Сложно не согласиться с теми, кто утверждает, что проведение денежной реформы — действительно эпохальное событие в новейшей истории Украины. По значимости для становления государственности ее можно сравнивать с принятием Конституции. Однако даже при очень беглом взгляде на хронологию событий бросается в глаза существенное отличие в возрасте государства и его денежной единицы. На днях наша страна отметила уже 15-ю годовщину своей независимости. А национальная денежная единица — гривня — младше ровно на пять лет. Эту «пятилетку» сложно назвать «ударной»: мы пережили страшную гиперинфляцию, вследствие которой за чертой бедности оказалась подавляющая часть населения.
Мнения отдельных экспертов значительно расходятся. И кто из них ближе к истине, пока сказать трудно. В каждой из таких оценок изрядная доля субъективизма, поскольку многие авторы современных мемуаров были непосредственно причастны к тогдашним событиям, принимая соответствующие решения или отстаивая определенную точку зрения. Но каждая круглая дата — это не только хороший повод для того, чтобы выдать на-гора очередную порцию буклетов, памятных монет и юбилейных знаков отличия, но и возможность отвлечься от ежедневной текучки для критического переосмысления прошлого опыта. Дабы, анализируя его, сделать меньше ошибок сегодня и в будущем.
Готовя «юбилейно-гривневую» публикацию, мы обратились к людям, причастность которых к денежной реформе 1996 была во многом решающей. Это — тогдашний председатель Национального банка, а сегодня — президент Украины Виктор Ющенко, а также бывший советник президента по вопросам макроэкономики и многолетний руководитель Национального института стратегических исследований Анатолий Гальчинский, возглавлявший рабочую группу по разработке концепции и нормативной базы проведения денежной реформы.
Каждый из экспертов получил одинаковый и, надо признать, внушительный список вопросов.
1. Стала ли гиперинфляция первых пяти лет независимости результатом стратегических ошибок в экономической политике, или же это было объективное явление, избежать которого ввиду необходимости такого количества серьезных трансформаций было невозможно?
2. Если это явление носило объективный характер, то почему трансформационный кризис оказался намного тяжелее, чем в большинстве соседних стран?
3. Можно ли было обойтись без введения промежуточных квази-денег — купоно-карбованцев, которые призваны были принять на себя удар структурных преобразований? Или все-таки для обеспечения менее болезненных трансформаций полноценная денежная единица должна была появиться в Украине намного раньше?
4. Почему переходной процесс так затянулся, ведь Украина провела денежную реформу едва ли не самой последней среди стран постсоветского пространства? Что помешало появлению гривни в октябре 1995 года, как изначально и планировалось?
5. Так называемый технический аспект введения гривни был реализован на высоком уровне. Существовали ли альтернативы механизмам денежной реформы с точки зрения стратегических интересов украинской экономики, возобновившей свой рост только в 2000 году?
6. Некоторые из специалисты достаточно жестко критикуют избранный в Украине после денежной реформы сугубо монетаристский подход к регулированию денежного обращения, вследствие которого, по их мнению, экономика столкнулась с дефицитом необходимых для ее развития ресурсов. Что вы может сказать по этому поводу?
7. Готова ли национальная денежная система к переходу от курсового к инфляционному таргетированию? Актуально ли введение полной конвертируемости гривни?
8. Поддерживаете ли вы точку зрения, что для ликвидации диспропорций во внешней торговле, появившихся в последнее время, может понадобиться некоторое снижение номинального курса гривни?
9. Можете ли вы прокомментировать недавнее выдвижение в совет НБУ кандидатур Сергея Клюева, Бориса Колесникова, Игоря Прасолова, Василия Горбаля, Николая Рудьковского, Александра Ткаченко и Василия Цушко?
10. Назовите самые серьезные, на ваш взгляд, угрозы для нынешней стабильности национальной денежной единицы. Что нужно делать для ее дальнейшего укрепления?
Виктор ЮЩЕНКО, президент Украины, в 1993—1999 годах —
глава Национального банка
1. Кризиса трансформационного периода не удалось избежать ни одной стране с переходной экономикой. Каждая страна прошла свой путь его преодоления, исходя из исторических, общественно-политических, экономических и других особенностей.
Действительно, для Украины этот путь оказался очень сложным. Можно назвать множество причин этого, в том числе и объективных. Но хотел бы акцентировать внимание на мощном противостоянии тогдашней политической и бизнес-элиты рыночным реформам, а также на крайне медленном темпе этих реформ. К тому же страна не обладала практически никакими основными атрибутами национальной экономики: денежной, финансовой, платежной, таможенной, налоговой, банковской и другими системами, в целом определяющими экономическую инфраструктуру государства.
Перестройка мощного хозяйственного комплекса, структурно сформированного таким образом, чтобы объединить бывшие республики СССР в единую хозяйственно-экономическую систему, не могла произойти без потерь. И больше всего огорчает то, что эти потери особенно остро сказались на старшем поколении.
2. В Украине была самая масштабная экономика как среди стран бывшего СССР, так и среди постсоциалистических стран Восточной Европы. В ней доминировал огромный военно-промышленный комплекс, а также наиболее энергоемкие и экологически вредные базовые отрасли, работавшие на весь Советский Союз. В частности, на сектор производства вооружений приходилось около 40% промышленных мощностей. Однако в таких колоссальных объемах они оказались не нужны рыночной экономике независимой Украины.
Украинская экономика входила в переходной период в условиях потери большинством предприятий традиционных хозяйственных связей, которые формировались на протяжении многих десятилетий в пределах бывшего СССР и СЭВ. Всего 20% отечественных промышленных предприятий в начале 90-х годов имели замкнутый цикл производства в пределах Украины.
На фоне этого слабо были развиты отрасли потребления (легкая и пищевая промышленность, сфера услуг), которые особо эффективны в рыночных условиях.
Союзный народнохозяйственный комплекс практически исчерпал продуктивный потенциал угольного Донбасса, взвалив на независимую Украину его технологическую устарелость, материальную и моральную изношенность вместе со всем бременем социальных проблем.
Чернобыльская катастрофа не только стала страшным национальным бедствием, но и «пробила» в финансах государства грандиозную по масштабам и долгодействующую дыру.
То есть ключевая роль Украины в экономике бывшего СССР стала дополнительным бременем для рыночной перестройки национального хозяйства.
3. Украинский купоно-карбованец вынес на себе все бремя проблем самого сложного этапа трансформационного периода: рост дефицита бюджета, спад производства, гиперинфляцию, обесценивание национальной валюты и т.п.
Напомню, что в 1992 году инфляция превысила 2000%, а в 1993-м достигла рекордного по мировым стандартам уровня — более 10000%. В 1994 году падение ВВП достигло почти 60% от уровня 1991-го. Довольно высоким в 1993—1994 годах оставался дефицит государственного бюджета — 7 и 9% ВВП.
Естественно, в таких условиях нельзя было спешить с введением полноценной национальной денежной единицы. Она была бы обречена на провал.
4. Отмечу, что в 1995 году еще не было необходимых предпосылок для введения в обращение гривни. Спад ВВП и объемов промышленного производства составлял 12%. Еще довольно ощутимыми были последствия гиперинфляции: потребительские цены возросли почти на 300% (вдвое больше, чем в 1996-м), дефицит бюджета был еще далек от оптимального. Долги между предприятиями Украины в 1995 году росли в два раза быстрее, чем в 1996-м.
Спешка с введением гривни в этих условиях могла бы обернуться полным провалом, затормозить возрождение национальной экономики. Поэтому денежная реформа была проведена после преодоления гиперинфляции и замедления кризисных процессов. И что особенно важно — она прошла без больших потерь для населения, что повысило доверие граждан к гривне и к украинской банковской системе.
Напомню, что за последние два месяца, предшествовавшие проведению реформы, — в июне и июле 1996 года — инфляция не превышала 0,1%. Был практически остановлен рост потребительских цен, стали улучшаться макроэкономические показатели.
И десятилетний опыт подтвердил удачный выбор времени. Сегодня гривня стала надежным ориентиром для предпринимателей. Ей доверяют наши граждане, а отечественную реформу зарубежные эксперты считают одной из наиболее успешных в мире.
5. Опять-таки о правильности выбора свидетельствуют сегодняшние результаты. А задержка с ростом произошла в основном из-за внешних факторов. Напомню, что уже в 1998 году молодая гривня выдержала очень трудное испытание — мировой финансовый кризис. И Украина вышла из него с минимальными потерями.
6. В 1996 году страна только что вышла из гиперинфляции. И риск ее возобновления, особенно в условиях мирового финансового кризиса 1998 года, был высоким.
Время вносит свои коррективы и все расставляет по своим местам.
Проводимая НБУ жесткая монетарная политика обеспечила финансовую стабилизацию в стране, окончательное преодоление последствий гиперинфляции. Сегодня и инфляция укрощена, и ресурсы появились.
7. Переход от курсового к инфляционному таргетированию и введению полной конвертации гривни — стратегическое направление курсовой политики нашего государства. Реализация этой задачи требует ускоренного развития финансовой системы страны, государственного пенсионного страхования, достижения профицита бюджета, независимости внутренних цен от валютного курса и ряда других условий.
Сроки здесь зависят от успешной работы правительства и НБУ по совершенствованию рыночных механизмов.
8. Сальдо текущего счета не всегда должно быть положительным, оно зависит от парадигмы экономического развития. Так, инновационно-инвестиционная модель предполагает значительный импорт инвестиционного оборудования, что ухудшает сальдо текущего счета, но обеспечивает более высокие темпы роста в долгосрочной перспективе. Поэтому поддержка сальдо текущего счета должна основываться, прежде всего, на качественных преобразованиях: повышении производительности труда, развитии импортозамещающих технологий, повышении качества структуры и диверсификации экспорта и импорта.
Теперь посмотрим на день сегодняшний. Инфляция — самая низкая с 2002 года. В июне 2006-го впервые с начала года экспорт товаров и услуг рос быстрее импорта (16,4 против 12,8%). Это привело к сокращению отрицательного сальдо торгового баланса и формированию положительного сальдо текущего счета платежного баланса (в июне — 101 млн. долл. США.).
Чистый приток прямых иностранных инвестиций в Украину за первое полугодие оценивался в 2,3 млрд. долл. США, что в 3,7 раза больше, чем в январе—июне 2005 года.
Ослаблять курс гривни в такой ситуации нецелесообразно.
Более того, проведение искусственной девальвации гривни может привести к серьезным негативным последствиям, в частности к значительному ускорению инфляции, оттоку капитала и росту уровня долларизации, возможному оттоку депозитов из банков, повышению процентных ставок, а также ухудшению состояния банковской системы в результате накопления валютных дисбалансов.
Выработка четкой стратегии экономической политики правительства и принятие мер по улучшению инвестиционного климата будут способствовать оздоровлению финансовых потоков, а в итоге — могут усилить давление на гривню в сторону ревальвации.
А экспортеров в этом году уже поддерживает девальвация реального эффективного обменного курса, происходящая при номинальной стабильности курса гривни к доллару. За счет снижения инфляции, а не за счет ослабления покупательной способности гривни.
Курсовая динамика должна определяться успехами в сфере улучшения инвестиционного климата в стране, технического перевооружения производства и повышения его конкурентоспособности на международном и внутреннем рынках, ускорения развития фондового рынка, эффективного энергосбережения.
9. Напомню, что должна состояться плановая ротация в пределах квоты Верховной Рады Украины. Эти фамилии предложила часть парламента как кандидатуры его представителей в совет НБУ согласно Закону Украины «О Национальном банке Украины». И в случае их избрания соответствующее решение законодателей пришлось бы уважать. Но отмечу, что хотелось бы видеть в совете НБУ больше депутатов-банкиров, экономистов, юристов по финансовому праву. Международный опыт доказывает, что руководство любого центрального банка ни в коем случае не должно быть политизированным. Руководить банковской системой, монетарной сферой государства должны исключительно профессионалы (это касается и наблюдательных советов).
10. Ситуация на валютном рынке на сегодняшний день стабильна. Макродинамика в Украине положительная: ВВП за январь—июль возрос на 5,5%, остается низким уровень инфляции — 3,8% (в прошлом году — 6,7%), валютные резервы Нацбанка составляют 18 млрд. долл. США, оптимален дефицит бюджета.
Риски, конечно, остаются всегда. Усиленного внимания требуют вопросы дефицита текущего счета платежного баланса и отрицательного торгового баланса. Экономика Украины достаточно открыта — отношение экспорта к ВВП превышает 50%. Поэтому любые значительные внешние шоки (существенное повышение цен на энергоносители либо снижение цен на металл) несут серьезные угрозы общей макроэкономической стабильности. Также существуют внутренние угрозы, заключающиеся в медленном улучшении инвестиционного климата и, соответственно, меньших, при прочих равных условиях, потоках иностранных инвестиций.
Даже при стабильном обменном курсе могут значительно расти цены на топливо, мясо и другие товары, что довольно заметно и негативно влияет на реальные доходы населения и поведение субъектов хозяйствования. Поэтому обеспечение низкой и стабильной инфляционной среды (внутренней стабильности национальной валюты) является залогом обеспечения устойчивого экономического роста. В этом случае экономическая политика не может быть пассивной. Она должна активно противодействовать внешним угрозам.
Поэтому хотелось бы, чтобы у нас быстрее проводились экономические и социальные реформы. Согласитесь, такие процессы, как прозрачная приватизация, организованные рынки земли, продукции промышленности, сельского хозяйства и услуг, детенизация экономики, преодоление коррупции, наведение порядка в платежной, расчетной, налоговой сфере и т.п., только поспособствовали бы укреплению гривни, ее стабильности.
Мне как президенту Украины очень важно обеспечить политическую стабильность, согласие и консолидацию в обществе. На сегодняшний день в этом направлении сделаны важные шаги, началась работа над реализацией положений Универсала национального единства. В ближайшее время я подам в Верховную Раду пакет законопроектов, чтобы соответствующие положения Универсала получили силу закона.
Достижение консенсуса основными политическими силами дает Украине исторический шанс успешно утверждать атрибуты ее государственности, среди которых одно из почетных мест занимает гривня.
Анатолий ГАЛЬЧИНСКИЙ,
профессор, экс-председатель совета НБУ
1. Глубоко убежден в том, что в стратегическом контексте в проведении экономической политики мы не допустили принципиальных ошибок. Это была политика, направленная на демонтаж обанкротившейся командно-административной системы и создание основ рыночной экономики. Трансформационные изменения подобной глубины невозможно осуществить без значительных потерь. Добавьте к этому предыдущее кризисное состояние советской экономики (темпы падения ВВП в 1990 году достигли 2,4%, а за девять месяцев 1991-го — 8,7%), распад двух огромных геополитических образований — СССР и так называемой мировой социалистической системы, вследствие чего произошел обвальный разрыв экономических связей.
Прибавьте к этим обстоятельствам сверхсложные проблемы утверждения украинской государственности, и вы поймете, что такая точка зрения корректна. Как специалист по денежным отношениям (моя докторская диссертация, которую я защищал еще в 1980-м, была посвящена проблемам денег) скажу со всей ответственностью и другое: гиперинфляции начала 90-х годов тоже невозможно было избежать. Речь идет о составляющей рыночной трансформации, которая была связана с осуществлением прежде всего ценовой либерализации. В бывшем Советском Союзе ценовые дотации на продукты питания превышали 20% бюджетных расходов. Только на импорт зерна расходовалось ежегодно более 5 млрд. долл. То была экономика без экономики.
Ценовая либерализация призвана была преодолеть эти системные противоречия. Добавьте к этому проблемы, связанные с переходом на мировые цены на энергоносители. Страны Центральной Европы, где уровень гиперинфляции был ниже, не сталкивались с этой проблемой.
Процессы, которыми занимается сегодня правительство Януковича в энергетической сфере, никоим образом нельзя сравнивать с проблемами того времени. И слава Богу. В первые годы независимости соответствующие цены возросли даже не в десяток, а в несколько тысяч раз. Бензин и газ в советские времена нам поставляли за копейки: мы за счет своих ресурсов осваивали пространства Тюмени, Тюмень поставляла нам энергоносители. Эдакий социалистический бартер, который в годы нашей независимости нужно было обязательно демонтировать. Список аналогичных проблем можно было бы продолжить...
2. Действительно, гиперинфляция в Украине в те годы приобрела ужасные масштабы; в 1993-м мы установили мировой рекорд по этому показателю. Согласно официальной статистике, в 1993 году розничные цены в Украине выросли в 102 раза. Почему так случилось? Возможно, моя позиция у кого-то вызывает определенные возражения, но я убежден, что львиная доля в «достижении» этого «мирового рекорда» касается непосредственно противоречий денежной политики. Я имею в виду очевидное — запоздалость денежной реформы.
3. Я хорошо знаком с этой проблемой. Перед введением в обращение купоно-карбованца у меня состоялся серьезный разговор с тогдашним премьером Витольдом Фокиным. В 1992 году Украина оказалась в ситуации глубокого платежного кризиса. Из-за вызванного нехваткой наличности голода, который был искусственно спровоцирован Россией, останавливалась экономика. Обсуждались различные варианты. Как вынужденный шаг было принято решение ввести в обращение сроком на три-четыре месяца квази-денежную единицу — купоно-карбованец.
4. Скажу однозначно. У нас были объективные предпосылки для проведения денежной реформы еще в 1992 году. Для этого были необходимы политические предпосылки. Еще летом 1990-го Верховная Рада одобрила судьбоносный для украинского народа документ — «Декларацию о государственном суверенитете Украины», а также приняла Закон «Об экономической самостоятельности», в которых речь шла о введении гривни. Нужно вспомнить представленную Л.Кравчуком и одобренную конституционным большинством в марте 1992 года программу «Основы национальной экономической политики Украины», в которой проведение полномасштабной денежной реформы тоже определялось как неотложное звено экономических преобразований. Я был тогда членом социально-экономического совета при президенте Украины и в некоторой степени был причастен к этой позиции.
Следует также сказать, что в то время были наработаны несколько проектов реформы. Еще в марте 1991-го газета «Голос Украины» разместила на своих страницах проработанную и мной «Концепцию введения украинских государственных денег», где денежная реформа рассматривалась как первооснова системных преобразований и стабилизационных процессов. Соответствующая позиция опиралась на мировой опыт. Я имею в виду классические по своему содержанию денежные реформы, проведенные прежде всего в 1895—1897 годах в России. Речь идет о реформе графа Витте, придавшей огромное ускорение тогдашней российской экономике.
Это же можно сказать и о реформе Людвига Эрхарда 1948 года в Западной Германии, положившей начало известному «немецкому чуду», а также о денежной реформе 1922—1924 годов в бывшем СССР, с которой начинался НЭП. Сразу после Второй мировой войны практически все без исключения европейские страны провели денежные реформы, начиная возрождение собственной экономики с этого очень не ординарного и сверхсложного шага.
Мы же оказались не готовы к тому, чтобы начать рыночные трансформации с едва ли не самого ответственного шага — проведения денежной реформы. Препятствием стал прежде всего субъективный фактор — позиция руководства НБУ. Как ни досадно, но это нужно признать. По сути, среди сотрудников банка не было специалистов, имевших хотя бы элементарные (не говорю уж о достаточных) представления о механизмах денежной реформы. Довольно пикантной оказалась и позиция МВФ. Специалисты фонда, в странах Балтии взявшие на себя основное бремя по подготовке и проведению денежных реформ, у нас заняли противоположную позицию, стремясь убедить политическое руководство государства в нецелесообразности выхода из рублевой зоны.
Что же касается задержки с появлением гривни еще почти на год, то мне хорошо известны подробности и той ситуации. Я был тогда членом Государственной комиссии по реформе и одновременно возглавлял рабочую группу, готовившую нормативные документы для ее проведения. В группу входили известные специалисты: М.Савлук, А.Мороз, А.Даниленко, В.Терпило и др. Мы больше месяца находились с соответствующей миссией на «нелегальном положении» в санатории «Конча-Заспа». Президент Кучма поддерживал нашу позицию по проведению реформы в октябре 1995-го. Но из-за противоположной точки зрения председателя НБУ буквально на предстартовом этапе реформа была отменена. Ошибся тогда и Марчук, как премьер-министр возглавлявший Государственную комиссию и сначала поддерживавший соответствующие сроки реформы.
Итог — известен. Среди стран, ранее входивших в СССР, денежная реформа в Украине была последней. Эстония и Латвия ввели собственные денежные единицы в мае, а Литва — в октябре 1992 года, Киргизия — в апреле 1993-го, Молдова, Азербайджан, Казахстан и Узбекистан — в конце 1993 года. В июле 1993 года завершился процесс введения собственной денежной единицы в Российской Федерации, чуть раньше — в Беларуси.
У нас же до сентября 1996-го в обращении находились купоно-карбованцы, которые в качестве временной денежной единицы не выполняли в полном объеме денежных функций, не вызывали к себе никакого доверия и потому не могли служить надежной основой стабилизационных процессов, в частности и стабилизации ценовой. Когда мы констатируем, что в годы трансформационного кризиса Украина понесла едва ли не наибольшие экономические потери, то главную роль, вне всяких сомнений, сыграл именно этот фактор.
5. В мировой практике существует ряд механизмов денежной реформы различной сложности. Одно дело — денежная реформа Эрхарда Людвига в послевоенной Германии, когда была страшная гиперинфляция и нужно было инструментами реформы аннулировать львиную долю обесценившихся дензнаков, и совсем другое — денежная реформа у нас, когда ко времени ее проведения гиперинфляция была уже в основном укрощена.
Правда, одному Богу известно, какой ценой были достигнуты эти результаты. Отсюда и отличие: в Германии реформа была конфискационного типа, у нас — так называемая реформа формального типа. Что касается техники, то такую реформу можно проводить и в «белых перчатках». Относительно этого действительно не было каких-либо возражений.
6. Дабы отстоять правильность выбранного тогда подхода, понадобилась бы, пожалуй, не просто отдельная большая статья, а целая научная диссертация. Но в его пользу свидетельствуют конечные результаты. Посмотрите соответствующую статистику: после первоочередного преодоления инфляции денежная масса за последние пять-шесть лет росла темпами, существенно превышавшими темпы роста ВВП. В итоге, уровень монетизации экономики вырос более чем в три раза. Это — прекрасный результат.
7. Я сторонник и первой, и второй позиции. Но инфляционное таргетирование может быть эффективно лишь при адекватной экономической политике правительства. Инфляционное таргетирование — это элемент либеральной модели экономической политики. Это не только прерогатива НБУ. Здесь необходима глубокая координация усилий правительства и банка, соответствующее сочетание монетарных и немонетарных инструментов.
Что касается полной конвертируемости, то мы шаг за шагом движемся в этом направлении. Тут спешить не нужно. Для полной конвертируемости необходимы, на мой взгляд, две предпосылки: первая — благоприятный инвестиционный климат, в частности и для нерезидентов, и вторая — надежная политическая стабильность. Россия ввела полную конвертируемость, имея валютные резервы, превышающие 270 млрд. долл. (это данные на 1 августа 2006 года) и положительное сальдо платежного баланса на уровне почти 10% ВВП. Все это нужно учитывать.
8. В моем понимании, такие призывы — это рецидивы прокоммунистического мировоззрения, проявление низкой культуры экономического мышления. Мы постоянно сталкиваемся с этими явлениями. С ними мне, как бывшему председателю совета НБУ, постоянно приходилось вести довольно жесткую борьбу.
О какой целенаправленной девальвации гривни можно говорить, если по данным паритета покупательной способности ее рыночная стоимость остается обесцененной в несколько раз? К тому же едва ли не самой серьезной диспропорцией нашей экономики является опасная узость внутреннего рынка. На экспорт у нас приходится 60% ВВП, а на внутренний рынок — всего 40. Что в этом случае нужно стимулировать?
Скажу больше: ключевой задачей нынешнего этапа экономического развития является технологическая модернизация. Это требует стимулирования импорта инвестиционных товаров. Для этого нужно использовать самые разнообразные инструменты, в частности и высокий реальный валютный курс гривни, помогающий импортерам. Сдерживать рост цен на энергоносители можно таким же образом. Тем, кто не понимает этих элементарных макроэкономических реалий, нечего делать в правительстве.
В целом, я вижу в этом значительно более широкую проблему — отсутствие четких макроэкономических позиций нового правительства. Правительство Януковича в 2003—2004 годах проблемами определения макроэкономической стратегии не занималось. То была прерогатива президента. Но сейчас ситуация иная. Вся конкретика, в которую углубились уже на второй день после своего назначения новые члены правительства, может оказаться деструктивной, если не будет четких, понятных обществу и мировому сообществу макроэкономических ориентиров. В конце концов, нужно научиться работать на перспективу. Мы этого делать не умеем. Для правительства Януковича это, по-моему, — основной тест на зрелость. Я рассматриваю ваш вопрос и в этом контексте.
9. Не хочу касаться конкретных персоналий. Я глубоко уважаю этих людей. Важен принцип формирования совета НБУ. То, что делается, не выдерживает критики. Пример подал президент, по своей квоте провел соответствующие назначения, руководствуясь лишь логикой политической лояльности. Никого не интересуют вопросы профессиональной пригодности, знает ли соответствующая персона, чем, скажем, отличаются денежные агрегаты М1 и М2, денежная масса и денежная база, номинальный и реальный валютный курс и т.д...
Речь идет о вопросах, которыми постоянно занимается совет НБУ. Совет не занимается распределением кредитов. У нас формируются стереотипы, согласно которым лицо, научившееся давить на кнопки в стенах парламента, способно «на любые подвиги».
При таких принципах формирования совет Нацбанка, обладающий эксклюзивным правом определять основные принципы монетарной политики, может стать органом дестабилизации гривни. Я думаю, что это должен понимать и Виктор Янукович, парламентская фракция которого в наибольшей мере представлена в соответствующем списке претендентов. Нужно проявлять взвешенность в таких вопросах, ведь это в конечном итоге может вылиться в большую беду. В целом, я считаю, необходимы принципиальные уточнения к закону о НБУ, в частности и в вопросах формирования совета банка.
10. У украинской экономики прекрасные перспективы. Она доказывает свою дееспособность и в этом году. Соответствующие перспективы есть и у гривни. Это взаимозависимые позиции. Что касается рисков, то здесь в контексте нашего разговора хочу привлечь внимание лишь к двум позициям.
Первая позиция — это вопрос реальной независимости НБУ. У меня есть ощущение проблемности этой ключевой позиции монетарной политики. Особенно в контексте предыдущего вопроса.
Вторая — это стабильность мирового финансового рынка, в том числе и стабильность доллара. Он все больше перестает быть симпатичным. В мире попахивает рецидивами финансового кризиса 1997—1998 годов. К подобным угрозам нужно быть готовыми.