— Как?! И эту площадку под застройку отдали? Что, даже проект есть?
— Уже идут строительные работы.
— Да вы понимаете, что это значит? Там же должен был сооружаться целый комплекс необходимых для города объектов! Теперь на них крест поставлен! Где их возводить прикажете? На окраине у городской свалки? Абсурд...
— Совершенно с вами согласен, коллега... Но голосовал, как и все, «за». Впрочем, обсуждение это чисто формальным было. Нас перед свершившимся фактом поставили.
(Из диалога членов градостроительного совета при главном архитекторе Чернигова; в расшифровке записи опущены детали, позволяющие установить личности говоривших.)
***
Толку от поротого милиционера — никакого. Сколько бы ни бряцал МВД громкими названиями спецслужб и спецназов, все равно: там, где начальственный окрик сильнее закона, самый опытный профессионал вынужден либо сломаться, либо уйти. Уходят — единицы. Понятное дело — лучшие. Остающихся один знакомый полковник назвал «потешными войсками». Лучше не скажешь.
Собеседник назначил нам встречу по всем нелепым канонам кинодетектива. На людной улице, в двух шагах от забитой машинами проезжей части, неподалеку от орущего динамика продавца компакт-дисков. Гудели автомобили. Рокотало гитарное соло. Если это было сделано с умыслом — как предосторожность от возможного «скрытого» микрофона, чтобы затруднить узнавание голоса на пленке, — то подобная предусмотрительность оказалась напрасной. Согласившийся на разговор с корреспондентами офицер из управления по борьбе с организованной преступностью не сказал нам практически ничего. Хоть интересы у нас были общие. Как и мы, он проявил профессиональное внимание к происходящему в черниговской городской архитектуре. Расследование кончилось ничем. А проводивший его — теперь почему-то шарахается от собственной тени. При этом уверяя, что никого не боится.
— ...да не боюсь я! Знаете, сколько у меня лет выслуги? Я опером начинал!
— Мы общались с вашим коллегой... Он тоже работал в управлении по борьбе с оргпреступностью и кое-что рассказал нам, но сам этого дела не вел. А с чужих слов...
— Ему терять нечего, он пенсионер. А я завис, могу вообще из милиции вылететь. Поймите, заниматься коррупцией среди высших должностных лиц области было моей обязанностью. Именно моей и ничьей больше. Даже если вы не назовете мою фамилию — сразу станет ясно, кто рассказал... Добро на расследование действий главного архитектора дали в Киеве. Но сейчас тех людей в МВД уже нет. А в Чернигове с вами никто и встречаться по этому поводу не захочет.
— Ваш интерес к главному архитектору Татьяне Геннадиевне Мазур начался с ее дня рождения, когда она непонятно на какие деньги наняла речной прогулочный теплоход, так?
— Не буду обсуждать эту тему. Максимум, что могу для вас сделать — покажите, что вы накопали, а я подскажу, какие эпизоды и вправду имели место, какие — нет, какие — недоказуемы.
— То есть, рассматривая деятельность черниговской городской архитектуры с этой точки зрения, мы не пустышку тянем?
— Конечно, не пустышку.
—С нашим городом творится сегодня что-то неладное. С некоторых пор из жизни Чернигова исчезло то, что, собственно, и отличает города от скопления построек вроде южноафриканского Соуэто, — строгая и непротиворечивая логика развития. С экономическим кризисом градостроительная активность не прекратилась. Но приобрела черты патологические и непредсказуемые. Перемены в облике региональной столицы стали возникать внезапно и хаотично, как нарывы. Вырастали там, где им совершенно не место, питейные заведения и магазины. Отдавались под коттеджную застройку уцелевшие кусочки зеленых зон. Затыкались тромбами бензозаправочных станций транспортные развязки. Но нарушения потихоньку утрясались и согласовывались на всех уровнях. Волны периодически возникавшего общественного возмущения докатывались и до нас — оседая на магнитофонной пленке...
— Добрый день... Извините, вас не заинтересует вот такая тема? Во дворе черниговской общественной бани построили АЗС. Там ведь ей совершенно не место. Мы со специалистами консультировались — они то же самое говорят. Так нельзя бензоколонку размещать!
... А потом эти волны как-то подозрительно быстро угасали.
Только не называйте мою фамилию в газете, пожалуйста...
Но смирившиеся со своими, такими незначительными, наверное, с точки зрения государственной, обидами и огорчениями люди не знали, во что складываются эти мелкие градостроительные несуразности. В какой могучий поток сливаются ручейки ошибок проектировщиков. Да полно, ошибок ли? Ошибка — это когда нечаянно, когда не ведает человек, что творит...
В одной из архитектурных мастерских Чернигова сохранилась интересная папка. Точнее, альбом. Существует он в единственном экземпляре. Именно поэтому нам не позволили скопировать оттуда ни одной страницы. Появись в газете иллюстрации такого рода, сразу станет ясно, откуда она. Начнут выяснять, кто дал. И выяснят. Развивать тему в этом направлении не хочется. Журналист тем отличается от писателя, что работает с реальными людьми, а не с вымышленными образами. И создавать вокруг них ради красного словца нестерпимую (попросту опасную) обстановку права не имеет. Но и промолчать об увиденном — тоже.
...В альбом был заключен удивительно красивый город. Не воздушные замки и дворцы из снов Веры Павловны — а современные (и даже, может быть, чуть-чуть опередившие время) библиотеки и концертные залы. Дома и тенистые скверы, вписавшиеся в сплетение таких знакомых улиц. Когда-то все это собирались создавать в Чернигове. Черно-белые страницы посвящались будущему, которое никогда не наступит вследствие ряда абсурдных и необратимых градостроительных решений. Многое из нарисованного в альбоме строить сейчас попросту негде. Место занято. Площадки, прежде предназначавшиеся совсем для других целей, каким-то образом оказались в распоряжении застройщиков, от понятия «общественная польза» крайне далеких.
В любом абсурде есть своя скрытая логика. И будь это просто логика кризиса, враз подкосившего все социально значимые проекты, — можно было бы скрепя сердце согласиться с ней. Но в эту простую схему не укладываются две составляющие. Ложь и страх. Не вполне, скажем так, понятное желание местного руководства выдать уже сделанное (и то, что еще только планируют сделать) за небывалые градостроительные успехи. И совершенно беспощадное в отношение к любому специалисту, который попытается разобраться в реальном положении вещей. Отношение, выходящее за рамки возможностей одного отдельно взятого госчиновника.
«Ведуться роботи по реконструкції центральної частини міста: по мірі переобладнання квартир перших поверхів під магазини, офіси, аптеки змінюються фасади житлових будинків по вул. Леніна, Рокосовського, проспекту Жовтневої революції». (Специальный выпуск газеты «Чернігівські відомості»— «Звіт про роботу чернігівського міського голови Косих В.А та виконавчих органів міської Ради в 2000 році». Издание распространялось весной текущего года бесплатно.)
— К вам обращаются с жалобой жильцы многоквартирного дома в районе Масаны. Некий частный собственник выкупил в нашем доме подвально-цокольное помещение. Организовывает там бар с «рюмочной» и магазин. То есть сперва у этого предпринимателя никакого проекта не было. А теперь есть и согласован на всех уровнях. Разрешение — «на обладнання кафе». Но сегодня проводится уже не «обладнання», а реконструкция. Попросту говоря, идет захват подъезда. Мы обращались с жалобами в разные инстанции. Никто вроде бы разрешения захватывать подъезд не давал — да и как это можно? C другой стороны, и реагировать на наше обращение никто не собирается. Говорят — раз Косых подписал, мы не хотим вмешиваться. Хоть это нарушение
23-й статьи Жилищного кодекса Украины... Меня зовут Хлопина Алла Алексеевна...
(Из обращения к корреспондентам «ЗН» по Черниговской области).
Район Масаны — не центр, а неуютная окраина Чернигова. Но сути дела это не меняет никоим образом. В происходящей реконструкции городского центра (во всяком случае, в уже состоявшихся ее этапах) — продуманности и логики тоже не больше, чем в урагане Бетси. У любого профессионального архитектора, взглянувшего на ее результаты, возникают сразу две мысли: не самострой ли это с самозахватом? И если нет, то каким образом все эти грыжи выпячивающихся на тротуар крылечек и лесенок, ступеньки, вымощенные плитами, на которых не поскользнуться нельзя, и тому подобное могло быть утверждено и согласовано? Самое интересное, что мысли наподобие возникают иногда даже у самих проектировщиков. Далеко не каждый, правда, отважится поделиться сомнениями с журналистами.
— То, что сейчас происходит в городе— это мрак, какая-то вакханалия, и я не знаю, как остановить ее. Почему нельзя остановить? Да потому что все боятся. Большинство архитекторов запуганы настолько, что вряд ли отважатся свободно разговаривать с вами. Любого можно достать, и очень просто. Лишить куска хлеба. Сделать так, чтобы у него ни одного заказа не было. Мне-то уже терять нечего... (Из разговора с черниговским архитектором Юрием Мазуром.)
— Выходит, что производившиеся до сих пор работы в центре города назвать некоей планомерной реконструкцией нельзя?
— Конечно, нет. Эти крылечки, что понастроили, не знаю даже, видел ли их хоть кто-то на техсоветах. Я же их делаю — и удивляюсь. Единой концепции нет. Есть привязка к отдельному зданию. Рядом делает кто-то другой — и с моими они уже диссонируют. (Из разговора с черниговским архитектором Виталием Травкой.)
Пожалуй, В.Травка и Ю.Мазур были единственными из очень многих черниговских зодчих, кто, откровенно рассказывая о том, что происходит в нашем городе, не требовал строгой конфиденциальности, анонимности и прочих костылей, с помощью которых измученный страхом человек пытается перемещаться по жизни. Один из них в свое время выступал за исключение Татьяны Геннадиевны Мазур из Союза архитекторов.
— За что?
— За нарушение профессиональной этики.
Второй — он оговорил специально это обстоятельство, чтобы не возникло никаких недомолвок — прежде был ее мужем.
Мы расспрашивали их подробно и порознь. Травку, Мазура, других архитекторов, не рискнувших давать нам интервью, но согласившихся на частную беседу. Вопрос задавали один и тот же:
— Какие иррациональные, не укладывающиеся в рамки здравого смысла преобразования были осуществлены в Чернигове в последние годы? Перечислите их и профессионально обоснуйте свою оценку.
Ответы практически совпали. Настолько, что это исключало любые личные мотивы. Вот некоторые из них. Мы сознательно приведем примеры разного «калибра», назовем случаи различной степени важности, чтобы показать спектр происходящего.
— В пределах развязки Гомельского шоссе и объездной дороги из Новгорода-Северского на Чернигов (развязки, разработанной и утвержденной еще в 80-е годы) построена автозаправочная станция. Нормами подобное не допускается.
— На улице Доценко среди многоэтажной застройки вдруг появился коттедж. В месте, где малоэтажное строительство никогда не предусматривалось и явно противоречило азам архитекторской грамотности. Что бы это ни было — особняк или магазин — но так строить нельзя! А если уж можно, то именно таким образом следовало застраивать всю улицу, не превращая ее в подобие расчески с поломанными зубьями. Тем более что на том месте, где построили коттедж, планировалось разбить палисадник, кусочек зеленой зоны для отдыха.
— На улице Рокоссовского, неподалеку от рынка «Нива», у троллейбусной остановки совсем недавно выросло нелепейшее строение. Сарай — не сарай, труба — не труба... Одним словом, заключенный в бочку торговый ряд. Вообразите себе огромный обломок самолетного фюзеляжа, упавший на тротуар — и вы получите об этом павильоне примерное представление. Мало того, что прохожим мешает — при пожаре из него черта с два выскочишь (нарушены эвакуационные нормы ширины коридоров). Таких проектов с профессиональной точки зрения просто не может быть. Однако, сооружение стоит!
— На улице Щорса, возле магазина, тоже что-то строится прямо на тротуаре. Названия этому «чему-то» еще нет. Но уже ясно, что пешеходам придется потесниться. Точно так же, как приходится «тесниться» водителям в районе Еловщины. Построенная там вопреки здравому смыслу АЗС имеет оригинально спроектированный выезд — прямо на полосу встречного движения. Сложившуюся планово-аварийную ситуацию долгое время как кормушку использовали сотрудники ГАИ.
— Площадку на проспекте Октябрьской революции, где планировалось построить целый комплекс крупных зданий (в том числе библиотеку на 950 тысяч томов), отдали одноэтажному ресторану «Макдональдс». Смотрится он там как букашка на взлетной полосе. Так никто в мире не строит. На расширенном градостроительном совете, по отзывам специалистов, подобное решение наверняка не прошло бы. Да только нынешнему архитектурному руководству советы не нужны.
Приводить примеры такого рода можно долго-долго. Список их занимает объем не меньший, чем эта статья. Есть среди них как вызвавшие возмущение всех горожан (вроде застройки элитными особняками территории бывшего пионерлагеря в лесопарке Еловщина), так и менее резонансные, но уродующие город с 1300-летней историей, известный своими архитектурными памятниками домонгольского периода.
Напрашивается несложный вопрос: собираются ли те, кто сегодня так строит, в Чернигове жить? Или у них есть некие личные цели, с пребыванием на полесской земле не связанные? Гипотезу о дремучем непрофессионализме нынешнего главного архитектора можно смело отбросить: Татьяну Геннадиевну даже недружелюбно настроенные коллеги называют пусть не хватающим звезд с неба, но крепким специалистом. И, кстати, откуда у нее столь серьезная поддержка? Кто и зачем прикрывает ее, фигуру одиозную, в ситуациях, из которых большинство руководителей нипочем бы не выпутались? Наверное, нет большой ошибки в предположении (сделанном безотносительно к ситуации), что просто так сейчас ничего не происходит. Время альтруизма то ли закончилось уже, то ли не началось еще. Но нынче у всего есть если не цена, то целесообразность. Не хотелось бы верить, что это целесообразность круговой поруки (совсем как в шайке мародеров, осознавших, что грабить города, отнимая самое ценное, что в них осталось, можно не только в дни войны).
Мы рассчитывали закончить эту статью комментарием правоохранительных органов. Подвести таким образом некий итог — и их работе, и нашей. Поставить точку. Точки не получилось. Даже многоточия. Сплошные вопросительные и восклицательные знаки. Сотрудник управления по борьбе с организованной преступностью, с которым, как договаривались, связались снова, окончательно определился с линией поведения и решил молчать, как партизан на допросе. Только «до свидания» внятно произнес.
...Буквально на днях областное радио и газеты известили о грандиозных идеях по преобразованию центра Чернигова в нечто на уровне европейских стандартов. Правда, как оказалось, генерального плана Чернигова, в котором были бы заложены подобные градостроительные решения, действительно пока нет. Сообщают, что разработка его заканчивается. Но реконструктивных замыслов у Татьяны Геннадиевны — море, и она готова приступить к их реализации. Губернатор Черниговщины Николай Петрович Бутко выступил по сему поводу и пообещал активное участие областной власти в затевающемся евроремонте. Странно это. Ведь совсем недавно, когда мы обратились к заместителю Николая Петровича Николаю Литвинову с просьбой прокомментировать одно спорное градостроительное решение, он горячо уверил нас, что область в дело застройки Чернигова не вмешивается: это прерогатива исключительно городских властей.