Прошедший год окончательно убедил меня в том, что люди, принимающие решения в экономике, - отчаянной смелости народ: Национальный банк у нас уже третий месяц прыгает без парашюта, Президент излагает непотопляемому аграрному лобби принципы новой политики на селе, коммерческие банки перестали надеяться на гиперинфляцию и начали с тоской уповать на возрождение производства, вялотекущая либерализация цен и даже некоторых рынков обещает перейти в острую стадию... В общем, «ситуация действительно - да...», как выразился один внештатный государственный муж.
Накануне нового финансового года принято интересоваться, чем был знаменателен год прошедший. Опрошенные представители банков в большинстве своем рады были до слез, что «все это закончилось хотя бы так». Правда, уточнять «это» и чем именно оно закончилось, никто не спешил, а расспрашивать их о конкретных результатах коммерческой деятельности... Подождем лучше разнообразных рейтинговых таблиц, составленных специалистами, тем более, что раздача именных похоронных венков не входит в намерения вашего автора. Гораздо важнее, по-моему, определить, что болит у тех, кто еще шевелится.
Жалобы обычно начинаются с констатации того прискорбного факта, что украинские банки работают с больным товаром - украинскими же деньгами. Далее неизбежно следует упоминание о жестких монетарных мерах последнего времени, не подкрепленных другими макроэкономическими преобразованиями. Тут нелишне уточнить, что жесткие меры по «связыванию» эмиссионных денег, предпринятые Нацбанком, были достаточно успешными и привели к стабилизации - очевидно, временной - карбованца. Для того, чтобы понять, почему кипучая деятельность главного банка страны так часто подрезала под самый корешок его братьев меньших - банки коммерческие, придется вспомнить общеизвестные вещи. Кроме Нацбанка, работающего в рыночной среде (финансовый, валютный, кредитный рынки худо-бедно, но существуют), есть еще правительство, полем деятельности которого является непуганный госсектор. Госсектор затратный, неэффективный, требующий постоянных финансовых вливаний, жестоко лоббирующий свои клановые интересы (АПК, к примеру). Госсектор, в силу перечисленных особенностей, неконтролируемый. Прибавьте к этому чисто социальные моменты: забастовки по поводу цен и зарплат, и вы получите ситуацию, которой НБУ может противопоставить - в лучшем случае - добрую волю и пресловутые монетарные методы...
«НБУ должен определиться, чьи интересы он представляет. Его задача - развивать кредитно-финансовую систему, знать, что необходимо для работы банков, а не пополнять бюджет. И у него не должна болеть голова о бюджете - для этого есть министр финансов и Верховный Совет, который этот бюджет принимает, - считает вице-президент Украинской финансовой группы Александр Шаров, - НБУ же очень часто в конкретных действиях исходит из того, что нужно правительству. На этой стадии он обычно собирает комбанки и говорит: «Я сейчас вам еще что-нибудь запрещу, придумаю, как у вас деньги забрать».
А в результате он представляет то интересы правительства, то комбанков, то еще кого-то. И принимаются меры, которые противоречат не только интересам комбанков, но и логике. И потом приходится их отменять, как это было с решением об обязательном резервировании валюты. Зачем вводится обязательное резервирование в национальной валюте, понятно - речь идет о регулировании денег в обороте. А что дает резервирование твердой валюты - кроме того, что эта валюта изымается из оборота конкретного банка и идет, очевидно, на кредитование конкретного правительства? Политически НБУ находится в очень сложных условиях, и его трудно обвинять. Слава Богу, что он еще делает то, что может».
По поводу того, что должен и чего не должен делать Нацбанк, существует столько же мнений, сколько и заинтересованных сторон. А поскольку до сих пор не решено окончательно, самостоятелен НБУ или подчинен в своих решениях, главный банк страны действует сообразно обстоятельствам. Причем обстоятельства сплошь и рядом оказываются сильнее...
СТО ДНЕЙ ДЛЯ АГРОПРОМА
«Мы пережили операции по закупкам государством продовольственного и фуражного фондов», - констатировал Виктор Ющенко на пресс-конференции по итогам 1994 года в НБУ. Констатировал так печально, что невольно закралась мысль: а может, лучше взяли бы все вместе и - не пережили? Каждый год одно и то же - слышится: сельское хозяйство, пишется: эмиссия, получается: инфляция. Политика последовательного и неуклонного обесценивания собственной денежной единицы - единственная политика, которую Украина с помощью агропрома проводит ежегодно и неукоснительно.
Поэтому в четвертом квартале 1994 года НБУ делом чести почел «разработать инструментарий, с помощью которого за максимально короткое время достичь стабилизации карбованца». По словам Виктора Ющенко, после пережитых эмиссионных госзакупок «в 1993 году мы заплатили гиперинфляцией в течение трех месяцев. В 1994-м 72% инфляции у нас было только на протяжении одного месяца - благодаря тому, что НБУ нашел поддержку у правительства в ценовой и валютной либерализации, в проведении жесткой монетарной политики, безусловном выполнении бюджета». Ну, о выполнении бюджета мы поговорим немного позже. А сейчас еще одна цитата из Виктора Андреевича: «Если макроэкономисты не найдут ответа на вопрос, как этот сектор (агропромышленный) ввести в первое полугодие 95-го финансового года, под угрозу будет поставлен курс реформ. Нормальный финансовый баланс по селу невозможен без либерализации цен, а в аграрном секторе они не либерализированы. В этой ситуации каждый день подводит НБУ к самому драматическому моменту первого квартала - подготовке очередных эмиссионных решений. Собственной инициативы НБУ в этом вопросе проявлять не будет, но...» Дальше - по отработанной схеме: если правительство снова назначит само себя главным покупателем «хлеба для всех», то всех ожидают пренеприятные события. Реальных денег-то на закупки нет, но и допустить альтернативных покупателей никак не хочется: еще бы, кто же добровольно откажется от такой сытной монополии.
Между тем, «стабильность курса национальной валюты будет зависеть от того, какие шаги произойдут в ближайшие 100 дней в АПК. Государство может быть покупателем-заказчиком только в реальном размере, т.е. в размере продовольственного фонда для бюджетных отраслей: армия, милиция, медицина и т.п.». Что же касается создания нового оптового рынка для села и новых кредиторов, то все это, плюс реальные цены, может и должна обеспечить система товарных бирж. Нацбанк объявил, что уже готов предоставить свои программные и компьютерные мощности, платежный механизм, наконец, просто помещение Межбанковской валютной биржи для проведения первых торгов по зерну.
ЦЕНА СТАБИЛЬНОСТИ
«Сегодня НБУ констатирует, что монетарные мероприятия дали результаты на валютном рынке и привели к временной стабильности карбованца», - сообщает Виктор Ющенко и поясняет: «Временной - потому, что решающее слово за теми, кто верстает госбюджет».
Усилия Нацбанка, безусловно, заслуживают всяческого поощрения и уважения, но не будем закрывать глаза на очевидные вещи: устоять ему удавалось далеко не всегда. Общая сумма кредитов, выданных Минфину, на 17% больше показанного дефицита госбюджета. Несмотря на утверждение НБУ, что «отождествлять размеры дефицита бюджета и задолженность правительства Нацбанку, оформленную векселями, ни в коем случае нельзя», возникает наивный вопрос - а с чем эту задолженность прикажете отождествлять? Результаты деятельности кредитуемого правительства настолько плачевны, что не пора ли внимательно проследить, на что оно расходует деньги? Для начала правительство так мудро распорядилось кредитами, что остановились промышленные предприятия, а вслед за этим НБУ резко погасил инфляцию - и практически «остановились» банки.
«Отсутствие приватизации, абсолютная госсобственность в промышленности, отсутствие соответствующего количества банковских инструментов для проведения взаиморасчетов между предприятиями, плюс издержки налоговой политики - такова, по мнению председателя правления банка INKO Петра Мирошникова, ситуация на сегодня. - Банки не имеют возможности формировать резервы, поскольку резервы формируются из прибыли, кроме того, из прибыли покрывается достаточное количество расходов, которые в нормальном мире давно уже списываются на расходную часть бюджета банка. Например, создание филиальной сети. (Заметим, что INKO, имеющий весьма обширную филиальную сеть, больше других тратил свои прибыли на ее развитие). Но банки действительно приспосабливаются - и по мере того, как будет происходить приватизация, будет оживать промышленность, оживут и они. Но теперь уже будет все наоборот: впереди будет идти промышленность, а банки - за ней. Те банки, которые пережили лето и осень минувшего года, будут жить. А что касается игр на инфляции, то я всегда говорил, что инфляция не выгодна только двум категориям: конечному потребителю и фальшивомонетчикам. Последним - потому, что они не успевали перестраивать свои станки на выпуск купюр все большего номинала».
Случилось то, чего могло и не случиться: рыночной банковской системе пришлось затормозиться и подождать - либо что-нибудь прогрессивное произойдет в сфере производства, либо бюджет опять будет сверстан по принципу «расходы - главное, а доходы мы нарисуем». Во втором случае банкам придется снова играть на инфляции.
Однако оставим комбанкам сводить годовые балансы в ожидании реанимации производства и снова обратимся к достижениям и проблемам Самого Главного Банка.
ПРЫЖОК БЕЗ ПАРАШЮТА
Политика эмиссионных госзакупок (не только сельхозпродукции, но и энергоносителей) в первую очередь - и весьма наглядно - отражается на валютном рынке. Потом уж начинает «валиться» все остальное: цены, зарплаты, бюджет, и наступает традиционная пора «жестких монетарных»...
Для предотвращения стремительного обвала курса карбованца Нацбанк принялся нейтрализовывать эмиссионные деньги: кредитные потолки для комбанков, валютные интервенции на бирже (благо, биржа снова заработала и подоспел кредит МВФ), либерализация цен позволили за сравнительно короткий срок извлечь из оборота 15 трлн. крб.
Кредитные ограничения, как справедливо заметил Виктор Ющенко, в 1994 году не вызвали такого шока и крика, как в 1993-м. Но стоическое отношение комбанков к этой крутой мере объясняется, скорее всего, тем, что, во-первых, аналогичное ограничение в 1993-м можно было достаточно легко обойти, и к этому все уже были морально готовы, во-вторых, после серии переговоров между руководством НБУ и комбанков были достигнуты определенные компромиссы.
3 ноября минувшего года, в порядке начала глубокой девальвации карбованца, НБУ выступил в роли основного продавца (92%) твердой валюты. Преследовалась простая, но труднодостижимая цель: с помощью плавного, а не обвального, падения курса определить его оптимальное значение - величину, которая устраивала бы как экспортеров, так и импортеров. Карбованец, которого к началу торгов было 91 триллион лишку, никого не интересовал. Но по мере того, как начинал сказываться мораторий на кредитные вложения и новый масштаб цен, спрос на национальную валюту возрастал. Где-то на восьмых торгах НБУ уже продавал припасенные в результате интервенций карбованцы и покупал доллары. Таких «твердовалютных» карбованцев выпущено в обращение около 5 триллионов. Главной задачей НБУ отныне считает «филигранное отслеживание денежной массы в обороте» с помощью разумной игры на бирже. Итак, НБУ «прыгнул без парашюта»: не допустил обвала, потратил на интервенции более 150 млн. долларов, но курс опустил плавно - с таким расчетом, чтобы дальнейшее изменение цен не приводило к лихорадке на бирже. После чего отношения НБУ и валютного рынка приобрели характер позиционных боев.
Что дальше?
Как заявил Виктор Ющенко, бюджет первого квартала 1995 года можно сбалансировать с 10%-м дефицитом исключительно при капитальной ревизии решений в области социальной, ценовой, экспортно-импортной, возможно, даже пенсионной политики. НБУ просит поддержки Минфина, Минсельхоза и Господа Бога. Потому, «дискуссии с аграриями - не что иное, как попытка обеспечить будущее реформы, в частности денежной». Пока же уровень взаимопонимания заинтересованных сторон достаточно точно соответствует бородатой прибаутке: «Вы любите вчерашний борщ? - Да. - Ну, так приходите завтра...»