На первый взгляд, падение курса доллара, который за этот год подешевел на 6 проц. по сравнению с японской иеной и на 8 проц. против германской марки, - это большой плюс для экономики США: американские товары, цены на которые исчисляются в долларах, дешевеют вместе с падением курса и делаются привлекательнее для иностранных импортеров. Увеличивается американский экспорт, заводы продолжают работать, рабочие себе зарабатывают, все счастливы.
«В условиях замедляющегося экономического роста падение доллара - это положительное явление, - заметил в интервью «Нью-Йорк таймс» ведущий экономист-международник местной финансовой конторы «Леман бразерс» Аллен Сайнай, - потому что оно способствует увеличению экспорта и сокращает импорт».
К тому же падение курса доллара не имеет обвального характера и ничем не напоминает октябрьский «черный вторник» рубля: американцы в массе своей не имеют ни малейшего понятия о нынешней долларовой катавасии, поскольку все их капиталы - в долларах, и они платят сегодня за бензин и картошку ровно столько же, сколько неделю назад.
Тем не менее министр финансов США Роберт Рубин счел необходимым провозгласить, что речь идет о «национальных интересах» страны, а затем 18 центральных банков убухали полмиллиарда долларов на то, чтобы подпереть доллар. Как отмечают обозреватели, заявление Рубина было, очевидно, сделано отчасти под нажимом других стран «семерки», полагающих, что крепкий доллар отвечает интересам мировой торговли и капиталовложений (примерно две трети которых делаются именно в американской валюте).
В Западной Европе обеспокоены тем, что падение курса доллара побуждает инвесторов и спекулянтов переключаться на более солидные тамошние валюты, то есть на швейцарские франки и германские марки. Это не может не ударить по другим валютам Европейского союза, и вот последнее повышение курса марки аукнулось падением курса испанской песеты и португальской эскудо.
Однако падение курса доллара бьет не только (и не столько) по индустриальному миру, сколько по развивающимся странам, ибо помощь, предоставляемая им через Всемирный банк или Международный валютный фонд, исчисляется в долларах. Когда его курс идет вниз, они получают меньше, чем ожидали.
Наконец, страдают экспортеры нефти и иного сырья, цены на которое указываются обычно в долларах.
Отсюда попытки центральных банков подпереть американскую валюту, ослабленную многими факторами, в том числе многомиллиардным дефицитом госбюджета США и колоссальной внешней задолженностью страны, которая составила в конце 1994 года 750 млрд. долларов. В последние дни список этих факторов растет на глазах: каждый эксперт норовит добавить свой. Например, профессор экономики Массачусетского технологического института Рудигер Дорнбуш считает, что падение доллара объясняется на 70 процентов сложившимся на финансовых рынках мнением, что Федеральная резервная система США не собирается повышать ставку банковского процента.
Иными словами, процент, под который ссужаются доллары, больше не рос бы, и стало бы выгоднее помещать деньги в другую валюту - в марку. Как заметила «Нью-Йорк таймс», финансовые рынки безапелляционно давали понять, что главе Федеральной системы Алану Гринспэну надо бы поднять банковскую ставку. Гринспэн, однако, держался твердо, считая, что такие решения должны диктоваться внутренними экономическими условиями в стране, а не скачками валютных курсов.
Остальные 30 процентов профессор Дорнбуш относит на счет неспособности США покончить с бюджетным дефицитом. Он и многие другие эксперты считают, что недавний провал поправки о сбалансированном бюджете в Сенате США был непосредственным толчком к нынешнему кризису доллара.
Другая теория гласит, что американскую валюту утянула вниз мексиканская: рынок, для которого умозрительные заключения часто важнее, чем реальность, очевидно, поверил пропаганде администрации Клинтона, объяснявшей свои усилия по спасению песо тем, что американская и мексиканская экономика сплетены неразрывно и что ассигнование Мехико 20 млрд. долларов на подпорку его валюты спасает также и американскую. Поскольку песо в последнее время катилось вниз, то за ним неминуемо должен был последовать и доллар. Пророчество оказалось самосбывающимся.
Называют и такой фактор, как развал Варшавского пакта: уже нет опасности, что активы германских банков достанутся советским трофейным командам, поэтому стало безопаснее вкладывать деньги в марку.
Первым практическим результатом происходящего для американского обывателя будет подорожание отпусков за границей: цены в ресторанах и магазинах повысятся для американцев в странах, где доллар заметно падает, например в Германии, Англии, Франции или Швейцарии, хотя у нас нет сведений, что он подешевел в России. С другой стороны, фирме «Мерседес-Бенц» станет труднее продавать в США свои подорожавшие машины. Фирма подсчитала, что теряет 3 млн. марок на каждый цент, на который повышается курс марки по отношению к доллару.
Если поднимутся цены на «Мерседесы», американцы станут покупать больше отечественных машин, радуя свой Детройт, или где там делаются сейчас американские автомобили. Скорее всего, читатель переживет нынешний валютный кризис безболезненно, а возможно, даже не заметит его.