Почему крах в России наступил всего через месяц после того, как МВФ и другие международные инвесторы согласились предоставить кредит в $23 млрд.? Таким вопросом задался британский журнал «Экономист» в номере от 21 августа. Ответ его звучит примерно так: большая часть средств пошла не на выплату зарплат и пенсий с целью создания атмосферы доверия правительству, а была потрачена впустую или, что более вероятно, разворована. Практически все 1600 банков страны оказались неплатежеспособными, и финансовые магнаты потребовали принятия срочных мер для своего спасения. Так у власти вновь оказался ставленник олигархического капитала - Черномырдин.
Комментируя ту же ситуацию, профессор Стэнфордского университета в США Михаил Бернштам заметил, что после фиаско с азиатским финансовым кризисом российский лишь подтвердил, что МВФ как регулятор мировых экономических процессов - полный банкрот. Так что не случайно в Конгрессе США будируется вопрос о его ликвидации. Любопытно, однако, что, анализируя причины захлестывающих одну страну за другой финансовых тайфунов, западные эксперты старательно обходят ситуацию вокруг главного действующего лица мирового финансового спектакля - американского доллара.
Подавляющая часть исследователей политики (и даже этики) национальных и международных финансовых «рулевых» почему-то избегают обсуждения поведения самого главного рулевого - Федеральной резервной системы США. Между тем тот же «Экономист» в номере от 28 августа утверждал, что в США ныне сложилась ситуация кануна азиатского кризиса, когда из-за большого притока капитала извне цены на акции местных компаний стали чрезмерно завышенными, что чревато их обвалом со всеми вытекающими отсюда последствиями (этот тезис убедительно подтвердили события 31 августа на Нью-Йоркской бирже, когда индекс Доу-Джонса упал сразу на 19%). Неужели и лидера мировой экономики в ближайшее время ожидает нечто похожее на «Великий кризис» 30-х годов?
Судя по основным положениям работы научного сотрудника Австрийского института экономических исследований Стефана Шульмайстера (Project Syndicate, May 1998), ответ на поставленный выше вопрос будет, скорее, отрицательным. Дело, оказывается, не столько в дорогих акциях, сколько в дорогом долларе. И связано это с введением в 1971 году системы плавающих курсов валют, в результате чего резко возросло влияние номинальных процентных ставок, устанавливаемых по мировой резервной валюте - доллару США. При этом падающие ставки ведут к обесцениванию доллара, поскольку привлекательность капиталовложений в долларовые активы уменьшается, и наоборот.
И вот тут-то как раз и возникает цепочка событий, ведущая прямиком к формированию грядущих катаклизмов: изменения в долларовых ставках - модификация обменных курсов - разрыв в доходах развитых и развивающихся стран. Последнее звено - ключевое и обусловлено тем, что экспорт развивающимися странами таких «нормативных» товаров, как нефть, руда, кофе и другое первичное сырье, обычно номинирован в долларах, тогда как импорт товаров и услуг из развитых стран - в иных валютах. И стоит доллару упасть по отношению к последним, как на выручку от подешевевшего экспорта удается купить значительно меньше импортных высокотехнологичных товаров.
Естественная реакция развивающихся стран на эрозию своих доходов - увеличение долларовой стоимости своего экспорта. Первой такой акцией как раз и стал знаменитый нефтяной кризис осени 1973 года, когда только что созданная ОПЕК подняла цены на «черное золото» в четыре раза. А спровоцировал ее на это тот факт, что с 1971-го до середины 1973 года курс доллара по отношению к другим валютам упал в среднем на 25%. В результате нефтедобывающие страны несли огромные убытки, ибо свыше 90% их экспорта оценивалось в долларах, а более 80% импорта - в национальных валютах.
Циклы «дешевого доллара» повторились в 1976-78 годах
(-25%) и в 1985-88 годах (-50%). В первый раз экспортеры нефти удвоили цену на нее, однако к середине 80-х позиции ОПЕК ослабли и мир был избавлен от очередного нефтешока. Правда, не имеющие нефти развивающиеся страны оба раза поднимали долларовые цены на свои товары в среднем на 30%. А вот два крупнейших взлета доллара в 1980-84 годах (+50%) и в 1995-98 годах (+30%) привели к падению экспортных цен на не нефтяные товары соответственно на 30% и 10%, а с конца 1997 года резко пошли вниз и цены на нефть. Между прочим, оба периода «дорогого доллара» совпадают с расцветом американской экономики: в первый раз под солнцем «рейганомики», во второй - «клинтономики», что в переводе означает «жить за чужой счет».
Смена долларовых вех оказывает также решающее влияние на международные рынки капитала и в конечном счете ведет к финансовым, а точнее, долговым кризисам. На сей раз потрясения связаны с тем обстоятельством, что долги развивающихся стран выражаются в долларах и, стало быть, долговое бремя растет вместе с долларовыми реальными процентными ставками. Так, в промежутке между 1971 и 1980 годами номинальные процентные ставки евродоллара составляли в среднем 8,5%, в то время как инфляция экспортных цен в Латинской Америке - 17,4%. Выходит, реальная процентная ставка внешних заимствований равнялась минус 8,9% и южноамериканцы понабирали иностранных кредитов «под завязку». Но в 1980-85 годах Федеральная резервная система США стала проводить политику «дорогих денег», номинальные процентные ставки составили в среднем 11,7%, а дефляция экспортных цен - минус 7%, т.е. реальная процентная ставка на кредиты оказалась равной 18,7%. В итоге долговое бремя 70-х годов у стран Латинской Америки подскочило почти на треть и в 1982 году там разразился хорошо известный долговой кризис.
Восточноазиатские страны попали в ту же ловушку в 90-х годах. В первой их половине доллар был дешевым и реальная кредитная ставка была нулевой, а к 1995 году стала даже отрицательной. Страны региона заметно увеличили свою внешнюю задолженность в связи со значительными инвестициями в производство. Однако с середины 1995 года дешевый доллар постепенно трансформировался в дорогой, что спровоцировало дефляцию экспортных цен на минус 5%. Итог - реальные процентные ставки на кредиты выросли с минус 4% (1995) до 10,5% (1997), т.е. почти на 15%, и... последовали известные события июня-августа прошлого года на финансовых рынках Юго-Восточной Азии.
Как читатель, видимо, уже догадался, Россия с Украиной угодили в ту же западню. Начав интенсивно накачиваться западными кредитами с 1993 года, обе страны столкнулись с серьезными финансовыми затруднениями осенью прошлого года, когда под влиянием азиатского кризиса иностранные инвесторы начали выводить свои капиталы в другие регионы. Однако теперь из-за мировой дефляции цен на «нормативную» постсоветскую экспортную продукцию (нефть, металл и т.д.), усугубленную продолжающимся падением производства или, в лучшем случае, его стагнацией на крайне низком уровне «макроэкономической стабилизации», они не в силах рассчитаться с подорожавшими долгами. При этом новые займы для реструктуризации старых долгов оказались еще более обременительными.
Все это вместе взятое не могло не кончиться всеобъемлющим долговым кризисом, который в России уже перерос в политический. В Украине те же процессы протекают пока как бы в заторможенном режиме из-за меньших масштабов соответствующих явлений. Но они усугубляются в обеих странах тем, что финансовый кризис происходит не на фоне роста ВВП, как это имело место в Юго-Восточной Азии и большинстве стран Латинской Америки, а под аккомпанемент глубокой экономической депрессии. Так что пролонгирование большинства переживаемых нами невзгод в новое тысячелетие практически гарантировано.
Что касается прогнозирования невзгод Соединенным Штатам, то, к счастью для них, монетарная дирижерская палочка находится в их собственных руках и может быть в «час Х» переведена в режим дешевого доллара. Однако суровость переживаемого мирового кризиса требует немедленного начала серьезных консультаций о реформировании международной финансовой системы. Резервная валюта должна, очевидно, стать действительно мировой, т.е. не подверженной манипуляциям во имя узконациональных интересов. В противном случае на мировую экономику будут перманентно накатываться финансовые тайфуны разной степени силы, включая и крайне разрушительные, с изрядным числом жертв.