Проблема Европейского валютного союза (ЕВС) проста. Речь идет о бунте против приоритета политики. Да, конечно, тут есть и много экономических проблем. Как сплющить 15 национальных валют в одну? Как гарантировать, что ко дню образования союза все валютные курсы будут соответствующим образом увязаны? Как избежать валютных бурь и бегства капитала, перед тем как этот роковой день настанет?..
Такие вопросы волнуют сегодня банкиров по всей Европе. Решение они, несомненно, найдут. Но важнейшая из стоящих перед ними проблем, коренная проблема всех громоздящихся одна на другую бед связана с политикой.
ЕВС, как он сформулирован в Маастрихте, предполагает отказ европейских правительств от самых их драгоценных после национальной обороны прерогатив - национального контроля над экономической политикой, налогами, процентными ставками и государственными расходами.
Сегодня все говорят о том, как «соответствовать маастрихтским критериям». Атмосфера этих разговоров подогревается жесткими заявлениями германского Бундесбанка. Ганс Титмайер и его коллеги во Франкфурте трактуют «соответствие критериям» как необходимость для всех желающих вступить в ЕВС демократических правительств искупить все грехи минувших десятилетий - огромные бюджетные дефициты, взлет государственного долга, высокие процентные ставки, резкие колебания валютного паритета и отношение к инфляции, лучше всего выражающееся в словах «Чего это я буду беспокоиться?».
На сегодняшний день лишь две страны могли бы преодолеть высокий барьер этих требований к валютно-финансовой политике - крошечный Люксембург и европейская держава №1 - Германия. У Великобритании все в порядке по четырем критериям, но она никаких барьеров преодолевать не хочет.
У Франции тоже по четырем критериям все хорошо, но новый бюджет Ширака, очевидно, увеличит дефицит. У Бельгии стабильная валюта, но государственный долг достиг 130 процентов ВВП. Об Италии можно не говорить: ноль по всем пяти. То же самое у Греции.
О чем это говорит? Хотя страны Западной Европы во многом сближаются в этом процессе, они настаивают на том, чтобы проводить собственный курс в монетарной и налоговой политике. Возможно, национализм старого стиля уже изжит. Но когда доходит до денег, налогов и долгов, каждый идет своим путем.
Возможно, Люксембург и Германия действительно являют собой достойные подражания образцы добродетели. Возможно также, что финансовая дисциплина, низкие процентные ставки и твердый подход к вопросу о денежных заимствованиях хороши для всех и каждого. Правительства не должны тратить больше, чем зарабатывают.
Соблюдение баланса поступлений и расходов обеспечит снижение процентных ставок и повышение уровня инвестиций, что полезно для экономического роста. Западным экономикам, вероятно, будет лучше, если они будут следовать инструкциям Бундесбанка.
Но люди спрашивают: кто избрал или назначил Бундесбанк? И здесь здоровое экономическое или «европеистское» мышление резко сталкивается с мощными тенденциями национальной политики и суверенитета.
Когда президент Ширак разрабатывал свой первый бюджет, он беспокоился прежде и больше всего о борьбе с растущей безработицей посредством увеличения государственных расходов. И еще глубже погряз в долгах.
Итальянский премьер-министр, кто бы он ни был, будет прежде всего думать о том, как остаться у власти. И потому он не урежет пенсии и не поднимет налоги. Посмотрим на Швецию. Общественный мир зиждется там на социальной политике, которая заглатывает 60 процентов ВВП. Последнее правительство, которое пыталось уменьшить этот кусок, сегодня в оппозиции.
Вот в чем вопрос. Пока правительства будут смотреть на собственный электорат, они не уступят Франкфурту. Они будут сначала думать о том, как остаться у власти, а потом уже о Маастрихте.
А это значит, что они станут проводить такую валютно-финансовую политику, которой их избиратели будут более или менее довольны: при необходимости идя на расточительство и долги, а то и еще хуже - на ускорение печатающего деньги станка.
Или скажем это иначе: пока все энтузиасты ЕВС идут более или менее в тандеме, они не достигнут благословенной земли Маастрихта. Вот почему дата все время передвигается. Сейчас пересечение Рубикона намечено на 1999 год, на два года позже первоначально намеченного времени, но не слишком рискованным будет оспаривать и эту дату.
Мораль сей басни такова: политика важнее экономики, и если «припрет», национальный суверенитет растопчет европейскую мечту.
Есть ли выход? Есть. В течение нескольких лет по крайней мере ключевые страны Европейского союза могли бы попытаться проводить более или менее сходную финансовую политику - прежде всего меньше тратя и воздерживаясь от повышения налогов. Это способствовало бы низким процентным ставкам, повышению темпов роста, снижению безработицы и стабильности валютных курсов. Если все в одной людке, все должны быть и под одним флагом. Таким образом получится валютный союз, т.е. удастся сохранить курсовой паритет, независимо от того, будет это называться ЕВС или нет.
Газета «ЮРОПИЕН»
ЛОНДОН