Хотя Министерство энергетики категорически отрицает возможность повышения тарифов на электроэнергию и прямо называет такие сообщения «фейком, направленным на дестабилизацию настроений общества», есть факты, свидетельствующие о прямо противоположном.
Самый красноречивый контраргумент запечатлен в Законе Украины «О Государственном бюджете Украины на 2024 год»: размер средств на жилищные субсидии увеличивается на 25% — до 50 млрд грн. Возникает логическое противоречие: если пенсии и минимальные зарплаты вырастут, то очевидно, что размер субсидий должен уменьшиться, а не увеличиться. Соответственно и средств на субсидии в Госбюджете должно быть меньше…
Невероятное очевидное
Единственное и очевидное объяснение этого парадокса понятно всем (кроме разве что пиарщиков ОП и Минэнерго) — рост тарифов на электроэнергию уже запланирован и просчитан в Минсоцполитики. Так что принципиально решение «разморозить» «замороженные» тарифы принято. Народ лишь вводят в заблуждение сказками о том, что «сейчас никакой подготовки, обсуждения, расчетов потенциального повышения не делается». Здесь ключевое слово — сейчас.
Ответственные политики должны были бы вместо этого заниматься другим: объяснять народу, почему «замораживание» тарифов — это обман и самообман, который губит экономику в целом, электроэнергетику и газодобывающую отрасль в частности, и главное — лишает государственный бюджет средств на ведение войны против ненавистного агрессора.
По словам премьер-министра Дениса Шмыгаля, потери НАЭК «Энергоатом» и НАК «Нафтогаз Украины» от «замороженных» тарифов только за 2022 год составляют больше 300 млрд грн. Очевидно, что приблизительно такая же сумма набежала и за 2023 год, хотя об этом все чиновники молчат. Также очевидно, что Госбюджет не получил никаких налогов с этих сотен миллиардов, которые государственные компании просто не заработали из-за занижения стоимости своей продукции, а эти налоги должны были бы пойти на оборону Украины.
Но есть еще одна составляющая «низких» тарифов — социальная. Она заключается совсем не в том, что люди покупают газ и электрику дешево, а в том, что низкий тариф установлен для всех — и бедных, и богатых, для тех, кому тяжело, и тех, кому совершенно безразлично, какой тариф, кто без проблем заплатит цену вдесятеро выше. Именно здесь скрывается острая социальная несправедливость, и она существует поэтому, что приносит электоральные выгоды политическим популистам, которые у нас никогда не переводились.
В Украине разработан социальный механизм, который, по идее, должен был бы нивелировать эту несправедливость и дать возможность устанавливать тарифы на жилищно-коммунальные услуги на уровне их экономической себестоимости, но эффективен ли он на сегодняшний день?
Сколько стоит коммуналка?
В Украине — 10,5 миллионов пенсионеров, половина из них получает пенсию меньше 4 тыс. грн. Какой процент доходов домохозяйств, в частности и пенсионеров, идет на оплату коммуналки?
Официальная статистика говорит о 14,4% ежемесячно, но эта цифра лукавая. Она валит в одну кучу сельское население, потребляющее преимущественно только газ и электрику, и жителей крупных городов, получающих полный «букет» жилищно-коммунальных услуг (ЖКУ). Кроме того, в отопительный сезон, а это — шесть месяцев, стоимость коммуналки намного увеличивается из-за оплаты централизованного отопления. В этот период, по самым оптимальным оценкам, городская семья платит 30% своего дохода за ЖКУ.
Если учесть, что по той же лукавой статистике семья тратит на продукты 50% семейного дохода, то на все остальное — одежду, быт, культурные развлечения, отдых и прочее ей остается всего 20%. Здесь не забываем, что если в селе весомую часть продуктов жители получают из собственного хозяйства, то в городе огород не посадишь, поэтому доля бюджета на «развитие семьи» фактически намного меньше — 5–10% в зимнее время, которое к тому же совпадает с учебным годом в школах, колледжах и вузах. Недаром официальная статистика показывает, что на образование украинские семьи тратят… 1% своих доходов. Здесь статистика опять же лукавит, потому что суммирует семьи с детьми и студентами с такими, где их просто нет.
О доле жилищно-коммунальных платежей в расходах семьи официальная статистика рассказывает хоть и корректно — с точки зрения среднего арифметического — но, по всей видимости, очень обобщенно, поскольку не учитывает кардинальных отличий между разными социальными категориями. О конкретных суммах оплаты официальная статистика не сообщает вообще ничего. Поэтому возьмем, например, три реальные квартиры в Киеве (где не самая дорогая коммуналка в Украине) и сравним суммы платежей с размерами доходов среднестатистического пенсионера.
Первая — квартира площадью 98 кв. м в кирпичном доме 1974 года без утепления — 4880 грн, из которых отопление в декабре — 3360 грн. Вторая — площадью 51 кв. м, современная, в доме с термоутеплением 2010 года — 2580 грн, отопление — 1450 грн. Третья — 40 кв. м, панелька 2000 года — 2600 грн, отопление — 1000 грн.
Вопрос: какую долю своей пенсии должен потратить каждый второй пенсионер страны, получающий пенсию 4 тыс. грн? Помним, что у нас 51% пенсионеров получает меньше указанной суммы. В самой маленькой квартире, 40 кв. м, — 65%, в средней, 51 кв. м, — тоже 65%, а вот в большой, 98 кв. м, пенсионер вообще не сможет оплатить 4880 грн, потому что у него только 4 тыс. грн!
Можно предположить, что в ответ на эти примеры каждый обычный украинский министр социальной политики и любой прохожий на улице скажут: ваш пенсионер должен тратить на коммунальные услуги не более 15% своих доходов. И здесь начинается самое интересное.
Блеск и убогость жилищных субсидий
Эта программа началась в 1995 году благодаря финансированию разработки проекта USAID и была действительно революционной — за полтора года правительство повысило тарифы так, что уровень себестоимости, который они покрывали, вырос с 11 до 85%, причем на все услуги.
Но потом чиновники решили сэкономить на «социально уязвимых» по «брежневскому» принципу «экономика должна быть экономной». Правила назначения субсидий становились все жестче, и в конце концов количество домохозяйств, получавших субсидию, уменьшилось с 20% (в первый год) до 1% в последующие годы. Мы же не считаем, что украинцы в 2000-х стали богаче, не правда ли? Наоборот, можно сказать, что Министерство социальной защиты превратилось в Министерство «социального нападения». В последнее довоенное время даже прекратили публиковать официальную ежемесячную статистическую отчетность о субсидиях, показатели, известные сейчас, озвучивали только на заседаниях правительства. Так, в феврале 2024 года субсидии получали 2,3 миллиона домохозяйств. Это так называемые зимние субсидии, которые начисляют в отопительный сезон. Летом же получателей было вдвое меньше — 1,3 миллиона (2023 год).
Как видим, оба показателя намного меньше, чем количество пенсионеров в Украине. Если половина из них получает пенсию меньше 4 тыс. грн, то это 5,25 миллиона пенсионеров, которые с большой вероятностью, особенно в городах, не в состоянии заплатить за коммуналку так, чтобы вместе с тем что-то осталось на жизнь. (Здесь мы обходим вниманием семьи, где есть те, кто работает, но тоже нуждается в государственной помощи.) Можно возразить, что домохозяйства состоят из двух пенсионеров, которые в сумме получают 8 тыс. грн, и этого вполне достаточно для оплаты коммуналки. Но статистика свидетельствует, что в возрасте 65–66 лет мужчин остается вдвое меньше, чем женщин, и дальше это соотношение лишь растет. Следовательно, каждое второе домохозяйство «пенсионного возраста» имеет в своем составе… только одного человека — женщину.
Так как же срабатывают правила предоставления субсидий, которые точнее было бы назвать правилами «непредоставления субсидий»? Первая сказочка, которой пытаются усыпить себя и граждан чиновники от социалки, — это мантра о 15%. В начальном варианте 1995 года действительно вычислялись 15% дохода, и если их не хватало на оплату ЖКУ, то остальное доплачивало государство, что было просто и понятно, но доплачивало не за реальную квартиру, а за определенную виртуальную, то есть «нормативную». Отдел субсидий подсчитывал так называемые социальные нормативы потребления — за коммунальные услуги и по площади квартиры/дома.
Возьмем, например, нормативы по воде. Если в Киеве при отсутствии счетчика на человека начислят 4,5 куб. м холодной воды и 3 куб. м горячей, то в случае предоставления субсидии на того же человека начислят потребление вдвое меньше — 2 куб. м холодной и 1,6 куб. м горячей. (Мыться надо меньше!) Так же, если взять отопление и плату за обслуживание жилья, то субсидию начисляют не по имеющейся площади, а по «нормативной». А поскольку отопление занимает львиную долю в ЖК-платежах, то получается, что государство фактически «подталкивает» человека к переезду из «преувеличенной» квартиры в «нормативную», меньшую по площади. Непонятно только, почему такие ограничения называют «социальными», — им больше подходит термин «нищенские».
Сейчас порядок начисления несколько сложнее, но в основе остается та же дискриминационная система нормативов и других искусственных ограничений, из которой и возникает такой разрыв между количеством пенсионеров (10,5 миллиона) и получателей субсидий (2,3 миллиона). Причина его появления, вероятно, заключается в кардинально отличающейся психологии чиновника с его «государственной» пенсией (80–90% зарплаты) и остальными «негосударственными» пенсионерами. Если для первых выход на пенсию мало влияет на уровень жизни, то для «обычного» пенсионера это — фазовый переход в состояние «акционера», то есть покупателя продуктов и товаров, который все покупает по акциям, по возможности дешевле. Пеший конному не товарищ…
Предложения без выводов
Единственный способ повысить тарифы до экономически обоснованного размера, выровнять экономические перекосы через перекрестное субсидирование, выполнить требования МВФ и других доноров, пополнить военный бюджет и восстановить «тарифную» социальную справедливость — максимально либерализовать систему жилищных субсидий, единственным критерием которой должен быть размер пенсии или заработной платы. А если пенсионер подрабатывает на стороне или у него есть огород, то это его положительный вклад в экономику. И в победу.
Единственный драконовский критерий, который нужно оставить, чтобы отсечь жителей элитных жилищных комплексов и загородных имений от источника поддержки «негосударственных» пенсионеров, — это, скажем так, «черта зажиточности». Это не то примитивное ограничение площади квартир и домов в 120–250 кв. м (без учета их стоимости), а оценочная стоимость движимого и недвижимого имущества, которым владеют, пользуются или распоряжаются члены домохозяйства. Определить эту черту зажиточности — это уже другой вопрос.