Что бы там ни говорили филологи, а по-моему, фразеологический оборот «ни к селу ни к городу» родился в 1974 году, после пуска первой очереди областного межколхозного садоводческого комплекса «Краса Херсонщины», что в нескольких километрах от легендарной Каховки. Не мог он появиться раньше, не было у словесного образа материализованного прототипа. Теперь есть. Каждый желающий может воочию убедиться, что крылатое выражение означает не что иное, как «большая глупость».
Мечта, превращенная в фарс
Гигантский садоводческий комплекс родился на волне специализации, захлестнувшей в 70-е годы сельскохозяйственную отрасль. Модным было тогда направлять, укрупнять, создавать этакое впечатляющее, с претензией на исключительность и основательность. По воле партии, по индивидуальному проекту института «Укргипроторг», по соседству с небольшим селом Раздольное практически на голом месте заложили город-сад. Точнее, специализированное хозяйство по выращиванию 40 тысяч тонн фруктов в год с промышленной инфраструктурой и жилой зоной на восемь тысяч жителей.
Задумано масштабно. А воплощено самым что ни есть неудачным образом. Вместо индустриально-цельного комплекса вышло какое-то асимметричное производство. Промышленный потенциал сегодня представляет собой более 1200 гектаров фруктовых плантаций, консервное производство проектной мощностью 11 млн. условных банок, холодильник на 22 тысячи тонн фруктов, 17 километров подъездных железнодорожных путей плюс котельная, вспомогательные цеха, участки, сооружения, устройства и даже аэродром. Под стать производству предусматривалось и жилищно-коммунальное хозяйство. Однако возведены и считаются сданными в эксплуатацию только 21 четырехэтажный дом, десяток двухэтажных особняков, системы водоснабжения и канализации, прочие мелкие объекты.
Такого в Украине не было, нет сегодня и вряд ли когда-нибудь будет. И не только потому, что гигантизм ушел в прошлое как плод больной фантазии - город-сад мыслился показательным объектом, призванным демонстрировать эффект слияния города и села, прелести обитания в образцовой социально-пространственной структуре с городскими удобствами и сельским уютом. Одним словом, светлое будущее в отдельно взятом населенном пункте.
«Будущее», похоже, отложено на будущее, а его прообраз превратился в фарс. Задуманное осталось незаконченным, сделанное - ненужным. Село Раздольное так и не стало поселком городского типа - какое-то эклектическое соединение крестьянских построек с городскими «этажерками». Производственная мощность комплекса и в лучшие годы не достигала 30 процентов проектной. Вместо красы Херсонщина обрела злую карикатуру. Этого словами не передать, это надо видеть.
Кое-что о воровстве
Считается, что безработица в сельской местности невозможна в принципе. Оказывается, возможна. Это когда местность сельская, но вместо села - населенный пункт неопределенного статуса, как это имеет место в нашем случае. На двух улицах села Раздольное - жизнь как жизнь, а в многоэтажках… Представьте себе здание, по периметру облепленное дымовыми трубами, балкон, превращенный в угольную кладовую, трехкомнатную квартиру, одна из комнат которой используется под… свинарник. Попадаются заброшенные, но все еще добротные квартиры. На всем печать упадка. Сюрреализм какой-то, прямо по Тарковскому.
- В КСП «Краса Херсонщины», - рассказывает председатель Раздольнянского сельсовета Николай Чубукин, - работает 435 человек, остальные полторы тысячи трудоспособных - кто где устроится. Промзона, жилые дома, школа, дошкольные учреждения централизованно не отапливаются вот уже четыре года. Котельная, потребляющая 60 тонн угля в сутки, нуждается в серьезном ремонте, бездействует. Проектом предусмотрена газификация поселка, она началась еще в 1993 году и на сегодня более 90 процентов строительно-монтажных работ выполнено, но у заказчика - ГП «Харьковтрансгаз» - нет денег для окончания оставшихся пары километров... Скажу больше - вся коммунальная сфера передана согласно постановлению Кабмина №1060 на баланс сельского совета еще в конце 1997 года. Передана формально, ведь у нас не было и нет соответствующей службы для содержания объектов, обслуживания людей. Где взять денег для устройства в домах локального отопления, как приобрести 12 тысяч тонн угля, если и заработает котельная, во что я мало верю. Потому-то наши квартиры отапливаются «буржуйками», если вообще отапливаются. Да что там новая структура. Сам сельсовет живет без штата, без зарплаты. Кому заниматься задолженностью по квартплате, вопросами быта? Тоска безысходная…
Грустно и гнусно. Люди, по сути, брошены на произвол судьбы. Нужно ли кого-то убеждать, что «голый» сельсовет не в состоянии тянуть на себе столь масштабную социалку? А откуда возьмутся средства, если единственное предприятие кроме долгов ничего не имеет. Тем не менее, ни в районе, ни в области никто не берется за решение вопроса о создании специализированного селькоммунхоза. Ответ один: это собственность не коммунальная, а сельского совета, он и должен брать на себя все заботы. Так-то оно так, да только немножечко не так. Случай-то уникальный, можно сказать, беспрецедентный - в каком еще селе есть что-либо подобное созданному с размахом «прообразу будущего»? Похоже, однако, что до этих соображений никому нет дела.
Мало того, люди фактически лишены средств к существованию. Каким-то иезуитством выглядит выделение земельных участков жителям многоэтажек. Кому они нужны, эти шесть соток без орошения? Я видел эти наделы - ничего, кроме сорняков, не выросло. И не вырастет - не та климатическая зона. Как жить людям, чем заняться?
Один из руководителей хозяйства с каким-то затаенным злорадством «доложил» - воруют люди, безбожно сады обворовывают… Может ли быть по-иному?
Ностальгия
- Самым удачным для нас был 1986 год - вспоминает заместитель председателя КСП Татьяна Величенко. -Тогда собрали 12 тысяч тонн яблок. Помню, сады обслуживали пять бригад по 35 человек в каждой. О годе нынешнем и говорить не хочется. Яблок получили 5 тонн, черешни - 143, вишни, алычи, персиков, абрикосов - всего около 200 тонн. Другие отрасли хозяйства для нас вспомогательные, погоды не делают. Сады пора обновлять или списывать. Первое, как и второе, требует солидных материальных затрат. Вот списали 460 гектаров семечковых, а раскорчевать не можем - расчистка одного гектара обходится в 10 тысяч гривен. Я уж не говорю о посадке. Ни дать ни взять. Тупик выходит. Вот если бы цены на солярку, удобрения и прочее оставались на уровне 80-х годов, был бы толк. А так… Литр молока дешевле литра газированной воды - о чем тут говорить?
Говорить есть о чем. Уникальность хозяйства прежде всего в том, что оно сориентировано на садоводство. Причем сориентировано односторонне и структурой напоминает винодельческие совхоз-заводы. Интересно, что виноделы и по сей день в собственности государства, а потому могут рассчитывать на его помощь в обновлении основных фондов (в том числе многолетних насаждений) либо в реструктуризации, хотя на деле такая помощь зачастую эфемерна. Им, винсовхозам, еще предстоит пройти приватизационные преобразования, никуда от этого не деться. Вне сомнения, этому процессу будет сопутствовать предварительная или последующая реструктуризация. Проще говоря, новый собственник будет стремиться создать оптимальное по объемам и сориентированное на конечный продукт производство. Утверждение «будет» - не абстрактное умозаключение, а конкретная практика хозяйствования некоторых херсонских предприятий.
Конечно же, в начальный период приватизации, когда садоводческое хозяйство сменило государственную форму собственности на коллективную, такого понимания не было и не могло быть. Садоводам и в голову не приходила мысль о необходимости реструктуризации. Наоборот, с великой радостью приняли «подарок» от государства, благо денег для этого не требовалось. Сегодня все это «добро» гирей повисло на шее «Красы Херсонщины». Руководство КСП уповает на возврат к государственной либо смешанной форме собственности. Наивно, если не сказать более. Сейчас нелепо пытаться возвратить прошлое, как и осуждать авторов неудачной трансформации. Но как жить дальше?
Хозяйство в долгах, как в шелках. Еще в 1996 году по иску Каховского отделения АПБ «Украина» арбитражным судом возбуждено дело о банкротстве, которое рассматривается по сей день. Председатель КСП Михаил Медолиз всячески старается отсрочить судебное разбирательство. Зачем?
- Стремимся сберечь то, что имеем, - разъясняет Михаил Михайлович. - Верится, что подымемся, сможем перерабатывать персики, яблоки на сок. Приобретем саженцы, освоим новые технологии - и пойдет дело. В этом году вырастили помидоры на 200 гектарах, запустили линию по производству томатной пасты, а продадим пасту - рассчитаемся за кредит, взятый для пуска консервного цеха, возможно, и прибыль какую-то получим. А там… может, наступят лучшие времена.
«Что-то делать» заслуживает уважения в любом случае. Однако совсем иное дело - работать на перспективу, иметь стратегию хозяйствования. Почему руководство боится банкротства? Ведь хозяйству во всех отношениях выгодно пройти «очищение» через признание долговой несостоятельности. Да, выгодно переложить долговое бремя на кредиторов безо всяких моральных терзаний. Пусть банк заберет ржавеющую 17-километровую железнодорожную ветку или, скажем, пустующий аэродром. Пусть и то, и другое с холодильником в придачу - хозяйство не пропадет, возродится в новом качестве, хоть, возможно, под началом нового руководства. При этом государство да и коллектив только выигрывают.
Безусловно, судебное разбирательство дела о банкротстве - вещь неприятная, особенно если должник небезгрешен. С другой стороны, банкротство можно рассматривать как разновидность приватизации, а в данной ситуации - как исправление просчетов, допущенных во времена бездумной смены собственника в 1993 году. В наше сознание прочно вбит стереотип: банкротство - это крах, разорение, обездоленность и прочие беды. Позвольте, но в хозяйстве все это уже присутствует в избытке, а дальнейшее выпрашивание кредитов, чем озабочено руководство КСП, только продлевает агонию и по этой причине аморально.
Есть вещи, о которых в хозяйстве и не подозревают. Содержание основных фондов предусматривает прежде всего их техническое обслуживание, независимо от того, эксплуатируются они или нет. Тот же холодильник требует периодических освидетельствований, ремонтов, и если этого не делать, дорогостоящее сооружение превратится в груду металла, не говоря уже об экологической опасности. А какова будет его рыночная стоимость при таком содержании? Рано или поздно этот вопрос возникнет перед банком «Украина» как крупнейшим кредитором. Но и это еще не все. Вот как комментирует существующее законодательство о банкротстве Виталий Гунченко, специалист в области реформирования сельхозпредприятий:
- Законодательство о банкротстве страдает существенным изъяном, оно не ограничивает по времени исполнение решений арбитражного суда. Поэтому окончание судебного разбирательства тянется месяцами, порой годами. И вся эта «резина» тормозит хозяйственную деятельность, реформирование того или иного хозяйства. Примеров тому много...
Будем надеяться?
О политических предпочтениях можно и не писать: все мытарства люди автоматически относят на счет Президента, правительства, реформаторов. В беседах с работниками КСП чувствуется информационная изоляция, непонимание сути происходящего в области, стране. Интересный факт: рядом Каховка, которую частенько посещают областное начальство, представители властей всех уровней, в том числе высших эшелонов, политики всех мастей, а «город-сад» никому не интересен, никто сюда не заглядывает. «Родной» депутат Верховной Рады Андрей Снигач свою миссию понимает, если судить по переписке, в написании в различные инстанции запросов, просьб, напоминаний.
Могло бы пошевелиться и областное управление агропромышленного комплекса. Имеется в виду оказание консалтинговой помощи руководству хозяйства. Пора подумать о преобразовании вот этого размытого КСП в нечто более прогрессивное, как это делается в иных местах Херсонщины.
Нельзя сказать, что новое руководство области абсолютно равнодушно наблюдает за происходящим. Что ж, будем надеяться?