Сначала несколько банальностей. Сделать власть сильной — не фокус, сделать ее исполнительной — вот задача. Противопоставить хорошим, но неработающим законам, наштампованным парламентом, президентские указы, не менее хорошие, но не более действенные — еще не значит начать реформы. Объявить призыв к консолидации, спровоцировать резкую оппозицию левых и саботаж псевдосторонников, а только потом начинать перестраивать силовые структуры и при этом не искать поддержки в структурах гражданских и политических — это значит провалить перспективу как демократического, так и авторитарного выхода из ситуации.
Искать оправдания подобным действиям Президента Кучмы не приходится даже в пресловутой украинской ментальности, ибо трудно предположить, что именно эта бледная немочь подкосила нашего лидера, закаленного в советской, не скажу парт-, но уж точно — хозноменклатурной системе...
Сегодня со всей очевидностью встает вопрос — так чего же все-таки хочет наш Президент? Кто мешает ему сменить правительство, реформировать структуру исполнительной власти, снизить налоги и урезать социальные программы, поймать и посадить мафиози и дать хотя бы первый толчок к началу подъема страны? Легко сказать — левые силы. Но разве Кучма — правый, или он правый именно потому, что левые им недовольны?
Как водится, поскольку ответа нельзя получить внутри собственного отечества, приходится обратиться к оценкам извне. Не так давно мы с удовольствием, но и с некоторым удивлением услышали от господина Томаса Саймонса, что украинские реформы не просто идут хорошо, но и в нужном направлении и даже нужными темпами. Оставим левым их радостные констатации, что Кучма выполняет задания МВФ, хотя бы потому преждевременные, что эта почтенная международная финансовая организация, как и прочие ее коллеги, не выставила пока реальной оценки Украине в виде ощутимых кредитов и инвестиций.
Дело в другом. Зачем Кучме эти кредиты и инвестиции — только ли для того, чтобы их «перекачать» через транснациональные корпорации в Россию, без гарантии, что благодаря этому Украина избавится от безумного долга за энергоносители, или только чтобы эти кредиты «прокрутили» здесь, на месте, особо уполномоченные полукоммерческие структуры, вновь загнав полученные от подобных операций прибыли за далекие рубежи нашей родины? Или, может быть, президент-ракетчик верит, что благодаря искусному маневрированию между интересами Запада и России ему удастся сохранить высокий научно-технический потенциал Украины, в который потом будут вкладываться чистые капиталы, жаждущие осчастливить человечество продукцией украинского интеллекта? С равным основанием сегодня можно согласиться и с первым, и со вторым вариантом, не исключая при этом еще десятка возможных устремлений Президента Кучмы. Самое замечательное, что в этих устремлениях, если послушать выступления Леонида Даниловича перед представителями различных отраслей народного хозяйства, властными структурами всех уровней, а иногда и перед журналистами (что, по-видимому, символизирует общение Президента с народом), можно различить самые разнообразные интересы нашего вовсе не одноликого, а все более разобщающегося социума. Какое из этих лиц принадлежит лично Кучме — остается его большим секретом.
Именно поэтому так сложно согласиться с нашими американскими друзьями, что реформы в Украине заслуживают положительной оценки (даже если Запад подтвердит эту оценку материально). Поскольку совершенно неизвестно, на что реформы направлены. Ибо сказанное в программе Президента не выполняется или выполняется не так, как об этом было сказано, или выполняется с точностью до наоборот, поскольку предпринимаемые шаги влекут за собой обратный результат. И вновь мы возвращаемся к вопросу — почему так? Что или кто мешает Кучме выполнить хотя бы заявленное?
Несмотря на положительные отметки, выставленные реформам американцами, напрашивается подсказанная нашей же недавней историей мысль, что их появление в Украине именно в настоящий момент — не просто визит вежливости. Скорее — это необходимый моральный, с обещанием материального, стимул, дабы именно сейчас Кучма не сломался. Независимо от того, чего он лично хочет, к чему ведет его окружение, — он должен удержать ситуацию, не дать левым перейти в наступление. Параллельно американцы попытались «деморализовать» левых в лице А.Мороза и убедились, что он, ощущая за собой дыхание партии, держится достаточно стойко, по крайней мере повторяет, что Украина в его лице осуществит реформы и без западных кредитов... Это только подтвердило, что позиции Кучмы отнюдь не прочны и что не худо бы его «подпереть».
Но бесполезно подпирать лидера, который не внушает уверенности. Внушает ли Кучма уверенность «мировому империализму»? Реформаторскими указами — да, проектом «малой конституции» — да. А неспособностью провести радикальное повышение цен, разблокировать приватизацию, начать паевание земли и ее продажу, выстроить по струнке местные власти — нет, не внушает. И не столько американцам не внушает, сколько собственным гражданам.
Именно потому так смело угрожают левые социальными потрясениями, что уже не опасаются высокого авторитета Леонида Кучмы у населения, желавшего видеть в нем «сильную руку». Именно потому все более проблематичным кажется проведение Президентом плебисцита в поддержку своего Закона о власти, что после февральского «шага вперед и шага назад» в области либерализации цен гражданам затруднительно как бояться, так и любить своего «диктатора».
Если отвлечься от народа и «мирового империализма», то тактику Президента (или его мыслителей, которые расставляют ему фигуры на доске) можно было бы считать искусным отступлением и заманиванием противника в его же собственную ловушку. Не слишком изобретательная кулуарная политика Украины в этом смысле подсказывает стандартный ход, в соответствии с которым Кучма уже успел недавно обмолвиться, что если ему не дают требуемой власти, то пусть парламент сам берет на себя ответственность и т.д. и т.п. Все бы ничего, да люди, еще недавно претендовавшие на авторитаризм и диктатуру (причем чуть ли не всерьез напугавшие этим демократическую общественность), так не говорят. Приходится напомнить авторам президентского имиджа, что этот политический атрибут можно создать, но нельзя менять, особенно с такой скоростью! Тем более, что после финала его же, Кучмы, премьерства это выглядит как бездарный повтор, и тот, кто толкает Леонида Даниловича на подобные заявления, просто подставляет его.
Главное же, что «коварного» отступления у Кучмы не получится. Нет тыла. Как уже говорилось, силовые структуры еще не готовы принять на себя всю тяжесть «непопулярных» и вовсе не экономических мер, которые всякому диктатору рано или поздно приходится применять к своему недоросшему до реформ народу, не говоря уж о применении этих мер к мафиозным кланам. Срок лояльности псевдосторонников Кучмы — и не будем скрывать, что это практически все национал-демократические силы и «центристы», сохранившиеся от прежнего правления, — истекает с той же скоростью, с которой Кучма закрывает созданные при Кравчуке структуры и сдает России реальные атрибуты экономической (пока) независимости. Либеральные силы, несмотря на создание МБР и второе рождение Либеральной партии, практическим политическим влиянием в обществе не располагают, да и не известно, понадобится ли им Кучма, когда они этим влиянием станут располагать. О состоянии «президентской команды» говорить нет нужды, поскольку об этом не говорил только ленивый...
В таких условиях организованного отступления, повторим, не бывает. Близка грань, за которой — бегство. Ничуть не сильно сказано, если учесть, что в своем Законе о власти Кучма вместо введения поста вице-президента сохранил должность премьер-министра, о чем ему сегодня резонно напоминают «сторонники» в парламенте... Бегство предусмотрено, и оно может выражаться в том, что сам Президент, по примеру своего предшественника, назвал «другими заботами, кроме внутриэкономических», то есть внешнеполитической деятельностью. От Кравчука Кучму в этом плане отличает только то, что его внешнеполитическая деятельность, по всей видимости, в ближайшее время будет полностью сосредоточена на России. И это несомненно сильно отразится на внутреннем положении в Украине, как именно — станет ясно уже в ближайшем будущем...
У Кучмы, разумеется, есть еще теоретические возможности справиться с ситуацией. Додавить парламент на предмет принятия бюджета с относительно похожим на 5% дефицитом, убедить международных кредиторов, что 5% — это почти то же самое, что 15 или 25, взять еще немного кредитов, отдать их «крестьянам», сдать всю нефтегазовую промышленность России, а на «сэкономленные» в счет долгов деньги построить много новых шахт, чтобы они разместили всех желающих получать «подземные» шахтеров. Для металлургов можно создать отдельное министерство и ради их удовольствия притормозить выполнение антидемпингового указа, предварительно уговорив Запад еще немножко закрывать на этот демпинг глаза. Можно отдать наконец России этот чертов флот, что послужит всего-навсего благородной цели сокращения украинской армии, а излишки воинской силы, которые не пригодятся для укрепления прочих силовых структур, отправить наконец послужить общим оборонным интересам СНГ. Можно отдать Крыму эту несчастную собственность — пусть приватизируют или дарят России, лишь бы «бледного подобия Чечни», как выразился господин Марчук, там не образовалось... Вообще можно много чего сделать, только все это каким-то образом в конце концов упирается в черту, которая называется «национальные интересы государства» и «национальная безопасность». Впрочем, как нам вообще судить о том, где эта черта, если о концепции национальной безопасности Украины нам известно только то, что она рассматривалась на закрытом заседании Совета национальной безопасности...
Не хочется быть злым, а тем более злонамеренным пророком, но странная предвыборная активность, которую начинают развивать некоторые политические структуры всего лишь на первом году функционирования новой власти, подсказывает, что не за горами тот час, когда в Украине опять начнут искать «наименьшее зло». И отнюдь не только для представительства в парламенте. Это «пророчество» действительно злое, поскольку, как уже не раз подчеркивалось, ни о каких выборах в ближайший год избирателям Украины даже напоминать нельзя. То есть социальное напряжение, в отличие от 1994 года, можно будет снимать только радикальными мерами с применением власти. Остается вопрос — какой именно власти, точнее — чьей? И будет ли та власть похожа на нынешнюю «бархатную диктатуру», которую родила на четвертом году своей независимости Украина?
P.S. Очень хотелось бы хоть на часть приведенных здесь вопросов получить прямой ответ Леонида Даниловича Кучмы на его пресс-конференции, посвященной не визитам высокопоставленных зарубежных гостей, а внутриполитическим и внутриэкономическим перспективам его политики.