Уже через месяц-два Украина окажется перед новой экономической реальностью, в которой многим придется буквально выживать. В этих условиях одним из источников пополнения государственной казны может стать возврат активов преступного происхождения.
Эту тему декларирует приоритетом каждый генеральный прокурор начиная с 2014 года. Она обычно ассоциируется с должностными лицами и представителями предыдущих властных команд, ведь именно вокруг известных фамилий проще всего генерировать новости, демонстрировать активность и отчитываться перед обществом, перманентно требующим "посадок" и "раскулачивания" ненавистных богачей.
Вместе с тем есть немало других непубличных и негосударственных деятелей, чьи действия нанесли значительно больший ущерб государству и чьи активы преследовать не так хайпово, как публичных политиков или чиновников. Речь идет о владельцах обанкротившихся банков, "смотрящих" за госпредприятиями, бизнесменах-конвертаторах, контрабандистах и других акулах "схемного" бизнеса. Правоохранителям известны все имена и схемы, впрочем, как когда-то говорил Геннадий Хазанов в своем диалоге о милиции, "знаем, кто, где, когда, имеем… съемки скрытой камерой, показания свидетелей - доказать ничего не можем. Знаем, куда тянутся нити, и знаем, к кому - по именам. Вы их тоже всех хорошо знаете". Некоторый прогресс за последние годы в этом направлении все же нельзя отрицать. По состоянию на 2019 год в зарубежных юрисдикциях были выявлены возможно противоправные активы в основном бывших высоких должностных лиц и наложен арест на них на сумму, эквивалентную почти 500 млн долл. Но дальше арестов дело часто не идет, ведь чтобы вернуть преступные активы уголовно-процессуальным путем, нужен приговор суда. А с этим, как нам прекрасно известно, в Украине проблема. Кроме того, досудебное расследование в делах об отмывании средств может длиться годами из-за широкого массива международно-правовой помощи, в рамках которой надо исследовать многочисленные факты и обстоятельства.
Возьмем условную ситуацию, когда владельцы банка решили присвоить средства вкладчиков или стабилизационный кредит от НБУ. Для этого менеджмент банка принял решение выдать кредиты нескольким десяткам компаний, подконтрольных владельцам (через подставных лиц). Эти несколько десятков компаний, получив средства, имитируют какую-то псевдохозяйственную деятельность, в результате которой деньги оказываются на счетах уже иностранных (офшорных) компаний, открытых, скажем, в банках Латвии, Австрии, Швейцарии. Потом наш банк спустя некоторое время признают неплатежеспособным, в него вводят временную администрацию, менеджмент и владельцы разъезжаются кто куда, возбуждается уголовное производство.
И вот следователь должен все эти схемы исследовать - взять десятки определений суда, чтобы получить доступ к банковским документам, на основании которых выдавались кредиты, к их банковским счетам, проанализировать движение средств по всем счетам и основания для соответствующих банковских платежей (за предоставление услуг или продажу товаров - опять документы), проверить эти основания (а предоставлялись ли эти услуги, поставлялись ли товары - снова документы, в том числе таможенные), установить и допросить всех служащих банка, установить офшорные компании, которые могут быть связаны с владельцами банка, их счета за рубежом (как правило, непростая задача), направить десятки запросов за рубеж о правовой помощи, чтобы исследовать деятельность офшорных компаний, допросить номинальных иностранных директоров, получить движение по их счетам (в среднем один запрос выполняется один год), информацию об IP-адресах, с которых осуществлялось управление счетами, установить бенефициаров этих компаний (как правило, подставные лица), разыскать (!) и допросить их, провести множество экспертиз и еще немало других следственных действий. Потом следователь должен все это проанализировать и только тогда подготовить сообщение о подозрении то ли владельцу, то ли одному из топ-менеджеров (на практике все ограничивается начальниками отделов).
И это лишь описание некоторых стадий досудебного расследования. Дальше идет ряд риторических вопросов, в частности, сколько будут длиться досудебное расследование и судебное разбирательство, включая процесс обжалования приговора; как повлияет на продолжительность процесса смена группы следователей, прокуроров или состава суда, в том числе неоднократно? И вопрос, который вообще может ввести кого угодно в ступор: сколько осужденных банкиров за все годы независимости можете вспомнить?
Но не все так безнадежно, ведь очерченные проблемы не уникальны для Украины. В мире, особенно в частном секторе, уже не один год применяется практика поиска и конфискации сомнительных активов в гражданском процессе. Чтобы было понятнее, вернемся к нашему примеру с обанкротившимся банком.
Один из обманутых вкладчиков подает гражданский иск, например, в Лондонский суд против владельцев (в том числе бывших) и топ-менеджмента этого банка, в котором утверждает, что вследствие их неэффективных действий по управлению банком истцу был нанесен ущерб - вместо своего депозита в миллион долларов он получил 200 тыс. грн от Фонда гарантирования вкладов физических лиц. Почему Лондон? Потому что украинская судебная система еще не заработала тот авторитет, который имеют решения Лондонского суда во всем мире. В цепи связанных с владельцами банка компаний обязательно найдутся фирмы с регистрацией в Соединенном Королевстве или на Британских заморских территориях (14 территорий).
Что происходит дальше? Лондонский суд открывает производство и обязывает ответчика (владельцев банка) подать свои возражения, раскрыть информацию обо всех своих компаниях, активах, источниках их происхождения, объяснить, как так получилось, что обанкротившийся банк годами выдавал безвозвратные кредиты фирме жены владельца банка, и задает еще много интересных вопросов, ответы на которые наш следователь собирает по крохам годами. А чтобы подтолкнуть банкира к сотрудничеству, Лондонский суд может еще глобальный ордер на арест его активов выдать. А может вообще не спрашивать банкира, а просто своим решением назначить независимых арбитражных управляющих (ресиверов) во все известные суду офшорные компании банкира или его топ-менеджмента. Представьте, что в вашу "схемную" компанию назначают другого, неизвестного вам и независимого, директора, который первым своим решением поднимает всю вашу "серую" бухгалтерию, переписку с латвийскими/швейцарскими/австрийскими банками, а возможно, еще и с вами, все платежные доверенности, информацию обо всех активах и передает все это в Лондонский суд, а в копии - в Офис генерального прокурора Украины или нашему следователю. Как вам такое? При подобном развитии событий в итоге Лондонский суд принимает решение о конфискации активов или возмещении ущерба, нанесенного нашему истцу/обманутому вкладчику.
Все вышеописанное - не сказки. В более развитых странах это работает уже не первый год. Но возникает логичный вопрос: за чей счет банкет? Кто оплачивает работу армии британских юристов, которые формируют стратегию, представляют интересы пострадавшего в Лондонском суде, потом легализируют его решения (об аресте активов и о ресиверах) в судах других, в том числе офшорных, юрисдикций, кто оплачивает роботу арбитражных управляющих и массу других сопутствующих процессов? Неужели обманутый вкладчик должен еще и за это платить?
Ответ - нет. Поскольку Лондонский суд пользуется уважением, такие процессы там не редкость. Именно поэтому на британском рынке юридических услуг существуют так называемые судебные фонды (Litigation Funds), которые инвестируют собственные средства в перспективные судебные процессы, а прибыль получают как долю от фактически возвращенных пострадавшему средств, так сказать, под ключ. При этом фонд самостоятельно определяет привлекаемые юридические фирмы, стратегию, затратную часть, объем необходимой информации, в том числе возможных сведений досудебного расследования, и т.п. Этакий венчурный инвестор, вкладывающий в перспективный стартап.
Свежей историей успеха можно назвать опыт наших казахских партнеров, которые за последние несколько лет именно с использованием британских судебных фондов (кстати, при содействии украинской юридической компании) не только вернули более 1,5 млрд долл., украденных у вкладчиков "БТА Банка", но и существенно ускорили сбор необходимых доказательств органом досудебного расследования и получили приговор суда в уголовном производстве.
Но есть ли в Украине орган, уполномоченный подавать гражданские иски за рубежом, если потерпевшим является государство? Временная администрация любого банка имеет такое право, впрочем, не пользуется им. Но если речь идет о прямых убытках государственному бюджету, то ни один из органов власти не может инициировать подобный процесс за рубежом, даже если ни одной копейки из государственного бюджета на это потрачено не будет.
Именно поэтому мы в Украинском институте будущего совместно с нашими коллегами-практиками из других органов правопорядка и народными депутатами-единомышленниками в ближайшее время (как только нам позволит карантин) планируем представить общественности действительно рабочий механизм возврата противоправных активов в Украину и повышения эффективности уголовного преследования правонарушителей.
Все статьи Евгения Енина читайте здесь.