«Хто гордощі вложив
мені у серце?
Хто дав мені
одваги меч двосічний?»
Леся Украинка
Тема присвоения экс-президентом Украины звания Героя Украины (посмертно) одной из самых обсуждаемых фигур в новейшей истории нашей страны — Степану Бандере, предсказуемо возмутив общественное мнение в самой Украине, с приходом на пост президента В.Януковича вышла за ее пределы как в восточном, так и в западном направлениях. Из «вечнозеленых» тем она перешла в категорию тех, «которые нельзя не обсуждать». Этот паровоз покатился по тем же рельсам, с теми же машинистами, с тем же спектром цветов на бортах, с той же гаммой интонаций и с такими же шансами вынести что-то толковое из путешествия из непростого прошлого в не менее неуверенное будущее. С одним нюансом — на этот раз ничего не делать по этому поводу не получится. Дело зашло слишком далеко, и от «взрослого» разговора, выходящего далеко за пределы сугубо С.Бандеры, награды или ее отмены и обоих Викторов, нам не сбежать.
В этой стране любой общественно-значимый дискурс — это немалое испытание и психологический (а для особо небезразличных — часто и физический) стресс. Вышеупомянутая тема, входя в пятерку «самых ходовых», — тем более. Будет непросто. Особенно если для пользы дела попытаться сделать неслыханное — вынести за скобки фактологические и биографические баталии, эмоциональный надрыв с доблестной истерией, манипулятивные игры, оценочные суждения по поводу действий и бездеятельности представителей власти и политикума всех моделей и лет выпуска и просто банальное отсутствие уважения к собеседнику. И посмотреть в глаза сути проблемы, перед которой (уже в очередной раз) предстала растерянная и демотивированная страна, все еще пребывающая в поиске тех особых слов, историй, легенд, пантеона «великих», мечтаний и сверхзадач, безапелляционно воспринимаемых совокупностью ее территорий как достойные того, чтобы: а) ими гордиться; б) ради них объединять усилия. С новейшей историей Украины, историей прошлого века нужно быть особо деликатными. Ведь именно потому, что она содержит едва ли не наименее известные и наиболее неоднозначные периоды нашей летописи, она еще не попала в вотчину «заунывников», она еще имеет шанс стать одним из краеугольных камней, которые лягут в основу культурного феномена, которому посвящены эти строки, — национальной (не путать с этнической) гордости современных граждан Украины. Если будем внимательны. И ее волнительно не подарят соседям (даже символически) наши государственные мужи, как лже-Иван Васильевич Кемскую волость в гайдаевской комедии...
Учитывая все это, шумиха вокруг Степана Бандеры имеет свои скрытые позитивы. Потому что является богатейшим лакмусовым материалом для выявления ряда ключевых болевых точек в дискуссии, которая мало кого оставляет равнодушным. Которую как из-за предков, так и из-за потомков, да и современников, так же преступно игнорировать, как и превращать в игру «в чапаева», наблюдаемую ныне. И если мы наконец-то научимся цивилизованно, без комплексов неполноценности и превосходства, мыслить в рамках обсуждения этой темы — не все еще потеряно в остальных геополитических темах повестки дня.
Итак. Если трезво (насколько возможно) и немного дистанцировавшись посмотреть на спектр вызовов, перед которыми мы стоим, получаем следующее.
Мы, украинские граждане, нуждаемся в переосмыслении принципов формирования своего представления о «героическом». Это просто немыслимо, чтобы 46-миллионная нация время от времени не ощущала жгучий дискомфорт из-за того, что в основу исторической памяти об Украине XX века в сознание среднестатистического украинца заложена, условно говоря, «героизация» поражений и покорности. Страна нуждается, не может не нуждаться если не в славе громких побед, то хотя бы в гордости от понимания того, что в каждом уголке невероятно разной в своем инстинктивном стремлении быть единой территории было место для поступка, для подвига. Настоящего ибо безымянного; безоговорочного — потому что восставшего в защиту «своего», в широком смысле слова. «Своей» усадьбы, семьи, зерна, земли, памяти предков, возможности разговаривать-пить-петь в соответствии со старинными традициями и собственными вкусами.
Это прекрасно, что государство не забывает о жертвах Голодомора 30-x, ежегодно устраивая шумное драматизированное действо вокруг да около памятника жертвам Голодомора. Персональный жесткий вопрос гражданина: где памятник тем, кто полег во время попытки сопротивления организации искусственного голодомора, — или в виде сооружения, или в виде устного оказания почестей? А эти не известные нации герои существовали, таких случаев, говорят, было более трехсот, мы же их «проехали». И не только их.
А пассионариев, живших на одной с нами территории меньше каких-то ста лет назад, если не понять до конца, то знать и уважать — критически необходимо. Тех непостижимых украинцев, которые в Холодном Яру вплоть до 1922 года удерживали независимость самопровозглашенной Холодноярской республики под недвусмысленным лозунгом «Свобода Украины — или смерть!». В том Холодном Яру, где, по вполне понятным (как выяснилось через 70 лет) законам логики, одновременно действовали отряды, воевавшие против деникинцев, и повстанческие отряды сторонников УНР, которые воевали с советской властью в 1918—1920-х. А «красные» партизаны и дивизия УПА — во время Второй мировой. Тех, кто в Хотине поднял восстание против румынской оккупации в 1919 году с предсказуемыми перспективами и предсказуемым трагическим концом. Тех, кто участвовал в одной из основных наступательных операций, осуществленной Галицкой армией в ходе Украинско-польской войны в Галичине 1918—1919 гг. под Чертковом. Тех, кто спонтанно создавал Карпатскую Украину в 1939-м, а в 1938 году — Организацию народной обороны Карпатская Сечь в Закарпатье. Причем первые сечевые отряды, которые начали формироваться еще в начале 30-х годов, были обычными противопожарными и культурно-просветительскими обществами, как и в соседней Галичине. Это еще далеко не все, конечно, но «фокус наводит».
В прошлом веке наши с вами обычные соотечественники создали яркую историю достойного сопротивления. Сопротивления людей на своей территории, людей, которые не аннексировали, не оккупировали, не «освобождали». Отложим на минутку имена, биографии, показания, протоколы, пропагандистскую и антипропагандистскую внутреннюю и внешнюю суету, а также плачи, угрозы и проклятия: если ЭТО не является основанием для национальной гордости — трудно сказать, что является...
Несколько слов о нашем излюбленном — о лицах политических деятелей. На протяжении десятилетий мы страдаем от патологической привычки «персонифицировать» и «интимизировать» свое отношение к политике, истории, памяти, национальной гордости. Проще говоря — видеть все сквозь призму личных качеств конкретных политиков дня сегодняшнего или вчерашнего. Оценка действительности мечется в узких рамках «нравится — не нравится» нам конкретный персонаж как личность. Значительно меньшее значение имеет то, что он/она собою объективно представляет, учитывая идеологию или последовательность действий. Только бы человек был хороший.
Что касается истории — нашей с вами истории, — эта детская привычка превращается в очень опасные и коварно ослепляющие шоры. Именно они часто не дают нам мудрости препарировать исторические персоны (со всеми их заслугами и недостатками) сквозь призму драмы эпохи, вышеупомянутого «поступка» тысяч простых украинцев, а не наоборот. Ведь не за 50 грн. на нос от лица лидера плюс протестный инвентарь во временное пользование под расписку, и не за место в парламенте/рай-/горсовете в списке лидера, со всеми земными радостями с этим связанными, простые холодноярские крестьяне в 1918 — 1920-м, хотинские — в 1919-м, павлоградские — в 30-е и так далее «с граблями на солнце полезли», понимая, будем откровенны, чем все это закончится.
Отвечают ли личности, в том числе публичные, политические, ассоциирующиеся с этими событиями, процессами, поколениями, священной миссии создания нового понимания «героического» и национальной гордости, произрастающей из исторической памяти о Поступке наших соотечественников? И если да, то как именно мы должны отдавать дань их памяти — вопрос отдельный, корректный и сверхважный.
Как и дискуссия по этому поводу, которая, как отмечено выше, должна вестись осторожно и вдумчиво. Без политиков всех цветов, сегментов и крайностей отечественного разлива, причем без них не в порядке эксперимента — а как обязательного условия его чистоты. Поскольку слышать из их уст (всех без исключения), как кто кого предавал, продавался и совершал преступления в прошлом веке, нет никаких человеческих сил — ни исторических, ни актуальных. С готовностью верю, что все они так за С.Бандеру, бойцов Советской армии и историческую справедливость переживают — «кушать не могут», — но пусть между собой в кулуарах, не на публике, это пламенно обсуждают, все это — за скобки.
Будем надеяться, что пока за скобки себя будет выносить и госаппарат. Он и с самой новой из наших историй не знает, что делать. Говорят, в некоторых украинских посольствах все наши президенты (то есть их портреты, конечно), начиная от Леонида Макаровича, хранятся в красивых рамках на складе. Их не списывают, потому что политически корректно определить основание для списания никто не может (устарел, утратил актуальность, износился в процессе использования, не представляет больше политической ценности)...
Чем преимущественно завершается энтузиазм доблестных «профильных» министерств, знает каждый школьник, имеющий неосторожность заглядывать в книжки. Это же мы, наверное, вскоре освятим соотечественников новым непогрешимо-истинным прочтением новейшей истории Украины, которая светом нового (мгновенно нам представленного) знания засияет со страниц переизданных учебников по истории Украины для учебных заведений, утвержденных Министерством науки и образования?..
«Проблема Бандеры» ярко проявила себя и как тест на исторически-ментальную суверенность сегодняшней Украины. Что бы мы ни думали по поводу своего героического или негероического прошлого, как бы яростно ни спорили, — наши решения в связи с этим являются нашими решениями. Трудно сказать, чего больше в процессе «согласования» отношения к знаковым историческим фигурам с соседями, — цинизма, ребячества или холуйства. Легко сказать, чего там нет: человеческого достоинства, уважения к предкам и инстинкта безусловной защиты «своего», независимо ни от чего. Несколько уроков по этому поводу могли бы дать власть предержащим полуграмотные украинские крестьяне прошлого века, упоминавшиеся выше. Если упрощенно: стоя спиной к спине с пацаном из соседнего подъезда, сначала отбиваешься от пацанов из соседней улицы, которые неожиданно пришли выяснять отношения, а по окончании баталии продолжаешь с ним не разговаривать, потому что вчера он отбился от тебя.
Правильным было решение о присвоении звания Героя С.Бандере или нет, что делать с этим «подарком» замедленного действия Виктора Андреевича, что мы думаем о том периоде нашей истории, — будем спорить до хрипоты на всех десятках языков национальностей, представленных в стране, и пройти это, безусловно, нужно. Но все это — исключительно наше дело. Зарубежные визиты на наивысшем уровне навеяли воспоминание о советском мультфильме о папах-осьминогах, играющих в шахматы и одновременно ухаживающих за десятком своих ребятишек, пока мамы отсутствуют. Детей они начали воспитывать, но перепутали, где чьи, и здесь прозвучали две фразы, которые мне запомнились: «Дайте я вашего поколочу» и «Значит, вы били только моих, так что теперь вы должны мне двоих». В мультипликационной истории, правда, был намек на паритет.
Не в России и не в Польше дело — двух уверенных в себе государствах с недвусмысленными геополитическими позициями, осмысленной национальной историей и четко сформулированным общественным запросом относительно позиции в дискуссии с соседями, — нравится нам это или нет. Это все их внутренние вопросы. Дело в нас. Тема лежит на пересечении нескольких видений истории, без дискуссии не обойтись, как и без четкой суверенной позиции, если хочешь быть в обсуждении одной из сторон, а не слушателем.
Нашей позиции. Задача действительно не из легких. Чащи неоднозначности, разночтений, документационных хитросплетений кажутся непроглядными. С историками тоже приходится быть осторожными. Во-первых, пространство для интерпретации настолько широкое, что любая точка зрения может подтверждаться вагоном-двумя «убедительной» документации, а объективность научных сотрудников, стоящих «над битвой», — не наш конек. Во-вторых, историки в академическом пылу переходят на свой «птичий» язык, отделяющий предмет разговора от неразрывного с ним эмоционального, человеческого, наконец, поля, от того, что между строками. Между исторической «правдой» в украинском исполнении и исторической памятью существует такая же тонкая граница, как и между «Героями Украины» и ее героями.
У все еще живых свидетелей тех событий со всех сторон — тоже своя, терпкая правда, обломок персональной трагической истории, стоящий вне понятий об объективности или субъективности...
* * *
Мы должны вернуть себе законные права на историческое и героическое наследие и его переосмысление. Во имя тех, кого с нами нет, во имя тех, кто придет за нами. Говорим — «должны», потому что кажется, что времени все меньше. Говорим — «мы», потому что все вышесказанное наталкивает на мысль, что разбираться в этой истории придется нам, обществу. И надеяться, что найдем рычаги влияния на сферу публичную, давая ей свой, общественный приказ. Потому что даже их (рычагов) наличие, без глубокого и четкого понимания, что конкретно они призваны сделать, снова вложит в руки негодяям смертельный для нашей национальной гордости инструментарий, легитимизируя историческую лоботомию.
Нынешнему поколению выпала неблагодарная роль — переосмыслить заносы фактажа, интерпретаций, упреков, политических и геополитических нюансов, художественно-литературного воспроизведения событий прошлого века и т.д. Когда уже нет слепой веры в то, что навязывают, с одной стороны, и слепой ненависти к ней — со второй. Когда наши дети будут задавать сложные и неудобные вопросы.
Это не нужно тем, кому все безразлично, по разным объективным и субъективным причинам, или же тем, кто все уже давно решил: дискуссия с такими людьми носит религиозный характер, «верю — не верю», а это — убедительный конец любого разговора.
Это нужно тем, кто понимает, что огромная ответственность за прошлое перед будущим легла сейчас нам на плечи. Это нужно тем, кому трудно жить в стране, которой не гордишься. Нам с вами.
Простого ответа на уместный вопрос: «А как все это сделать?» — нет, будем откровенны. Но осознание проблемы в ее системном прочтении, нацеленном на будущие поколения, — это начало. Есть надежда, что предложат свой выход для каждого журналисты, общественные организации, формальные и неформальные группы в он- и офлайне, которые, с натяжкой или без, можно назвать дискуссионными. Огромное количество тех из нас, кто неминуемо, раздробленно и разрозненно об этом говорят, являются единомышленниками и побратимами не по букве, а по духу мучительного дискурса. Нам только надо найтись и отыскать способ озвучить себя. Озвучить гордо.