Сельское хозяйство страны в бедственном состоянии — нет денег. На прошедшем 22 июня заседании президиума Совета министров РБ при обсуждении подготовки к уборочной страде отмечалось, что для завершения ремонта уборочной техники требуется 44,4 млрд. рублей (около 22 млн. долл.), а для проведения уборки необходимы дизельное топливо и бензин (даже по льготным ценам— почти 118 млн. долл.).
Где государству взять такие деньги, если колхозы «по уши» в долгах? Но тут появляется президентский указ № 280, определивший условия продажи убыточных сельхозпредприятий.
Согласно документу, цена убыточных колхозов определяется в размере 20% от стоимости чистых активов предприятия. «При стоимости чистых активов, равной нулю или имеющей отрицательную величину», колхоз можно купить за одну базовую величину, или 19 тысяч рублей (8 долл.). Руководитель крестьянско-фермерского хозяйства Михаил Шруб (Гомельская обл.) оценивает появившийся документ как «шаг вперед», но в то же время высказывает сомнения в успешном воплощении его в жизнь: «Стоимость активов белорусских сельхозпредприятий катастрофически завышена, она не соответствует реальной рыночной стоимости. Рядом с нашим хозяйством есть убыточный колхоз, который нам предлагают купить. Но его оценили в 15 млрд. рублей, значит, по указу я могу купить его в пять раз дешевле, т.е. за 1,5 млн. долл. Но у меня нет таких денег, и я не уверен, что даже те предприниматели, у которых они есть, посчитают сельское хозяйство самой прибыльной сферой их вложения».
Действительно, несмотря на отсрочку погашения колхозных долгов, предусмотренную президентским указом №138 от 19 марта с.г. («О некоторых мерах по финансовому оздоровлению сельскохозяйственных предприятий и привлечению инвестиций в сельскохозяйственное производство»), деньги все равно придется возвращать, причем огромные. Ведь даже по официальной статистике Минсельхозпрода общая сумма долгов белорусских колхозов в прошлом году составила 2,7 трлн. рублей. Да и за что, собственно, предприниматель должен платить такую сумму? Как правило, за полуразрушенные строения и железный хлам, именуемый машинным парком.
Тот же Михаил Шруб рассказывает: «В нашем колхозе есть животноводческий комплекс, который оценили в 3 млрд. рублей. Но при взгляде на него создается впечатление, что там была бомбежка». А в тех хозяйствах, которые предлагают всего за 8 долл., вообще ничего нет — «только долги и люди». Сколько же нужно вложить средств, чтобы поднять убыточное хозяйство, не забывая при этом, что собственником земли является государство? Ведь президентский указ № 280 не затрагивает отношений собственности, и это главная причина, позволяющая усомниться в успехе предприятия — пожелает ли кто-то купить хозяйство на не принадлежащей ему земле.
И еще одна тонкость. Решение о продаже частных убыточных сельскохозяйственных организаций «принимается областными исполнительными комитетами по предложениям районных (городских) исполнительных комитетов». При этом мнение непосредственного собственника хозяйства, его пайщиков и акционеров во внимание не принимается, о чем свидетельствует следующая хитроумная фраза: …«с согласия собственников: учредителей, участников, членов». Иными словами, решение о продаже принимается не этими самыми акционерами — с ними лишь согласовывают. В добровольно-принудительном порядке.
Так кто же захочет «тянуть репку» из чужой земли, не зная — что будет с репкой и ним самим? Таких «репок» в Беларуси очень много. Отвечая 23 июня на вопросы депутатов парламента, вице-премьер Андрей Кобяков привел официальную цифру: «По состоянию на 1 апреля в стране насчитывается 907 убыточных сельхозпредприятий».
Вот и получается, что суть «реформаций», как сами крестьяне называют эти реформы в АПК, свелась к смене вывески. Да иначе и быть не могло при отсутствии частной собственности на землю. Государство может в любой момент, даже в случае успешного развития нового хозяйства, потребовать ее «возвращения». Ведь хозяин всего в Беларуси — Александр Лукашенко.
Откровенно говоря, не хотят перемен и сами крестьяне: зачем что-то менять, если есть колхозная «кормушка», дающая возможность тянуть, что плохо лежит, и получать хоть и нищенскую, но зарплату. Перемен не хочет и сам хозяин — государство. Не решаясь на кардинальные преобразования в АПК, оно тем самым гарантирует прочность и неизменность «кормушки». А та с каждым годом становится все беднее…