Немного неожиданно, предпразднично и феерично зимняя Украина ворвалась в сезон реформ. Налоговой, административной, пенсионной и т.д. Радость общения по этому поводу правительство решило ограничить своим надежно крепким кругом, в разных формах давая понять носителям вопроса «а мы?», что «у нас» так не делается. В результате нас поставили перед фактом, только для того чтобы потом прийти поинтересоваться мнением граждан на морозный Майдан.
Роль «коммуникации» (термина, известного также, как «общение с признательными избирателями») в судьбе «государственной политики» (иначе говоря — судьбоносных решений правительства, непосредственным образом влияющих на уровень жизни вышеупомянутых граждан) в странах, которым, по сравнению с нашей, есть чем похвастаться, переоценить трудно. Почему общаться с народом, в широком понимании этого слова, важно и почему этого нет в/на (или как там) Украине?
Согласно популярной «среди них» формуле бывшего польского премьер-министра Лешека Бальцеровича, успешность любой реформы зависит от наличия: а) политической воли; б) квалифицированных экспертов; в) команды исполнителей-единомышленников и — внимание — г) поддержки со стороны общественного мнения. Нашего с вами мнения. По твердому убеждению автора формулы, если отсутствует хотя бы одна из вышеприведенных составляющих, перспективы успеха реформ более чем сомнительны.
Последний компонент — коммуникация, «обратная связь», словом, неспешная беседа с желающим разобраться народом, — и является ключевой составляющей предыдущих трех, выходя
далеко за рамки «формирования благоприятного общественного мнения».
Во-первых, политическая воля, которую у нас воспринимают как наличие сильного лидера, способного стукнуть кулаком по столу и «поотрывать всем головы», в наших реалиях, когда отечественные политики хотят нравиться всем, при первых же проявлениях недовольства «отыгрывает назад». Чтобы «проводить линию жестко», необходимо предвидеть, кто и чем будет недоволен и каким образом будет выражать свой протест, а следовательно, общаться.
Во-вторых, разработка плана реформ предусматривает общение с различными экспертами, придерживающимися разных позиций, принадлежащих к разным школам и исповедующим разные подходы. Умение организовать работу «разношерстной» группы узкоспециализированных экспертов и принимать решение, имея перед собой несколько академически обоснованных и равнозначных, но отличающихся версий, — задача не всегда простая.
В-третьих, даже внедрение реформы «исполнительной» вертикалью таит в себе непростой коммуникативный вызов. Как достичь координации действий (уже не говоря о понимании действий друг друга) огромной машины правительственных исполнителей? А у всех этих людей — разные руководители, представляющие различные отраслевые и территориальные органы управления. И, как водится, каждый по-своему понимает, что и как следует сделать.
Таким образом, коммуникация (как внешне- так и внутриправительственная) — история, принципиально важная для любых реформ. От ее характера, полноты и своевременности зависит судьба планируемых преобразований.
* * *
Отвечает ли сложности этих вызовов деятельность нынешних украинских власть имущих, «команды профессионалов», которая до недавних пор достабилизировала, а теперь начала активно реформировать различные сферы отечественной государственной политики?
Нынешняя правительственная команда любит позиционировать себя как «профессионалов». Слово хорошее — и солидное, и в меру демократичное, и в меру суровое. «Профессионалы» нынешнего правительства — отраслевые технократические гуру, которые уже понимают, как решить проблему (как там... «оперируют в сфере научно обоснованных «объективных» причинно-следственных связей»). Как представители здоровой конструктивной силы, «пиаром» они пренебрегают принципиально, считая необходимость «самовосхваляться» и производить положительное впечатление на широкую общественность ошибочной практикой немощных предшественников.
«Профессионалам» «претит» работать на формирование благоприятного общественного мнения. В некоторой степени потому, что такая позиция, по их мнению, выгодно представляет их как «людей дела». И потому, что они не знают, как это делать, и бояться проиграть в риторическом противостоянии оппозиции с лучше «подвешенными языками». Впрочем, пока существуют наши доблестные ток-шоу на отечественном телевидении, частично это им неминуемо приходится и придется делать.
«Профессионалы» не считают целесообразным в процессе разработки решений с кем-либо совещаться, кроме узких отраслевых специалистов. При этом игнорируются специалисты из других сфер. Поэтому часто экономическая инициатива правительства не дружит с принципами права и Конституцией, о просто законах промолчим (вспомните только президентское вето на Налоговый кодекс). Все остальные для них дилетанты, разговаривать с ними — бесполезная трата времени, поскольку ничего «нового» и «ценного» от них априори ждать нельзя. Они только мешают лишней суетой деловитой сосредоточенности и практической обеспокоенности «профессионалов». Один из высокопоставленных членов праительства прояснил: «Широкая общественная дискуссия по вопросам налоговой политики — нонсенс». А это уже иезуитство. Потому что о какой «широкости» идет речь? Отрицать бесполезность дискуссии по поводу соотношения фискальной и стимулирующей функций налогообложения с отыщенной на заброшенном хуторе в полесских болотах бабушкой сложно. Как и предсказуемо сдержанными должны быть ожидания от рефлексий разомлевшей мавки из столичного ночного клуба по поводу отличий в очередности внедрения второго и третьего уровней пенсионного обеспечения. Но не было бы, пожалуй, чрезвычайно дерзким и романтическим предположение, что отдельные малограмотные «потребители» мудрых государственно-политических решений способны объединяться в общественные организации, бизнес-ассоциации. И с помощью если не «коллективного ума», то нанятых специалистов могут четко артикулировать и формулировать в виде требований/предложений к политике свои потенциальные опасения и ожидания от тех или иных решений правительства.
Кроме того, будем откровенны, «междусобойчик» как modus operandi в течение столетий вызывал у поколений украинцев надуманные, полусправедливые и справедливые подозрения: «что-то здесь не так». А уже доверия к правительству и его решениям — по иронии, часто действительно нужным и грамотным решениям — он не добавляет вовсе.
* * *
Проблема в том, что сужение государственной политики до отраслевых технических решений и полное игнорирование социально-психологического измерения проблемы — не просто главный недостаток «профессионалов». Это признак проблемы значительно более системной — признак ненадлежаще продуманной государственной политики.
Любая реформа как изменение status quo порождает недовольство со стороны тех, чья ситуация ухудшится. Кто-то, кто в нынешних условиях чувствует себя комфортно, вследствие реформ неминуемо этот комфорт утратит. Понятно, что обреченные «проиграть» будут прибегать к различным формам критики «несуразных» нововведений. Не бывает реформ, которые всем нравятся, то есть не вызывают никакой критики. Интенсивность и заядлость критики зависят от того, каких интересов касаются реформы. Чем важнее эти интересы (безопасность, средства, имущество, здоровье), тем интенсивнее будут высказывать недовольство. Угроза базовым интересам побуждает объединяться даже самых непримиримых конкурентов. При этом «бенифициарии» — те, кто должен выиграть от реформ, — обычно отмалчиваются. По разным причинам... Во всяком случае, формула «потери сейчас, а выгоды потом» является системным ментальным вызовом для многих граждан нашей страны. По нашей доброй привычке, ухудшение ситуации больше мотивирует к действию, чем призрачная надежда на улучшение жизни в завтрашнем сегодня. Протестуем мы громче, чем демонстрируем кому-то почему-то свою гражданскую поддержку. Поэтому общественный дискурс относительно реформы обычно имеет отрицательный характер. Неготовность к критике приводит «профессионалов» в состояние растерянности, непонимания ее причин и раздражения, и они быстро объясняют такую критику или «продажностью СМИ», или «происками оппозиции», или и тем и другим.
Хорошо спланированная государственная политика должна прогнозировать влияние решений на различные общественные группы, отрасли экономики, корпорации и тому подобное и быть готовой к соответствующей реакции с их стороны. В условиях демократии (ну хорошо — плюралистичности) политики, стремящиеся быть переизбранными, не могут пренебрегать реакцией «потребителей политики» и должны корректировать ее содержание в соответствии с наиболее сильно озвученными реакциями. «Профессионалы» воспринимают этот атрибут демократического управления, его обратную связь как «политиканство», мешающее торжеству «профессионального подхода» к реализации правильных, «научно обоснованных решений» и делающее невозможным крайне необходимые, но «непопулярные шаги».
Эффективная и трезвая государственная политика должна стремиться сбалансировать разные интересы, предусматривать влияние решений на различные группы. Поскольку, кроме ожидаемых «практических» результатов, решения в сфере государственной политики уже по самой своей природе порождают общественную реакцию. И прогноз этой реакции — необходимое условие надлежащего планирования. Именно для такого прогнозирования и проводятся консультации с заинтересованными сторонами на этапе разработки, реализации, оценки промежуточных результатов и корректирования последующих реформаторских шагов. А не выглядят как попытки отмежеваться от дилетантской критики тех, по кому бьет такое решение. Именно для этого в демократических странах существуют специальные процедуры консультаций (предусматривающие ответственных лиц, прописанный порядок, специальные форматы документов), без которых не готовится ни одно серьезное решение, создаются разнообразные консультативные структуры. Да, наши руководители органов государственного управления тоже создают похожие общественные советы или коллегии «по команде сверху». Правда, создают их ради демократического антуража и практически не знают, что с ними делать.
Хорошие разработчики реформ/государственной политики обычно сами помогают находить аргументы на основе даже невысказанного недовольства оппонентов, чтобы лучше понимать их позицию, а не отмахиваются от последних как (опять же) от «дилетантов», которые не в состоянии «профессионально» оформить содержание своих претензий и предложений, а также не могут понять реальных ограничений, в которых приходится тяжело работать членам правительства. Надлежащая коммуникативная работа правительства должна базироваться на системе механизмов и инструментов выявления, учета и балансирования интересов тех, кто причастен к этим решениям, еще на этапе их разработки. Кстати, замечательный повод «услышать каждого», основывающийся на реальной насущной потребности. Чтобы принимать «оптимальные», в смысле баланса интересов, решения, понимать характер, прогнозировать содержание упреков оппонентов, эффективно противодействовать им и обеспечивать демократический плюрализм в «междувыборный период».
То есть даже если бы четвертая из упомянутых выше составляющих реформы — формирование общественной поддержки — была у нас поставлена как следует, коммуникативный компонент работы над реформами не может ограничиваться только ею.
Но и здесь у отечественных власть имущих нет ни системы, ни опыта. Никто в независимой Украине не пытался надлежащим образом обеспечить информационно-разъяснительное сопровождение реформ. Это непростое словосочетание по сути означает — ответить на ряд вопросов, которые неминуемо возникают у электората. Выработать стратегию и инструменты разъяснения для широких масс: почему необходима реформа, какие недостатки сегодня она должна устранить, чего от нее ждать разным группам, когда ожидать этих результатов, кто за это отвечает, сколько это будет стоить. И опровергнуть «неграмотные» упреки оппонентов, очевидно.
А для этого следует понимать, как люди воспринимают содержание государственной политики. Какие стереотипы, предубеждения и опасения разных аудиторий «искажают» восприятие «объективной» правительственной информации и не позволяют им оценить «красоту игры». Из окон Кабинета министров, сквозь тонированные стекла авто и деловитый дымок сигар в дорогих ресторанах их увидеть, пожалуй, можно, но есть основания полагать, что таким образом будут выявлены далеко не все аудитории.
«Профессионалы» считают, что с электоратом нужно общаться лишь показателями «общего прироста» объемов промышленного производства и внутреннего валового продукта и «возрастанием размеров социальных стандартов». Вот все, что должны знать «дилетанты» о содержании государственной политики! Остальное сделают высокооплачиваемые иностранные политтехнологи и пиарщики.
Есть нюанс. Если даже предположить, что мы, «дилетанты», не стали мудрее, — мы точно стали более информированными. Загадочное, подчеркнуто закулисное колдовство «профессионалов» над крайне необходимыми — кто ж спорит — реформами, неготовность «поговорить» и потребность части общества самостоятельно разобраться с содержанием судьбоносных преобразований порождают информационный вакуум. Он, в свою очередь, в силу огромного количества других источников информации заполняется слухами, страхами, предубеждениями. Иначе говоря, тем, что профессионалы называют «негативом».
Понятно, что оглашение «непопулярных решений» — наименее популярная миссия среди членов правительства. Но и мы же не за то, чтобы экономика страны пошла под лед. Поговорите с нами по этому поводу еще до того, как поставить перед фактом. Потому что, без всяких сомнений, вскоре окажется, что «дилетанты» — это еще и избиратели.