране…
— Нет смысла гадать, чем это было вызвано — сиюминутной логикой президентских выборов, стратегическими национальными интересами России за рубежом или чем-то еще... Не суть важно. Факт налицо — из наших двусторонних отношений, похоже, никак не уйдет это вечное желание объяснять другу, как лучше хозяйничать в чужом доме.
Вряд ли стоит преувеличивать влияние чисто украинских внутренних дел на официальные двухсторонние отношения. Возможно, кому-то и хотелось, чтобы так произошло. Но безосновательные публичные обвинения в будто бы дискриминации российского меньшинства, прозвучавшие в адрес Украины из Москвы, были сразу однозначно и категорически отброшены в Киеве. Украина не собирается ни перед кем оправдываться. А в будущем будет без предупреждений апеллировать к мировой общественности. В следующий раз, в случае дезинформации и извращения фактов относительно применения языков в нашем государстве, мы обратимся за независимой оценкой к экспертам Совета Европы и Верховного комиссара ОБСЕ по правам человека.
Раньше многие ставили под сомнение консолидирующую силу государственного языка, мотивируя тем, что он привносит в общество одни раздоры. Однако на последней неделе возможности в объединении на этой почве проявились потрясающе. Три ветви власти — законодательная, исполнительная и судебная — сошлись в оценке, «что делать» с языковой проблемой дальше и «кто виноват» в раздувании ее в нашем обществе.
Сначала Конституционный суд в декабре 1999 года недвусмысленно подтвердил статус украинского языка в обществе, опираясь на статью 10 Конституции. Затем в ответ на болезненный ультиматум со Смоленской площади украинский МИД сформулировал позицию Кабинета министров. Но что меня лично поразило, так это жирная черта, которую в этой истории подвела Верховная Рада, обратившись к коллегам из Госдумы с просьбой впредь не допускать откровенно антиукраинских нападок в высших эшелонах российской власти.
Согласитесь, это было беспрецедентное единодушие как для политического руководства Украины, представители которого совсем недавно находились по разные стороны баррикад.
— Допустим, национальная элита (частично русскоговорящая) нашла общий язык. Но ведь народ настроен не так однозначно? Не лучше было бы гордиев узел в государственной языковой политике просто разрубить? Сейчас стало модным инициировать общенациональные референдумы…
— В ситуации с языковой политикой в Украине давно настало время без фанатизма расставить точки над «і». Люди не должны жить в ожидании новой «волны» так называемой «украинизации» или «русификации». Власти имеют достаточно политической воли, чтобы окончательно определиться, какого типа национальное государство мы строим. В этой ситуации я не склонен поддерживать применение механизма плебисцита. Общественные инициативы с референдумами стали действительно модными. Хотя опросы — довольно затратная вещь, в особенности с учетом нашей ослабленной экономики. И обращаться к ним надо, сто раз подумав.
— Какими преимуществами — правами и обязанностями — может пользоваться государственный язык по сравнению с другими? Что на этот счет говорит международная практика?
— Скорее я обратил бы внимание на ответственность языка и его носителей. Назовем вещи своими именами. У советской империи господствующий язык фактически подмял под себя коренные, поведя дело к их отмиранию за «ненадобностью». Украинский язык ожидала такая же судьба, если бы не распад Союза. На днях об этой тенденции сказал Кофи Аннан, когда подтвердил факт обслуживания мировых процессов в основном несколькими глобальными языками. Что остается «меньшим» языкам, которых насчитывается около шести тысяч? Тихо погибать?
Неудивительно, что в дальнейшем на руинах империи национальные государства сделали свой выбор именно в пользу исконных национальных языков. И мы не исключение. Поэтому сухая юридическая терминология в подготовленном для рассмотрения ВР законопроекте определяет, что «государственный язык Украины — язык этнического большинства украинского народа — украинский, который является обязательным к использованию во всех сферах общественной жизни на всей территории Украины».
— В свою очередь русский язык, несмотря на существенное сужения сферы влияния (особено в бывших странах Варшавского договора), тем не менее…
— «…на территории Российской Федерации обладает особым политико-правовым статусом, пользуется специальной поддержкой и заботой со стороны общества и государства». И это нормально. Воспримем это сегодня, как данность. Чем она отличается от большинства стран? Да, собственно, ничем.
Судите сами. «Согласно Конституции страны французский язык является основным средством общения, главным достоянием Французской Республики». То есть, документация во Франции ведется исключительно на французском, печатная информация, выступления на конференциях, съездах, экзаменах — только на французском. И далее по тексту.
Говорят, исторически Запад развивался по-иному. Только не в этом вопросе. Можно разве что посочувствовать королю Франции Франциску I, который решился в 1539 году ввести как государственный — французский язык. Постепенно латынь отошла на второй план, а нам сейчас даже не верится в то, что это происходило именно во Франции. И как? Насильственно? Абсолютно нет — эволюционно.
— Почему Украина категорически отбросила идею двуязычия?
— Потому что на карту поставлена судьба Украинского государства. Каким ему быть — вторичным, колониальным или оригинальным, самобытным? Наконец-то государство поняло, что национальная идея, прогресс национальной экономики невозможны без расцвета коренного языка. На этот счет, к сожалению, историческая память не предоставила нам положительных примеров. Все предыдущие «волны» так называемой «украинизации» захлебнулись в собственной крови. Смерть одного только Василия Стуса, который погиб исключительно из-за приверженности к «рідній мові», заставляет сделать вывод, что мы не можем больше рисковать своим народом, на долю которого выпали такие катастрофы, как голодомор или авария в Чернобыле.
Поэтому, когда недавно на саммите СНГ было предложено подписать Конвенцию о статусе русского языка в Содружестве, мы отказались. Возможно, такое навязывание «межнационального средства общения» и выгодно кому-то, но не Украине. Поскольку это сразу накладывает жесткие ограничения на возвращение украинского языка в публичные сферы общества. Мы проходили уже через это в советские времена. Это путь в никуда.
— Хотя Беларусь предпочла именно такой путь…
— Это — внутреннее дело белорусского народа. Сложно судить, насколько можно себя комфортно чувствовать в ситуации, когда язык соседнего народа с приобретением государственного статуса в Беларуси получил «несиловое, воспринимаемое как естественное доминирование в сфере культуры, электронных средствах массовой информации, топонимике...»
Что волнует меня гораздо больше, так это — по сообщению прессы — трактование украинских культурологических организаций в Минске как оппозиционных, изъятие по этой причине украинских печатных изданий. С этим стоит спокойно разобраться, ведь все мы гарантируем национальным меньшинствам значительные права.
— Наверное, самый главный вопрос: какая предположительно система мер может обеспечить возвращение украинского языка в публичную сферу без ущемления при этом национальных меньшинств? Скажите, как будет учитываться языковой аспект во время будущих аттестаций госслужащих? При решении проблем на манер «порядочный профессионал — но плохо знает государственный язык». Будут ли такие специалисты заменены?
— Это спекулятивная постановка вопроса. Такого люди не должны бояться. Я убежден: 90 процентов служащих владеют украинским языком на вполне приличном уровне. У них нет проблемы незнания, но есть проблема неиспользования языка. И в этой ситуации декретами, постановлениями или указами на ситуацию существенно не повлиять. Ее можно сдвинуть лишь подъемом авторитета нашего государства, поощрением желающих изучать язык, внедрением его в образование, компьютерные сети. Поэтому языковая программа рассчитана не на год или на пять, а на значительно дольший срок. На самом деле она будет окончательно реализована, когда придет новое поколение, для которого рядом с родной культурой будет существовать также прагматическая необходимость знания нескольких иностранных языков.
— Законопроект «О развитии и применении языков в Украине», который готовится к рассмотрению Верховной Радой, не содержит никаких ограничений для частной жизни. Тем не менее, интересны как раз ситуации, когда общественное и частное тесно переплетены. Ведь многие из государственных служащих по национальности поляки, россияне, татары, евреи. Закон будет рекомендовать им придерживаться украинского языка в ведении официальных дел. Но в личных беседах во время работы?
— Естественно, что в личных делах не может быть никакого принуждения. Ни на работе, ни дома. Ни во время телефонного разговора, ни в постели. Другое дело: тем, кто в быту использует язык национальных меньшинств, станет непривычно разговаривать на работе преимущественно по- украински. Разумеется, им будет на первых порах трудно. Однако здесь предусмотрено не давление со стороны государства, а помощь. Чтобы на приличном уровне овладеть отечественным делопроизводством, уже сейчас можно пойти на курсы, приобрести новые словари с терминологией в различных сферах. То есть, хотите делать карьеру в Украине — уважайте ее языковую политику.
— Предвидите ли вы осложнения при переходе Вооруженных сил на сугубо национальную основу?
— Специфических — нет. Уже два года, как армия постепенно привыкает к новым условиям и требованиям. Из ее достижений принципиальным было принятие временных уставов ВС. Это позволило перевести документацию и команды на государственный язык, что в свою очередь подготовило почву для ежедневного общения. Минобороны знает свои проблемы лучше нас — а это сложности в переходе на украинский язык военкоматов, особенно на востоке и юге, военных учебных заведений и Военно-морских сил. Но для решения сложностей военные подготовили меры стимулирующего характера.
— Восстановление украиноязычной среды, особенно в городах, в значительной мере упирается в осуществление наступательной информационной политики.
— Конечно, нас тревожит, что под видом информационно-культурного плюрализма делаются попытки узаконить экспансию иностранных государств. И в этом плане мы ставим серьезно вопрос о протекционистских мерах для отечественных средств массовой информации и книгоиздания. Это не должна быть слепая поддержка всех авторов информационных продуктов по языковому признаку. Речь идет прежде всего о поощрении настоящих профессионалов. Параллельно Минин- формполитики подаст рекомендации, в каких случаях стоит прибегать к налоговым рычагам, чтобы остановить поток дешевой продукции из-за рубежа.
— Согласно решению Конституционного суда от 14 декабря 1999 года, владение государственным языком станет обязательным условием при принятии гражданства Украины. Означает ли это введение в будущем экзамена по украинскому языку для всех желающих стать гражданами Украины? И, соответственно, отказ всем, кто сознательно не захочет такое испытание проходить?
— К языковому испытанию, убежден, нам придется прийти. Это распространенная международная практика, и в ней нет ничего страшного. Но это будет нескоро.
— И последнее. Вы не боитесь, что весь этот комплекс предполагаемых мер может обострить и без того непростую экономическую ситуацию в стране?
— Надеюсь, нет. Ведь поиск национальной идентичности упирается не в отдельную строчку финансирования в бюджете или в несение ответственности (вплоть до уголовной) за нарушение языкового законодательства. Сегодня такой поиск диктуется уже не «бархатной» революцией сверху, а степенью развития самого украинского общества.