Бессистемные заметки о монархии, демократии, диктатуре и тому подобном
Следовало бы, конечно, приурочить эту статью к 70-летнему юбилею Ее Величества, который скромно минул в прошлом месяце, столь же неброский, как и сама виновница торжества. Пожалуй, единственным признаком этого события явился показ двух документальных фильмов по английскому телевидению, свидетельствующих о том, что Ее Величество не в чем упрекнуть - беззаветно предана своей родине, добросовестно исполняет обязанности, морально устойчива, скромна в быту (при своих возможностях). Разве что политическая грамотность вызывает сомнения. Как ни как - за четыре десятилетия своего правления она повидала десяток премьеров.
Демократия
с монархией
Монархия с демократией в Британии не всегда уживались. Конечно, как и везде, монархия выросла из родо-племенной демократии, когда выбирали вождей, но, как известно, монархия всегда наглела, тяготея к абсолютизму, основанному на личной преданности вассалов. К счастью демократического направления, последние обладали таким важнейшим для политики качеством, как подлость. На вероломстве и предательстве строились противовесы абсолютизму. Тем не менее именно благодаря тому, что в темном месте коллектив баронов (а может, и кое-кого повыше) встретил короля и под страхом смерти вынудил его подписать Магна Карту, власть парламента в Англии стала реальностью.
При всей своей послушности некоторую роль монархия все же играет, и в том числе в ощущении британцами политического баланса. Как известно, в британском парламенте депутаты оппозиционной партии в оправдание своего названия сидят напротив депутатов правящей партии, но менее широко, что полное название оппозиции звучит примерно так: «Ее Величества Лояльная Оппозиция». То есть если правящая партия уж больно чудит, оппозиция формально обращается к главе государства. Опять же, все, кому следует, присягают Ее Величеству, а не какой-то партии и правительству. И пусть роль этой женщины не слишком заметна, она выступает гарантом соблюдения законности в стране, где в явном виде нет конституции.
Демократия
с конституцией
Не всем и не всегда нравилось жить под британской короной, особенно быстро она надоела (главным образом, конечно, налоги) американцам, получившим парламентскую систему от метрополии. Взбунтовались тамошние уважаемые люди, организовали народ, заручились помощью Франции, прогнали англичан. И построили свою собственную демократию на подлинных ценностях. Прежде всего, конечно, деньгах. Чтобы у кого они есть, тот мог еще больше нажить, а у кого нет - стремился их заработать. Одним словом - свобода. Свобода прежде всего экономическая, основанная на частной собственности, которую по-хорошему никто другому не отдаст. Попробуй тут узурпировать власть. У оппонентов тоже есть кое-что на черный день, возникает противовес. Необходимость борьбы сначала с англичанами, а затем между Севером и Югом потребовала опоры на идеал свободы, воплощенный в конституции. Последняя превратилась в основной символ власти, заменяющей монарха. Со временем оформилось равновесие между богатыми и бедными в виде двухпартийной системы, в которой одни четко выражают интересы богатых, а вторые, претендуя на защиту интересов бедных, тоже опираются на солидные капиталы и не прочь улучшить свое положение. В конце концов не столь уж важно, что движет оппозиционными партиями, главное, чтобы реальной силой обладали только избиратели.
Партии хорошо бы иметь малочисленные, которые следует держать в страхе - в следующий раз голосуем против вас. Силовые структуры должны презирать и партии, и политическую возню, понимая, что их роль - защита свободы и, автоматически, демократии. Главная роль партии - предавать гласности (а может, и суду) злоупотребления и ошибки своих оппонентов. В этих условиях становится возможным и импичмент президента и судебные разбирательства с участием последнего. Баланс основан на огромном слое мелких предпринимателей и квалифицированных наемных трудящихся, составляющих наиболее многочисленный средний класс, который принимает сторону более богатых, когда чувствует, что удовлетворение интересов бедных ему стоит слишком дорого в виде налогов на осуществление социальных программ, или присоединяется к бедным, когда чувствует, что богатые уж слишком наглеют и не хотят делиться. Возвращаясь в Британию, можно отметить, что правление консерваторов на протяжении достаточно длинного настоящего периода было основано на блоке двух третей населения (более обеспеченных) против одной трети (бедных). Но за последние годы разрыв в доходах самых богатых и средних настолько увеличился, что последние, похоже, готовы примкнуть к бедным и привести к власти лейбористов, которые тоже сместили свои устремления в сторону интересов среднего класса. В случаях обеих стран налицо борьба оппозиционных партий за большинство избирателей, ведущая к бесконечным попыткам улучшить их жизнь. В этой борьбе ни одни промах не прощается и любое правительство знает, что придет расплата за ошибки, не говоря уже о противозаконных действиях. Ведь, что ни говорите, приятно, когда в Италии, стране с определенными проблемами в сферах коррупции и организованной преступности, сняли с поста премьер-министра и теперь судят, похоже, что и посадят.
Несчастье
правительства
при демократии
смеха и закона
Любое правительство несчастно. Сразу следует оговориться, что данное не обязательно верно в отношении его членов. Последние могут быть достаточно счастливы. Особенно после ухода в отставку. Скажем, зарплата президента США или премьер-министра Великобритании смехотворна в сравнении с гонорарами от их мемуаров после выхода в отставку. Средней руки министр, со скандалом слетающий со своего поста, может легко найти место в частном бизнесе с окладом, в несколько раз превышающим министерское жалование. На Западе это знают, а потому не очень спешат набивать карманы, находясь при исполнении. Всему виной демократия, бесконечный учет и контроль со стороны оппозиции, реализующей свои демократические права через парламент, принимающий законы и проверяющий их исполнение. Если бы не парламент, любая исполнительная власть превращалась бы в клику, и - не приведи Боже - во главе с параноиком, шизофреником или алкоголиком. Так что совершенно естественный удел правительства (и президента, если он имеет неосторожность руководить последним) - подвергаться бесконечным издевательствам в парламенте, которые к тому же выносятся из избы. В Англии, например, постоянно ведется трансляция заседаний, на которых премьер отчаянно отбивается от оппозиции, постоянно и привселюдно поносящей его правительство и партию в очень крепких выражениях (допустимые границы которых тоже установлены парламентом). Даже если правительство работает хорошо, что обычно видно из экономических успехов, таких, скажем, как рост реальных доходов населения или снижение безработицы, его в основном критикуют и высмеивают. Последнее очень важно. Ибо если в обществе есть достаточно здоровья, чтобы смеяться над своими руководителями открыто, - всем очевидно, что фигуры эти поставлены народом на время и обязательно будут убраны. Скажем, в ответ на проблемы с сумасшедшими коровами вы любуетесь на обложках портретом премьера с огромными рогами, а в респектабельной газете он изображен бычком, которому в бок норовит всадить вилку герр Коль.
Да, руководить исполнительной властью - несладко. Тому примеры читатель видит и совсем рядом. Помните: Ляшко, Масол, Фокин, Кучма, опять Масол, Марчук, не считая вышедшего из забоя и. о., жаль забыл как его и чьим он был вице. Трудно сказать, что кто-либо добился таких успехов, чтобы было жаль менять. Исполнительную власть не очень жаль. Кого на самом деле жаль - это себя.
И еще жаль президентов. Вот люди, призванные народом заменять монархов, олицетворять государство, нацию. Они, защищая интересы народа, борются с несимпатичными по самой своей сути правительствами. В этом их представительская функция. Когда же президенты переходят от представительской функции к исполнительной, возникают проблемы. Образованный американец может, например, выразить свои двойственные чувства к своему президенту. С одной стороны - президента чтут как символ нации, с другой стороны - он глава правительства и, значит, его надо ругать.
Юмористы, газетчики и те (главные), кто их финансирует, играют колоссальную санитарную функцию, которую можно реализовывать только в независимых от правительства, парламента, президента и уж, естественно, королей и королев органах. Помните, в России попробовали использовать английский опыт с куклами первых лиц. К сожалению, независимые средства массовой информации могут существовать, когда имеется достаточно денег для их финансирования, основным источником которого выступает реклама частного бизнеса.
... Все же до чего приятно видеть первое лицо с рогами во всех газетах...
Чтобы власть терпела издевательства, нужен закон, запрещающий разгонять и закрывать. Опять возвращаемся к парламенту. Вообще - парламент надо любить. В Англии это особенно очевидно, где парламент - нечто святое, расположенное в огромном Вестминстерском дворце, по своему облику напоминающему храм Божий. Премьер же сидит в маленьком домике в узком проезде, а правительство занимает функциональные зачастую уродливые современные здания. Страшно сказать, но президента здесь нет. Равно как и в Канаде, Австралии и Новой Зеландии.
Мало того, что надо любить парламент, надо еще любить и законы, которые он принимает. А закон хорош только двумя вещами: он должен говорить сам за себя и быть одинаковым для всех. Первое означает - прочитав закон, вы точно знаете, что вам положено, а что - увы, нет. Мало того, что вы это знаете, это же знает любой чиновник. Закон, как правило, не должен заканчиваться тем, что кто-то уполномочивается принимать решение. Разве что специальные законы, определяющие полномочия исполнительных органов. Поэтому исключается взяточничество для реализации своих прав - каждая деталь уже расписана в законе, и пусть кто-то только вздумает что-то нарушить. Об этом можно только мечтать, так как у вас возникает возможность обратиться в суд, который наказывает весьма строго, невзирая на лица, посты, партийность и т. д. Взяточничество в нормальной демократической системе должно иметь место только в целях нарушения закона или в ситуациях, не урегулированных последним. Поэтому - чем больше хаос, тем больше расцветает коррупция. Естественно, хаос тем больше, чем труднее принимать законы. Значит, логический вывод состоит в том, что представителям исполнительной власти выгодно усложнение парламентской процедуры, скажем, создание трехпалатной системы. Традиционная двухпалатная система возникла из желания власть имущих эту власть удержать. В палате лордов, например, действительно заседают лорды. В основном, они защищают интересы лордов, но иногда могут пропустить и что-нибудь народное. Особенно, если учесть, что аристократы не очень любят бизнес и все эти компании с ограниченной ответственностью. Но дань традиции нет-нет да и ставят под сомнение, считая, что эта палата -анахронизм. Вообще представляется, что двухпалатные парламенты естественно возникают при федеративном устройстве либо когда верхушка соглашается на участие более широких слоев населения в управлении государством. Кроме того, английские лорды или американские сенаторы хороши тем, что их трудно (или дорого) купить. С небольшой же палатой бедных «сенаторов» можно, скорее всего, было бы делать чудеса. Вот мы и подошли, вполне естественно, к вопросу о деньгах.
Деньги при демократии и диктатуре
Хорошая штука диктатура. Главное - достаточно дешевая. Надо только запустить какую-нибудь умопомрачительную идею, которая способна овладеть массами. Скажем, борьба с организованной преступностью, или с коммунистической угрозой, или с мировой буржуазией, или с инородцами. Впоследствии диктатуру можно купить. Вот и берут сомнения от призывов к диктатуре против организованной преступности. Такая диктатура и могла бы стать высшей формой этой самой преступности.
Далее. Диктатура - это изобретение жадных, стремящихся к перераспределению в свою пользу. Она, по определению, реализует интересы меньшинства. Большинство в диктатуре не нуждается. Она ему просто противоестественна.
Демократия же щедра. Большинство может, конечно, прищемить хвост меньшинству. Типичный рецепт - национализация. Реально это означает, что под громкие фразы национализированное добро передается в руки «своих» чиновников, которые доводят дело до ручки, не забывая о себе лично. Потом, обычно, в поисках эффективности прибегают к приватизации, где возникает новый цикл обогащения «своих».
Если уж кто-то хочет бороться с несправедливостью, то уж лучше - через суд.
Демократия - штука дорогая, какая-то аморфная, неэффективная, забрызгивающая всех, мягко говоря, грязью. Для демократии нужно общество личностей. А личность - это воплощение свободы. А свобода, увы, связана с самоуважением, которое обеспечивается материальными факторами. Поэтому, похоже, для демократии надо, чтобы большая часть населения была достаточно прилично обеспечена материально или хотя бы верила в такую возможность. Тогда в основе морали становится принцип «честной игры», по правилам, установленным большинством. Да, при демократии все как бы играют, при диктатуре - все уже доигрались. Даже привычная диктатура пролетариата, который едва ли принял в ней участие, в научно-коммунистическом виде построенная на весьма светлых идеалах свободного труда свободных людей, позволяла делать из этих людей рабов или врагов, подлежащих истреблению. Тут приходится признать намного более хозяйское отношение к человеческому материалу в условиях монархии.
Несколько отвлекаясь, диктатуру можно сопоставить с семьей. Родители знают, что почти все их усилия направлены на то, чтобы дети не шалили, делали не то, что им хочется, а то, что нужно. Точно так же в условиях диктатуры все граждане воспринимаются как несмышленые дети, которых надо воспитывать, а порой и пороть. При демократии же все вдруг считаются взрослыми, которым можно пить, курить, играть в азартные игры... голосовать. Может, первая модель и правильнее, но что делать, если отец семейства - вор, маньяк или просто пропойца?
Итак, еще раз пожелаем долгих лет Ее Величеству, а прочим - осознания того, что они и есть игроки, двигающие фигуры, включая королев и президентов, парламентских слонов и ослов, и не дай нам Бог устать от этой игры.