Гонконгский отель «Хилтон» расположен в «золотом треугольнике» — деловом квартале города, где сверкающие новизной небоскребы столь многочисленны, что, кажется, готовы раздавить друг друга. Но все они вынуждены смиренно склониться перед «Хилтоном» — великолепным зданием из металла и стекла, которое воздвиг знаменитый архитектор Йонг Мин Пэй, создатель пирамиды во дворе Лувра. И не случайно правительство Пекина разместило в этом отеле отделение государственного Банка Китая.
И все, даже 30-этажный «Хилтон» как бы теряется в бетонном лесу «азиатского Манхэттена». Рядом с отелем — небоскреб «Пэсифик плейс», в котором разместились торговый центр площадью в миллион квадратных метров и три роскошные гостиницы. «Хилтон», впрочем, берет роскошью: огромный вестибюль, отделанный мрамором, журчащие струи фонтана, конторки из палисандрового дерева. Номера в том же стиле колониальной роскоши — мрамор и дерево... Итоговые расходы: 195 миллионов долларов.
И тем не менее через восемнадцать месяцев после окончания реставрационных работ «Хилтон» собираются закрыть. Китайский миллиардер Ли Кай Ши намерен сровнять его с землей и построить здесь торговый центр размером в три раза больше, чем нынешняя гостиница. Подобные деловые проекты подтверждают: Гонконг верит в будущее.
Полтора века горделиво развевается флаг Великобритании над этой колонией. Но 1 июля 1997 года он будет спущен. Правда, в соответствии с соглашением, заключенным в 1984 году между Маргарет Тэтчер и Дэн Сяопином, Китай обещал сохранить здесь «дикий» капитализм, который сделал Гонконг процветающим. Настолько процветающим, что доход на душу населения в этой колонии, достигший 19 тысяч долларов в 1993 году, намного выше дохода жителей Лондона или Манчестера. Валовой национальный продукт (ВНП) Гонконга, население которого составляет 6 миллионов, равен почти четвертой части ВНП Китая. Заботясь о сохранении курочки, несущей золотые яйца, правительство Пекина обещало, что в течение 50 лет будет придерживаться формулы «одна страна, две системы».
В последние годы на рынке недвижимости Гонконга царил бум. Бурными темпами велось строительство. Рабочие трудились посменно круглые сутки. Цены на жилье за три года возросли вдвое. За квартиру в 60 квадратных метров теперь приходится платить примерно 4 тысячи долларов в месяц. «В Гонконге стоимость земельного участка составляет от 60 до 70 процентов от стоимости находящейся на нем недвижимости против 30 — 40 процентов в Европе, — объясняет Тони Даруэлл, директор отдела маркетинга посреднической фирмы по продаже недвижимости. — Таким образом, снос «Хилтона» вполне оправдан. Так же как был оправдан снос гостиницы «Эмбассадор» в районе Коулун, где вместо 40 тысяч квадратных метров коммерческой площади хозяин построил 95 тысяч».
И все же есть сомневающиеся относительно будущего Гонконга. Например, Кит Камингс, один из редакторов гонконгского государственного телевидения. «Попав под контроль коммунистов, — говорит он, — Гонконг, возможно, будет на 95 процентов прежним. Таким, будто ничего не произошло. Но газеты и телевидение окажутся вынужденными измениться. Пекин не согласится на то, чтобы пресса оставалась свободной».
Джагджит Диллон, индиец, который руководит программой телевидения на английском языке, добавляет: «Мы уже испытали результаты самоцензуры на частном телевидении. Вот лишь один пример. Наш канал купил права на документальный фильм о Мао, но при виде нахмуренных бровей представителей Пекина решили его не демонстрировать».
Иван Тун, президент Ассоциации журналистов, рассказывает нам о деле Си Яна, журналиста-экономиста гонконгской газеты «Минбао». Китайский суд приговорил Яна к 12 годам тюремного заключения. Вина его состояла в том, что он опубликовал статью о политике Пекина в отношении процентных ставок. Его обвинили в краже государственных секретов. По словам Туна, Ян представлял идеальную мишень: он был выходцем из КНР и не имел удостоверения жителя Гонконга (чтобы получить его, надо прожить в колонии не менее семи лет). «Этот несчастный журналист, — говорит Тун, — послужил своего рода козлом отпущения. Его осуждение — предупреждение на будущее всем журналистам Гонконга».
В том же духе высказывается и один западный китаеевед. «Большинство журналистов или уедут из Гонконга, или сменят профессию, — считает он. — Такая судьба ждет не только журналистов. Уедут многие полицейские, а также чиновники. То же самое произойдет и с преподавателями, которые прославили школы и университеты Гонконга. Пекинские власти не могут допустить, чтобы обучали тому, чему учат сейчас».
Француз, представитель группы иностранных предпринимателей, решивших остаться в Гонконге, выражает тревогу в более общем плане: «Здесь успех в бизнесе во многом зависит от того, что мы живем по правилам правового государства. В Китае же, напротив, господствует бесправие, соблюдение условий контрактов зависит от ваших политических связей, от размеров взяток. Каким же образом Гонконгу удастся сохранить репутацию мирового финансового центра, если не будет закона, на который можно опереться?»
Как видим, беспокойство высказывается по разным поводам. Но причина тревоги одна — память о кровавом подавлении студенческих волнений в Пекине пять лет назад. Многие жители Гонконга вышли тогда на улицы, чтобы выразить возмущение. Постепенно они успокоились, видя, что в Китае не ставится под вопрос проведение экономических реформ. Цель остается все той же — подчинить социализм требованиям рынка. Однако по мере приближения 1997 года глухая тревога в Гонконге нарастает.
Вот почему Крис Пэттен, губернатор Гонконга, присланный из Лондона в 1992 году, пытался сделать демократию необратимой. В противоположность своим предшественникам Пэттен, бывший председатель консервативной партии Великобритании, опираясь на личные отношения с премьер-министром Джоном Мейджором, без колебаний идет на столкновение с китайскими руководителями. С этой целью он умело использует двусмысленные пункты китайско-британской декларации 1984 года и основной закон, принятый в 1990 году на VII сессии Всекитайского собрания народных представителей, в котором Пекин определил принципы будущей администрации Гонконга.
Губернатору удалось снизить возрастной ценз имеющих право голоса с 21 года до 18 лет. Пэттен добился одобрения Законодательным советом (парламентом) Гонконга целого пакета законов, которые расширяют роль этого государственного органа. Если раньше прямым голосованием избиралось 18 депутатов, то теперь — 39. Поскольку эта реформа вступила в силу в 1994 году, Пекин, рассчитывавший на слабый Законодательный совет, может столкнуться с непослушным большинством.
Действия Пэттена у многих вызвали недовольство. Мэр Пекина постоянно обвиняет британцев в том, что они ждали 150 лет, прежде чем облагодетельствовать свою колонию демократией. Как в худшие дни «культурной революции», в Китае губернатора Гонконга удостаивают цветистыми эпитетами типа «старая куртизанка» или «великий преступник перед историей». Китайские руководители заверяют, что после передачи власти пакет принятых с подачи Пэттена законов будет аннулирован. «Дело совсем не в демократии, — подчеркивают пекинские власти, — а в соблюдении международного соглашения, которое было изменено без консультации с Китаем».
Но Пэттен раздражает и некоторых гонконгцев. Воротилы местного бизнеса, которые уже давно сделали ставку на сотрудничество с Китаем, упрекают Великобританию в том, что она лишь провоцирует Пекин и никакой пользы от этого не будет. Ален Ли, богатый предприниматель, депутат от Либеральной партии Гонконга, за словом в карман не лезет: «Наше будущее — вместе с Китаем. Пэттен хочет поднять авторитет за наш счет и таким образом упрочить собственную политическую карьеру. Но ведь он не останется в Гонконге».
Кристина Ло, член гонконгского парламента, упрекает Пэттена в другом: «Ему надо было идти до конца. Мы хотим полной демократии».
Однако, кажется, подобные дебаты не влияют на местную биржу. Молодой маклер на вопрос о реформе Пэттена ответил, пожав плечами: «Не политика, а деньги сделали Гонконг таким, каким его видим сегодня. Выборы меня не интересуют».
Коммунистический Китай занимает в Гонконге первое место среди собственников недвижимости, его капиталовложения здесь достигают полутора миллиардов долларов. Если к этому добавить приобретенные им предприятия — неважно, котируются их акции на бирже или нет, — то окажется, что в британской колонии состояние зависимых от Пекина предприятий оценивается более чем в 20 миллиардов долларов.
В то же время Гонконг — первый в ряду иностранных вкладчиков капитала в Китае. По ту сторону границы, в провинции Гуандун, капиталисты Гонконга контролируют 30 тысяч предприятий, на которых заняты 3 миллиона человек. Треть денежной массы колонии циркулирует в этой провинции КНР.
Разделение труда уже произошло. Гонконг концентрирует усилия на предоставлении услуг «специальным экономическим зонам» Китая, созданным Дэн Сяопином в 1978 году, когда тот поменял экономический курс страны. С помощью дешевой рабочей силы Китая в этих районах строятся современные промышленные предприятия.
Стоя у границы, отделяющей Китай от «Новой территории», присоединенной к Гонконгу в 1898 году, Ричард Тюдор, командующий гонконгскими полицейскими силами, контролирующими границу, протянувшуюся на 33 километра, отнюдь не выражает тревоги по поводу того, что произойдет в 1997 году. Он старается перекрыть путь потоку нелегальных иммигрантов из Китая, привлекаемых яркими огнями Гонконга. Он рассчитывает делать это и впредь.
С напускным цинизмом другой бывалый англичанин предсказывает: «Скорее Гонконг обратит КНР в свою веру, чем наоборот».