Стыдоба! Наша правительственная делегация едет в Минск за сахаром! Украина, являвшаяся мировым лидером по производству этого продукта, где до недавних пор было 194 сахарных завода, выпрашивает 100 тыс. тонн белого песка у соседей, обеспечивающих четырьмя заводами не только внутренние потребности, но и экспортные...
Белорусских чиновников удивило отсутствие в правительственном десанте владельцев сахарозаводов, представителей общественной организации — Национальной ассоциации «Укрцукор». Зато были менеджеры торговых сетей.
Возможно, сябрам так до конца и не понять мотивов приезда украинских полпредов. Минэкономики, проштрафившееся в период сахарного ажиотажа, решило своими силами обуздать цены за счет поставок чужого продукта. А что из этого получилось?
«Сезон варенья»
В прошлом году у нас тоже возник сахарный ажиотаж, но 7 тыс. тонн правительству хватило, чтобы его сбить. Каким образом? Функции регулирования столица передала органам управления на местах: вот вам энный объем — и усмиряйте рынок! Облгосадминистрации определяли операторов, быстро покрывавших нехватку в том или ином районе.
Обычно цены на сладкий продукт начинают шалить где-то в июне — сезоне варенья. Но в этом году затишье царило даже в июле. А в августе, когда ягода-малина уже давно отошла, цены рванули вверх. Усмирять их взялось Минэкономики. Коряво и бездарно.
Судите сами: за месяц внутренний рынок поглотил 56 тыс. тонн сахара, извлеченного из закромов Аграрного фонда и Госрезерва, — в 2,5 раза больше, чем в состоянии пропустить через себя розничная торговля. Но даже эти объемы не сбили цены.
Кто же взорвал внешне спокойный рынок? На этот вопрос должен был ответить Антимонопольный комитет. Он всегда стремглав бросается в любой ценовой омут и обвиняет чаще всего производителей — то ли растительного масла, то ли сахара. Не имея при этом четкой методологии.
Знают, где собака порылась, и в Минэкономики, которое в результате непрофессиональных действий еще больше размагнитило рынок.
Нечего пенять на сахарозаводы! В прошлом году в период кризиса они продавали свой продукт по 634 долл. за тонну, в этом — по 570. Чужой, а не национальной валютой оперирую потому, что мы никак не можем отвязаться от нее. Цена минудобрений для крестьян привязана к доллару, газа для заводов — к тем же «вечнозеленым». Так откуда же взяться дешевому сахару? Причем выросла не чисто заводская цена, а абсолютная!
Не секрет, что на сахарозаводах паразитирует тьма-тьмущая посредников. Знаете, почем банки скупили сахар на заводах в обмен на предоставленные ими кредиты? По 2,90 гривни за килограмм! А поставщики газа-мазута? По 2,40... То есть посреднические структуры, имеющие к свеклосахарной отрасли такое же отношение, как я к космосу, запаслись тысячами тонн сладкой продукции. Слава Богу, в прошлом году заводы были осмотрительнее и не продали захребетникам весь сахар, как в 2006-м.
Так вот, этот запас лежал без движения до мая—июня. Но пиковый период — «сезон варенья» — Украина пережила без потрясений. И тогда лишились покоя владельцы купленных за полцены тонн. Тем более, что на носу — новый сезон сахароварения, в котором цены всегда ниже. Именно банкиры с газовиками, стремясь побыстрее избавиться от сладкого бремени, раскрутили ценовой маховик.
И повезли «спасатели» сахар из Львовской области в Крым, хотя из Полтавы до полуострова ближе, а из Теофиполя, что на Хмельнитчине, — в Донецк, тогда как запасы сахара были и в Запорожье, и в Харькове. Оттуда — по 3,50 грн. за килограмм, туда — уже по семь... Транспортные расходы, финансовый «подъем» коммерсантов... Есть из чего поделиться «премиями» с чиновниками, которые поспособствовали этим «марш-броскам»?!
А пока возили, придумали новую интригу: собственного сахара не хватает! Нужно ввозить тростник-сырец! Когда же тот подорожал вдвое, все умолкли. Потому что поняли: при любом раскладе себестоимость отечественного сахара из свеклы будет ниже, чем цена чужеземного.
Почему же правительство, заинтересованное в ценовом штиле, с таким спокойствием наблюдает за разрушительными действиями сахарных «терминаторов»? Ведь навар от двух третей реализованного сахара осел в их карманах! Почему в противовес спекулянтам не выступил государственный регулятор — Аграрный фонд? Да дело в том, что торговать было нечем. Правительства ни в одном году не выполнили нормы о создании интервенционного запаса сахара, как того требует закон.
Закупи АФ у сахарозаводов 250 тыс. тонн, а не десятую часть, он, конечно же, вышел бы на рынок не нищим, а принцем. Государство выиграло бы и финансово, и социально. А так — проигрыш. По всем статьям. Правительство может сплоховать и в следующем году, если из нынешнего урожая не закупит положенные 14% внутреннего потребления сахара — 314 тыс. тонн. Тем более что конъюнктура как внутреннего, так и внешнего рынков подталкивает к этому.
Уже сейчас заводы, не имея оборотных средств, наперегонки продают еще горячий сахар: зафиксированы фьючерсные контракты со смешной ценой — 4,5 гривни за килограмм. Специалисты прогнозируют, что оптово-отпускная цена свекловичного песка сложится на уровне 5,5 грн., тогда как сырцовый будет стоить 6,5—
7 грн. Почему бы правительству не разработать действенный финансовый механизм, который заинтересовал бы крестьян засевать сахарной свеклой не 328 тыс. гектаров, как в этом году, а хотя бы полмиллиона? И, учитывая дефицит сахара в мире до 10 млн. тонн, экспортировать собственную продукцию...
Но это — в перспективе. В этом же году, вполне вероятно, украинский сахар может выскользнуть из родных объятий и оказаться за рубежом. Уже сейчас за тонну в Молдове просят 900 долл., в отдаленных районах России — 1200 долл., в Европе — столько же, но евро. Да, «щедрый» экспорт смягчит ситуацию в соседних странах, позволит заработать посредникам и по полной программе «нагреет» нашего мужика.
Нам, к величайшему сожалению, не хватает экономического прагматизма и прозрачности. Последнее касается деятельности Аграрного фонда — государственного регулятора, а не ведомственного регулировщика с милицейским жезлом. Имеют ли равный доступ к так называемым тендерам АФ все участники рынка? Допустив к государственной кормушке «свои» фирмы, руководство Аграрного фонда теперь не может из закупленных 25 тыс. тонн сахара найти концы по крайней мере 5 тыс. Они оказались виртуальными.
— Мы — мастера ссорить производителя с переработчиком, а вот усадить их за один стол, связать интересами… Не хватает извилин! Беспрерывно боремся с внутренними проблемами, внешними: завезли и канадскую мушку, и американскую блошку, и церкоспороз… Теперь упорно истребляем. Как и вычищаем поля, загрязненные фальсифицированными китайскими гербицидами, — сетует Николай Ярчук, председатель правления Национальной ассоциации «Укрцукор». — Сахарозавод — это не только бизнес и производство. Сегодня это интеграция агрария с промышленником, а государство, и в этом его ошибка, смотрит на высокотехнологическое предприятие как на винокурню, подсобный цех.
Сахар Терещенко, вспомним, стал двигателем в развитии столичного Крещатика, улицы Владимирской, на которой функционировала сахарная биржа... Как ни трудно было в те времена, но государство изыскивало бюджетные средства, дабы оказывать содействие экспорту сахара, потому что понимало: мощь империи — в присутствии на внешних рынках. Верю, мы еще будем строить сахарозаводы. Придет новое поколение, которое поймет, что рано еще ставить точку на 250-летней истории украинского свекловичного сахара. Правительственные чиновники должны быть не бизнесменами, а прежде всего государственниками. Как в Беларуси.
Потянуло на сладкое…
В этом году на украинском рынке уже растворились 25 тыс. тонн белорусского сахара. Аграрное министерство и отраслевая ассоциация «Укрцукор» всполошились: такие объемы — угроза национальному свекловодству! И полетели депеши в Государственную налоговую администрацию и Гостаможню: не растаможивайте белорусский сахар! Штрафуйте его продавцов!
А как? Подскажите, какие законодательные механизмы задействовать, чтобы ограничить доступ на нашу территорию этого «убийцы» отрасли? Во-первых, с 1 января 2007 года сахар беспрепятственно пересекает границу согласно договору о режиме свободной торговли между обоими государствами, причем беспошлинно. Как только мы заикнулись об антидемпинговом расследовании, изъятии сладкого песка из привилегированного товарооборота, так белорусы — бац! И опустили полосатый шлагбаум перед нашими конфетами...
Во-вторых, если уж арестовывать, то не только сахар, но и сахарную свеклу, которую мы ввозим из Беларуси эшелонами из-за ее дешевизны. В-третьих, у ГНАУ нет полномочий отслеживать движение сахара вне квоты А (внутреннее потребление). Это — функция Министерства аграрной политики. Как говорится, приехали...
У меня встречный вопрос к МинАП: разве только белорусский сахар грозит уменьшением посевов сахарной свеклы, закрытием заводов и подрывом национальной продовольственной безопасности? Исполнительный орган задействовал все внутренние факторы, дабы противостоять этой экспансии? Своевременно ли родное министерство рассчиталось с сельхозпроизводителями за свекловичные гоны и выплатило ли дотационные 750 грн. за гектар (обещали даже тысячу!)? Стоит ли удивляться, что в этом сезоне Украина засеяла только 328 тыс. гектаров. Такими куцыми массивы были только в 1918-м и 1944 году — 310 тыс. гектаров. Но ведь какие то были времена! Гражданская война, разруха, Вторая мировая... А мы в мирную пору умудрились скатиться до такого состояния.
Давно уж следует отойти от субъективной «погектарщины» и материально поощрять крестьян более прогрессивным способом — в зависимости от урожайности и сахаристости. Ведь что получается? Только в прошлом году средняя урожайность корнеплодов балансировала на более-менее приличном уровне — 355, а в предыдущие? 2007 год — 294 центнера с гектара, 2006-й — 285, 2005-й — 248, 2004-й — 238, 2003 год — 201 центнер с гектара. Ну, а в более отдаленные времена и до 200 не дотягивали...
То же и с сахаристостью. Какие бюджетные доплаты, если этот показатель находится на уровне 13%? Да столько сахара в кормовой свекле! Так, может, не морочиться и перейти на нее?!
Но почему же тогда у белорусов выходит? В прошлом году они проводили сортоиспытания наших гибридов Украинский МС 72, Уманский МС 90 и Уманский МС 97. Знаете, какая урожайность? Только не упадите: 799 центнеров с гектара! А сахаристость? 16,8%! И это при том, что земля у них — не ровня нашей.
А что МинАП решило с сахарозаводами? Какие пустить под нож, какие перепрофилировать на производство биоэтанола? Столько лет говорим! Глухо! Значит, выбросили на ветер бюджетные средства за разработку программы реструктуризации заводов, и точка.
По большому счету, позиция МинАП относительно внешней «сыпучей» угрозы понятна: защитим отечественного товаропроизводителя! Оно распинается о вредительстве, а Минэкономики между тем готовит «десант» белорусского сахара в объеме 100 тыс. тонн, предварительно не включив его в квоту А.
По логике МинАП, апеллировавшего к ГНАУ, в соответствии с Законом «О государственном регулировании производства и реализации сахара» в Украине можно продавать только сахар в объеме квоты А. Тот, который вне ее, подлежит штрафу в двойном размере стоимости товара. Так кто нарывается на неприятности? Минэкономики?
Если правительство не ведает, что делает левое министерство, а что — правое, то какова цена такому Кабмину?
Все хотят сладко поесть! Собственно, то, что не удалось 19 августа делегации Минэкономики в Минске. Нет, там ее угощали чаем-кофе, с сахаром, но в дорогу его не дали. Ни
50 тыс. тонн, ни больше.
— Не сошлись в цене?
— Ваши хотели по-братски, мы же предложили рыночную котировку — 550 долл. за тонну. За килограмм весового сахара — в пределах 6,21 грн., а фасованного в полиэтиленовый или бумажный пакет — около 6,78, — детализирует ход переговоров Иван Данченко, руководитель государственного концерна «Белгоспищепром». — Вернемся к этому вопросу позже, когда сезон сахароварения будет в разгаре. Хотя вряд ли стоит надеяться на снижение цены.
Кто же мог предвидеть, что из-за засухи урожай сахарного тростника в Индии сократится по сравнению с прошлым годом почти на 10 млн. тонн? На рейтинг сладкого продукта повлияли и дефицитные прогнозы мирового баланса. В частности, из-за затяжных дождей в Бразилии, являющейся крупным производителем сахара в мире. Это заставит правительства стран-потребителей, а также крупные торгово-закупочные компании распаковать стратегические запасы. Думаю, неспроста лидеры рынка сладкой продукции — Mars, Nestle и Krispy Kreme Doughnuts — призвали президента США Барака Обаму ослабить контроль над импортом сахара, предупредив, что в Штатах он может просто закончиться.
Неурожай сахарного тростника может вызвать повышение розничных цен на него и в России, завозящей около 2,5 млн. тонн сырца. По крайней мере, эксперты не исключают такой возможности. Особенно после того, как мировые котировки на сахар-сырец достигли исторического максимума за последние 28 лет. Россия сориентировалась, и вместо 100 тыс. тонн свекловичного сахара мы будем поставлять ей 150 тыс.
— И это после того, как вас обвинили в поставках на ее территорию сахара-сырца? Некоторые политики из Белокаменной высказывались со скепсисом, мол, зона свободной торговли — это политический подарок для белорусов. России вообще не нужен «посторонний» готовый сахар. Все, что не сможет вырастить на своих свекловичных полях, свободно завезет в виде полуфабриката — сахара-сырца и переработает на собственных заводах.
— Скорее всего, то были докризисные высказывания. Сейчас Беларусь очертила с Россией четкое сахарное пространство. Прежде всего договорились об объемах поставок нашего свекловичного сахара, согласовали графики, вопросы сертификации. Четыре наших сахарозавода — члены Союза сахаропроизводителей России. Наша общая цель — противостоять экспансии сахарного тростника, проводя единую таможенную политику. Поэтому крестьянам выгодно культивировать сахарную свеклу, а нам — перерабатывать. Выручка от реализации корнеплодов превышает суммы, вырученные за зерно.
Мы будем наращивать производство и в дальнейшем, поскольку в единое таможенное пространство включается и Казахстан, где есть спрос на этот продукт. Первые тонны отгрузили и в Евросоюз — в Польшу. Вступая в ВТО и ЕС, мы прежде всего будем защищать отечественный свеклосахарный комплекс. Как только Украина начнет импортировать сырец с нулевой таможенной ставкой, поверьте, никакой бизнес не будет развивать национальное производство сахара.
Такого же мнения и Михаил Криштапович, директор Городейского сахарного завода.
— Что выгоднее: вывозить валюту и финансировать бразильских крестьян в обмен на сахар-сырец или обеспечивать работой белорусского крестьянина, а с ним в одной связке — и переработчика? Конечно, во всем должны доминировать собственные интересы!
Мне не пристало критиковать украинских коллег, ведь мы — партнеры, но ваш рынок страдает от давальческих схем, от которых мы отошли восемь лет назад. Знаете, насколько это дисциплинировало рынок? Да, мы помогаем крестьянам техникой, авансируем сев, уборку, но рассчитываемся за сырье исключительно деньгами. И собственники готовой продукции — только мы, четыре сахарозавода. Как на внутреннем рынке, так и на внешнем. Так определено указом президента.
Президент Лукашенко поставил перед нами задачу — обеспечить продовольственную безопасность по сахару. Уже четыре года мы на самообеспечении. Плюс экспортный потенциал.
Сахарные миллионы: в рублях и тоннах
Белорусская сахарная промышленность за свою живучесть должна благодарить украинцев. Наши инженерно-технические кадры восстанавливали тамошние сахарные заводы, реконструировали их, а их кадры — учились в наших вузах. Теперь белорусские сахарники передают опыт российским коллегам. А мы? Развалили Институт сахара с богатейшей библиотекой, которую немцы хотели выкупить за приличную сумму, закрыли «сахарный» факультет в Университете пищевых технологий и нанимаем технологов из... Европы, платя 4—5 тыс. долл. в месяц.
Не сбылись прогнозы Ивана Демчака, замминистра аграрной политики: вместо предсказанных 60 заводов урожай в этом году перерабатывают только 42. Вот вам и стратегия! И хотя чиновники бравируют тем, что будет сварено 1,5 млн. тонн сахара плюс переходные запасы, вероятнее всего, рынок сахара, который последние три года был профицитным, не обойдется без посторонних примесей.
В 2000-х годах Беларусь с четырьмя заводами выглядела ученицей в свеклосахарной отрасли. Корнеплоды занимали 50—55 тыс. гектаров, средняя урожайность — 200—300 центнеров с гектара. И хотя сахаристость при приемке сырья была выше базовой — 16,5%, заводской выход сахара составлял только 12,7%, что ниже европейского уровня.
Перерабатывая чуть больше миллиона тонн свеклы, белорусы варили 133 тыс. тонн белого сахара. Однако при внутренней годовой потребности в 350 тыс. тонн собственного не хватало, и приходилось докупать почти 60% сырца.
Чтобы избавиться от надоевшей импортной зависимости, нужно было резко стартовать. Только при урожайности 350 центнеров с гектара культивирование сахарной свеклы становится рентабельным, а с ростом до 400, 500 и 600, даже несмотря на затраты, показатель рентабельности увеличивается, соответственно, до 20, 37 и 40%.
Себестоимость сырья зависит и от плеча доставки. Наиболее оптимальным вариантом стала концентрация посевов в зоне сахарозаводов с радиусом транспортировки не более 70 километров. Лишние 30 километров «накручивали» затраты на 29% и отрицательно сказывались на качестве сырья.
Беларусь — не лучшая зона свеклосеяния. Биологическую производительность климата, например, здесь оценивают в 100—120 баллов, тогда как в Польше — 125—135, Германии — 125—140 баллов. Но опыт лучших тамошних хозяйств, собиравших по прогрессивным технологиям 500 центнеров с гектара и выше, с выходом сахара 6,7 тонны на гектар, служил для других проблесковым маячком. Это мигание раздражало президента Александра Лукашенко, и он потребовал от аграриев стабильных валовых сборов в объеме 3 млн. тонн свеклы.
Подумали: «бацька» встал не с той ноги. Для крестьян то были заоблачные высоты. Как и для сахароваров: переработать такую массу корнеплодов могли заводы производительностью 30 тыс. тонн в сутки, а не с имеющейся — 15 тыс. Значит, без модернизации предприятий не обойтись. А крестьянам нужно было пересесть с несовершенных отечественных свеклоуборочных комбайнов, терявших треть урожая, на импортные высокопроизводительные, позволявшие дополнительно получать с гектара до трех тонн корнеплодов, всерьез заняться семеноводством. Все это выливалось в солидную копейку.
Средства были предусмотрены Государственной программой возрождения и развития села на 2005—2010 годы. При таких «подъемных» за сахарную свеклу взялись даже те хозяйства, которые раньше и о технологии понятия не имели. Для многих настольной стала книга немецкого профессора Дитера Шпаара «Сахарная свекла», которую, как говорится, к столу издал Геннадий Старовойтов, главный редактор журнала «Сейбит» (с белорусского — «Сеятель») при содействии министерства защиты прав потребителей, продовольствия и сельского хозяйства ФРГ. Спрос на пособие был таким, что пришлось допечатывать тираж.
— За четыре года хозяйства республики с 350-центнерных урожаев свеклы поднялись до 450. А за два года планируем вплотную подойти к
600-центнерной отметке. По сути, четыре модернизированных сахарозавода, удвоивших мощности, уже не поспевают за крестьянами. В прошлом году переработали 3 млн. тонн корнеплодов, а в этом ожидаем четыре. Вот и думаем: распределить «лишний» миллион между четырьмя или строить пятый завод? — Иван Данченко доволен работой отрасли. — На каждого белоруса приходится 55 килограммов сахара при норме 36—38. В прошлом году мы произвели 511 тыс. тонн свекловичного сахара и имеем возможность до 200 тыс. тонн экспортировать.
— Свекловичного или тростникового?
Я неспроста допытывался у Ивана Ивановича. Заводы перерабатывают сахарную свеклу около ста дней в году, а затем переориентируются на сырец.
— Бытует ошибочное мнение, что белорусским заводам выгоднее производить тростниковый сахар, нежели свекловичный, — подключается к разговору Михаил Криштапович. — Но если посчитать, то сахар из тростника — недешевое удовольствие. Сырец закупаем в Бразилии, оттуда доставляем в Ригу или Клайпеду, перегружаем в вагоны и транспортируем в Беларусь. С учетом переработки тонна сахара обходится в 600—700 долл., тогда как себестоимость свекловичного сахара-песка — в пределах 500. Спросите: зачем же тогда ввозить, себе в убыток? Только для того, чтобы, во-первых, загрузить заводские мощности в межсезонье и, во-вторых, экспортировать сырцовый сахар и получать валюту.
— Значит, белорусы тростниковый не потребляют, я так понимаю?
— Согласно указу президента №78 от 11 февраля 2008 года, реализовывать его на внутреннем рынке запрещено. Только экспортный вариант! В свою очередь, наш рынок закрыт для импортного сахара. В 2007 году на него установили пошлину в размере 24%, что делает невыгодным его ввоз. Кстати, цена на белорусский сахар, независимо от сырья, из которого его произвели, одинакова, ее устанавливает Минэкономики. Как производитель, я не могу ее ни повысить, ни снизить.
В белорусских магазинах тщетно пытался на пакетах с сахаром найти данные о его происхождении — свекловичный или сырцовый? Товароведы подтвердили: да, раньше в накладных указывали: изготовлен из сахарной свеклы. Сейчас просто пишут: сахар-песок. А какая разница? Продукция соответствует ГОСТу...
В самом деле, сахар, который ежедневно покупают жители Беларуси, соответствует межгосударственному ГОСТу 21-94 «Сахар-песок. Технические условия». Разработал его, кстати, Украинский научно-исследовательский институт сахарной промышленности, а Межгосударственный совет по стандартизации, метрологии и сертификации принял 21 октября 1994 года и ввел в действие 1 января 1996-го. Этот документ поддержали представители Азербайджана, Армении, Грузии, Казахстана, Киргизстана, Молдовы, Российской Федерации, Узбекистана, Украины и Беларуси.
В частности, он определяет, что «сырьем для производства сахара-песка служит сахарная свекла или сахар-сырец». При этом доля сахарозы (в пересчете на сухое вещество) в сахаре-песке должна составлять не менее 99,75%, независимо от сырья, из которого он произведен. И ни слова о том, что на упаковке необходимо указывать, из чего именно его сварили. Следовательно, существующий ГОСТ 21-94 действительно никто не нарушает.
— Значит, белорусы едят родной сахар, а мы — ваш, но тростниковый? — спрашиваю в лоб.
— Тоже свекловичный, согласно двусторонним договоренностям, — утверждает Иван Данченко. — Если не доверяете, путь один — лабораторный метод. Только так можно отличить тростниковый сахар от свекловичного. Есть лаборатория? Нет? Везите во Францию. И тогда отпадут все обвинения: мол, из Беларуси везут тростниковый сахар, тонна которого на 100 долл. дешевле свекловичного…
Иван Иванович предлагает нам пойти по пути Фомы неверующего, который прошла Россия. Можно понять раздражение Александра Лукашенко, когда россияне необоснованно затормозили на Троекуровском таможенном посту 580 вагонов с сахаром. Но пробы из каждого(!) не подтвердили сырцовое происхождение продукта. Образцы возили даже на изотопное исследование в подмосковную Дубну. Вердикт? Свекловичный!
Однако, даже имея такое заключение, российские железнодорожники отправили обратно в Беларусь эшелон из 57 вагонов. Аргументы? Затоваривают подъездные пути.
Федеральная таможенная служба России сначала ввела ограничение на пропуск вагонов, а со временем установила так называемый профиль риска, распространяющийся только на злостных нарушителей — контрабандистов. Так белорусский сахар стал неввозным. Можно печалиться об утраченных миллионах долларов, кивать на недоброго соседа... А Лукашенко созвал правительство и сказал: не продадите сахар — не будете работать. И знаете, чиновники мгновенно нашли другие рынки сбыта и продали.
С тех пор проблем с покупателями белорусского сахара нет. Не Украина, так кто-то другой напросится... По словам Ивана Данченко, сахар из свеклы нового урожая практически полностью законтрактован.
Третий раз подряд сезон сахароварения все четыре завода начинают с первого сентября. Ранняя копка корнеплодов способствует ритмичной работе предприятий. Крестьяне, правда, немного теряют на сахаристости, но для этого внедрен своеобразный компенсаторный механизм. За свеклу, сданную в первой декаде сентября, сахарозаводы доплачивают свекловодам 20%, второй — 10, третьей — 5%.
— Если в начале сентября обычно недобираем 0,5% до базовой сахаристости, то 20% ее сполна компенсируют, еще и в выигрыше остаемся, — втолковывает арифметику Анатолий Глинник, руководитель сельхозкооператива «Снетово-Агро» Ивановского района Брестской области. — В 2002 году, когда я возглавил хозяйство, свекла занимала 200 гектаров. Добавили еще 100 гектаров и за счет урожайности втрое увеличили валовой сбор. Мощный комбайн Holmer Terra Dos убирает наши площади за несколько дней. Свеклу из-под комбайна, без перевалки, сдаем на свеклоприемный пункт, потому что в буртах на поле она теряет до 10% сахаристости в сутки. Поэтому конвейер, в котором задействованы десять грузовиков, бесперебойный. К тому же в районе таких уборочных агрегатов, как у нас, целых три. Конкуренция: кто быстрее протолкается в весовую свеклопункта. Никто не хочет терять выгодную доплату. В выигрыше все мы, аграрии и переработчики.
Несмотря на кризис, белорусские сахарные заводы переживают золотую пору: впервые экспортные цены превысили внутренние. Покупатели с готовностью работают даже по предоплате — только отгружай товар! Но даже при благоприятной внешней конъюнктуре белорусы прежде всего заботятся о внутреннем рынке. При социально ориентированной экономике самое главное — интересы собственного народа. Поэтому сначала — внутренние балансы и только потом — экспортные сверхприбыли. Совсем не так, как в Украине.
P.S. В Минск и обратно добирался по железной дороге. К чаю и кофе подавали рафинад с надписью не «Укрзалізниця», а «Беларуская чыгунка». Ценник в каждом купе предлагал платить за него на выбор — в гривнях или белорусских рублях. Международный товар!