КИТАЙ: ЦИФРЫ И ФАКТЫ
Административное деление: провинции (сейчас их 23), автономные районы (5) и города центрального подчинения (Пекин, Шанхай, Тяньцзинь, Чунцин). 1 июля 1997-го официально создан Особый административный район Сянган, а 20 декабря 1999-го — ОАР Аомэнь (бывшие Гонконг и Макао. — Н.Я.)
В 1999 году ВНП составил 8205,4 млрд. юаней (почти 1 трлн. долл.), рост по сравнению с 1998-м — 7,1%. Объем внешней торговли достиг 360,7 млрд. долл. Хотя экспорт по сравнению с 1998-м увеличился на 6,1%, а импорт — на 18,2%, положительное торговое сальдо превысило 29 млрд. долл.
На конец 1999 года в стране было 705 млн. занятых, уровень официальной безработицы по сравнению с 1998-м не изменился и составил 3,1%.
Курс национальной валюты оставался практически стабильным, на уровне 8,27 юаня за один доллар. Валютные резервы страны выросли по сравнению с 1998-м на 9,7 млрд. долл. и достигли 154,7 млрд. долл.
За 1999 год произведено 508 млн. тонн зерна, добыча угля и нефти составила соответственно 1045 и 160 млн. тонн, выплавлено 124,2 млн. тонн стали, изготовлено 42,6 млн. цветных телевизоров и 4,05 млн. компьютеров, 25 млрд. метров тканей. Жилья построено 500 млн. кв. метров в городах и 870 млн. — в сельской местности. Все больший размах приобретает практика строительства домов за счет средств населения.
У каждого свой «шанхай»
...«А какого карася я поймал в «шанхае»! — этими словами мой отец начинал свой очередной отчет о своих рыбацких удачах. И не где-нибудь, а на Чернобыльщине, где после создания и периодических разливов рукотворного моря образовалось много маленьких озер. Вот за одним из них, мелководным, и закрепилось несколько десятилетий назад китайское «прозвище». Куда на рыбалку? Если не на Коноплянку или Ткачеву канаву, то уж непременно в «шанхай»... Отца уже нет в живых, село, в котором сегодня меньше десятка жителей, заканчивает свою страшную постчернобыльскую историю, и не у кого спросить, а почему, собственно, «шанхай». Из-за плотных зарослей камыша и прочей водной растительности на берегах, из-за карасиков размером с мизинец, от которых в иные годы просто закипала вода? Их было столько, сколько, по убеждению полещуков, китайцев в Шанхае...
... В одном из шахтерских городков Луганщины свой «шанхай» есть и по сей день. Еще перед войной так был назван район, где жили китайцы и корейцы, беднейшие из бедных в то небогатое время. Как и соседи-украинцы, жили в землянках, перебивались подсобным промыслом — ремонтом обуви, например. И еще в течение многих послевоенных лет, если у кого из жителей обувь приходила в совершенную негодность и в мастерской только разводили руками, прохудившуюся пару несли к китайцу. Работал, сказывают, безотказно.
Этот ассоциативный ряд можно продолжать и продолжать, потому что у каждого — или почти у каждого — свой Китай, свое представление о стране, «где ни разу я не был». Возможно, это некое внутреннее притяжение двух народов с трудной судьбой, возможно, простой обывательский интерес к чему-то далекому, огромному, неизвестному, отгороженному от внешнего мира Великой Китайской стеной, о которой не слышал разве что школьник-второгодник.
Сегодня Китайская стена — это лишь исторический и еще в большей мере туристический объект, на котором местные бизнесмены весьма умело делают деньги, развернув настоящую индустрию посещений и продавая, скажем, в том же Бадалине, туристическом центре под Пекином, на высоте 858 метров самопальные медали с надписью «Я покорил Великую Китайскую стену» (фамилия и дата гравируются на месте, за все про все — 50 юаней, т.е. чуть больше шести долларов). Сам же Китай — по крайней мере, индустриально и технологически развитые его южные провинции и, конечно же, столица — открыты миру и восприимчивы к новым идеям, пожалуй, как никогда прежде в своей многотысячелетней истории. Так что отряхнемся от стереотипов и наших представлений об этой стране как о чем-то полувоенизированном, сером, безликом, с кучей теснящих друг дружку фанз под соломенной крышей. Как это сделали мы, журналисты «Зеркала недели», проведя без малого две недели в КНР по любезному приглашению коллег из «Вэн вэй бао» — одной из наиболее уважаемых китайских газет, имеющей уже более чем 60-летнюю историю и миллионный тираж.
Флаги на банках
Увидеть небоскреб на улицах Пекина и особенно Шанхая так же просто, как в Нью-Йорке или Чикаго. А применительно к нашей действительности — так же просто, как встретить нищего в киевском метро.
Пекин, на европейский взгляд, попроще и помягче, как-то ближе нашему восприятию: больше зелени, исторических памятников, шире улицы, не столь головокружительной высоты основная городская застройка. Шанхай, как бы проявляя свой более южный темперамент, напорист и агрессивен в своем росте, более кипуч, ярок и многолюден. Китайские красные флаги с пятью звездами реют над зданиями на всем протяжении набережной, и никого не шокирует, что в большинстве своем это красные флаги над банками, страховыми компаниями и прочими финансовыми институтами...
Давно канули в Лету те времена, когда 83-метровый шанхайский «Парк-отель», построенный в начале 30-х по проекту венгерского архитектора, виден был за версту и казался исполином среди трех- четырехэтажных каменных домиков, которые если и сохранились по сей день, то лишь кое-где. Перемены чудесным образом совпали с началом 80-х, с провозглашением тогдашним руководителем КНР Дэн Сяопином реформ и политики открытых дверей. Однако настоящий строительный бум пришелся на 90-е. Возможно, это дань моде, возможно, в этом есть некий соревновательный азарт. Но если, к примеру, газетная корпорация, имевшая высотный дом на набережной в центре города, строит себе «домик» чуть поодаль, но уже 46-этажный, вероятно, речь идет о новом шанхайском стиле.
За десять лет только в Пудуне — районе на восточном берегу реки Хуанпу — построено более 300 «высоких домов». Что значит высоких, попытались мы уточнить в тамошней «райгосадминистрации», квартирующей в здании, где холл своими размерами и сияющей отделкой изрядно напоминает первый этаж нашего Дворца «Украина». Оказалось, что высокие в китайском понимании — это дома в 20 и более этажей. Сколько таких во всем гигантском Шанхае с его 13- миллионным населением, допытываться не имело смысла. Помните, сколько пятилеток строились наши отечественные небоскребы — Дом торговли да здание телецентра?..
«Особый район» Китая
О Пудуне, этой «малой земле» китайских реформ — разговор отдельный. Если пять свободных экономических зон, типа шенчженской и чжухайской, создавались в 80-х на юге страны, в приморских городах, в непосредственной близости то ли от Гонконга, то ли от Тайваня и в расчете на инвестиции тамошних жителей — выходцев с материкового Китая, то идея Пудуна была несколько иной. «Новый район», как его официально именуют, призван был откатать технологию экономического роста для основной, континентальной части страны. Не случайно задуман он был почти в устье великой китайской реки Янцзы, в бассейне которой проживают нынче 400 млн. населения.
«Когда-то здесь были поля», — рассказывали нам китайцы, махнув рукой за окно, где простирается теперь супергород на бывшей окраине Шанхая. Уже из окна «райгосадминистрации» видны несколько новостроек, и среди них музей науки и технологий. В целом же по району — подобным которому, в принципе, при китайском подходе могли бы стать и столичная Троещина, и Харьковский массив — за десять лет, начиная с официального «дня рождения» 18 апреля 1990 года, было возведено 6300 объектов. Возведено полностью или уже более чем наполовину.
Это отнюдь не городская «спальня», судьба которой уготована всем новым районам в нашем отечестве. Китайцы создали очень симпатичного четырехголового «дракона»: финансовый центр (с биржей и офисами более чем 40 банков и других финансовых институтов) — торговый центр — производство продукции на экспорт — технопарк. Создали, не фетишизируя иностранную помощь и иностранные капиталы: из 31 млрд. долларов привлеченных за десять лет в Пудун инвестиций лишь 10,5 млрд. приходится на прямые иностранные. И тем более не надеясь на финансовую поддержку центрального правительства — по мнению пудунских руководителей, оно сделало свое дело уже тем, что объявило новую политику в отношении района. Лишь 10 процентов всех освоенных средств составили суммы, которые откладывались из налогов в специальный фонд развития Пудуна.
КИТАЙ: ЦИФРЫ И ФАКТЫ
На Пудун приходится 1/10 населения, 1/12 площади и 1/5 всего экономического потенциала Шанхая. По данным 1999 года, он обеспечил 8 млрд. долларов экспорта — половину всего шанхайского.
В прошлом году ВВП Пудуна составил 80 млрд. юаней (10 млрд. долл.), а в пересчете на душу населения — порядка 5 тыс. долл. В 2000-м ожидается уже около 6 тыс. долл. (в среднем по Шанхаю — 3,8 тыс., в среднем по стране — 800 долл.). За десять лет этот показатель вырос в новом районе в 14 раз.
Какова же была эта новая политика? Вот только некоторые штрихи. 1993 год. В новом районе было создано первое в Китае совместное (с японцами) торговое предприятие. В то время для этого понадобилось специальное разрешение Госсовета КНР и визы 11 министерств. Впервые в стране банкам со 100-процентным иностранным капиталом разрешили операции с юанем (и то не всем, на сегодня подобные лицензии имеют только 24 банка). Сказать, что известные банки сразу же «ломанулись» в новый район, было бы неправдой — красные флаги над их зданиями и сегодня развеваются на западном, «обжитом» берегу Хуанпу. Первым из банков выстроил в Пудуне свой офис японский «Фуджи», и было это лишь в 1995-м...
За десять лет из биржи сугубо местного значения Шанхайская — расположенная, естественно, в Пудуне — выросла статус одного из двух важнейших китайских рынков капитала. Плюс, конечно, инфраструктура: новые мосты через Хуанпу, глубоководный порт, тоннели, метро. И, конечно же, аэропорт (общая сумма инвестиций — 10 млрд. юаней), построенный китайскими специалистами по французскому проекту в рекордно короткие сроки — три года. Уже сейчас аэрокомплекс в Пудуне поражает воображение путешественника, видавшего и знаменитый чикагский «О’Хара», и франкфуртский аэропорт, и многие другие аэровокзалы мира. А ведь это пока — лишь четверть из всего того, что намечается.
И такая красноречивая деталь: в Пудуне зарегистрированы два украинских проекта, но они, по словам начальника департамента прессы и информации правительства нового района г-на Ма Сиецзе, не реализуются. Что это за проекты, хозяева затруднились сказать...
Как мы ездили в китайскую деревню
Здраво рассудив, что Китай — это не только суперсовременные города и небоскребы, но и сельская глубинка с ее рисовыми чеками, чайными плантациями и сахарным тростником, мы с самого начала вознамерились посетить китайскую деревню. Пусть даже образцово-показательную, как в свое время небезызвестные Кодаки на Киевщине, но все-таки сохранившую свою сельскую сущность и национальный колорит. Организаторы быстро определились с будущим маршрутом — примерно 160 километров на юг от Шанхая, провинция Чжэцзян, уезд Шаосинь. Откуда родом был известный китайский лидер Чжоу Эньлай. Каково же было удивление, когда, прокатившись по нескольким суперсовременным платным магистралям (плата — где 35 юаней, а где и поменьше) в новеньком редакционном «Бьюике» производства совместного китайско-американского предприятия в Пудуне (при цене автомобилей порядка 280—370 тыс. юаней работает исключительно на внутренний рынок), мы оказались у ворот... текстильной фабрики. Рядом — производство стройматериалов, целая улица таких же небольших, трех-четырехэтажных фабричек и заводиков. Вы хотели в село — вот и получайте: это и есть новое село по-китайски, — разъяснил гид и переводчик.
Поскольку предшествовавшие этому восемь дней пребывания в Китае — срок для иностранца довольно-таки приличный, следующую фразу наших хозяев предугадать было несложно: «Еще десять лет назад здесь были поля»... В августе 1996-го одна из крупных текстильных компаний построила новую фабрику в селе Кеаси уезда Шаосинь. Оборудование приобрели итальянское, сырье, рабсила и традиции — естественно, местные. В год только одно это предприятие производит порядка 70 млн. метров шелковых тканей. В уезде, еще двадцать лет назад бывшем исключительно сельскохозяйственным, сегодня подобных текстильных предприятий около 50...
Шаосинь с его 720 тысячами населения производит только текстиля на 20 млрд. юаней в год (крупнейший в Азии «кусочек» ткани) и на 7 млрд. его экспортирует в 87 стран мира. Только в 1999 году в этот уезд, входящий в первую десятку самых промышленно развитых в КНР, пришли инвестиции из 31 государства. ВВП уезда (звучит-то как! Похоже, в современном Китае просто помешаны на подобных подсчетах) составит в этом году в расчете на душу населения около 3 тыс. юаней. «Почти столько же, сколько сегодня в Шанхае. И в сто раз больше, чем было в уезде двадцать лет назад», — с чувством законной гордости рассказывал нам начальник уезда г-н Сю Типинь. Положа руку на сердце: а мы не гордились бы такими показателями?
Вот так случилось побывать в сердце китайской текстильной индустрии. Ибо, как точно подметил руководитель корпункта газеты «Вэн вэй бао» в городе Ханджоу — столице провинции Чжэцзян, «богатого навестят и в глубокой пещере в горах, а бедного не проведают даже в центре города». А как растут рис да знаменитый чай лунтин, лучшую партию которого собирают только один день в году — 4 апреля, мы все равно увидели. По дороге.
Маленькие открытия
...Поздним вечером любопытно бродить по пешеходным улицам — Ванфутин в Пекине или Нанкинлу в Шанхае — и, не бельмеса ни понимая по-китайски, прислушиваться к ритму города и набираться новых впечатлений. В Пекине, более степенном и размеренном, жизнь в центре города стихает где-то к одиннадцати ночи. На улицах становится как-то неуютно, лишь одинокие велорикши настойчиво зазывают туристов прокатиться. В Шанхае и в одиннадцать много праздно шатающейся публики. Правда, праздно шатающимися назовешь не всех.
Вы видели, как закрывается китайский супермаркет? В 21.55 еще вполне можно сделать покупку, но ровно в десять вечера закрываются железные ставни, отгораживающие магазин от внешнего мира. Четко, словно по команде, продавцы прикрывают товар, к примеру, сладости — пленкой либо мешковиной, через минуту людской поток течет в направлении подсобки. Еще через две в зале не остается никого, кроме дежурного либо охранника. В 22.10 стайка велосипедисток выпархивает от служебного входа в магазин и через какой-то квартал сливается с еще одной стайкой из соседнего магазина. Все, рабочий день окончен, пора на боковую.
Велосипед в Китае жил, жив и еще очень долго будет жить. Попав как-то в Пекине в автомобильную пробку, мы почти пять кварталов следовали вровень с велосипедисткой в белых брючках с традиционной корзиной впереди руля. Затем фортуна повернулась к нам задом: БМВ безнадежно отстал, а велосипедисты, как ни в чем не бывало, продолжали свой путь. Теперь ясно, почему в крупном городе у семьи из трех человек может быть пять, а то и больше двухколесных «друзей»: три — дома, по одному — на работе... Велосипед незаменим и для пионера в красном галстуке, и для пенсионера, и, сдается, чем беднее и меньше населенный пункт, тем прочнее его позиции. Но самое запоминающееся зрелище мы видели в Шаосине: по окончании занятий школьники разъезжались по домам. Сразу сотен пять велосипедистов на одной из центральных улиц города — это впечатляет!
КИТАЙ: ЦИФРЫ И ФАКТЫ
К концу 1999 года население страны достигло 1,259 млрд. чел., или примерно 22% населения мира. Благодаря «неуклонному контролю над рождаемостью» (цитата из китайского справочника. — Н.Я.), естественный прирост населения постоянно снижается. В 1999-м чистый прирост населения составил 10,99 млн. чел., снизившись по сравнению с 1998-м на 6,46%. В среднем в каждой семье 3,58 человека.
В городах и поселках городского типа проживают 389 млн. чел., или 30,9 процента населения страны. Если в 1949 году, когда была создана КНР, неграмотные составляли примерно 80%, то к 1997-му этот показатель среди молодежи и людей среднего возраста снизился до 5,5%.
Несмотря на «стратегию сдерживания», детей от «нуля» и до 14 в Китае свыше 25%, а стариков в возрасте 65 и выше — всего неполных семь. Естественно, демографических проблем, подобных нашим, нет и быть не может. Можете представить мое удивление, когда, поинтересовавшись социальным обеспечением, я выявила в Шанхае... накопительную пенсионную систему!
Реформа системы социального страхования в городе, по численности населения значительно превосходящем все постсоветские прибалтийские государства, началась еще в 1993 году. Смысл ее состоял в том, что все взрослые шанхайцы, включая бюджетников и даже безработных, должны платить взносы в пенсионный фонд. 25,5% зарплаты вносит работодатель за работника, 6% общей суммы заработка за предыдущий год — сам работник. Естественно, в банк или «сберкассу» он не идет — эта часть суммы автоматически отчисляется из его заработка вместе со взносом работодателя. 18% — такова ставка пенсионного сбора для неработающих или частных бизнесменов. (Ставки взносов в разных провинциях неодинаковы, так как общенациональной системы пенсионного обеспечения в Китае пока не существует. Да и вообще, как явствует из официальной информации за прошлый год, далеко не всем пенсионерам вовремя выплачиваются пенсии. Особенно в тех провинциях, где система социального страхования еще неотреформирована и выплата пенсий по старинке производится предприятиями).
В шанхайском городском бюро труда и социальной защиты для каждого работника открыт пенсионный счет, на который перечисляются 11% из уплаченных 18 или 31,5% заработка, чтобы работник смог их получать после выхода на пенсию. Эти деньги социальщики не имеют права вкладывать в бизнес — они обязаны, как разъяснила начальник пенсионного отдела Сю Айпинь, их «защищать». Каким образом? Вкладывая в акции или, может быть, в государственные ценные бумаги? Ответ г-жи Сю был обескураживающе китайским: это вопросы другого отдела.
Коллеги из «Вэн вэй бао» несколько прояснили ситуацию: инвестировать пенсионные средства в акции в Шанхае не разрешается, поэтому их вкладывают в государственные ценные бумаги...
И такая деталь: пенсионный возраст в Шанхае составляет 60 лет для мужчин, а для женщин он неодинаков. Бюджетницы (или, как их называют в Китае, кадровые работницы) выходят на пенсию в 55, а занятые во внебюджетной сфере — в 50. Посему на уровне правительства города изучается вопрос о том, чтобы, с одной стороны, обеспечить более широкое участие граждан в пенсионном страховании, а с другой — повысить возраст выхода на пенсию для женщин до 55 лет. Пока это только предложения, но как перекликаются они с украинскими...