Владимир ГОРБУЛИН — директор Национального института проблем международной безопасности, Валентин БАДРАК — директор Центра исследований армии, конверсии и разоружения
На этой неделе депутаты нижней палаты российского парламента рассмотрели в первом чтении и утвердили законопроект, разрешающий использовать подразделения вооруженных сил за границей. Военную силу планируется применять для отражения нападения, защиты граждан, предотвращения агрессии против другого государства и борьбы с пиратством. А чего вы, собственно, ожидали? Российский парламент настолько давно работает в ручном режиме, что порой диву даешься: а зачем хозяевам Кремля играть на сцене несвойственные роли, ведь мир с некоторого времени воспринимает Владимира Владимировича как генерального секретаря России…
С северо-востока в сторону Украины потянуло дымом. Президент Ющенко срочно издал указ о проверке боеготовности ВСУ, а украинская интеллигенция призвала США, Великобританию, Францию и Китай срочно собрать международную конференцию для обеспечения реальных гарантий Украине. В страну уже просочилась информация о том, что даже адвокаты Украины из стран Центральной и Восточной Европы приняли решение свернуть свои плакаты и заморозить любые проекты, связанные с поддержкой Украины. Отныне провокация российской стороны на территории Украины и применение военной силы может произойти в любой момент, а Украина осталась один на один с судьбой. Это заставляет и экспертную среду взглянуть на ситуацию с другой стороны…
В новейшей истории Украины всегда было принято считать: главной компенсацией ядерного разоружения Украины стали официально оглашенные гарантии существования на карте мира государства Украина со стороны Соединенных Штатов и Российской Федерации. А именно, взамен на отказ от ядерных вооружений и обязательство не использовать стратегические ракетоносители в 1994 году и появился на свет Будапештский меморандум «О гарантиях безопасности в связи с присоединением Украины к Договору о нераспространении ядерного оружия». Однако не прошло и десятилетия, как возникший из ниоткуда проект «Тузла» напомнил, что в международной политике не бывает таких договоренностей, которые хоть однажды не пересматриваются.
В настоящее время междоусобные политические распри привели Украину к краю пропасти, а на повестку дня уже со всей серьезностью выносится вопрос сохранения государственности. Не будет преувеличением утверждение, что Украина подошла к точке бифуркации. Моменту, когда ее дальнейшее развитие может с равной вероятностью пойти по нескольким, самым различным, и в том числе противоположным, направлениям.
Оформленные вызовы и угрозы
Ослабленная изнутри Украина давно кажется легкой добычей для других государств. Жесткие заявления руководства Румынии, озвученные территориальные претензии со стороны России и ее вмешательство во внутренние дела Украины, наконец, внезапный и беспрецедентный отказ от признания существования украинской нации — это прямые следствия всестороннего ослабления государства. Чтобы охватить единым взглядом панораму нынешних украинских позиций, попробуем обозначить главные болевые места государства.
Первое. Активная работа соседней России на дипломатическом, экономическом, информационном и социальном уровнях, а также отсутствие внятной информационной политики Киева в Крыму актуализировали проблему самоидентификации значительной части населения на Юге и Юго-Востоке страны. Если мы возьмем за основу результаты социологического опроса Центра Разумкова накануне 18-й годовщины независимости Украины, то получим чуть больше трети сторонников украинской независимости на Юге страны и меньше половины — на Востоке. Это удручающая ситуация для официального Киева, свидетельствующая, что части населения безразлична идея самостоятельного Украинского государства, более того, многим на Востоке и Юге сейчас кажется, что жизнь в составе РФ будет не так плоха. Конечно, так думается сейчас. И к действительности эти размышления касательства не имеют. Однако российская сторона уверенно использует это для шантажа украинской власти расколом государства, а также для прямого влияния на позицию будущего кандидата в президенты Украины.
Второе. Большая часть населения страны (в том числе значительная часть военных) лишена милитаристских настроений. Это следствие нескольких взаимосвязанных идей: искоренение образа любого врага, навязывание мысли о благоприятной геополитической обстановке и формирование уверенности, что Украина найдет защиту под зонтом военно-политического блока. Мирные настроения населения — во многом сила Украины, но на фоне целенаправленного создания образа врага в облике украинца в соседней России этот факт делает Украину более уязвимой на психологическом уровне.
Третье. Военная организация Украины в настоящее время пребывает в состоянии деградации. Она имеет, мягко говоря, ограниченные возможности для противостояния внешней агрессии. Но еще хуже то, что военная организация потеряла инерцию развития — сегодня даже 3— 4 года активных инвестиций в нашу армию не смогут уравнять ее по боевому потенциалу с армиями развитых стран региона. Иными словами, в военном отношении Украина еще не скоро сможет сделать ставки на сохранение независимости и неприкосновенности собственными силами.
Четвертое. Государства, выступившие в 1994 году сторонами—гарантами украинской независимости и безопасности, фактически продемонстрировали отказ от своих обязательств. Европейские игроки Североатлантического альянса уже открыто отказались от борьбы за Украину, сделав выбор в пользу сохранения ровных отношений с Россией. О Мюнхенском сговоре-2 сегодня и в Европе, и в Украине не говорит только ленивый.
Более того, дипломатическая риторика России и США выглядит так, словно ими ведутся сепаратные переговоры, и цена проекта под названием «Украина» может оказаться гораздо меньше, нежели возможность полюбовно решить задачу нового передела сфер влияния. Появилось немало признаков того, что карта региона может быть существенно переформатирована и Украина вполне может попасть под каток, укатывающий асфальт поверх прежнего слоя.
Пятое. Те, кто относят себя к политической элите Украины, находятся либо в плену инфантильного непонимания уровня угроз, либо в состоянии воздействия большой дозы российской инъекции. Так или иначе, украинские policy makers демонстрируют несостоятельность, следствием которой стала внешнеполитическая анемия. Не случайно известный британский эксперт Джеймс Шерр недавно напомнил, что «Украина всегда имела слабые места, внутренние деления». Разумеется, часть этих «делений» и «разнообразия позиций» созданы благодаря подрывной работе России на территории Украины. Но приблизительно так украинская государственность была потеряна и 350 лет назад, после Руины. Да и революционные войны 1917—1922 годов были проиграны в первую очередь из-за внутренних дрязг. Ныне ситуацию усугубляет отсутствие общенациональной идеи, которая могла бы стать основополагающим фактором развития нации.
Вышеупомянутые «исходные позиции» аргументируют попадание Украины в зону повышенного риска. Более того, мировой экономический кризис, обострение экологических, демографических, энергетических и этико-нравственных проблем современного человечества, которые завели цивилизацию в дискуссионный тупик, стимулируют агрессивное поведение. Кстати, эксперты уже давно трубят о том, что активное наращивание рядом стран военных мускулов (в течение последних пяти лет зафиксировано увеличение расходов на военный комплекс и перевооружение у порядка 70% государств планеты) имеет в своей основе бессознательное стремление разрубить мировой гордиев узел как и прежде — мечом.
Чего хочет Россия?
Фактор российской угрозы стал для Украины доминирующим. Не стоит удивляться, что имперские аппетиты Москвы возрастают по мере ослабления способности Киева управлять государством. Если после неудачного «тузлинского тестирования» хозяева Кремля надолго упрятали свои амбиции, то успешный срыв в 2008 году планов украинского похода в НАТО вкупе с военной победой в Грузии создали предпосылки для дальнейшего наступления на Украину.
К настоящему моменту Москва добилась официально подтвержденного отказа Брюсселя «оказывать Украине военную помощь и помощь в обеспечении безопасности», «уверенного» молчания Германии и Франции при вмешательстве в дела Украины. Как отмечалось, на очереди отступничество Соединенных Штатов, о чем свидетельствует изменение позиций даже в экспертном сообществе. Если еще в начале года Стивен Пайфер советовал руководству США активно поддерживать Украину и противодействовать давлению России, то уже к концу лета Збигнев Бжезинский предложил расширить сотрудничество НАТО с ОДКБ — на фоне осторожного отношения к Украине и Грузии.
После ряда полуофициальных заявлений о том, что ЧФ РФ будет дислоцироваться на территории Украины и после 2017 года и ревизии российского Федерального закона «Об обороне» с лигитимизацией применения вооруженных сил РФ за пределами территории России, наблюдатели отметили и возможность прямой военной угрозы со стороны РФ.
Однако стоит обратить внимание на то, что на этом фоне уживаются две совершенно противоположных риторики по отношению к Украине со стороны Российской Федерации. Нельзя не заметить, что В.Путин с Д.Медведевым затеяли старую веселую игру в доброго и злого полицейских. С одной стороны, отказ от сотрудничества с нынешним президентом Украины, открытая война на дипломатическом фронте, заявления о том, что «Малороссия» является частью России, а с другой, — демонстрация лояльности к конкретному претенденту на лидерство в Украине.
Не стоит думать, что решения—компромиссы по газу и самолетостроению — безвозмездные уступки. Это сигналы, вдвойне выгодные российской стороне. Изменение внешнеполитического курса в сторону РФ со сформированными вассальными настроениями новых украинских лидеров являются для России гораздо более выгодным результатом, чем физическое расчленение Украинского государства. Сильная пророссийская Украина Москве гораздо интереснее слабых осколков с одержимыми, хоть и малочисленными антироссийскими группами фанатиков. В экспертном сообществе уже прозвучала рациональная мысль о том, что, отняв Крым, Москва навсегда потеряет Киев. В самом деле, прямая военная агрессия, согласно теоретикам военного дела, осуществляется тогда, когда все остальные возможности исчерпаны. А для РФ они далеко не исчерпаны. Кроме того, есть мнения, что полный контроль над транзитной Украиной и ее газотранспортной системой, а заодно укрепление на ее территории мощных информационного и военно-технического плацдармов с максимальным внедрением российского бизнеса в стратегические, высокотехнологические отрасли предпочтительнее физического захвата территорий. Тем более вассальная Украина есть положение переходное, из которого путь в состав Государства Российского не только не заказан, а и существенно упрощен. Итак, сегодня уже созданы предпосылки для военного вмешательства, но они не будут использоваться до тех пор, пока действенными остаются иные рычаги.
Именно в силу этих причин нельзя исключать сугубо политическую подоплеку нагнетания обстановки и сознательного доведения ее до точки кипения — возможности начала военного конфликта в любой момент. Для России эта ситуация реальна, как минимум, по двум причинам. Во-первых, украинская военная организация ослаблена, а во-вторых, население Украины, в отличие от российского, никто не готовит к военным действиям, не воспитывает милитаристские настроения и образ врага в облике россиян. Поэтому опасаться упреждающего военного удара, как и провокации сугубо военного характера со стороны Украины не стоит. А на фоне этого, когда нервное напряжение вырастает до предела, вдруг появляется уникальный политик, который неожиданно находит общий язык с российскими лидерами и в итоге предотвращает войну. Чем не национальный герой? В целом война, или лучше, угроза войны — идеальный механизм манипуляции, великолепно сконструированный рычаг влияния России на Украину.
Итак, на сегодняшний день вопрос российскими лидерами поставлен таким образом: либо Украина должна во время наступающих президентских выборов получить лидера — кремлевского вассала, который будет управлять страной, как Малороссией, российской окраиной, либо будут найдены поводы для применения против Украины жестких мер воздействия. Но и тут речь идет не о масштабной агрессии, а о дестабилизации обстановки подконтрольными пророссийскими структурами украинского происхождения. Военное вмешательство первого уровня наверняка будет носить локальный характер, с предоставлением украинской власти самостоятельного выбора в отношении дальнейшей эскалации конфликта. В этом смысле почти 3 тыс. морских пехотинцев ЧФ РФ могут быть использованы Москвой в качестве наживки. И только если эта наживка сработает, в ход могут пойти воздушно-десантные дивизии (четыре дивизии ВДВ находятся в непосредственной близости от границ Украины и могут быть оперативно переброшены воздушным путем). И лишь в самом крайнем случае — ударное оружие. И все-таки в Москве отдают себе отчет, что достичь на территории Крыма количественного превосходства войск будет не просто. А негативные последствия даже локальной военной операции на территории полуострова и для российской политики (население ориентированного на туризм региона вряд ли будет в восторге от эскалации военного конфликта вблизи турбаз), и для российского бизнеса очевидны.
Обновленная парадигма национальной безопасности
Уже доброе десятилетие Украина развивается по неверной парадигме. Следует признать, что наша страна должна решить два уровня задач. Как в пресловутой пирамиде Маслоу, государство опустилось на нижнюю ступень потребностей — выживания и обеспечения безопасности. Иными словами, первой задачей для Украины становится сохранение государственности как таковой. Только после решения этого вопроса можно будет строить планы развития.
Для решения задачи первого уровня у Украины осталось совсем немного времени (будем все же надеяться, что следующий президент Украины не будет пророссийской фигурой). Для государства уровень угрозы провокаций с последующим применением военных формирований будет последовательно возрастать с приближением 2017 года с критической точкой в период следующих президентских выборов. И при отсутствии прогресса в отношении пролонгации договора о пребывании ЧФ РФ в Севастополе, при отсутствии подчиненного положения Украины кризис отношений может выйти за пределы мирных дебатов.
В самом деле, одним из важнейших вопросов станет вывод ЧФ РФ с территории Украины. Рискнем предположить, что российская сторона больше рассчитывает на переписывание Конституции Украины, чем на международный скандал. Но и последнее не исключено, принимая во внимание упорное непринятие украинской государственности.
Если основываться на таких исходных данных, то риски настоящего и ближайшего будущего будут связаны с построением правильной формулы контроля экстремистских и радикально настроенных групп украинцев на Юге и Юго-Востоке страны. Принимая во внимание, что любая дестабилизация обстановки начнется как раз с выступлений украинских организаций, необходимо создать условия для быстрой локализации любого внутреннего взрыва эмоций, к которому способны подключиться внешние силы. Для этого есть смысл уже в ближайшее время сосредоточить до 90% сил специального назначения всех ведомств (СБУ, Минобороны, МВД) во взрывоопасных регионах. Есть также смысл увеличить количество спецназовцев в подразделениях и освободить их от несвойственных функций (таких, например, как охрана «Альфой» СБУ народных депутатов).
О методике возрождения военного потенциала говорилось слишком много, чтобы еще раз повторять. Подчеркнуть следует лишь одно: пришло время забыть об интересах ОПК и позаботиться о системах вооружения, способных обеспечить предотвращение агрессии. И еще раз отметить, что при любых усилиях армия Украины в ближайшие 3—5 лет будет беззащитной.
Именно поэтому Украине нужны гарантии иного толка и иного формата. Если ни Россия, ни США не намерены выступать в такой роли, то необходимо искать «третью силу», которая была бы заинтересована в стабильно развивающейся Украине. Как бы ни звучало парадоксально, но таким потенциальным гарантом мог бы выступить Китай. Каков интерес Китая? Несомненно, военно-технологический. Украина могла бы стать технологическим донором для Китая, и под прикрытием его мощи помочь КНР. А заодно и развить свои собственные возможности, способные отпугнуть любого агрессора. Разумеется, эта идея требует детальной проработки и переговоров с китайской стороной. Но она все же выглядит лучше ожидания военного конфликта с соседом или постановки на якорь корабля под названием «Украина».