А вот кому зайца?! Зайца-побегайца!
Из мультфильма
«Падал прошлогодний снег»
Начнем так: стояла зима. Или так: был снег. Или вот еще так: дул ветер. В общем, ничего хорошего. Маленький Мальчик по старой Рождественской традиции был холоден и голоден, то есть явно не принадлежал к среднему классу. Более того, он и к плацкартному классу не принадлежал, поскольку денег не было ни на какой билет, ни в какой вагон. Ничейный, строго говоря, Мальчик, а кругом - ну полный вокзал. Так и называется: «Базар-вокзал Центральный».
Удобно все-таки, когда и базар, и вокзал под одной крышей: продал, что мог, - и сразу же отъехал. Кругом все гудят, выпуская пар. Особенно мощно гудят уходящие поезда (приходящие поезда обычно подходят тихо, чтоб не распугать клиентов).
Перрон длинный, как панель, и на нем обычно происходит основной Высокий Базар. Базарная публика оживленно приторговывает только тогда, когда на перрон выходит Прасительство и выносит на коммерческий конкурс Приходно-Расходный Документ. (Прасительством в электорате называется вокзальное начальство на жаловании). В свободное от торговли время публика рассказывает друг другу страшные рассказы, спрашивает страшные вопросы и отвечает страшные ответы. В общем, стоит тихая Варфоломеевская ночь, когда все выясняют отношения исключительно цивилизованным способом.
Маленький Мальчик подходил к вокзалу с наветренной стороны и молча думал, что ничейным плохо быть и хорошо бы сделаться чейным, но это, наверное, очень дорого. (Мальчик был маленький и в политике разбирался слабо). И тут Мальчик увидел негров. В касках.
С наветренной стороны вокзала, на ржавых запасных путях, в ватниках с красным подбоем с четырнадцатого числа позапрошлого года люди черного цвета звонили в рельсы желтыми касками. Это было очень красиво и весело, и Мальчик подошел было поближе. Но его заметили и прогнали (правда, не сильно). Потому, что в списках на принятие подношений от Прасительства Маленьких Мальчиков никак не значилось, там были только генеральные подземельные начальники. Так что Мальчик лишь издалека смотрел, как выносили подношение и как, хорошо приняв все поднесенное, каски отправлялись поразмяться на перрон, оставляя на месте своего сидения рельсы, отполированные до ртутного блеска. И пошел Мальчик, все такой же ничейный, за ними. На перрон.
А в это время на перроне весь Высокий Базар праздновал День Приходов и Расходов Прасительства, по каковому случаю торговый люд с утра находился в приподнятом настроении. Праздник начался с небольшой ритуальной драки, по мере развития которой Маленький Мальчик понял только, что на Базаре есть несколько торговых рядов, каждый из которых имеет свою специализацию, и от Охотного ряда до Неохотного ряда все заняты своим Делом. «Вот где можно сделаться чейным!» - воскликнул Мальчик (мысленно, конечно).
Между тем ритуал перешел в стадию освященных традицией выкриков: «Маловато будет!», на которые Прасительство неубедительно отвечало (в соответствии с правилами): «Мало не покажется!» и доходчиво потрясало над головами участников процесса Приходно-Расходным Документом.
Торги, дебаты и сильные прения по главному вопросу: кого пускать в приход, а кого - в расход, начались. Для увещевания избранников на паровоз, стоящий посреди Зала ожидания, взбирается Первый Стрелочник. Он говорит: «Уважаемые жнецы полей, дети подземелий и революционные трубачи - аграрии, угольщики и прочие энергоносители! Благодаря вам Приход-Расход, принятый завтра, будет еще хуже, чем сегодня. Но как бы плохо вам ни было, мы на этом не остановимся. Нашему вокзалу, со страшной силой движущемуся к окончательной стабилизации, ремонт необходим срочно - и уже долгие годы мы срочно и радикально получаем средства на этот ремонт. Говоря понятным вам шершавым языком компромата: если подача денег прекратится, у нас рухнет крыша. И нечего радоваться, господа революционеры, - вас она придавит значительно раньше, чем рухнет, даже если вы успеете перед этим ко всеобщей выгоде обвалить гривню (крики из Зала ожидания: «Маловато будет!»).
А сейчас я сделаю вам «Отчет о предыдущих последствиях». Проявив катастрофическую силу воли, мы не допустили… (Первый заглядывает в шпаргалку) не допустили ничего. Ничего, что могло бы помешать дальнейшему, столь же успешному, ремонтированию. Мы отмыли большой участок долговой… долгой дороги ремонта. С помощью привокзальных компаний «Пыль Вокзала», «Шум Вокзала» и «Запах Вокзала» мы поставили на промышленную основу добычу денег из Документа. Это - единственная на сегодня добывающая отрасль, в которой рост добычи происходит стабильно. Более того, добыча денег из Документа является экспортоориентированной отраслью, поскольку большая часть добычи идет в слаборазвитые страны вроде Кипра, Лихтенштейна и Швейцарии. Кто после этого может упрекнуть наше Прасительство в том, что оно не достаточно поддерживает отечественный экспорт?! Причем поддержка эта не для того, чтобы персонально прославиться: ну не найдете вы ни одного счета в банках перечисленных слаборазвитых стран, который носил бы, скажем, мою фамилию!»
В Зале ожидания поднимается гвалт. Слышны отдельные неорганизованные реплики вроде: «А если поискать?!», слышен женский визг на два голоса, но все заглушает пронзительная песня «Кто под красным знаменем раненый идет?». Раненые покидают зал в знак протеста против платной медицины, но возвращаются через другие двери, чтобы не остаться без работы и отстоять-таки свое трудовое право на причитающуюся долю Документальных расходов. Тем же путем из двери в дверь следует плотная группа Охотного ряда, которая, подстраиваясь под революционный шаг своей начальницы, речитативом произносит: «Или Прасительство увеличит чаевые в три - нет! - в четыре раза, или мы будем стоять насмерть!». Первый Стрелочник громко произносит: «Стойте!». Все останавливаются.
«Я, - говорит с расстановкой Первый Стрелочник, - наличку чемоданами через родную границу не возил, во всяком случае, протоколов по этому поводу нет. Я долгов в полтора миллиарда не имею и счетов за границей не открывал… 600 миллионов и ни копейкой больше». Группа Охотного ряда задумчиво отправляется на поиски другого выхода.
Зал ожидания полностью отдается хаотическому обсуждению наболевшего: «…Все мы здесь абсолютно бескомпромиссные, бесхребетные люди… По каждому вопросу должно быть два, а еще лучше - три мнения… Так вот это заседание закончилось итогом одного из директоров… Он отметелил ряд недостатков в работе, но потом остыл… Да если бы не моя позиция в парламенте, земля в Украине давно превратилась бы в товар!.. Нужно создать критическую массу реформаторов и тогда… Товарищ Яныч, воспитанник угля, зачем вам столько?.. Это не парламент - это коллективная Пысанка… Падеж заводов, фабрик и другого крупного скота… Многие опасались его личности… Я по существу руковожу и возглавляю… Біда у тому, що у нас стався розрив між справою і ділом…»
Участники дискуссии украдкой поглядывают на перрон, к которому вскорости ожидается отходящий к заветным полустаночкам поезд, и ощупывают в карманах багажные квитанции с номерами счетов и кодами. Все равно сегодня торговли никакой, пора и на места. По перрону проносятся черные люди с касками в натруженных руках. Они за кем-то гонятся. Вдали затихают их грозные требования: «И чтобы пенсию за десять лет вперед!..».
В Зал ожидания просачивается очумелый стрелочник: поезд, которого все так долго ждали, сошел с пути и теперь сидит на рельсах - требует, чтобы в Документ заложили для него авиационный бензин. За окнами жутко пикирует самолет, оставляя после себя след угольной пыли. Но всех добивает сухонькая такая старушенция: грозит пальчиком сквозь оконное стекло, а на груди плакатик - «Даешь селу беспроцентные кредиты!».
Вокзал затих, но базар не прекращался - в Документ решили записать все: уголь для авиации и бензин для паровоза, пенсию за десять лет вперед и бабушку с плакатиком, средства на ремонт Прасительства и на откуп Охотному ряду. Заодно себе выписали бензин и разъехались - ждать, чем все это кончится.
Маленький ничейный Мальчик очень заскучал от страха и, чтобы окончательно не потеряться в догадках, выбрался на привокзальную площадь. Уже начиналась весна, но еще ничего толком не поделили, а между тем за близким горизонтом который месяц непрерывно грохотал падающий рубль. А может, под этот шумок и грохот шла артиллерийская подготовка к выборам?
На Вокзале было тихо-тихо. Перед тем, как рухнула-таки срочно и радикально подготовленная к ремонту крыша.
Вот тут-то на всех и наступил Счастливый Конец.