Заподозрить в еврооптимизме британцев вообще, а сотрудников журнала The Economist в особенности не удается даже при большом желании. Большинство публикаций в этом авторитетном издании отличаются виртуозным умением добавить далеко не гомеопатические порции дегтя в любую бочку меда. Тем сильнее впечатление от «юбилейной» статьи Джона Пита, в которой редактор отдела европейской экономики убедительно доказывает: к своему 50-летнему юбилею Евросоюз подошел в гораздо лучшей форме, чем это пытаются изобразить даже не журналисты, а сами европейские лидеры.
Это же экономика, тупица!
Разговоры о кризисе, который переживает сейчас ЕС, ведутся уже не первый год. Цитата Жан-Клода Юнкера, премьер-министра Люксембурга, не так давно председательствовавшего в Евросоюзе, о том, что «это не кризис, это глубокий кризис», стала уже крылатой. Не менее охотно приводят и слова Жака Делора, который занимал пост президента Еврокомиссии с 1985-го по 1994 год, о том, что нынешний кризис — самый тяжелый за всю историю организации, пережившей и политические демарши Шарля де Голля, и экономические ультиматумы Маргарет Тэтчер.
Подтверждения этой точки зрения, казалось бы, и искать не надо. Чего стоят два отрицательных референдума по европейской конституции, а также непрестанные сетования на экономическое отставание Европы. Тем не менее, утверждает британский журналист, это именно тот случай, когда кривой оказывается не рожа, а зеркало. Которое назойливо подсовывают доверчивым европейцам чиновники от политики, не способные не только организовать народные массы на объединение ради достижения поставленных целей, но даже отчитаться перед народом за цели уже достигнутые...
Подписание в 1957 году представителями шести стран (Франции, Германии, Италии, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга) Римского договора знаменовало собой образование Европейского экономического сообщества. Именно этот момент считается датой рождения организации, в настоящее время насчитывающей 27 членов и называющейся Европейским союзом.
Мир и экономическое процветание — вот цели, которые декларировались при создании этой структуры. Европа, пережив до середины ХХ века две мировые войны, за последующие 50 лет привыкла воспринимать мир как нечто само собой разумеющееся. А вот с экономическим процветанием несколько сложнее.
Конечно, первые послевоенные годы принесли континенту беспрецедентный экономический бум. Причем особой заслуги в этом именно ЕЭС британский эксперт не усматривает. Гораздо большую роль сыграли такие объективные факторы, как послевоенное восстановление народного хозяйства, массовый отток сельскохозяйственных рабочих в города, активное включение в трудовую жизнь женщин. Последовавшее затем некоторое торможение было совершенно неизбежным, и драматизировать его не следует.
Гораздо большую тревогу должны вызывать более свежие процессы, в частности рост безработицы и стагнация (а в отдельных случаях даже снижение) производительности труда, «догнавшие» Европу в 1990-х годах. Начиная с этого момента об экономическом отставании Европы от США говорили даже ленивые. А статистика, свидетельствующая, что на душу европейца приходится на 30% меньше ВВП, чем на ту же самую американскую субстанцию, при том, что рост производительности труда в США оценивается в 2% в год против 1,5 европейских, давно уже стала хрестоматийной.
Использовались эти показатели и в журнале The Economist. Однако вывод получился совершенно неожиданный. Виновными в сложившейся ситуации для разнообразия решили назначить не брюссельских бюрократов, которые, по общему мнению, получают свою зарплату только за то, что вставляют палки в колеса европейской экономике, а национальное руководство. Которое в большинстве своем занимается перекладыванием ответственности со своей головы на брюссельскую.
Не все так плохо в Европейском союзе
И действительно, три из пяти лидирующих в мировом соревновании экономик — это страны Евросоюза (Дания, Финляндия, Швеция). В то же время три европейские экономики, на которые приходится две трети всего ВВП Евросоюза (Франция, Германия, Италия), числятся среди отстающих. 25% мирового резерва в иностранной валюте приходится на евро, и даже контрабандисты с наркоторговцами в своих расчетах переходят с доллара именно на него.
Вступление в ЕС в 2004 году сразу десяти новых членов привычно подается как акт благотворительности по отношению к «братьям меньшим». И при этом совершенно игнорируется тот факт, что в результате выиграли не только экономики стран-новичков, но и остальные европейские страны. Причем в наибольшей степени те, которые приняли минимальное количество «непущательных» мер, а именно — Великобритания, Ирландия, Швеция. Опять же, своими экономическими успехами США тоже в значительной мере обязаны росту населения за счет иммиграции, а также увеличению продолжительности рабочей недели.
Вообще тема расширения ЕС раскрывается, по мнению Джона Пита, совсем не в той тональности. Перспектива членства сыграла в свое время большую роль в борьбе с диктаторскими режимами Греции, Португалии и Испании, помогла преодолеть посткоммунистические издержки в Центральной и Восточной Европе, оказала значительное влияние на демократические преобразования в Турции, способствовала стабилизации ситуации на Балканах. И заявления нынешних предводителей ЕС о том, что Европа «устала» от расширения, свидетельствуют лишь об их политической беспомощности и недальновидности.
Утверждения о том, что французы и голландцы на своих референдумах голосовали против расширения, не соответствуют, по мнению журналиста, действительности. И вместо того, чтобы делать из непринятия конституции общеевропейскую трагедию, европейским политикам стоило бы задуматься над тем, а кому, собственно, этот трехсотстраничный талмуд нужен (кроме Валери Жискар д’Эстена, получившего за него литературную премию). Два года Евросоюз живет с непринятой конституцией, но оказался в состоянии и новых членов принять, и многие важные проблемы решить. В частности, добиться ускорения европейской экономики.
Тем не менее Ангела Меркель, возглавляющая сейчас Евросоюз, концентрирует все свои усилия именно на реанимации проекта «конституция». Не просто заведомо обреченного, по мнению журналиста, на провал, а способного посеять еще больше недоверия к Брюсселю в сердце каждого нормального европейца. Ведь выход из «кризиса» канцлер Германии видит в серии закрытых двусторонних переговоров. А именно недостаток прозрачности и подотчетности еэсовских чиновников и вызывает максимум настороженности у рядовых избирателей.
Немецкий блицкриг
Именно Германия имела все возможности для того, чтобы разыграть абсолютно беспроигрышную карту. Оказавшись под дамокловым мечом экономических санкций, Берлин на семь лет практически заморозил рост заработной платы в стране. Результат — резкий рост конкурентоспособности немецкой экономики и пересмотр прогнозов темпов экономического роста на 2007 и 2008 годы в сторону увеличения (соответственно на 0,6 и 0,4%).
Впечатляют и уже полученные результаты: по показателям четвертого квартала 2006 года еврозона впервые за последние пять лет обогнала Америку. Казалось бы, именно на это и должна делать ставку г-жа Меркель, используя исключительно благоприятный момент для проведения не слишком популярных, но совершенно необходимых экономических реформ. Впрочем, существует еще и запасной вариант: воспользовавшись временной передышкой, сделать вид, что необходимость принятия болезненных мер отпала сама собой. По этому поводу журнал цитирует опять же г-на Юнкера, который заявил: «Все мы знаем, что нужно делать. Мы не знаем только, как после этого добиться переизбрания».
В этом отношении мышиная возня вокруг принятия конституции с электоральной точки зрения выглядит гораздо менее опасной. Хотя гораздо более актуальной кажется реанимация Лиссабонской стратегии (концепции, принятой в 2000 году и нацеленной на превращение ЕС в наиболее конкурентную экономику к 2010 году за счет более широкого внедрения инновационных технологий). Тем не менее семь с половиной лет спустя лиссабонский воз и ныне там. Совокупный бюджет ЕС оценивается в 115 млрд. евро — около 1% ВВП. Половина этой достаточно внушительной суммы идет на сельскохозяйственные дотации (против 70% в 1980 году). Еще треть — на региональные программы, реципиентами которых нередко оказываются далеко не самые бедные страны. Более того, на одни только переезды и перевозы чемоданов документации из Брюсселя в Страсбург и обратно ежегодно расходуется 250 млн. евро…
В результате на внедрение инновационных технологий остается порядка 1% доходов бюджета. Хотя именно перспектива консолидированного решения энергетических и экологических проблем всех стран-членов Евросоюза могла бы стать именно тем цементирующим раствором, которого так не хватает сейчас «объединенной» Европе. Если бы, конечно, не наследие Герхарда Шредера, перешедшего под знамена «Газпрома».
Все чисто в Датском королевстве
Девиз ЕС «Единство в многообразии» в последние годы обретает самое причудливое звучание. Трактуется это и как «разноскоростная Европа», и как «разноуровневая», и как «неевклидовогеометрическая». Смысл, однако, сводится к делению членов ЕС на различные сорта. Несмотря даже на то, что принцип пересекающихся множеств в рамках ЕС реализован уже давно и исключительно успешно. Убедиться в этом позволяет специальная таблица, а также конкретный пример Дании.
Вступление этого государства в ЕЭС произошло в 1973 году. Сразу же после этого был создан специальный комитет, на котором в открытом режиме обсуждались вопросы, которые датским представителям предстоит решать в Брюсселе и Страсбурге, выдавался специальный мандат (в случае его несоответствия текущей политической ситуации каждый шаг датского представителя требовал отдельного согласования), а также заслушивались соответствующие отчеты. Тем не менее в 1985 году Гренландия, являющаяся автономной территорией Датского королевства, на региональном референдуме проголосовала за выход из Евросоюза. А в 1992 году вся Дания отвергла Маастрихтский договор.
С тех пор государство потратило немало средств на создание специальных информационных, библиотечных и виртуальных ресурсов, позволяющих каждому датчанину отслеживать, кто и что от имени Дании делает в Евросоюзе. Формально Дания не является участником еврозоны, тем не менее свою крону привязала к евро достаточно жестко. Любые изменения процентной ставки, предпринимаемые ЕЦБ, отражаются Датским нацбанком двумя часами позже. Да еще и с маржой в 0,15—0,25% — такова плата за формальную финансовую независимость королевства.
В результате по приросту еврооптимистов Дания сейчас может поспорить разве что с Бельгией. Несмотря на то, что родина принца Гамлета окружена странами, способными, но не пожелавшими вступить в Евросоюз (Норвегия, Швейцария, Исландия). Все эти государства оказались вынужденными принять законы ЕС, допускающие их к общему европейскому рынку, уплатить немалые взносы в бюджет ЕС, но не получить никакой возможности оказывать влияние на принятие решений. В отличие от Дании.
Сон британского журналиста в весеннюю ночь
Не имея на руках бумажной версии журнала The Economist, сложно было бы не расценить последующие утверждения как чей-то не очень удачный розыгрыш. Однако в далеко не первоапрельском номере написано, что чествование 100-летнего юбилея ЕС пройдет с участием Украины.
При этом вступление нашей державы в элитный европейский клуб произойдет в 2025 году. Сразу после того, как Владимир Путин, оставшийся в президентском кресле на третий срок, продемонстрирует готовность России к вторжению в Украину. Именно ЕС на тот момент спасет Украину от подобной участи, убедив президента США Барака Обаму пригрозить Кремлю атомным возмездием. А Украина при этом, наряду с Турцией (но после Марокко), спасет ЕС от катастрофического дефицита рабочей силы.
Италия на тот момент таки выйдет из еврозоны, объявит дефолт и, испугавшись его последствий, быстро вернется обратно, преподнеся убедительный урок всем остальным «еврооптимистам». Воссоединение Кипра, вступление Израиля и Палестины в Евросоюз в качестве 49-го и 50-го членов пройдут достаточно гладко. И основной проблемой останется Россия.
А действительно, что с ней делать после реставрации царского престола? Как-никак, однажды она уже спасла Европу от Наполеона. Авось опять на что-нибудь сгодится...