Федеральный союз информации и консультаций по возмещениям жертвам, преследовавшимся национал-социалистским режимом, существует в Германии 10 лет. Во всем мире подобные союзы являются, пожалуй, самыми авторитетными общественными, неправительственными организациями такого плана. Не исключение и Германия. Особенно возросла популярность союза в последние несколько лет, когда остро встал вопрос компенсаций бывшим принудительным работникам. Собственно говоря, инициатива этой акции германского правительства принадлежит именно ему.
Наш корреспондент взяла интервью у председателя союза Лотара ЭВЕРСА.
— Господин Эверс, расскажите, пожалуйста, какие задачи ставит перед собой союз?
— Мы работаем по двум направлениям. Во-первых, рассматриваем дела, в которых жертвы нацизма — бывшие принудительные работники — имеют право на компенсации или пенсии, или и на то, и на другое. Во-вторых, мы организовываем акции в защиту людей, которые такого права по немецкому законодательству не имеют. Например, кампания в поддержку дезертиров из армии во время второй мировой войны. Тысячи их были расстреляны, но многие еще живы. Десятки лет они не получали военных пенсий, но мы добились, чтобы эта несправедливость была устранена. Или компенсации жертвам нацизма из стран Центральной и Восточной Европы, пережившим Холокост и не выехавшим на постоянное место жительства в Германию. Прежде они не получали никаких компенсаций. Мы развернули кампанию, которая длилась два года, и добились успеха. Кстати, при сильном противостоянии политиков. Впрочем, в таких случаях их всегда нужно долго убеждать в необходимости восстановления справедливости.
— Почему одной из главных целей союза вы избрали именно компенсации бывшим принудительным работникам?
— Потому что это самая большая группа людей, пострадавших не только от нацизма, но и от властей у себя на родине, а также наиболее обиженная, ведь о возмещениях за их рабский труд на третий рейх в годы второй мировой войны заговорили совсем недавно, а справедливых возмещений эти люди до сих пор не получили. Поэтому с лета 1997 года мы начали убеждать федеральное правительство что-то сделать для них. Трудность состояла в том, что в 1953 году на международной конференции в Лондоне немецкая сторона сумела добиться исключения из решений о возмещениях принудительных работников: их труд стал квалифицироваться не как полнейшее беззаконие, а как обусловленное войной рабочее мероприятие! К тому же от компенсаций отказался и СССР, и бывшие страны социалистического лагеря. И только после падения Берлинской стены и решения Конституционного суда Германии к этому вопросу можно было вернуться вновь.
Уже летом 1997 года мы начали кампанию по трем направлениям. Во-первых, организовали судебные иски к предприятиям немецкой индустрии в Германии. Во-вторых, в кооперации с американскими судами организовали иски к концерну «Ford». В-третьих, что в этом случае чрезвычайно важно, мы сумели убедить американских адвокатов, в частности ведущего из них — Майкла Хаузфельда, отстаивать интересы также и жертв нацизма, угнанных на принудительные работы в рейх из стран Восточной Европы. Кстати, это наш союз поставил вопрос о том, что нельзя подгонять сумму выплат под суммы получаемой зарплаты или пенсии в разных странах. Принудительные работники пережили одинаковую судьбу, поэтому и компенсации они должны получить одинаковые.
Мы работаем в тесном контакте с посольствами стран Восточной Европы, и особенно активно — с польским и чешским. Они с самого начала проявили большую заинтересованность в скорейшем решении всех связанных с выплатами проблем, в частности поиске необходимых документов, подтверждающих работу «остарбайтеров» в Германии. Надо сказать, что они, работая с нами и с национальными фондами по возмещениям, довольно быстро справились с этой задачей. Поэтому я могу сделать вывод, что и администрации президентов, и дипломаты, и ведущие политики, и общественные организации при огромной поддержке многих людей действовали сообща и добились успеха.
— Работаете ли вы также с посольствами других стран Восточной Европы, добивающихся выплат для граждан, которые были вывезены на работу в Германию, в частности с посольством Украины?
— К сожалению, с посольствами стран бывшего СССР эти связи налаживаются более сложно. Мы пытались установить контакты с посольством Украины в Германии, но, к сожалению, интенсивного сотрудничества из этих попыток не получилось. Мы несколько раз общались с сотрудником посольства, отвечающим за эту работу, и он один раз приходил в нашу организацию. Но у меня сложилось впечатление, что украинские дипломаты не знают, как относиться к деятельности таких организаций, как наша. Как я понимаю, украинцы ведут собственную стратегию через Украинскую инюрколлегию и немецкого адвоката Петера-Йохена Крузе и не сосредотачивают внимание на других возможностях, в том числе и тех, которыми располагают общественные организации. Мы же считаем, что юридический путь возможен, но только как одно из средств для большой политической кампании. Не стоит пренебрегать также и силами общественности.
Не знаю, следует ли об этом говорить, но у меня сложилось впечатление, что в Украине нет большого интереса к нашему союзу. Правда, и к украинским общественным организациям тоже. Иногда я получаю письма из них и убедился, что степень их влияния достаточно низка. Представить, что в Украине дипломаты и высшие политики обсуждают эти проблемы с представителями общественных организаций, да еще что они интересуются их мнением, как это, например, происходит в Чехии, мне трудно. Я заметил, что подобное недоверие к общественным организациям характерно для всех стран СНГ. Хотя в рамках официальных переговоров представители этих стран тесно сотрудничают и кооперируются друг с другом.
— Дело с выплатами компенсаций хоть и медленно, хоть и трудно и не без проблем, но все-таки продвигается. Рано или поздно, меньше денег или больше, но они будут выплачены бывшим принудительным работникам. Но, как я убедилась, далеко не всем: многие до сих пор не имеют подтверждающих документов об их работе в Германии. Например, я получила много писем от читателей, которые указывают точное местонахождение предприятия, на котором они работали, название города или местности. Они делали запросы в немецкие архивы, и многим из них пришел ответ примерно такого содержания: «Да, действительно, был такой завод, но теперь он не существует». В Украине для этих людей такие ответы равнозначны приговору: компенсаций они не получат. Но ведь, как ответил одному из читателей немецкий чиновник из города Ганау, «судя по точному описанию и предприятия, и лагеря, и города, вы тут, очевидно, действительно работали. Но такое подтверждение я вам дать не могу, поскольку теперь нет такого предприятия». Как быть в таких случаях?
— Ох, что сказать... Даже при первом изучении ситуации в Украине я убедился, что большинство бывших принудительных работников уже имеют такие подтверждения от бывшего советского КГБ, которое, как известно, знало все. Какие еще подтверждения необходимы — ведь все данные на «остарбайтеров» хранятся в архивах этого учреждения? Правда, мне не раз приходилось слышать, что и такую справку в Украине теперь можно... купить. Кроме этого, поисками документов должен профессионально заниматься Украинский национальный фонд «Взаимопонимание и примирение». Я уже слышал, что с этим у бывших принудительных работников проблемы: они вынуждены заниматься поиском самостоятельно, а это неправильно. И если у фонда нет к этому интереса, то, очевидно, следует его интересы поставить в зависимость от найденных подтверждающих документов. Для этого необходимо, чтобы в самой стране был демократический контроль за деятельностью фонда, что зависит, увы, от уровня демократии, а не от нажима каких-либо зарубежных организаций или институций.
Могу единственное сказать: ни один из фондов в странах Восточной Европы не получит деньги, как в 1994—1995 годах, с тем, чтобы держать их, сколько заблагорассудится. Не секрет, что эти фонды до сих пор не раздали все компенсации получателям. Теперь им придется отчитываться за каждую копейку перед немецким фондом «Память, ответственность, будущее», который и перечислит эти деньги для жертв нацизма...
— Но пока фонды, организации, чиновники выясняют, как делить, те, кто не получил подтверждения из Германии, вполне реально могут остаться без компенсации. Можно представить горечь людей от подобной несправедливости... Может ли ваш союз как- то посодействовать в решении этой проблемы?
— Конечно, при создании Международного центра поиска в Арользене эта проблема представлялась легко решаемой. По нашему опыту, если запрос содержит конкретную информацию, то процесс обработки письма длится шесть месяцев. Еще быстрее он идет, если, скажем, фонд или другая общественная организация имеют договор о кооперации с такими союзами, как наш. В случае индивидуальных запросов письма, бывает, обрабатываются и на протяжении двух лет. Но Арользен настолько забюрократизирован, что люди вынуждены ждать ответов и по пять лет. Это, конечно, позор, что участвующие стороны, кроме Польши и Чехии, не могут решить проблему. И если уж национальный фонд по каким-то причинам не справляется с ней, то ответственность за это мог бы взять на себя, к примеру, немецкий фонд «Память, ответственность, будущее», который, кстати, собрал большую из запланированных 10 миллиардов сумму, на которую уже идут проценты. Почему бы на эти деньги чиновникам фонда, сейчас особо не занятым работой, не взять эти заботы на себя? Или выплатить деньги хотя бы тем принудительным работникам, которые по состоянию здоровья позже могут их не дождаться? Правда, тут инициативу должен проявить ну хотя бы Украинский фонд «Взаимопонимание и примирение». Положительное решение вопроса возможно. Так чего ждать?
— И последний вопрос — о наследниках. По проекту будущего закона о фонде, право на наследование компенсаций имеют только ближайшие родственники умершего принудительного работника. Однако справедливо ли это — ведь многие из них именно по причине такой экстремальной молодости не обзавелись семьями, женщины не родили детей...
— Да, действительно, по немецкому законодательству только члены семьи могут получить выплаты, и никто другой. Но закон нужно читать внимательно: если человек оставил завещание, указав в нем наследников, то преград к получению ими денег не будет. Кстати, это тоже должно быть известно сотрудникам украинского фонда «Взаимопонимание и примирение».