Бумеранг

Последние «откровения» Бориса Пенчука, потерпевшего по делу «Белого лебедя», в результате которого в апреле 2005-го был арестован Борис Колесников, выглядят как минимум нелогичными. Во-первых, человек публично заявляет, что два года лгал всей стране, а следовательно, дает повод сомневаться и в том, что он говорит сейчас. Во-вторых, Пенчук фактически признается в совершении уголовного преступления — заведомо ложного сообщения в органы дознания о совершении Колесниковым особо тяжких преступлений и даче в ходе досудебного следствия заведомо ложных показаний. В-третьих, сомнительно выглядит момент, подобранный для катарсиса Пенчука. Генпрокуратура, по сути, контролируемая «Регионами», возбудила против него дело как раз за лжесвидетельство и лжедоносительство, за что ему светит давно обещанный Колесниковым срок. Но именно сейчас, когда есть реальный шанс смены генпрокурора (а, значит, и более или менее объективного разбирательства дела), Борис появляется на экранах, и с бегающими глазами фактически признается в том, что ему инкриминируют. Казалось бы, в этом нет никакой логики. Кроме политической. С нее и начнем.

Симптоматично заявление Партии регионов по итогам пресс-конференции Пенчука. В нем нет ни слова о главном обвинителе Колесникова, признавшемся в собственной лжи, но зато в каждой строке удар по Луценко. Более того, в этом заявлении Пенчук из «проходимца» и «вымогателя» (по классификации Колесникова образца 2005 года) превращается уже в человека, который «якобы (выделено. — Авт.) обвинял Бориса Колесникова» под давлением Луценко. Да и сам Пенчук свои политически самоубийственные признания обосновал нежеланием допустить второго пришествия Юрия Луценко в МВД.

То есть дело Колесникова, продолжающееся теперь делом Пенчука, остается все тем же инструментом политической борьбы, каким было в 2005-м. Только инструмент, похоже, перешел в другие руки. Жертва и охотник поменялись местами и не исключают очередной трансформации.

По крайней мере, комментарии Луценко к заявлениям Пенчука и нервная реакция Колесникова на эти комментарии на подобную мысль наводит. Иначе Борису Викторовичу, для которого «Ваши угрозы, Юрий, ничего… не значили и не значат», не было бы «страшно наблюдать то, что этот человек, не обладая полномочиями силового министра, уже сейчас опустился в своих комментариях до угроз и непонятного мне шантажа» (цитаты из заявления Б. Колесникова от 31.10.2007).

К сожалению, лозунг «Закон один для всех!» — это только лозунг. А обещаний придерживаться закона не было бы, не будь выборов.

Вспомним, о чем говорил сам Пенчук всего три месяца назад: «В 2005 году я выполнил свой гражданский долг. И я поверил президенту и новому руководству страны, что бандиты будут сидеть в тюрьмах. И как законопослушный гражданин я сообщил в государственные органы о том, что в Донецке происходит бандитское перераспределение собственности, и не постеснялся, я назвал свою фамилию, ни от кого не прятался тогда и не прячусь сейчас. Я заявил о том, что в 1999 году на меня были покушения, но я не получал ответов до 2005 года. Я заявил, что у нас отобрали нашу собственность, но не получал ответов до 2005 года» (Б. Пенчук на пресс-конференции в УНИАН 24.07.2007).

Конечно, теперь цитировать Пенчука все равно, что флюгером заменять компас. В процессе изучения двухлетних архивов по делу Колесникова автор столкнулся с тем, что кривили душой все: от Луценко, заявлявшего об «оторванных ногах», до самого «политрепрессированного» лидера регионалов. Все говорили то, что им было выгодно говорить в конкретный момент в условиях конкретной политической конъюнктуры. И все же попытаемся восстановить цепь уже несколько подзабытых событий, чтобы яснее понимать суть того, что происходит вокруг этого дела сегодня.

Шестого апреля 2005 года Колесникова вызывают в Генпро­куратуру на допрос по делу о сепаратизме, но предъявляют обвинение в вымогательстве и злоупотреблении служебным положением. Председателя Донецкого облсовета и ближайшего друга Рината Ахметова задерживают и отправляют в СИЗО. Колесников заявляет, что дело сфабриковано, и рассказывает, что за несколько дней до этого некто в помещении секретариата президента предложил ему отдать акции предприятий Рината Ахметова. Впоследствии весь политбомонд каким-то образом узнает (в частных беседах Борис Викторович сам этого не скрывает), что загадочным «некто» являлся тогдашний секретарь Совбеза Петр Порошенко.

Через два дня после освобождения из СИЗО, общаясь с журналистами в Донецке, на вопрос, кто, на ваш взгляд, все-таки был инициатором вашего преследования, Борис Колесников деликатно отвечает: «Я не думаю, что кому-то это сильно было нужно. Просто недобросовестная работа правоохранительных органов на первом этапе следствия создала им самим ловушку. То есть, поверив показаниям двух проходимцев, по большому счету, они сами влезли в ловушку. А теперь получается что — надо признавать свою некомпетентность?..Поэтому я не знаю, кто это».

Это говорилось человеком, находящемся на подписке о невыезде, потому его мягкость можно понять. Но для жертвы «политрепрессий» такая деликатность выглядит политической беспринципностью.

Как известно, уголовные дела в отношении чиновников ранга председателя облсовета возбуждаются исключительно Генераль­ной прокуратурой. Главой этого ведомства тогда был Святослав Пискун, впоследствии депутат от Партии регионов.

«Уголовное дело против Ко­лес­никова было возбуждено на основании только заявлений Пенчуков и выписки из реестра акционеров. И все. Никаких материалов проверки, отбирания объяснений, истребования материалов, документов…» — рассказал в декабре прошлого года заместитель генпрокурора Украины Ренат Кузьмин агентству «Интерфакс-Украина». То есть формальным основанием были заявления Пенчуков. Сегодня Борис Пенчук заявляет, что «не писал заявление своей рукой! Я подписывал то, что мне дали!». Но из приведенной выше его же цитаты трехмесячной давности говорится, что он сам «сообщил в государст­венные органы о том, что в Донецке происходит бандитское перераспределение собственности… Я заявил, что у нас отобрали нашу собственность…».

На последней пресс-конференции бывшая жертва Колесникова заявил, что все, что он говорил журналистам в 2005 году, было срежиссировано сотрудниками Луценко, и он озвучивал это, когда «около виска держали пистолет». Но ведь цитата, приведенная выше, была сказана в июле этого года, когда Луценко не был министром, а Пенчук уже давал ему нелицеприятные оценки в прессе. Да и поверить в то, что Пенчук лишь «десять дней назад» прочел свое заявление, которое два года назад подписал не читая, — трудно. Поскольку ничего нового ни об «оторванных ногах», ни об «инфарктах» общество из этого заявления не узнало. А значит, не узнал и Пенчук. Но раньше он почему-то молчал…

Мотив Пенчука действительно достаточно прозрачен. Он так ни разу и не ответил, откуда на его банковских счетах, как раз в период передачи акций «Белого лебедя» Колесникову, появились 600 тыс. долл. Допустим, что эти деньги (на которые в Киеве стоящего дома не купишь) не составляют реальной стоимости доли Пенчука в «Белом лебеде». Но все же, получается, сделка была законной? И именно на этом дело Колесникова лопнуло. Другой вопрос, как Пенчука заставили продать свои акции по такой низкой цене?

В апреле 2005-го в интервью «Граням плюс» (возможно, тоже под дулом пистолета?) сам Пенчук описывал это так: «До самой передачи акций в октябре 2002 года — угрозы, шантаж, вымогательство и так далее… Он, например, звонил с угрозами и требованиями нам домой. Вся эта ситуация тяжело отразилась на здо­ровье моих родителей, и отец неоднократно говорил это Колесникову. Он говорил: Борис Викторович, побойтесь Бога, что вы делаете с нашей семьей, сперва в Бориса, в меня, то есть, пытались стрелять, потом всевозможные инсинуации были с этими якобы взрывами. Отец говорил: у меня тяжело больна онкологически жена, что вы делает с нашей семьей — но его это не касалось. Его не интересовала наша семья, ничто, его интересовало только наше имущество. Он настаивал, он требовал, и под угрозой смерти мы ему все отдали».

Отдали или продали? За такую цену, может, и «отдали». По сути. В Донецке это было обычной практикой. Но юридически… Так что, не исключено: Колесников в 2005-м пал жертвой алчности. Сначала — своей. Затем — загадочного «некто». Впоследствии — Пенчука.

То, что последний к дензнакам неравнодушен, подтверждает Сергей Кузин, автор издававшихся Пенчуком книг «Донецкая мафия». Не так давно он заявил, что в августе 2006-го Пенчук вдруг предложил ему продать Партии регионов авторские права на запрещенную книжку и «поделить денежку».

Предтеча Пенчука по самобичеванию — следователь генпрокуратуры Яков Такташов еще в ноябре 2005 года заявил, что дело Колесникова было полностью сфальсифицировано, однако стрелки переводил не столько на МВД, сколько на Генпро­куратуру, из которой его незадолго до этого уволил. «Я доложил руководству, что дело рассыпается. Однако мне было сказано, что руководству страны уже доложено, что дело железобетонное, доказательства железные, Колесникову светит большой срок. Поэтому никто не станет докладывать снова, объяснять, что дела нет. Мне было указано — срочно дело передавать в суд», — сказал следователь журналистам.

Насколько железобетонными были доказательства, судить трудно. Однако о том, что некоторая часть материалов загадочным образом исчезла, пресса писала неоднократно.

В общем, правда, как всегда, где-то посередине. И не стоит искать ее в словах заинтересованных сторон. Другой вопрос, почему самобичевания Пенчука начались именно сейчас? Возможно, это связано с перспективами Луценко снова стать главой МВД (либо вице-премьером по силовым структурам). «Донецким» есть чего опасаться в этом случае. Впрочем, не только донецким. И неудивительно, что они могли предпринять попытки помешать концентрации силовой власти в чужих руках. Свое­образным тестом на правдивость этого тезиса будет реакция Колесникова на признания Пенчука. Если Пенчук будет осужден за лжесвидетельствование и т.д. (что тянет, по словам Колесникова, на 12 лет), то между ними нет договоренности. Если не будет — будут вопросы.

С другой стороны, не исключено, что Пенчук сам решил сыграть на опережение и дал регионалам действительно неожиданный для них пас. Оконча­тельно убедившись, что оранжевые использовали его и бросили (скорее всего, это случилось 10 дней назад в Генпрокуратуре) он понял, что может получить срок. И тогда возник вариант смены декораций — из жертвы донецкой мафии он делает себя жертвой оранжевых репрессий. Но не просто жертвой, а политической жертвой. Ибо сейчас, спасая себя, он открыто и демонстративно стал на сторону конкретной политической силы, рискующей оказаться в оппозиции, против другой политической силы, рискующей получить власть.

А политрепрессированных у нас всегда любят. Тем более в Партии регионов. Вдохновляющим примером этого для Пенчука может быть Святослав Пискун — тот самый генпрокурор, при котором Колесников угодил под стражу и который уже второй раз проходит в парламент по спискам Партии регионов. Потому что заслужил…

«… А то, что я рассказал про давление Колесникова, — все правда», — Борис Пенчук, интервью «Граням плюс», 2005.04.12.