Месяц май — половина праздники. Начались Днем солидарности трудящихся, закончатся Днем матери. Между ними — День Победы в войне, которую у нас теперь по-разному называют (это тоже о солидарности).
Солидарность важна и нужна разная: между нашими и ненашими, левыми и правыми, белыми и красными и — между поколениями. Тем более интересен вопрос о солидарности поколений сейчас, поскольку нынешние 18—29-летние — первое поколение, выросшее во времена, которые принято называть новейшей историей Украины. Те, кому 18, уже в это время пошли в школу и закончили ее; те, кому 29, — после советской школы вышли в новую жизнь.
Похоже ли это поколение на своих родителей, выросших в совершенно других условиях? Каким оно видит Украину и готово ли оно в ней жить, работать, воспитывать своих детей? И вообще — взять на себя ответственность — какой будет Украина, когда отцами и матерями станут нынешние дети?
Задавшись этими вопросами, социологическая служба Центра Разумкова провела общенациональный опрос общественного мнения. Опрос проведен с 21 по 29 апреля 2003г. Опрошены 2036 респондентов в возрасте от 18 лет. (К поколению отцов в тексте отнесены респонденты возрастной группы 40—59 лет).
Минимально необходимая солидарность — условие выживания общества. Это положение, не требующее доказательств. Если граждане лишены понимания и понятия социальной солидарности, в обществе наступает аномия. Под этим красивым словом, придуманным Дюркгеймом, кроется обычная безнормативность, с греческого — беззаконие, по-русски — беспредел. В обществе утверждается индивидуализм, вплоть до признания правомерности удовлетворения собственных потребностей за счет всех остальных. Общество распадается на атомы, именуемые в статистике «домохозяйства». И наступает холодная война всех против всех.
Солидарность держится, в частности, на двух основных вещах — законе и морали. И чем далее, тем более на законе. Ибо закон всеобщ, один для всех, и это единственное место в мире, не считая кладбища, где граждане действительно равны, независимо от социального положения, пола, вероисповедания, национальности и цвета глаз. В законе нет места эмоциям и чувствам. Фемида слепа. Во всяком случае, так должно быть. Dura lex, sed, как известно, lex.
С моралью сложнее. Здесь человек уже не только и не столько абстрактный некий гражданин без пола, а именно вот этот конкретный, живой, в очках и шляпе... далее понятно, т.е. — эмоции и чувства, отношения, оценки, на вкус и на цвет. Но вместе с тем — есть то, что мы называем совестью, Богом данными или общечеловеческими нормами морали. Что это, сказать трудно, но это есть. Чужие письма читать нельзя, потому что нельзя. И пока это есть, есть общество, государство, страна и мы. Как МЫ.
И закон, и мораль объединяют нас как общество тогда, и только тогда, когда мы их не только устанавливаем, но и выполняем. То есть социальная солидарность требует взаимности больше, чем любовь. От безответной любви происходит юный Вертер. От безответной солидарности — Марсельеза. Хором. Или тишина, в которой слышно только, как под ковром пыхтят бульдоги. Не помните? Так лорд Уинстон Черчилль определял советскую политику времен Иосифа Виссарионовича: под ковром дерутся бульдоги, время от времени выталкивая на всеобщее обозрение очередной окровавленный труп... Потом трупы исчезли, но ковер в коридорах остался. Он лежит до сих пор, но об этом потом.
Официальная часть: оптимистическая зарисовка для власти
Все хорошо, господа. С одной стороны, у нас полный порядок с социальной солидарностью в смысле отцов и детей. 76% молодых уверены, что понимают своих родителей; 85,7% родителей полагают, что понимают своих детей. И главное — все мы, и отцы, и дети, и деды, великолепно понимаем, что должно отличать патриота Украины, мы верим в светлое будущее ее, надеемся, что жизнь изменится к лучшему. Надежда на лучшее занимает первое место в наших мыслях о нашей же жизни; уверенность в том, что Украина будет высокоразвитой, демократической, влиятельной европейской страной — первая в числе мнений о будущем страны.
С другой стороны — на глазах вырос новый человек новой Украины — свободной, демократической и правовой. Наша молодежь далека от ностальгии по прошлым временам, осознает свой долг перед страной, она трудолюбива, прагматична, рассчитывает в жизни прежде всего на себя...
Только 4% молодых людей часто думают о себе как о советских людях, а двум третям (65,9%) обдумывающих житье такая мысль в голову не приходит никогда.
56% молодых людей в той или иной степени признают свой долг перед страной как фактор, влияющий на их повседневную жизнь; 56,3% полагают первейшим качеством человека трудолюбие, а вторым — умение зарабатывать деньги (40,2%). И при этом — молодежь более родителей ценит решительность и упорство (25,0% молодых против 16,0% родителей), умение защитить себя (40,6% против 29,2%), чувство собственного достоинства (24,5% против 19,2%).
40% молодых людей, выиграй они миллион гривен, открыли бы собственный бизнес и еще 11,3% положили бы их в банк под проценты. И только четверть (24,9%) истратила бы миллион на решение текущих проблем. Каждый десятый уверен, что нуждающиеся — лентяи и сами виноваты в своем бедственном положении.
То есть все именно так, как и сообщил намедни Леонид Данилович в послании парламенту. «Чрезвычайно важным достижением, — сказал он, — является формирование поколения, которому свойственно положительное восприятие современных реалий и ценностей, основанных на принципах демократии, гражданского общества, цивилизованных рыночных отношений».
Аплодисменты.
Часть вторая, неофициальная
Или почти так. Или не совсем так. По порядку, в качестве комментариев на сформулированные в послании к парламенту констатации относительно социального самочувствия, социально-психологических качеств и ценностных ориентаций молодежи и общества в целом.
Поколению свойственно положительное восприятие современных реалий. Нет, мой Президент, не все так просто. На вопрос о том, какое чувство чаще всего возникает у граждан всех поколений при мысли об их собственной жизни, граждане действительно дружно ответили: надежда на то, что жизнь постепенно изменится к лучшему. Но. На втором и третьем местах (с незначительной разницей) у молодежи оказались «чувство, что жизнь идет нормально» и — «страх перед будущим». А единственное значимое отличие между поколениями состоит лишь в том, что молодежь надеется на лучшее в большей степени (34,7%), чем отцы (27,8%). Чувство страха перед будущим свойственно более чем каждому десятому молодому человеку. А надежда на будущее в сочетании со страхом перед ним — это далеко не положительное восприятие современных реалий.
... и ценностей, основанных на принципах демократии, гражданского общества, цивилизованных рыночных отношений.
Очень хотелось бы, но — нет.
Коэффициент принятия и оправдания противозаконных и аморальных поступков (средняя оценка по 10-балльной шкале) среди молодежи явно выше, чем среди родителей и дедов. Молодые люди значительно легче оправдывают: уклонение от уплаты налогов — 4,5 (у родителей — 3,8, у дедов — 2,9); кражи — 2,3 (против 2 и 1,6); получение взятки (2,9 против 2,5 и 1,8) и дачу ее же — 3,7 (3,3 и 2,5); ложь в собственных интересах — 3,9 (против 3,1 и 2,4); получения государственной помощи, на которую нет прав (3,9 против 3,4 и 3,0); обнародование конфиденциальной информации о конкуренте (3,5 против 3,0 и 2,6).
Что касается, например, естественной для демократии, взаимной, солидарной то есть, заботы государства о гражданине, а гражданина о государстве, то Джона Кеннеди с его знаменитым «Не спрашивай, что страна может сделать для тебя; спроси, что можешь ты сделать для своей страны» наши молодые люди засмеяли бы. Нет, работа на благо Украины заняла первое место в ранжире качеств, которыми, по мнению опрошенных, должен обладать патриот Украины. Важность этого качества отметили 83% молодых людей (родителей — 85,9%). Но беда в том, что патриотами Украины безоговорочно считают себя только 16,3% молодых людей (родителей — 28,5%). Столь же безоговорочно считают себя не-патриотами — 17,1% (против 11,3%). Молодежь — единственное поколение, где доля не-патриотов ненамного, но превосходит долю патриотов.
Считают необходимым для счастья в жизни не ограничиваться лишь собственным благополучием, но и испытывать гордость за свою страну более четверти (27,5%) молодых людей. Среди родителей таких — 38,6%. Собственного благополучия достаточно неполной половине родителей (49%), среди наших детей таких — 58%…
...В последние годы особенно заметными стали изменения в общественном сознании. Растет доля людей, уверенных в своих силах и с активной жизненной позицией.
Да. На первом месте расчет на себя и собственные силы. Но не уверенность в них. При этом дети на себя и свои силы полагаются меньше, чем отцы (61,2% и 70,8%); а затем они рассчитывают «на родителей» и «на удачу». Почти каждый десятый (9,8%) — ни на кого и ни на что. Чувство уверенности в себе свойственно только чуть более чем каждому двадцатому (5,4%) молодому гражданину страны и 3,2% граждан, отнесенных к категории родителей.
Заметно снизился уровень социального негативизма и апатии.
Возможно. Смотря что рассматривать в качестве показателей социального негативизма и апатии. Если, например, уровень доверия к институтам власти и поддержки их же действий, то заметно снижаться ему особо некуда, с пола упасть нельзя. А если посмотреть на показатели психологического состояния и степени социальной защищенности, то впечатление будет несколько иным. Так, счастливыми чувствуют себя 6,5% молодых людей и 3,1% родителей. Для счастья нам всем, без различий между поколениями, в первую очередь нужна уверенность в завтрашнем дне (около 30%), о которой, как о здоровье, говорят тогда, когда ее нет. Своей социальной перспективы сейчас в Украине не видят две трети (66,7%) молодежи и около 78% граждан средних поколений. Видят такую перспективу только чуть более чем каждый пятый (21,2%) молодой человек и всего лишь 9,6% поколения родителей. Каждый четвертый (25,2%) молодой человек боится нищеты; среди родителей, людей трудоспособного возраста — почти каждый третий (31,1%). Почти половина (45,7%) молодежи более всего в жизни боится потерять здоровье; среди родителей — 65,6%.
Да, и еще такая не очень смешная подробность: если расставить упомянутые выше коэффициенты приемлемости и оправдания не очень добродетельных поступков по ранжиру, то на первом месте окажутся: у молодежи — добрачные сексуальные отношения (6,6); у родителей — развод (5,1); у тех, кому за 60, — бесплатный проезд в транспорте (4,6). На втором месте у всех без исключения — эвтаназия (5,7; 5,1; 4,3).
В целом преодолена мировоззренческая растерянность, формируется система общественных ценностей, среди которых приоритетными являются стабильность и гражданский мир, здоровье, профессиональная и творческая самореализация, семейное и материальное благополучие.
Нет, прав был Лоуэлл, сказавший: тот, кто занял прочное место у кормила власти, быстро приходит к мысли, что в управлении государством главное — безопасность, а не прогресс. Понятно, что эта безопасность в конечном итоге может быть гарантирована только «гражданским миром».
Приоритетной ценностью для всех поколений украинских граждан бессменно, во всяком случае, в течение трех последних лет является здоровье, далее — семья и материальное благополучие во всех его возможных формах, включая и надежду на возможность получать заработанное собственным трудом. Вот рядом с этой, непонятной ни одному субъекту «цивилизованных рыночных отношений» ценностью, с разницей в 0,2% и находится искомый «мир, спокойствие в стране». Кстати, о здоровье граждане пекутся не оттого, что хвори мешают им наслаждаться жизнью, а оттого, что лечение стоит дорого и потому более чем половине (54,9%) граждан — недоступно.
И потом, дело не столько в ранжире ценностей, сколько в степени удовлетворенности граждан их реализацией. Если мир и покой в стране важнейшей ценностью считают 95,4% граждан, то удовлетворены этим миром — 52,3%. Отцы в меньшей степени (49,8%), молодые люди — в большей (56,2%). Вероятно, потому, что совсем молодые пока еще не вышли в этот странный мир, который так важен для многих, и которым столь многие не удовлетворены.
А что касается самореализации, то ее место в системе ценностей очень далеко и за здоровьем, и за благополучием. Не состояться как профессионал боятся только 6,2% молодых и 2% родителей.
А это создает необходимые условия для общественной ответственности и готовности граждан принимать участие в определении и реализации государственной политики.
Ну, вот и славно. Не стоило столько писать, чтобы доказать кому-то столь простую вещь — что мы, народ Украины, готовы в трезвом уме и при памяти выявить свою волю на референдуме по случаю предложенной Президентом политической реформы. Мол, в 2000-м готовы еще не были, а вот теперь...
Да. Не исключено, что нас очень скоро пригласят принять участие в упомянутых определении и реализации государственной политики. Но только не готовность граждан страны создает для этого условия. Для нас, независимо от возраста (около 3%), проведение политической реформы стоит на 27-м месте из 28 нас волнующих проблем. Меньше нас волнует только деструктивная деятельность оппозиционных сил.
Беспредел
На самом деле, сказанное в президентском послании парламенту — это то, за что мы, родители нынешних детей, голосовали в 1991 г. на том, втором в нашей жизни референдуме. Никто особо не рассказывал нам, что мы уже готовы принимать участие, мы сделали это сами. Но вот с общественной ответственностью...
И закон, и мораль (помните?) объединяют нас как общество тогда, и только тогда, когда мы их не только устанавливаем, но и выполняем. Наши дети пришли в мир в то время, когда мы, отцы и родители, сломали прежние законы и мораль и устанавливали новые.
Закон. Мы, отцы-родители, в нашем покойном мирном и застойном государстве фактически не ощущали бульдожьих драк с кровавым исходом. Выбрасывание из-под ковра называлось «укреплением руководства» чего-нибудь или чем-нибудь. Государство было занято собой, мы — собой. Государство изредка обращало на нас внимание и делилось проблемами, мол, неурожай опять. Ты смотри, ой-ой-ой, качали мы головами заинтересованно и бежали по своим делам.
Закон у нас был, и мы его не то чтобы боялись, а научились обходить. Обманывать государство и что-то у него стянуть ни грехом, ни преступлением не считалось. Так мы и жили — мы как бы вместе, государство отдельно, но за нами присматривало, если кто попался, мало не казалось.
Но ни уважения к государству, ни законопослушания нам это не добавило. Если нас спросить впрямую, влияет ли закон на нашу повседневную жизнь, то только 42,2% из нас, родителей, ответят «да». А если спросить, какие качества мы хотим прежде всего воспитать в своих детях, то выяснится, что законопослушание считают одним из важнейших качеств одинаково малые доли во всех поколениях — от 7,6% дедов до 6,2% молодых. Мы не учили наших детей уважению к закону и выполнению закона. Закону все равно, он dura. Хуже нам.
А потом пришло время перемен... Мы, кажется, поменяли все. Кроме ковра. Он просто стал тоньше, бульдоги под ним — мельче. Но не в пример зубастее, с крепкими локотками и коленками. Возни под ковром прибавилось, и время от времени чья-то когтистая грабка утаскивала под ковер что-то из того, что раньше гордо именовалось народным достоянием.
Нет, мы не сняли ковер. Мы прекратили разговоры о популярной в конце 1980-х гласности и даже транспарентности. Мы завели свои маленькие коврики, каждый — свой, и стали утаскивать под них, что рядом лежало. Закон стали не обходить, а преступать его. Не замечая под ногами. Мы не учили наших детей и неуважению к закону. Мы сделали их свидетелями и потому соучастниками беспредела. «Поднять» миллион было легко, и многие «поднимали»; меньше, чем за 300% прибыли или 50% «отката» многие не работали, а за сотней, валяющейся на улице, не нагибались.
Возможно, поэтому наши дети так рассчитывают в жизни только на удачу — почти каждый десятый (9,7%); из отцов — только 2,4%. И в меньшей степени, чем мы, полагают трудолюбие наиболее важным качеством человека (молодежь — 56,3%; родители — 68,7%). И, глядя на нас и наше умение «вертеться», каждый четвертый (25,5%) молодой человек уверился в том, что уровень и качество образования не имеют значения, главное — иметь богатых родителей или родственников, или «своих людей» во власти или коммерческих структурах. Ведь наши дети не жили в 1960-х, когда еще показывали американские «производственные» фильмы о разорившихся фермерах, вкалывающих на конвейере и откладывающих по пятерке ежемесячно в банк. Они видят уже конечный результат, которого достигли Америка и Европа…
Когда Франклин Рузвельт стал президентом, в США бушевала Великая депрессия. За три года объемы промышленности упали до 20% показателей докризисного периода; численность безработных превысила треть трудоспособного населения страны; невероятный размах приобрели коррупция и преступность; правоохранительная система демонстрировала коррумпированность и бессилие — из 100 преступлений только три завершались судом. Были подорваны основы социальной солидарности общества, его охватила моральная депрессия, неверие в устоявшиеся нормы морали, права и правопорядка — национальными героями США становятся Аль Капоне и Диллинджер. Похоже?
«Новый курс» Рузвельта базировался на возвращении обществу веры в собственные силы. Сделали три вещи: промышленников обязали реализовать программы общественных работ; главарей мафии — ограничить деятельность; кинематографистов — прекратить романтизировать преступников и сформировать новые идеологемы, известные сегодня под названием «американской мечты» с двумя составляющими: американский характер (человек, всегда противостоящий злу и побеждающий его) плюс традиционный хэппи-энд. Говорят, после встречи мафиози в Нью-Йорке был поставлен камень с надписью «Всем хватит». А в борьбу с черным кино включились церковь и общественные организации. Через два года Великая депрессия пошла на спад. И была последней. Ибо если по правилам и закону — всем хватит.
Полагают, что закон сильно влияет на их повседневную жизнь, только 30,6% молодежи (против родительских 42,2%). Более чем каждый пятый (21,5%) молодой человек закон игнорирует (родителей — 13,7%).
С моралью происходит то же, что и с законом. Еще никому не удавалось воровать и лгать нравственно. Оставшееся бесхозным народное достояние — очень большой искус. В начале 1990-х один из теоретиков гражданского общества Э.Геллнер задал вопрос: «Способны ли вообще оппортунизм, цинизм и аморализм, сопровождающие крушение старого тоталитарного строя.., породить ту этику высочайшей ответственности, которая является непременным условием существования эффективной индустриальной экономики?» Хорошо, что он не узнал ответ и умер раньше, когда вопрос еще оставался открытым. Сейчас, в 2003-м, ответ ясен и однозначен — нет, не способны. При нашем всеобщем, но общественно безответственном участии. То ли голосуя в 1991-м мы превысили ее уровень, то ли сами поддались на искус. Но это при нас «кинуть» стало доблестью, плагиат — нормой, хамство — шуткой. Даже будучи пойманным на воровстве и/или лжи, никто не краснел. Не перед кем было краснеть. Никому не надо было думать, что завтра коллеги не подадут ему руки.
Мы приняли эти правила игры без правил. Их приняли наши дети. Они подражают тем, кто не краснеет, и во дворах играют в «Бригаду».
Наши дети значительно спокойнее, чем мы когда-то, относятся к добрачным сексуальным отношениям; к ним же, но случайным (3,8 баллов против 3,0 и 2,4); тем же отношениям, но до достижения совершеннолетия (4,0 против 2,7 и 2,0); проституции (2,9 против 2,2 и 1,5); употреблению легких наркотиков — 2,2 (1,6 и 1,4).
А вождение автомобиля в нетрезвом состоянии (2,0 против 1,7 и 1,5) совместно с превышением скорости в населенном пункте (2,6 против 2,0 и 1,8) говорит на самом деле о том, что молодым нашим гражданам более, чем нам, безразличны все третьи лица и население того самого населенного пункта.
Сильное влияние морали на поведение в повседневной жизни признали только 43,7% молодых людей (родителей — 63,3%); на каждого десятого (10,6%) молодого человека нормы морали не распространяются. Чистая совесть как первоочередное условие счастья набрала 3% голосов молодежи (среди отцов немногим более — 5,5%). 28,2% молодых людей считают, что добиваться своего счастья следует любой ценой (родителей — 17,1%). Да, при этом полагают, что на чужом несчастье своего счастья не построишь 68% детей (отцов — 78,6%). Существует стойкая тенденция к снижению нравственного порога. Чужие письма уже можно читать...
И в этом виноваты мы. Пытаясь изменить страну и государство, мы не изменили ни себя, ни себе. Условно говоря, мы сделали с собою только то, что и с улицами — переименовали что ни попадя и успокоились. На ремонт не хватило ни времени, ни сил. Мы были индивидуалистами, асоциальными интровертами и остались ими. Мы как не понимали, что я в порядке тогда, когда в порядке ты, так и не научились это понимать. Нас интересовало только собственное благополучие, собственный коврик — и осталось так же.
Изменились методы достижения благополучия. Они стали проще, жестче и циничнее. Мы преимущественно обходили закон и власть, наши дети готовы преступить закон и купить власть. Нашим детям стало труднее и легче. Труднее — ибо идет война всех против всех. Если раньше у нас был один визави — государство и мы, сплоченно как один к нему ходили и просить, и воровать, то теперь воровать стали друг у друга, у конкурента, компаньона, партнера, у кого попало…
В результате мы доверяем друг другу все меньше. Три года назад, в феврале 2000 г., более четверти (26,7%) из нас считали, что большинству людей можно доверять. Сегодня так думают только 17,5%. Среди молодых людей показатель доверия к людям упал с 23,7 до 13,7%; среди родителей — с 29,5% до 18,9%. На друзей в жизни никто не рассчитывает (молодежи — 1,2%, во всех остальных возрастных группах — менее 1%).
В перечне 14 факторов, вызывающих у нас наибольший страх, третье место в группе молодежи занимает страх перед предательством близких людей: предательства боятся более четверти (27%) наших детей. А предали их мы. Может, оттого и боимся предательства меньше (17,9%), оправдываясь временами. Времена такие. Был чудный фильм о советской американской мечте «Москва слезам не верит». Времена всегда одинаковые, сказала пакостная тетка, отрицательная героиня. Она права. Время делаем мы. Мы — сегодняшние родители, взрослые, предки, скелеты, старики и как там еще, делаем свое время для себя и своих детей, мы — связующее звено времен, а не они. Пока мы живы, мы несем ответственность за время. И перекладывать ее на детей нельзя.
Кто такой Коминтерн?
По пути на работу я сообщила коллегам, вот, мол, улица, на которой я много лет жила, бывшая Безаковская, ныне Коминтерна... «А кто такой Коминтерн?» — спросила коллега, представитель группы 18—29. Пока я приходила в себя, ведущий эксперт, входящий в группу «родители», задумчиво стал рассуждать в том смысле, что Иван Степанович Коминтерн, понятно, — нарком просвещения, но вот до Луначарского или после? Несколько минут мы вели умную дискуссию о месте Коминтерна в становлении системы образования в бывшем Союзе, а представитель младшего поколения внимательно слушала беседу взрослых, ни на секунду не усомнившись...
Примерно так выглядит наше ментальное общение отцов-детей, а по некоторым вопросам — и внутри этих групп. Те же места, где мы, отцы и дети, думаем и понимаем одинаково, не очень уютны. Там нас либо мало, либо, если много, значит думаем мы так, будто вознамерились специально опровергнуть тезис о падении уровня негативизма в стране.
Мы одинаково думаем о мировом статусе Украины. Большинство из нас (72-75%), независимо от возраста, считают, что Украина сегодня — это маловлиятельное европейское государство, пребывающее в поиске своего места в мире. По мнению чуть более половины опрошенных (около 53%), это страна, находящаяся под влиянием Запада. Только около 10% полагают ее влиятельным европейским государством. И единственное, где мнения отцов и детей не совпали: несколько больше (56%) отцов, чем детей (51%), считают Украину невлиятельной страной «третьего мира» с неопределенной внешней политикой.
Об Украине как Родине мы думаем в целом неплохо. Украина для нас скорее мать, чем мачеха (62,9% отцов и 53,8% детей). Более чем для каждого пятого, без различия поколений, она — мачеха.
Скорее Родина, чем место проживания (для 68,2% отцов и 60,4% детей). Для трети (33,1%) молодых людей Украина скорее не Родина, а место проживания (среди отцов — для 27,1%). В паре «родной дом — приют», скорее родной дом (78,1% и 69,9%). Для каждого шестого (16,4%) молодого украинца — приют. И наконец, страна, в которой хочется жить и работать для ее же блага, — 59,9% и 44,5%. Почти для трети (30,7%) молодых Украина — это страна, из которой хочется уехать (среди отцов — 18,4%).
Общая история, по определению объединяющая сообщество в нацию, нас не особо объединяет. 38,1% отцов считают, что история Украины является неотъемлемой частью истории великого восточнославянского народа, как и история России и Беларуси. Среди молодых людей так думают почти на 10% меньше (27,3%). Примерно по 24% отцов и детей считают Украину единственной преемницей истории и культуры Киевской Руси; но примерно 8% уверены, что нынешняя история Украины началась с Запорожской Сечи; 2,9% отцов и 1,8% детей — с Галицко-Волынского княжества; 9% отцов и 13,7% детей полагают, что нынешняя история Украины началась в 1991 г.
И прошлая война для нас была разной. Для 55,7% молодых и 64,6% отцов она была Великой Отечественной, для 30,4% и 27,2%, соответственно — Второй мировой; для 3,8% отцов и 6,6% детей — германско-советской.
И самоопределяем мы себя по-разному. Отцы чаще думают о себе как о славянах (17,7% против 11,9% детей), о православных (37,9% против 24,3%), о советских людях (19,6% против 4%). А вот европейцами ощущают себя примерно по 8% и отцов, и детей.
Оказался значимым этнический фактор. 35,7% молодежи и 32,7% отцов предпочли тезис, согласно которому только украинцы должны иметь право занимать должности президента и премьер-министра, тезису: «не важна национальность кандидатов при условии, что они профессионалы и честны». При этом воспитание национального самосознания в семье считают важным только 3% молодых людей и 4% родителей.
Молодым людям ближние — соседи, жители региона, Украины, СНГ и европейцы — значительно менее интересны, чем родителям. Молодежь волнуют условия жизни преимущественно своей семьи (91,5%); так, условиями жизни людей в Украине озабочены 30% отцов, молодежи — 23,2%; соседей — 30,7% и 19,7%, соответственно.
Не имеет шансов объединить нас религия. Во-первых, религиозность считают важнейшим качеством только 11,7% молодых людей; родителей — и того меньше (9,6%). Во-вторых, принадлежность к украинской церкви (УАПЦ, УГКЦ, УПЦ-КП) считают важным, в частности для патриота Украины, только 29,2% молодых людей и 26,2% родителей; не важным — 39,7% и 41,3%, соответственно.
В конечном итоге, взаимопонимание поколений в целом неполно. Во всех поколениях доли уверенных в том, что он понимает (понимал) своих детей (родителей), выше, чем тех, кто уверен, что понимали его. Люфт непонимания составляет от 8% у стариков до 16% у молодых. Причем доля тех, кто уверен, что дети их не понимают, выше, чем тех, кто уверен, что их не понимают родители.
Зато непосредственные взаимоотношения дети — родители стали то ли доверительнее, то ли проще: 35,6% нынешних отцов обращались к своим родителям на Вы; сегодня это свойственно только 13,3% детей. Высок взаимный уровень заботы: в среднем 60—70% нынешних родителей готовы оказывать материальную помощь детям (обязательно или по возможности) после достижения ими 18 лет, после получения образования и после создания детьми собственной семьи; 97,8% детей готовы оказывать материальную помощь родителям. Что дает надежду на то, что ни одно звено в цепи времен не выпадет.
Где республиканцев будем брать?
Не помню кто из деятелей, не помню какой, но Французской революции сказал: «Построить республику — не штука. Но где взять столько республиканцев?»
И ведь действительно.
Res publica — дело общества или общественное дело, как кому больше нравится, но не домохозяйств под ковриками. Публичная, общественная то есть власть учреждается в интересах всех, следовательно, сила этой власти не может служить частным интересам тех, кому она доверена. Это из учебника. Человеку в силу одного только его рождения принадлежат права на свободу, собственность, безопасность и сопротивление нарушению этих прав. Это тоже из учебников, и мы их читали.
Но на вопрос о том, что наиболее объединяет или может объединить народ Украины в единое сообщество, мы в большинстве своем и без значимых различий между поколениями ответили: стремление к существенному повышению благосостояния всех граждан Украины (отцы — 54%; дети — 52,5%). Затем — равные права и сосуществование в рамках единого государства (21,4% и 20,7%, соответственно); общие политические принципы и идеи (7,6% и 7,4%); общее восточнославянское культурное и историческое наследие (по 4%); и наконец — знание и понимание украинского языка (4,1% и 3,4%).
Можно понять, почему экономическая составляющая нашего объединения стала приоритетной. Нельзя понять другого — почему мы не учитываем то, что благосостояние без равных прав у нас уже есть. Точно такое же, как и права, — то есть очень не равное. В соотношении примерно как большой ковер и маленькие.
А ведь мы превосходно расписали качества, которые, по нашему мнению, должны быть присущи патриоту Украины. В ранжире этих качеств готовность бороться за соблюдение прав и свобод граждан Украины стоит перед заботой о стабильном благосостоянии своей семьи. Сочли это качество более важным представители всех поколений без значимых различий. Равно как и уважение к законам и институтам власти Украины.
Иными словами, отцов и детей и всех нас уже сегодня объединяет либо непонимание, либо нежелание понять, что без равных прав и стремления к ним нет равных возможностей, следовательно — благосостояния, соответствующего вкладу каждого в общее дело, в республику. Как и без законов и власти, учрежденной в интересах всех. Либо нежелание для этого что-то сделать.
Свое рождением данное право на сопротивление ущемлению наших прав реализовывать мы, ни отцы, ни дети, не собираемся. Между поколениями фактически нет различия в оценках того, что лучше: терпеть трудности (как материального порядка, так и попрание гражданских прав) ради сохранения порядка в стране или выйти на улицу с протестом. Да, среди молодых склоняются к терпению 18,5% — против четверти (24,7%) родителей. Однако выйти на улицу с протестом вербально готовы чуть более половины и отцов (55,4%), и детей (53,2%). Просто молодым пока труднее ответить.
Игра без правил продолжается, потому что мы приняли ее правила. Точно так же, как поющий ректор поет не потому, что умеет, а потому, что мы его слушаем. Мы выбрали свой путь. Механизм запущен и работает. Со спокойным упорством и неумолимостью асфальтового катка. И под него ложатся наши судьбы и судьбы наших детей...
И если даже сегодня Леонид Данилович встанет не с той ноги или съест что-нибудь не то и захочет в одночасье вдруг навести порядок, искоренить коррупцию, посадить вора в тюрьму (не одного, а всех, кто заслужил), а мздоимца отдать под суд, то ничего из этого не получится напрочь.
Во-первых, нет уже механизма искоренения и сажания. По доносящимся из-под большого ковра звукам и взвизгам слышно, что там внизу, простите, вверху идет своя война всех против всех. И органы, формально призванные искоренять и сажать «не взирая», давно в эту возню втянуты и, соответственно, зорко взирают не только на то, кого можно, кого нельзя, но и по сторонам — кто из замов первого лица чей. Заняты они, органы, друг друга сторожат.
Во-вторых, нет и не было у нас суда. Фемида наша — с глазами, не только широко открытыми, но и косящими. Примерно туда же, куда зорко взирают органы. А чтобы судьи, лица неприкосновенные, вели себя прилично, к ним и прикасаться не надо, им зарплату можно не платить. Вот сейчас задолженность судьям по зарплате превышает 2 млн. грн., они сами в суды обращаются, так и обеспечат друг друга работой. Не до мздоимцев.
В-третьих, — и в этом соль — на попытки Леонида Даниловича исправить систему мы отреагировали бы примерно так же, как на обнародование стиля, лексики и содержания его собственных речей на майорских записях. Или на публичные заявления о том, что он, гарант и арбитр, знает пофамильно всех, кто там из-под ковра грабку когтистую высовывал. Но не скажет. На все это мы реагируем стабильно — то есть никак.
А чтоб у нас сомнений в этом не было, то председатель Высшего совета юстиции страны, будучи по совместительству народным депутатом, внес законопроект «О социальных и правовых гарантиях Президенту Украины». В проекте предусматривается «право на налоговую амнистию, которая состоит в освобождении от финансовой, административной или уголовной ответственности налогоплательщика за уклонение от налоговых обязательств, не декларирование доходов и валютных ценностей и недвижимого имущества, размещенного в Украине и за ее пределами». Вот и вся республика. В смысле закона, равных прав и морали.
По всему по этому, в-четвертых. Без разницы особой, кто вздумает с утра пораньше порядок наводить. Придет он под этот, простите, в эту систему, с так работающими механизмами и такими, как мы, гражданами. Ну, и? Хотела бы я посмотреть на Рузвельта, чтобы он у нас с нами за два года сделал.
А ведь у нас есть все, чтобы построить республику. У нас есть государство и Конституция. У нас есть миллионы рабочих рук и светлых умов. У нас есть земля и реки, моря и горы. У нас есть все. Кроме одного. У нас нет республиканцев. И судя по молодому нашему поколению, в ближайшем будущем не будет… И мы, и наши дети все еще думаем (или хотим думать), что каждым в одиночку нажитый скарб, может быть когда-нибудь обернется той самой европейской, влиятельной, богатой для всех Украиной. Не бывает. Общее дело делается сообща. Пока все не захотят, никто ничего толком не получит.