Прежние властители стран восточного блока размышляют над поворотом в истории и в своей судьбе, который им пришлось пережить, и задаются вопросом: «Почему мы потеряли власть, да еще так внезапно?»
Большинству из них трудно признавать ошибки, каяться, принимать на себя вину на коллапс системы. Потерпев поражение, они, тем не менее, верят в лозунги социализма и считают, что провалилась не идея, а попытка воплотить ее на практике. «Виной тому кадры, оказавшиеся несостоятельными», - полагает словак Биляк. А последний руководитель Польской объединенной рабочей партии Мечислав Раковский видит причину проигрыша в том, что реализация социалистической идеи началась преждевременно, да еще в таком «неудачном месте», как феодальная и неграмотная царская Россия, «где она быстро выродилась в восточный деспотизм».
Хотя они и жалуются на то, как плохо с ними обошлись преемники - Биляку урезали пенсию, а болгарин Живков утверждает, что у него теперь «абсолютно ничего нет», - политические пенсионеры стран бывшего восточного блока все-таки живут неплохо. Албанец Алия поселился в доме дочери. Другие бывшие лидеры устроились на солидных виллах, в городских замках, на зеленых холмах и берегах частных озер, вдалеке от панельных коробок для пролетариата. Исключение составляет Ярузельский, который вместе с женой Барбарой уже несколько десятилетий занимает один и тот же семейный дом в скромном варшавском предместье...
«Бывших» объединяет забота о том, какое место им уготовано в истории. Они обнаруживают полное единодушие, отвечая на вопрос: «Кто заварил эту кашу?». Конечно же, Михаил Горбачев. Но в оценке его изменившей мир деятельности мнения прежних товарищей расходятся.
Для Живкова Горбачев «подкупленный предатель», преподнесший капиталистам социализм «на серебряном блюдечке». Для Биляка - «наивный мечтатель, который не ведал, что творил». А Ярузельский считает его реалистом, который первым признал, «что наша система изжила себя». Румынский президент Илиеску, который, видимо, обязан Горбачеву назначением на этот пост, полагает: «Если бы он не родился, его следовало бы изобрести».
Бальзам на раны
«В моей жизни мир рушился дважды», - говорит пенсионер-генерал, а в прошлом министр обороны, член политбюро ЦК ПОРП, премьер-министр, руководитель партии, а под конец даже президент страны Ярузельский. Для него в поворотные 1989-й и 1990 годы рухнул мир президента и вождя нации, а тем самым, как он говорит, и «мировоззрение, которое я так долго разделял».
В свои 72 года Войцех Ярузельский озабочен главным образом тем, чтобы оправдать самое спорное и судьбоносное решение в его жизни: введение военного положения в сотрясаемом забастовками и волнениями польском государстве в конце 1981 года. Согласно его приказу по заранее подготовленным спискам за одну ночь были задержаны и отправлены в так называемые изоляционные центры 10 тысяч человек.
Мнение большинства: военное положение было тогда неотвратимым и позволило в последний момент отвести от Польши и всей Европы еще большую беду. Ярузельский приказал уничтожить все секретные документы политбюро, относившиеся к тому времени. Трудно поэтому опровергнуть его утверждение о том, что он с помощью военного положения смог воспрепятствовать вводу войск «братский стран» (по его словам, все было готово к вторжению, «не хватало только приказа о выступлении»). «Я действовал как польский патриот...»
Социализм, по его мнению, потерпел провал из-за «неспособности создать демократическое общество». Возвращение к старым порядкам Ярузельский считает невозможным: «Поворот в политике привел к решающим изменениям: появились рыночное хозяйство, свобода мнений, правовая надежность - словом, демократия. Это необратимо, назад дороги нет».
Публицист Мечислав Раковский, которого Ярузельский назначил премьер-министром, придерживается аналогичного взгляда. Реформатор Раковский, впрочем, задается вопросом: почему русские прямо не сказали союзникам, что решили бросить их на произвол судьбы?
Его товарищ преклонного возраста для многих поляков остается «стариной Гереком», главой партии в относительно благополучные 70-е годы. Несмотря на то что он перенес инсульт, Эдвард Герек в свои 83 года ежедневно занимается на гребном тренажере. Он живет в курортной местности близ границы с Чехией в особняке площадью 350 квадратных метров, построенном в социалистическом бетонном стиле. Герек сожалеет о закате социализма, который «уже не мог дать ответ на вопросы современной экономики и политики». Но Герек не был бы сыном своей нации, если бы не гордился тем, что «этот закат начался в Польше».
Кто хотел казни
Имре Надя
Во время официальных визитов, наносимых друг другу, правители восточного блока имели обыкновение обмениваться подарками, которые оплачивались из государственного бюджета. Своему венгерскому коллеге Карою Гросу Ярузельский привез картину, изображавшую польский ландшафт.
Бывший премьер-министр Венгрии сердился на преемников: «Вопреки закону и приличиям они урезали мне пенсию на 40 процентов».
О старом коммунисте и популярном изобретателе «гуляш-коммунизма» Яноше Кадаре, который более трех десятилетий патриархально правил Венгрией, Грос рассказывает: «Кадар имел придворную клику, которой доверял и которая сообщала ему только то, что ему нравилось».
В конце 1986 года в «Белом доме» ЦК ВСРП на Дунае состоялась встреча представителей двух партий: Горбачев попросил устроить дискуссию «с участием 15-20 руководящих венгерских товарищей». Горбачев спросил венгров, как они оценивают ситуацию в социалистическом лагере. Кадар ответил длинной речью с использованием чисто партийного жаргона. Воцарилось молчание. Это взбесило Горбачева: «Если вам нечего сказать, можем и закончить». Он встал и вместе со свитой покинул зал. Год спустя, когда Грос уже был премьером, он посетил Горбачева в Москве. Тот напомнил о встрече в Будапеште. «Когда мне пришлось объяснять, почему никто не открыл рта, я сам впервые понял, насколько это было неправильно, и осознал, что старые времена, когда Кадар с глазу на глаз решал все с Брежневым или Андроповым, раз и навсегда миновали», - говорит Грос.
В 1988 году он предложил обсудить с Москвой вопрос о выводе советских войск из Венгрии. Кадар испуганно запротестовал. Тем не менее Грос коснулся этой проблемы в беседе с Горбачевым. Хозяин кабинета тут же позвонил своему министру обороны и, положив трубку, сказал: «Хорошо, так и сделаем». Кадар, по словам Гроса, долго не мог понять, что происходит...
Грос сообщил, что именно считавшийся мягким Кадар, а вовсе не русские, настоял после кровавого подавления восстания в Венгрии в 1956 году на казни премьера Имре Надя. Кремлевский властитель Хрущев, по словам Гроса, рекомендовал Кадару подержать отступника Надя пару лет в тюрьме, а потом дать ему место преподавателя в сельскохозяйственном институте. «Но Кадар добивался вынесения смертного приговора и казни. Он не хотел иметь конкурентов, им руководило и стремление к мести. Жертвами контрреволюции стали 357 наших товарищей, говорил он, так что 357 контрреволюционеров тоже должны умереть».
Грос сформулировал тезис, который, видимо, еще долго будет изучаться историками современности: «Идея Горбачева представлялась очевидной - отказаться от среднеевропейской добычи Сталина, если США в ответ гарантируют сохранение Советского Союза. Грубо говоря, выбросить ялтинское соглашение за борт, но сохранить российскую империю».
А было ли приглашение?
78-летний Васил Биляк, в прошлом шеф словацкой компартии, принимает гостей в забитом книгами кабинете виллы, которая расположена высоко над Братиславой и некогда служила городской резиденцией австро-венгерского графского рода. На вопрос, что в конечном счете разрушило социализм, он ответил: «Это покажет история. Все объяснения, которые мы можем дать сегодня, страдают упрощением». Во всяком случае, считает он, дело не в кризисе коммунизма как идеи. «Это был кризис кадров...»
На ком лежит вина за распад Советского Союза? Конечно, на Горбачеве и его окружении, утверждает Биляк. Не была ли «пражская весна» последним шансом реформировать социализм так, чтобы он смог выжить, и не появился ли Горбачев слишком поздно? Биляк выходит из себя: «В 1968 году речь у нас шла не о реформе, а о ликвидации социализма!»
Неужели реформаторы не верили в возможность военного вмешательства русских? «Судя по всему, нет, - отвечает сторонник интервенции Биляк. - Дубчек получал информацию из Лондона, ее передавал один эмигрант, социал-демократ. Смысл его сообщений сводился к словам: «Не бойтесь, ничего не случится».
И вот ключевой вопрос: признает ли Биляк, что подписал призыв к Москве о помощи, который придал вводу войск законный характер? В 1970 году на заседании ЦК в Праге он хвастался: «Фактически мы пригласили советских друзей» - а сейчас ему в связи с этим угрожает судебное преследование за государственную измену. Потому Биляк заявляет: «Такого документа я не знаю!»
Так называемое «письмо с приглашением» президент России Борис Ельцин в 1992 году передал главе чешского государства Вацлаву Гавелу. Но оно представляет собой, по словам Биляка, не «приглашение», а всего лишь «характеристику ситуации». Дословно в письме, под которым стоит и подпись Биляка, говорится: «Поэтому мы просим вас, дорогие советские коммунисты, руководители Советского Союза, помочь всем нам всеми средствами, так как социализм находится под угрозой».
На вилле у «императора»
На просторной вилле посреди большого сада с кустами роз и виноградными лозами живет 84-летний болгарин Тодор Живков. До недавних пор он находился под домашним арестом. Живков ворчит: «Я единственный на этой земле, кто больше тридцати лет руководил страной. Мне не известен ни один случай, когда с главой государства обращались бы столь варварски». В середине февраля верховный суд вынес решение об освобождении Живкова.
Теперь «болгарский китайский император», как однажды его назвал Горбачев, снова может делать все, что пожелает. Он так и не понял, что с ним произошло. «Я стал козлом отпущения. Меня обвиняли в том, что я имел в собственности дворцы и транжирил миллиарды. Меня упрекали во всех возможных грехах и пороках, разве только не в том, что я развлекался с женщинами», - говорит Живков.
Бывший хозяин одной из самых жестоких секретных служб восточного блока жалуется: «Меня подслушивают, причем не только наши люди» - и хвастается: «Под моим руководством Болгария по производству продукции на душу населения поднялась с предпоследнего на третье место в Восточной Европе».
Ни в чем не раскаиваясь, он подводит итог: «При Живкове Болгария была развитой и богатой страной. Сегодня она - отсталая и бедная».
Номенклатура возвращается
В Румынии Силвиу Брукан,
80-летний старый коммунист, обладающий своеобразным складом ума, ухмыляется по поводу изменений в его стране - единственной, где разрыв с коммунистическим прошлым сопровождался кровью: «Когда я сказал, что пройдет по меньшей мере 20 лет, прежде чем Румыния станет демократической, меня чуть не линчевали».
У него за плечами бурная жизнь. Брукан родился в еврейской семье, воевал в рядах Сопротивления против нацистов, после войны, «конечно был сталинистом». Аппаратчик до мозга костей, Брукан выдвинулся на роль главного теоретика румынской компартии. Он был послом в США, представителем Румынии в ООН.
Брукан - один из тех, кто подписал так называемое «письмо шести», в котором резко критиковалась политика Чаушеску и которое в марте 1989 года было передано по Би-би-си, один из немногих румын, осмелившихся выступить против страдавшего манией величия диктатора. Тайная полиция Чаушеску «секуритате» схватила Брукана. Но за рубежом его слишком хорошо знали, и потому дело ограничилось домашним арестом. Когда в конце 1989 года вспыхнуло восстание против Чаушеску, этот противник режима стал стратегом Фронта национального спасения.
С главой фронта Ионом Илиеску он не нашел общего языка: «Я не мог работать при Чаушеску, почему я должен чувствовать себя лучше при его паладине?»
Социальное рыночное хозяйство, в отличие от дикого «манчестерского» капитализма, Брукан считает воплощением социалистических идеалов. Тут, по его мнению, и кроется причина того, что изменившиеся коммунисты теперь повсюду возвращаются к власти как социал-демократы; правые, консервативные эксперименты потерпели провал, «срезавшись на социальном вопросе». Одна только Румыния не пошла этим, возможно, необходимым обходным путем. Социалистический режим в ней сохранился, отчего рынок еще заставляет себя ждать.
Философствующий старый революционер в домашних тапочках, сидящий посреди запылившихся книг и бумаг, производит впечатление человека, куда больше связанного с прошлым, чем его бывший товарищ 49-летний Петре Роман. Телегеничный революционный премьер, занявший пост главы правительства в декабре 1989 года, на хорошем английском языке делится мыслями о происходящем:
- Место сталинистов времен Чаушеску заняла номенклатура, прежде находившаяся во втором или третьем эшелоне, такая же твердолобая, как и покойный шеф, только еще глупее.
Он утверждает, что его правительство сразу после переворота стремилось произвести в Румынии решающие изменения, но потерпело провал из-за властолюбия старых «бетонных голов».
Красноречивый албанец
Поклонение красному кумиру отличалось византийскими чертами и в самом маленьком и странном государстве, находившемся в сфере коммунистического господства, - в Албании Энвера Ходжи, десятилетиями изолированной от мира. Его преемник, 70-летний Рамиз Алия, и поныне считает, что в облике социалистической Албании ничто не должно было меняться. В 1985 году, после смерти Ходжи, он унаследовал пост, который занимал его идол. В 1992 году волна перемен захватила и Албанию. Рамиз Алия капитулировал без борьбы. Победители на два года посадили его в тюрьму за злоупотребление властью.
Худощавый человек, на лице которого еще лежит бледность, приобретенная в тюремной камере, признает, что Ходжа, конечно, был диктатором, но не согласен с теми, кто изображает его примитивным глупцом. «Не мы, - говорит Алия, - изолировали себя от мира, а мир изолировал себя от нас. Что вы нам дали, когда мы выбросили русские подводные лодки с албанских баз? Ничего. А что вы даете нам сегодня?»
Каким сияющим предстает в его глазах прошлое! «В наших горных деревушках мы строили школы для пяти учеников, всего для пяти! Мы электрифицировали всю страну вплоть до последней долины, не спрашивая, во что это обойдется. Таким был и остается социализм. Что вы можете противопоставить его принципам?»
Но чего стоят принципы, которые не приносят отдачи? Еще Алексис Токвиль, французский политик и историк XIX века, подметил, что люди, находившиеся на вершине власти, не могут забыть прошлое величие - в их собственных глазах они всегда поступали справедливо, вина за провал возлагается на других...
Журнал «ШПИГЕЛЬ»