И ВЕЧНЫЙ ДОЛЛАР
Европа слишком опоздала
с введением единой валюты
Идею коллективной валюты впервые предложил англичанин Джон Мейнард Кейнс еще в 1930 году, но доживи он до дня введения евро, испытал бы крайне противоречивые чувства.
Бессилие
лорда Кейнса
Кейнс известен у нас в основном как теоретический антипод монетаристов и как идеолог поддержания экономического роста и занятости при помощи усиленного финансирования общественных работ. Считается, что, руководствуясь его идеями, президент США Франклин Делано Рузвельт за счет усиленного вмешательства государства в экономику сумел вытащить свою страну из Великой депрессии. Если бы лорд Кейнс мог предположить, что его идеи помогут укреплению финансово-экономической мощи Америки, он бы не популяризировал их в своих памфлетах, трактатах и статьях, а ограничился служебными записками английскому правительству. Ведь именно он приложил столько сил, энергии и ума в 20-е, 30-е и 40-е годы, чтобы сохранить ведущую роль английского фунта стерлингов в мировой валютной системе в его тяжелой борьбе с американским долларом.
Но неравенство сил было слишком очевидным: благодаря масштабам своей экономики США все более теснили на международной арене ослабленную первой мировой войной Великобританию…
В 1930 году Кейнс публикует «Трактат о деньгах», где предлагает ввести вместо множества национальных денежных единиц единую наднациональную коллективную валюту. Создание такой валюты избавило бы мировую экономику от разрушительных колебаний валютных курсов, а заодно и от гегемонии валюты одной страны, на какую уже начинал реально претендовать доллар. Впрочем, на последнем моменте автор внимание особо не заострял.
Позднее, в 1944-м, лорд Кейнс как официальный представитель Великобритании отстаивал аналогичный проект в ходе переговоров по созданию послевоенного мирового финансового порядка - Бреттон-Вудской системы, но его вариант был отклонен американцами. А вот его идеи о необходимости международных финансовых институтов нашли свое воплощение в создании Международного валютного фонда и Всемирного банка.
Также «утешением» для Кейнса могло стать то, что именно он был духовным отцом всех появившихся впоследствии коллективных валют: и СДР, и экю, и переводного рубля стран СЭВ, и, наконец, собственно евро. Но по иронии судьбы, сегодня именно родина Кейнса - Великобритания решительно отказывается вводить у себя единую европейскую валюту. Впрочем, Соединенное Королевство никогда особо не жаловало Европейскую валютную систему с ее согласованными границами колебаний валютных курсов - фунт предпочитал гулять сам по себе.
Сегодня же англичане оказались между двух огней. Либо они вводят евро и пожинают вместе со всеми европейцами плоды экономической интеграции, но тогда Лондон как финансовый центр ускоренными темпами начинает терять свое значение и принятие европейских финансовых решений со временем неизбежно переместится во Франкфурт во исполнение давних планов немецких финансистов и их франко-голландских сателлитов. Либо же они сохраняют фунт независимым, предпочтя финансовую первостепенность Сити устранению конверсионных издержек и гарантированной защите внешнеторговых цен от валютных флуктуаций, но тогда их валюта остается открытой для спекулятивных атак не только со стороны доллара, но теперь и со стороны евро. Другое дело, что отныне американцы должны будут холить и лелеять стабильность английской валюты во имя неприсоединения ее к евро. Они теперь могут себе это позволить.
Как запускаются вечные двигатели
После введения 1 января 1999 года единой евровалюты немалое количество экономистов и обозревателей по всему миру с восторгом заговорили о том, что у евро есть серьезные шансы в недалеком будущем оттеснить доллар с позиций ведущей мировой валюты. Стоит ли разделять этот антиамериканский оптимизм, есть ли для него объективные основания? Чтобы ответить на этот вопрос, надо сначала понять, какие усилия пришлось приложить Америке, чтобы превратить свою денежную единицу в мировую валюту и какой запас прочности она накопила за 55 лет.
Период между двумя мировыми войнами ознаменовался позиционным оттеснением английского фунта. Надо отметить, что финансовое могущество Великобритании во время этих войн подрывалось не только и не столько ее военными расходами и потерями. Сильнее всего по Лондону било расстройство всей мировой торговли, которую он обеспечивал кредитом, фрахтом и страховыми гарантиями.
Решающий удар, который навсегда сбросил фунт с мирового трона, Америка нанесла в 1944-1945 годах. В 1944 году в американском городке Бреттон-Вудс были подписаны международные соглашения о послевоенном мировом финансовом порядке. Предложения Кейнса о введении коллективной валюты или хотя бы о закреплении статуса мировых валют одновременно за долларом и за фунтом были отклонены. За основу был принят проект Гарри Уайта из Министерства финансов США, который и получил в последствии название «Бреттон-Вудской системы».
Эта система официально провозгласила доллар единственной валютой, конвертируемой в золото, причем только по требованию центральных банков других стран. Было зафиксировано золотое содержание доллара, а также паритетные курсы остальных валют к доллару. На страны-участницы соглашения возлагалась обязанность поддерживать эти курсы за счет валютных интервенций. Если курс валюты какой-либо из стран падал ниже паритета, центральный банк этой страны должен был для его восстановления выбрасывать на рынок свои долларовые резервы. Пополнить же их можно было либо за счет продажи золота, либо за счет получения кредитов МВФ, который был тоже создан бреттон-вудскими соглашениями. А когда это было невозможно, страна проводила официальную девальвацию. Но если курс поднимался выше установленного паритета с долларом, страна должна была активно скупать доллары и увеличивать свои долларовые резервы. При такой ассиметрии США получали официальную привилегию оплачивать свой импорт своими же национальными деньгами.
Кстати, Великобритания ратифицировала бреттон-вудские соглашения лишь под большим нажимом. В конце августа 1945 года, когда капитуляция императорской Японии стала неизбежной, Америка внезапно прекратила жизненно важные для Великобритании поставки по ленд-лизу сырья и продовольствия. Последовал целый год очень жестких переговоров, на которых англичан представлял все тот же Кейнс. Им пришлось признать доллар главной мировой валютой и пойти еще на целый ряд уступок по торговым вопросам. Взамен США предоставили Лондону льготный (на 50 лет под 2%) кредит в 4,4 млрд. долларов и возобновили поставки. Полученных денег хватило только до конца 1947 года, но тут подоспела реализация «плана Маршалла», в рамках которого Великобритания получила 40% всей выделявшейся Европе американской помощи.
Всем спасибо,
все свободны
В первые послевоенные годы весь мир испытывал острый дефицит долларов, и основным каналом их впрыскивания в международный оборот был «план Маршалла». С 1950 года положительное сальдо платежного баланса США сменилось умеренным отрицательным, что позволило постепенно удовлетворить международный спрос на доллары, а с 1958 года наступила эра крупных дефицитов американского платежного баланса, которая длится до сих пор и неизвестно когда закончится. Схема была совершенно гениальной и напоминала вечный двигатель или саморасширяющуюся вселенную. Нарастающий дефицит платежного баланса приводил к росту долларовой массы за пределами США, значительная часть которой тут же направлялась на покупку облигаций американского казначейства, т.е. на финансирование растущего дефицита американского же бюджета. А процентные выплаты по этим заимствованиям опять увеличивали дефицит платежного баланса и выброс долларов в мировую экономику.
Естественно, другим странам это не нравилось, и, несмотря на внушения американской стороны, они стремились обменять доллары на золото. За период с 1958 по 1971 год американский золотой запас уменьшился более чем вдвое - с 23,1 до 10,5 млрд. долларов, т.е. на 12,6 млрд. Правда, долларовые резервы остального мира выросли на сумму в несколько раз большую.
Все кончилось тем, чем и должно было когда-то закончиться. 15 августа 1971 года президент Никсон объявил, что Соединенные Штаты на неопределенный срок (т.е. навсегда) прекращают обмен долларовых резервов других стран на золото. Но дело уже было сделано - доллар стал наиболее распространенной и ликвидной денежной единицей в мире, а сам этот мир оказался заложником своих долларовых активов и резервов. Благодаря этому США и далее могли финансировать растущий дефицит платежного баланса за счет дополнительной эмиссии своих национальных денег, уже не имеющих даже задекларированного золотого обеспечения.
Наивно было бы думать, что американцы не просчитали такого сценария, когда навязывали миру бреттон-вудские соглашения, но было бы не менее наивно думать, что Америка отказалась от золотодолларового стандарта из-за «ослабления» своих позиций в мировой экономике. Лорд Кейнс и Великобритания знали, какой угрозе сопротивлялись, но они уже были бессильны.
Отмена обмена долларов на золото автоматически похоронила всю систему фиксированных валютных курсов, и на валютных рынках начался бардак. Именно в этот момент наилучшим выходом для европейских стран было введение единой валюты, но для этого в Европе не было ни достаточной экономической однородности, ни межнационального доверия, ни политической воли. Тем более, что западногерманская марка начала уже понемногу заявлять о себе как о региональном лидере.
В 1973 году валютный кризис был усилен кризисом энергетическим, который сразу же привел к расслоению всех стран и их валют по степени зависимости от импорта нефти. Но доллару этот кризис пошел только на пользу, поскольку прыжок цен на нефть значительно повысил спрос на американские деньги как валюту международных расчетов.
Лишь в 1979 году в Европе появился экю, но это была лишь так называемая корзинная валюта, действующая параллельно с национальными денежными единицами. За 20 лет своего существования она помогла отработать некоторые аспекты функционирования настоящей единой валюты, но даже перед заменой на евро объемы операций в экю были меньшими не только чем объемы операций в марках, но и во франках, фунтах или гульденах.
Путь от экю к евро оказался слишком долгим - целых 20 лет тяжелых согласований и унификации основных параметров социально-экономических политик стран ЕС. Вложись Европа с этим процессом не в 20, а в 10 лет, она бы не проворонила появление последнего большого и перспективного рынка, требующего твердых и ликвидных денег. Речь идет о всех республиках бывшего СССР, переживших в начале 90-х гиперинфляцию и долларизацию своих экономик. Если бы наличное и безналичное евро было введено 1 января 1989 года, сегодня б вся теневая экономика постсоветского пространства шелестела бы десятками миллиардов купюр с двенадцатью звездочками ЕС. Но поскольку Европа этого сделать не успела, весь сеньораж (т.е. эмиссионный доход) от обеспечения 1/6 суши свободноконвертируемыми деньгами пошел за океан на укрепление ее соперника.
Доллар...
как английская валюта
Перспективы соперничества доллара и евро можно проанализировать и через призму будущей динамики ВВП и платежных балансов. Можно опираться на исторический опыт, который говорит, что американцам для победы над фунтом понадобились две мировых войны, двадцать лет между ними и силовые решения 1944 и 1971 годов. А сегодня прочным фундаментом для доллара является его 55-летнее господство. Но можно посмотреть на эти перспективы под иным углом зрения: какой сегодня существует потенциал присоединения новых стран к каждой из этих валют?
Для евро это лишь Греция и Скандинавия, в перспективе, возможно, Прибалтика и Центральная Европа. Об Англии - отдельный разговор. Лейборист-интегратор Тони Блэр считает своим большим достижением то, что новоизбранный в 2002 году английский парламент объявит референдум по вопросу присоединения к евро и в случае положительного результата Великобритания заменит фунт на евро в 2005 году.
А вот ввести у себя доллар вполне реально может Аргентина. Такую идею уже высказал ее президент Карлос Менем, да и финансовая система этой страны уже практически к этому подготовлена функционированием в режиме так называемого «валютного совета» (currency board) с жесткой привязкой песо к доллару. Двумя другими потенциальными кандидатами являются Мексика и Канада, которые вместе с США входят в североамериканскую зону свободной торговли NAFTA. Кстати, создана она была на удивление быстро в противовес ЕС, поскольку трое, тем более когда один среди них - США, гораздо быстрее достигают консенсуса, нежели пятнадцать, особенно когда среди них есть Великобритания и Дания. А ведь еще есть средние и малые страны Центральной и Южной Америки… Затормозить процесс тут может лишь нежелание самих США - ввиду слабости систем банковского контроля в этих стран, в частности за отмыванием наркодолларов.
А еще к ним может присоединиться... Великобритания. Во-первых, международная, в том числе военная, политика Лондона практически совпадает с политикой Вашингтона, но никак не Бонна, Парижа или Рима, и это объективный факт. Во-вторых, английская финансовая олигархия значительно сильнее связана родственными узами и перекрестным участием в капитале с Америкой, нежели с континентальной Европой, и это тоже объективный факт.
А субъективно только сами англичане могут решить - перед кем валютная капитуляция (то есть интеграция) для них будет более приемлемой: перед нахрапистой и бесцеремонной, но все-таки своей бывшей североамериканской колонией, или перед Европой, ведомой немцами, которые дважды в этом столетии начинали кровопролитные войны против Британии и дважды, так и не ступив на ее землю, капитулировали. А может, у доброй старой и гордой Англии хватит сил сохранять независимость фунта стерлингов до момента введения единой мировой денежной единицы?
Такой ситуации лорд Кейнс предусмотреть просто не мог и завещания на сей счет не оставил.