Критику не любит никто. Особенно ее не любит власть. Особенно если многие весомые персонажи в этой власти - Like'о-зависимые, или даже Love-зависимые персонажи, не привыкшие к типичным атрибутам власти в Украине (к коим относится быстрое разочарование и критичность со стороны общества).
И на фоне этой критики все громче звучат инициативы в стиле весьма сомнительного с точки зрения закона президентского указа "О неотложных мерах для проведения реформ и укрепления государства" и заявления о внедрении "инновационных" законодательных методов, как, например, криминальная ответственность за фейкньюс, заказные материалы или даже пропаганду.
Каковы перспективы этих инициатив и могут ли они привести к достижению задекларированных целей - побороть фейки, создать систему обороны в информационной войне и "укрепить государство"? Для того чтобы ответить на эти вопросы, проанализируем мировой опыт, существующее положение дел в законодательстве, а также в сфере технических возможностей страны противостоять новым информационным инструментам и формам.
Мировой опыт противодействия фейкньюс
Справедливости ради следует отметить, что мир за последние годы действительно во многом начал избавляться от либеральных розовых очков по поводу информационной составляющей в современных войнах и конфликтах. Стимулом тут в первую очередь стала информационная активность Российской Федерации.
В какой-то момент западные демократии с удивлением обнаружили, что деятельность cозданного РФ "многоголосого монстра" Russia Today оказывает влияние на определенные электоральные круги внутри их стран, как и боты в соцсетях, кибер- и информационные атаки. И что посредством этих инструментов Россия добивается собственных геополитических целей по влиянию на ведущие страны мира. Ибо, как писал еще Збигнев Бжезинский, империи современного типа захватывают не территории, а умы.
Осознание этой опасности сначала заставило говорить вслух о российском влиянии на политическую ситуацию, избирательные кампании, о кибератаках и огромных ботофермах для влияния в соцсетях. И искать противодействия, в том числе и путем законодательных и регуляторных новаций.
Страны Балтии, где реальность максимально приближена к Украине, внедряют инструменты ограничения именно российского информационного влияния в традиционных СМИ через решения национального регулятора. Собственно, это очень похоже на те решения по ограничению российских телеканалов, которые Украина приняла и успешно реализует с 2015 года.
Франция приняла закон, согласно которому государство может прибегнуть к блокированию контента, но исключительно во время избирательных кампаний, когда такой контент не соответствует действительности и распространяется с целью манипулирования свободным волеизъявлением; также во Франции предусмотрено приоритетное рассмотрение информационных споров в судах по сокращенной процедуре.
В Германии был принят закон о противодействии языку вражды в социальных сетях, обязующий соцсети обеспечить блокирование контента, разжигающего межнациональную рознь и на который жалуются пользователи. Он предполагает весьма внушительные штрафы в случае отказа или промедления в обеспечении ограничения такого рода контента.
Надо признать, что это возымело глобальное действие на Facebook и Youtube, которые стали практиковать ограничения на контент даже далеко за пределами Германии - в случае наличия жалоб.
Но все эти меры лишены криминализации. Клуб стран с криминальной ответственностью за дезинформацию весьма узок: Беларусь, Китай, Сингапур, несколько африканских стран. Малайзия ранее тоже была в этом "клубе", но отказалась от криминализации несколько недель назад.
Законодательное поле Украины и анонсированные новации
О криминальной ответственности за дезинформацию заговорили в контексте нового Закона о медиа, который Украина обязана принять в соответствии с Соглашением об Ассоциации с ЕС.
Это многострадальный законопроект, над которым работали еще два предыдущих созыва парламента. С начала работы над ним в Украине ЕС издал уже вторую Директиву касательно информационной сферы, которую необходимо учесть в национальном законодательстве, чтобы оно соответствовало стандартам ЕС. Речь идет как об интегрировании европейской терминологии, так и об изменении некоторых подходов, например, об отказе от лицензирования спутниковых каналов и провайдеров, большей независимости и функционале у национального регулятора.
По сути, этот закон должен стать большим универсальным документом, задающим новые подходы в регулировании информационной сферы и заменившим целый ряд законов, как, например, Закон о телевидении и радиовещании, Закон о Нацсовете и пр.
Но! В Европейских директивах о криминализации ничего нет. Европейцы стоят на позиции, что криминализация в информационной сфере может привести к проблемным последствиям и составляет угрозу базовым ценностям, среди которых - свобода слова и выражения собственного мнения.
Поэтому смешивать криминальную ответственность с Законом о медиа, который необходимо принять максимально быстро, мягко говоря, нелогично. Видимо, разработчики это уже понимают, хотя ранее звучали публичные заявления о дискуссиях насчет криминализации фейкньюс именно в контексте Закона о медиа.
Известно, что в недрах профильного министерства теперь пытаются выделить вопрос о криминализации и блокировании контента в отдельный законопроект - "О мерах противодействия в информационной войне", который с 20 ноября разрабатывает рабочая группа. Но именно этот факт также свидетельствует: даже после громкой негативной реакции на эту инициативу от идеи криминализации и регулирования интернет-среды (а без этого практически невозможно противостоять фейкам) не отказались.
Регулирование в интернет-сфере предлагается ввести в виде 1) добровольной регистрации интернет-СМИ, и только после этого - получение соответствующих прав журналистами, в том числе и аккредитации в органах власти; 2) регистрации соцсетей и видеоплатформ как юридических единиц согласно украинскому законодательству; 3) возможности блокирования контента или ресурсов; 4) возможности привлечения к криминальной ответственности за распространение дезинформации.
Из предложений - задать законодательное определение для фейкньюс, систему оценки контента и дискутируемые санкции.
Например, среди уже обсуждаемых новаций - административная ответственность за распространение дезинформации одноразово и за отсутствие выходных данных о СМИ; и криминальную ответственность - за умышленное, систематическое распространение дезинформации, распространение дезинформации через заказ третьего лица или в случае причинения вреда, подкуп журналиста или СМИ.
Необходимо подчеркнуть, что все эти категории очень сложны в части их доказуемости, ибо доказательство умысла - вещь весьма субъективная, как свидетельствует судебная практика.
Но главный вопрос в другом - а являются ли аресты и блокировки СМИ эффективным инструментом противодействия распространению информации при наличии массовых и совершенно разных интернет-технологий?
Свято место, как известно, пусто не бывает, особенно при неограниченных, по сути, цифровых возможностях. Приведу один показательный пример.
Блокирование контента Facebook уже стало одной из причин быстрого роста популярности Телеграм-каналов. Там, в отличие от соцсетей, "снять контент" практически невозможно, и именно туда перемещаются различные группы для "слива" сомнительной информации.
Насколько нам известно, власть сегодня серьезно обеспокоена проблемой Телеграма, который хоть и лишен телевизионной массовости, все же имеет невероятно точную целевую аудиторию, в том числе и тех, кто, собственно, формирует телевизионные месседжи, то есть экспертов, журналистов и редакторов. Его действие сродни ложке дегтя, способной распространиться на всю бочку телевизионного "меда". Настолько, что старые указания о захвате почты, телефона и телеграфа во имя революции ныне перефразируют: "Телеграм уже захватили".
Не исключено, что все это приведет к попыткам блокирования Телеграма на территории Украины. Тем более, что это можно сделать по аналогии решения СНБО о российских соцсетях, поскольку это российский мессенджер. Хотя нынешняя власть далеко не столь активно публично говорит о информационной войне именно со стороны РФ, гораздо более трепетно относясь к СМИ внутри страны и подчеркивая, что именно они ведут "подрывную деятельность".
Но даже в случае блокирования эффективность этого шага также выглядит сомнительной. Именно в силу уже вышесказанного - свято место пустым не будет…
Зато криминализация вполне может быть использована для цензуры, возбуждения криминальных дел - для затыкания рта несогласным и создания предупреждающих прецедентов для критиков.
Странно наблюдать, как идею криминальной ответственности с декларируемой целью борьбы с дезинформацией пытаются преподнести чуть ли не инновацией, где Украина должна явить миру "пример". Безусловно, идея эта много раз обсуждалась за последние пять лет, когда страна оказалась в эпицентре информационной войны со стороны РФ.
Но мы сознательно уходили от криминализации "слова" - как диффамации, так и дезинформации, внедряя другие инструменты противодействия информационной войне, и не ограничивающие свободу слова внутри страны - от решений регулятора по поводу запрета электронных СМИ РФ до введения языковых квот на телевидении и радио и блокирования российских соцсетей.
И этот опыт показал, что любые ограничения в информационном мире - меры всего лишь частичные. Ведь запрет соцсетей легко обойти с помощью того же VPN, а телеканалы можно смотреть в интернете или через спутник.
Своего спутника у Украины нет. Создание изолированной киберсистемы типа Runet не представляется возможным.
Безусловно, криминализация не способна решить проблему дезинформации. Более того, угрозы несоизмеримы с возможной частичной эффективностью.
Что делать и куда идти?
Стоит понять, что сложные и многогранные взаимодействия в информационном мире не предполагают эффективности и действенности простых ответов типа "закрыть и посадить". Все сложнее и объемнее. И требует комплекса мер как в отношении самих СМИ (как источников информации), технологий (как механизма передачи), так и потребителя (аудитории).
В новом информационном мире ограничения и границы существуют не по политическому, а по языковому принципу. И проблема Украины - существование преимущественно именно в русскоязычном секторе киберпространства. Тогда как наши западные соседи гораздо больше интегрированы в англоязычное пространство, в том числе и благодаря использованию латиницы.
Кстати, стоит тут напомнить о примере Казахстана, который совсем недавно именно с целью дистанцирования от России и ее влияния принял решение перейти на латиницу. В следующем 2020 году школы в Казахстане уже будут использовать латинский алфавит. У нас же, даже при наличии войны с РФ, подобный дискурс остается этакой диковинкой. А зря. Язык и алфавит являются стратегической характеристикой информационного мира, определяющей цивилизационный и культурный выбор. Популяризация родного языка - это основа для всех европейских стран, особенно тех, которые в свое время были частью соцлагеря.
Также один из важнейших ответов на вызовы информационного мира - образование. От стимулирования изучения английского и других европейских языков до медиаграмотности.
В этой связи очень позитивным является публичное заявление министра образования Анны Новосад о введении курса медиаграмотности в курс средней школы, прозвучавшее на этой неделе. Соответствующая программа давно разработана, теперь главной задачей является подготовка достаточного количества квалифицированных преподавателей. Если мир стал информационным, то как можно не изучать информацию и не уметь с ней работать? В развитых странах этот курс давно является важной частью среднего образования.
Этого правильного шага, безусловно, недостаточно, ибо информационные технологии изменяются гораздо быстрее, чем можно изменить школьные программы и законодательство.
Тут важны и переговорные позиции с теми же соцсетями, которые куда оперативнее внедряют изменения по сравнению с государством. Как известно в связи с избирательной кампанией в Украине Facebook и YouTube стали обнародовать информацию о плательщиках за политическую рекламу во избежание коррупционных рисков. Эти глобальные платформы понимают проблему российского информационного влияния и готовы ко внедрению новых инициатив.
На Западе разговоры о влиянии и даже вреде социальных сетей продолжаются постоянно. Facebook уже начал практиковать блокирование вредного (с точки зрения принципов компании) контента, и ныне задумался о том, чтобы отменить публичный показ количества лайков, дабы не стимулировать массовый хайп: ведь большое количество одобрений вызывает именно агрессивный контент. Это говорит о том, что и соцсети готовы поднимать сложный вопрос этики в новых цифровых реалиях.
Кстати, именно этические саморегулирующиеся журналистские структуры, пользующиеся доверием сообщества, во многих странах являются инструментом борьбы с фейкньюс.
Ну и, безусловно, в глобальном мире игроком является тот, кто способен продуцировать и отстаивать собственные нарративы, контент и дискурс. Да, информационный мир любит новые формы. Но глобально побеждает тот, кто способен в эти новые формы вкладывать новые смыслы и их реализовывать.
Это крайне важно как на глобальном, международном уровне, так и внутри страны. Именно поэтому многочасовые марафоны, интервью Тесле или новые "залетающие" форматы "о наболевшем" так быстро приедаются и не ведут к удержанию доверия.
Стратегические коммуникации предполагают наличие стратегий, а не исключительно хайпа.
Отсутствие стратегического нарратива - одна из базовых причин эффективности дезинформации, и борьбу с ней имеет смысл начинать с преодоления этого фактора, а не с создания репрессивных инструментов в информационной сфере.
Подробнее о планах государства в борьбе с фейковыми новостями – в материале Олега Вергелиса и Екатерины Константиновой "Владимир Бородянский и министерство пропаганды критического мышления" в еженедельнике "Зеркало недели. Украина".