Финансовая пропасть - самая глубокая из всех пропастей: в нее можно падать всю жизнь.
И.Ильф, Е.Петров. «Золотой теленок»
Почти год назад «ЗН» писало о «мозговом штурме», предпринятом в первых числах мая-97 на великосветском семинаре «Макроэкономическая стратегия Украины» по инициативе только-только вступившего в должность вице-премьера по экономической реформе Сергея Тигипко. Среди акций, способствующих экономическому росту, участники семинара назвали прежде всего поиск внешних кредитов и получение международного кредитного рейтинга. И надо отдать должное нашему экономическому бомонду: весь минувший год прошел под знаком оттачивания техники заимствования, а первейшим показателем политического экстра-класса стало умение по-крупному перехватить в долг. Но прежде чем изложить итоги следования подобной макроэкономической стратегии, обратимся к некоторым цифрам.
Продукт популизма, лоббизма и непрофессионализма
Именно таковым продуктом является бюджет-98, и ни для кого это не секрет. Официальным признанием данного факта стал январский указ Президента с красноречивым названием - «О введении режима жесткого ограничения бюджетных расходов и других государственных затрат, мерах по обеспечению поступлений доходов в бюджет и предупреждению финансового кризиса». Но вот группа по макроэкономической реформе, представляющая в Киеве Гарвардский институт международного развития, решила несколько уточнить термин «финансовый кризис» и обнародовала отчет «Финансовая пропасть».
По ее мнению, при сохранении в неприкосновенности принятого бюджета верхняя оценка общего дефицита госфинансов (бюджет + Пенсионный фонд) составит около 10 млрд. грн., в случае же выполнения требований указа - около 6 млрд. Интересно, что практически к тем же результатам пришла и группа макроэкономического моделирования Международного центра перспективных исследований (фонд Сороса), использовавшая иную методику прогнозирования. Правда, при этом у названых групп получилась разная структура дефицита, но она не носит принципиального характера: для выполнения указа Президента в обоих случаях общие госрасходы придется снизить на 3-4 млрд. грн.
Однако гарвардская группа пошла в своем анализе дальше и предприняла попытку определить возможные размеры «финансовой пропасти» в виде разности между гипотетическими ресурсами и реальными потребностями. В последние вошли: общий дефицит плюс оценка всей суммы имеющихся к началу 1998 года внешних и внутренних долгов (в том числе пенсионных и зарплатных, с учетом их возможной пролонгации) минус средства, предусмотренные в бюджете на обслуживание долгов. К финресурсам же были отнесены «развитые предположения» относительно поступлений с рынков гособлигаций и мировых капиталов, а также от приватизации.
В итоге в худшем случае разрыв между потребностями и ресурсами окажется равным 11 млрд. грн., а в лучшем - 1,5 млрд. Если же в нынешнем году будет погашена просроченная задолженность, а текущая выплата долгов превысит запланированную, то «финансовая пропасть» может достичь и 15 млрд. грн.
К сожалению, сказал в беседе со мной советник гарвардской группы по фискальным вопросам Дэвид Снелбеккер, результаты первого квартала текущего года говорят о тенденции к расширению финансовой пропасти. Так, чистый внешний долг увеличился более чем на 2 млрд. грн., причем преимущественно за счет дорогих коммерческих заимствований. Бюджетная задолженность по зарплатам и пенсиям возросла более чем на 100 млн. и в сумме также составила около 2 млрд. грн. Денежные доходы сводного бюджета упали ниже 1/10 запланированной величины, а запрещенные указом Президента взаимозачеты приблизились к полумиллиардной отметке. В итоге общая сумма бюджетной недоимки достигла 3,7 млрд. грн.
Что касается достигнутых за последние три года монетарной стабильности и первых признаков роста реальной экономики, то это - заслуга отнюдь не структурно-системных реформ, а в первую очередь большого притока краткосрочных иностранных инвестиций и зарубежной помощи (в том числе в виде неоплаченных долгов России и Туркмении). Последнее хорошо видно по отраженной в табл.1 структуре внешнего госдолга Украины (в млн. долл. на конец периода).
Что показывает стандартный анализ внешнего заимствования?
Вокруг проблемы эффективности внешних заимствований Украины сложилась парадоксальная ситуация. Если использовать принятые в международной практике критерии, то политика государства в данной области выглядит вполне приемлемой, мало чем отличающейся от проводимой западными правительствами. Поэтому в парижском интервью «ЗН» министр финансов Игорь Митюков мог себе позволить заявить: «Эти показатели (отношение внешнего долга к ВВП и долговых обязательств текущего года к экспорту. - А.Г.) у Украины в два раза ниже (в смысле лучше), чем у наших соседей (по международному кредитному рейтингу. - А.Г.). То есть у нас существует определенный потенциал заимствования».
Но именно в таком потенциале сомневаются специалисты гарвардской группы. Они высказывают серьезные опасения по поводу возможного появления в 1999 году «долговой петли», когда консолидированный долг превысит доходы консолидированного бюджета. Суть дела, видимо, заключается в том, что используемые в международной практике показатели соответствуют особенностям циклически развивающихся рыночных экономик, но недостаточны для переходных. Дабы убедиться в этом, используем для анализа три индекса из наиболее распространенных: отношение внешнего долга к ВВП (ВД/ВВП), отношение внешнего долга к экспорту товаров и услуг (ВД/Э) и отношение темпов прироста внешнего долга к норме бюджетного дефицита в процентах ВВП (DВД/НБД).
Для отбора объектов сравнения воспользуемся мартовским рейтингом агентства Moody's для долгосрочных облигаций, номинированных в твердой валюте. Исходя из предыдущих соображений, для анализа выбраны три страны: с типично либеральной (США), социальной (Германия) и переходной (Россия) экономикой. Первые две имеют высшую категорию фондовой надежности Ааа, третья - Ва3 (спекулятивные выпуски со средней степенью защиты номинала и процента). Украина же имеет самый низкий из возможных рейтингов - В2 (спекулятивные выпуски с невысокой вероятностью выплаты номинала долга и процентов), причем категории Ва и В относятся к так называемым «мусорным бумагам», т.е. весьма рисковым для заимодавцев и поэтому достаточно дорогим для заемщиков.
Сравним сначала процентные соотношения ВД/ВВП и ВД/Э на конец 1996 года (для Германии - на конец 1995 года). Как видно из табл. 2, доля внешнего долга Украины в ВВП соизмерима с аналогичными показателями развитых стран и заметно ниже, чем в России. В 1997 году она выросла до 20,4% ВВП и вместе с внутренним госдолгом составила около 37% ВВП, что соответствует маастрихтским критериям членства в Европейской валютной системе (не более 60% ВВП). Ну а поскольку степень покрытия внешнего долга экспортом у нас наибольшая, по первым двум критериям Украина смотрится вполне «на уровне».
Перейдем теперь к анализу соотношения DВД/НБД в интервале 1993-96 годов. Приведенные в табл. 3 данные демонстрируют интенсивный его рост в США и явное торможение в Украине и России. Последнее, видимо, обусловлено, с одной стороны, трудностью внешнего заимствования из-за неблагоприятного инвестиционного климата в обеих странах, а с другой - проведением политики ограничения иностранных займов. В этих условиях основную ставку приходилось делать на займы внутренние - обычно существенно более дорогие (по словам Л.Кучмы, 1 грн. дефицита бюджета обходится сегодня государству в 1,5 грн. внутренних долгов, тогда как на Западе эта цифра не превышает 1,1).
Таким образом, политика внешних заимствований украинского правительства сопоставима по двум критериям с политикой развитых стран, а по третьему критерию отличается в сторону превалирования внутренних заимствований, солидаризуясь в этом плане с Россией. Почему же некоторые экономисты считают необходимым еще более ограничить внешние заимствования?
Корни «мусорной» стратегии
Поскольку переходная постсоветская экономика отличается весьма нестабильным институциональным и макроэкономическим фоном, введем в анализ два вида эффективности внешних заимствований - тактическую (коммерческую) и стратегическую. Первая подразумевает заимствование иностранного капитала под минимально возможные проценты на максимально возможный срок, вторая - помимо удовлетворения международным критериям, подразумевает еще и экономический рост (прежде всего ВВП). При этом коммерчески выгодные внешние госзаймы имеют и стратегическую эффективность, стратегически же выгодные займы, укрепляя доверие кредиторов к правительству-заемщику, облегчают, в свою очередь, достижение эффективности тактической.
Так вот в коммерческом аспекте политика внешних заимствований Украины в 1992-97 годах была достаточно эффективна. Удалось осуществить реструктуризацию части внешнего долга, новые займы привлекались под умеренные проценты, достигнуто разнообразие источников и механизмов заимствования. Что касается стратегической эффективности займов, то о ней можно судить по данным табл.4, где продолжительность бизнес-цикла (т.е. оживления и развития экономики), под который обычно берутся внешние займы, принята, исходя из мировой практики, равной пяти годам.
Как видно из табл.4, соотношение показателей темпа прироста ВВП и внешнего долга оказалось положительным для США и Германии, но отрицательным для России и Украины - то есть на каждый процент среднегодового прироста госдолга приходится в среднем 1% падения ВВП. Подобный обмен «так на так» делает политику внешних заимствований что российского, что украинского правительства стратегически неэффективной. Так что можно лишь приветствовать перманентные отказы международных финансовых организаций в предоставлении Украине очередных кредитных траншей. И хотя при этом в расчет принимаются несколько иные соображения, по большому счету западные доноры правы: давать взаймы подобным госменеджерам - значит швырять деньги в бездонную бочку или, точнее, в бездонные карманы «загребающих рулевых».
Таким образом, в условиях падения ВВП и, стало быть, бюджетных доходов рост внешних заимствований приводит к бурному нарастанию доли фискальных затрат на обслуживание и погашение долгов. Естественно, что при этом резко сокращаются расходы на социальные, экологические, оборонные, инвестиционные и т.п. нужды, что в конечном счете ведет к параличу экономики. Вот, следовательно, откуда «растут ноги» требования ограничить внешние заимствования.
Вообще же экономическая идеология «как можно меньше тратить» своими корнями уходит в пресловутую модель «финансовой стабилизации», предполагавшую избыточность платежеспособного спроса на фоне деградирующего предложения товаров и услуг. Спросите любого правительственного экономиста, что такое «неинфляционные источники покрытия бюджетного дефицита», и он вам, не задумываясь, ответит: ОВГЗ, зарубежные кредиты, евробонды и все такое прочее. И вряд ли хоть один помыслит, что коль денег не хватает, не грех их заработать собственным, а не чужим трудом. Ведь именно в этом смысле резко ухудшилась за последние 7 лет доходная структура ВВП: в то время как доля оплаты наемных работников упала на 5,5%, чистые налоги выросли на 16% (!). Налицо, таким образом, не избыточность, а острая «платеженедостаточность» населения, провоцирующая стагнацию ВВП. И пока это положение будет сохраняться, стратегическая неэффективность даже самых выгодных заимствований будет оборачиваться «мусорным» значением рейтинга Украины. Хотя почему Украины? В2 - это скорее рейтинг нашего правительства…