Третий по счету круглый стол банкиров и журналистов «ЗН» на сей раз состоялся в преддверии Дня банкира. В нынешнем году украинская банковская система отмечает уже свою пятнадцатую годовщину, с чем мы от души поздравляем всех ее работников.
Кроме «ЗН», организаторами ставшей уже традиционной встречи выступили Ассоциация украинских банков (АУБ) и комитет Верховной Рады по вопросам финансов и банковской деятельности.
В ней приняли участие председатель Национального банка Украины Владимир Стельмах, глава Совета НБУ Валерий Геец, председатель комитета ВР по вопросам финансов и банковской деятельности Сергей Буряк, президент АУБ Александр Сугоняко, зампредседателя совета АУБ Станислав Аржевитин, президент Харьковского банковского союза Анатолий Волок, зампредседателя правления Укрэксимбанка Вера Волощенко, а также председатели правлений: Приватбанка – Александр Дубилет, Укрсоцбанка – Борис Тимонькин, банка «Форум» – Ярослав Колесник, банка «Мрія» – Игорь Францкевич и банка «Старокиевский» – Юрий Яременко.
Редакцию нашего еженедельника представляли главный редактор «ЗН» Владимир Мостовой и журналисты отдела экономики.
Поначалу предполагалось, что главными темами обсуждения станут экспансия иностранных банков и обеспечение равных условий конкуренции на банковском рынке страны. Однако дискуссия очень быстро ушла в несколько иное русло. «Сверх плана» банкиры обсуждали вопросы макроэкономической и курсовой стабильности, валютного кредитования и надежности банков, привлечения долгосрочных ресурсов и увеличения капитала, подводили итоги и пытались заглянуть в будущее, формулировали проблемы и тут же с энтузиазмом брались за их решение. Первую скрипку во всех спорах, как и положено, играл председатель Национального банка.
Далеко не всех болевых точек удалось даже коснуться – и это за три часа. Впрочем, от этого наше общение не стало менее интересным и эмоциональным, а даже наоборот...
В общеэкономическом интерьере
В.Геец. —Хотел бы озвучить несколько позиций относительно взаимосвязи банковской системы и экономики в целом.
Нынче ситуация в стране довольно неопределенная, и в политическом плане сегодня никто не может спрогнозировать, чем закончится этот год. Однако, несмотря на массу проблем, в течение четырех месяцев экономика мощно демонстрирует стремление к росту. Это свидетельствует о том, что в ее сердцевине есть здоровое начало и даже в этом году мы можем достичь результатов, положительных с точки зрения дальнейшего развития.
Экономика — заложница политики и в части бюджетного процесса. То, что бюджет в этом году придется пересматривать, было понятно еще в начале его разработки. Важно как можно скорее это сделать, чтобы сформировать предпосылки для улучшения динамики экономического роста в 2007 году. Не сделаем этого, не осуществим налоговой реформы — серьезное улучшение ситуации в экономической сфере будет отложено еще на год.
Почему я делаю акцент на динамике экономического роста? Прогнозы ученых Института экономики и прогнозирования НАНУ свидетельствуют, что если мы на протяжении пяти лет не будем иметь темпов экономического роста, превышающих 5%, социальных проблем накопится столько, что вскоре они перевесят весь позитив.
Вот в каком контексте следует рассматривать проблемы банковской системы. На последнем заседании Совета НБУ все присутствующие сошлись на том, что в общих чертах она остается островком стабильности в нашей стране, цементирующим огромное количество процессов. Но мы должны сознавать, что так не может длиться вечно. Оставаясь таким консолидирующим элементом, наши банки со временем исчерпают свои возможности двигателя экономики.
Именно поэтому я и подчеркиваю, что сегодня в государстве должен происходить не только диалог в рамках переговорного процесса, связанного с формированием коалиций, а и обсуждение всех точек зрения, которые формировали бы общественную платформу для самих переговорщиков. Потому что политическое видение у них часто доминирует над экономическим, финансовым.
В.Стельмах. — Поскольку Валерий Михайлович дал общеэкономическую характеристику ситуации, я хотел бы указать, что по результатам первого квартала банковская система сработала положительно — лучше, чем в прошлом году. Например, активы банков возросли на 6,4%, капитал — на 7,6%. Регулятивный капитал увеличился на 9,6%, кредиты — на 15,4%. Еще быстрее — на 25,3% — возрастало кредитование населения, доходы которого, в свою очередь, увеличились более чем на 33% за первый квартал. Бесспорно, именно разворачивание внутреннего спроса было основой экономического роста, который по итогам четырех месяцев составлял 2,4%. Ведь известно, что внешний спрос на протяжении последних двух лет ухудшался.
Если говорить о прибыли банковской системы, то за первые четыре месяца она достигла почти 1,2 млрд. грн, что в 1,8 раза превышает прошлогодний показатель за этот же период. То есть и здесь банки сработали достаточно положительно. И в особенности хотелось бы отметить банки с участием иностранного капитала.
А.Сугоняко. — В самом деле, минувший квартал банковская система прошла успешно, несмотря на множество политических и экономических рисков и угроз. Чего мы боялись? Мы боялись дестабилизации на рынке, мы боялись каких-то политических акций. Слава Богу, этого не случилось. Первый квартал завершился при инфляционной стабильности, относительной валютной стабильности; гривня наша остается на хорошей позиции.
Однако следует сказать и о том, что нас больше всего беспокоит сейчас. По итогам первого квартала, в Украине насчитывается 39% убыточных предприятий, а по итогам прошлого года их было 33%. Банкам труднее работать с такими клиентами. Что будет с этими убыточными предприятиями на конец года, если цены на газ возрастут? Поэтому нам хотелось бы, чтобы коалиционные переговоры завершились поскорее и начала нормально работать экономическая команда.
И вновь о курсовой стабильности гривни
— Если уж вспомнили о курсовой стабильности гривни, хотелось бы обратиться к председателю Национального банка с вопросом именно на эту тему. Будет ли Национальный банк и дальше удерживать курс на межбанковском рынке в рамках 5,0—5,06 грн/долл.? Существуют ли условия, при которых он может от такой поддержки отказаться?
В.Стельмах. — Показатели качественной, положительной работы банков, о которых мы упоминали, были в значительной степени обусловлены именно стабильностью национальной денежной единицы. Какая перспектива до конца года? Учитывая внешние вызовы, главный из которых связан с ценами на энергоносители, и прежде всего на газ, мы должны сделать так, чтобы наши действия не только не стимулировали инфляционной раскрутки, а наоборот — сдерживали ее.
Но если фактор повышения внешних цен мы не можем предотвратить, то внутренние факторы — другое дело. И если в нынешних условиях Совет НБУ и в дальнейшем будет активно проповедовать снижение курса национальной валюты, то он должен учитывать, что тем самым он еще больше будет стимулировать рост цен. Поскольку когда импорт газа у нас был меньше 5% ВВП, то увеличение цены на 40% — это одна инфляционная цена. А если у нас общий (включая газ и инвестиционный) импорт составляет более 50% ВВП, то снижение курса национальной валюты на 5% — это совсем другая инфляционная цена, усиливающая «газовую». Хотел бы, чтобы вы это имели в виду.
Валютно-курсовая политика будет осуществляться таким образом, чтобы она не стимулировала развитие инфляции, а наоборот, гасила инфляцию, вызванную внешними факторами.
— Можно ли это понимать так, что вы за дальнейшую ревальвацию гривни?
В.Стельмах. – Я не хотел бы, чтобы меня поняли буквально именно так. В принципе, если взять общую систему показателей, то действительно, наша национальная валюта продолжает быть недооцененной. И я не предвижу каких-либо больших потрясений, которые могли бы изменить эту позицию. Но нужно учитывать то, как складывается ситуация. Если бы наша экономика не была столь чувствительной к внешним и не зависела от внутренних политических факторов, как это должно быть и как есть, например, в Италии, где забастовки проходят, только когда кофе на улицах дорожает... Думаю, что когда мы к этому придем, и не от политиков будет зависеть бизнес, и речь пойдет о спросе на валюту со стороны банков и населения исключительно для экономических нужд, тогда можно будет ставить вопрос именно так.
В общем, я считаю, что национальная валюта должна быть стабильной. И курсовая стабильность, существующая сейчас, если иметь в виду ее номинальный уровень, является объективной, нормальной.
— Попутно вопрос к Валерию Михайловичу Геецу. Так Совет НБУ в самом деле будет проводить курс на ослабление украинской валюты или нет?
В.Геец. — Во-первых, мы никогда этого не заявляли. Но для того чтобы было понятнее, могу объяснить. Если исходить из сложившейся сегодня ситуации, в Украине может быть и девальвация, и ревальвация. И для той, и для другой существуют объективные предпосылки.
А.Сугоняко. — Потому, вероятнее всего, будет стабильность.
В.Геец. — И мы больше всего хотим, чтобы была стабильность. Однако давайте рассмотрим предпосылки.
Приток в страну валюты от экспорта рабочей силы, оцениваемый нами в более чем 4 млрд. долл., возрастающий приток иностранного капитала на приватизацию — все это свидетельствует, что предложение валюты будет расти, а цена, разумеется, снижаться. С этими позициями мы согласны.
С другой стороны, ослабленный инвестиционный процесс в Украине, стимулирование потребительского спроса и плюс то, что Владимир Семенович сказал относительно цен на энергоносители, приводят к ухудшению экспортно-импортного баланса. То есть импорт начинает доминировать. Разумеется, что это ведет к потере ресурсов. Как на этом фоне будет развиваться ситуация? Какая из тенденций будет превалировать?
Далее. А что должно быть критерием для пересмотра условий курсовой стабильности? Традиционным является соотношение между экспортом-импортом и резервами, которые должны его покрывать. Сегодня перечень критериев расширен до четырех-пяти показателей, по которым можно отслеживать достаточность резервов. Исходя из этого будем делать необходимые выводы.
На мой взгляд, ситуация сегодня является неопределенной для того, чтобы декларировать какие-либо четкие параметры. Но присутствующие здесь согласятся, что если ко всем сегодняшним трудностям дестабилизировать еще и валютный рынок, то в результате получим инфляцию.
Валютное кредитование:
что-то все-таки нужно делать
— Владимир Семенович, недавно в СМИ появилась информация о намерении НБУ ограничить валютное кредитование банками населения и предприятий в связи с тем, что в банковской системе накапливается несбалансированность между активами и пассивами. Достоверна ли информация, что запрет на выдачу большинства видов валютных кредитов будет введен уже с 1 сентября нынешнего года?
В.Стельмах. — Не знаю, откуда взялась такая конкретная дата, но я хотел бы сказать одно. Если разобраться, то полностью так называемое валютное кредитование запрещать никто не будет. Но валютное кредитование должно осуществляться под реализацию внешнеэкономических контрактов, его у нас около 20% от общего объема. Все остальное, когда вы получаете кредит на покупку автомобиля, стиральной машины, — это не валютное кредитование.
У нас в стране запрещены расчеты иностранной валютой. То есть нет внутренней основы для валютного кредитования. Это во-первых. Во-вторых, никто не дает на покупку автомобиля валюту в кредит. Выдали кредит — вы сразу же меняете его на украинскую национальную валюту в этой же кассе и платите за машину. Разве это валютное кредитование? Тем более что законами Украины определено: банковский кредит – любое обязательство банка предоставить определенную сумму денег, а деньги в Украине – это гривня, потому что только она является средством платежа в нашей стране.
Есть валюта цены, а есть валюта платежа. Но мы должны работать в плоскости закона. Расчеты в иностранной валюте у нас запрещены. Вынужден признать: да, у нас есть теневой экспорт, теневые расчеты и тому подобное. Но является ли такая ситуация нормальной?
Идем дальше. Банкиры подтверждают, что так называемое валютное кредитование населения стимулирует теневые доходы населения. Понимаете? Скрытые доходы. Вам нужны факты? Я вам их могу показать. Пожалуйста, вот выступление в газете руководителя одного из банков: «70% кредитов выдается под теневые доходы». Поэтому давайте учитывать и это – уменьшение поступлений в Пенсионный фонд, местные бюджеты.
Еще один вывод заключается в том, что таким образом некоторые банки, в частности крупные и самые крупные, проводят политику на ослабление национальной валюты. Хотите, приведу еще один пример? У банкира спрашивают: «Как вы относитесь к идее ограничения валютного кредитования «физиков»?» — «Плохо отношусь». И дальше по тексту: «Ваше ощущение будущего гривни — стабильность или все-таки девальвация?» — «Я ощущаю, что будет девальвация». И это говорит Игорь Евгеньевич Францкевич — авторитет среди банкиров… Но ведь вся эта девальвация ложится на плечи населения!
И.Францкевич. — Я не возражаю...
В.Стельмах. — В том-то и дело, что не возражаете. Но ведь когда девальвацию переложить на плечи населения, то у нынешнего мифически «низкого» валютного процента будет уже совсем другая цена. Это я назвал только самые серьезные вопросы, проистекающие из этой проблемы. Поэтому я бы хотел, чтобы мы на нее очень внимательно посмотрели.
И.Францкевич. — Владимир Семенович корректно процитировал газету. К сожалению, газета некорректно процитировала меня. Мой комментарий состоял из двух частей, из которых одну взяли, а вторую отрезали и успешно забыли.
Состояли мои комментарии в следующем. Да, мне не очень нравится запрет на валютное кредитование населения. Но если мы ограничим и валютные депозиты населения в банковской системе, тогда меня эта позиция устраивает абсолютно и я буду ее поддерживать. Почему?
Мы должны каким-то образом на системном уровне поддерживать открытую валютную позицию. При ограниченном и жестко контролируемом Национальным банком валютном рынке каким образом мы боремся с диспропорцией в валютной структуре активов и пассивов? Если мы говорим, что у нас 40% пассивов в валюте, значит, и 40% активов должно быть в валюте. Но если мы говорим о том, что пассивы растут прежде всего за счет населения, его вкладов, и 40% этого прироста — валюта, следует вопрос: куда мы ее деваем? Нельзя же отрезать одну сторону проблемы, оставляя без внимания другую.
В.Стельмах. — Вы спрашиваете, что делать с пассивами населения в иностранной валюте? Пожалуйста, платите им хотя бы столько, сколько платит Сбербанк по национальной валюте.
Или берите на вооружение опыт работы российских банков, где пассивы в иностранной валюте формируются в пределах 2% годовых. Давайте увеличивать суммы выплат из Фонда гарантирования вкладов.
И.Францкевич. — Тут еще один вопрос возникает. Почему так важна для меня валютная позиция? Потому что все банки сегодня отправились за ресурсами и за капиталом на внешний рынок. Возникает вопрос: кто там дает нам гривню?
В.Стельмах. — А зачем? Зачем, когда даже иностранные фонды выпускают ценные бумаги в гривне? Зачем, когда у нас в карманах 62 млрд. в национальной валюте?
И.Францкевич. — Как их получить?
В.Стельмах. — Очень просто — активной работой.
И.Францкевич. — Активной работой на каком рынке?
В.Стельмах. — На внутреннем. Если вы не можете сами придумать, тогда смотрите, как наши соседи делают.
И.Францкевич. — Владимир Семенович, я хочу сказать о другом. Речь ведь не о том, что это только проблема банковской системы на коммерческом уровне. Вот и все.
В.Стельмах. — Мне очень жаль, что вам непрофессионально отредактировали интервью, но ведь граждане прочитали то, что напечатано. Конечно, я бы хотел, чтобы печатали все без изъятий. Но если было так, то это уже совершенно другое дело.
Вот скажите, пожалуйста, в Польше 95% банковского капитала — это иностранный капитал. Уровень долларизации там — 13%, удельный вес наличных в обращении — 14%. Причем в национальной валюте, в польских злотых. Полностью иностранный капитал в польской экономике, а кредитов в иностранной валюте не дают. В Украине долларизация — 26%, причем в связи с активностью получения субординированного капитала, привлечения валютных депозитов и т.д. за 2005 год ее уровень вырос более чем на 3%. Удельный вес наличных — 30%.
Возьмем любую страну: Венгрия, Германия, Турция — кого вам показать?
— В какой из этих стран три месяца формируют правительство? Три процента роста долларизации — это еще очень низкая цена при подобных политических рисках.
В.Стельмах. — Сейчас мы говорим главным образом не об увеличении на 3%, а об общем уровне долларизации в 26%, который в два раза выше, чем в Польше. Вы спросите, причем здесь банки? Притом, что в Польше вся банковская система открытого типа, а у нас она кэптивного типа. Тогда нам с вами пришлось бы признать, что мы решаем не экономические проблемы, а проблемы собственников банка, которые ушли в политику. Но почему-то мы же не вспоминаем об этом. Здесь капитал как собственность и как функция находится в руках собственника. А капитал должен быть оформлен в форме ОАО.
С.Буряк. — Если позволите, я уведу разговор немного в сторону. Есть чисто философские предпосылки, которые говорят: что бы мы ни делали, все будет правильно. Мы от Востока отошли, к Западу не пришли, мы от коммунизма ушли, к либерализму не пришли… Любое наше движение — или выход из ситуации, или наоборот. Цифры — вещь упрямая, логика изложения Владимира Семеновича более убедительна, нежели аргументы, прозвучавшие в ответ. Другое дело, что об этой ситуации все равно необходимо говорить.
Мы сказали: давайте, коллеги, либерализовать валютный рынок. Год назад сказали, но никто нигде ни в какой исполнительной власти не сделал даже маленького шажка. Национальный банк прекрасно дал подачу, говорит: коллеги, я буду ограничивать валютное кредитование. Это предмет для дискуссии. Давайте найдем рациональное зерно.
В.Стельмах. — Еще раз хочу сказать: Национальный банк не будет ограничивать реальное валютное кредитование: оплату импорта, учебы, лечения, отдыха за границей. У вас у всех ошибочный взгляд на этот вопрос.
Теперь давайте послушаем всех присутствующих, а потом уже будем дискутировать.
И.Францкевич. — Вопрос относительно того, почему все-таки валюта является преференцированным средством заимствования.
Не могу полностью согласиться с Владимиром Семеновичем, что если мы выдаем кредит на покупку квартиры или машины в Украине, то он не берется в валюте. На самом деле по бухгалтерии он берется именно в валюте, потому что именно в валюте его ставят на учет на заемно-ссудном счете заемщика. Другое дело, что потом эта валюта продается внутри страны, но это внутренний валютный рынок, и отрицать этого тоже нельзя. В любом случае внешние заимствования и приток внешнего капитала идут не в гривне. И прежде всего длинные ресурсы, которые нужны для кредитования населения.
Волатильность (изменчивость. — Ред.) гривневых ставок — один из важнейших показателей стабильности валюты — гораздо выше, чем волатильность ставок по любой другой иностранной валюте, в которой мы обычно заимствуем. Соответственно, при расчете кредитов на 15—20 лет, которые банки начали активно выдавать населению на покупку или строительство жилья, версия кредита в долларе или евро является гораздо более простой для прогнозирования или организации работы, чем в гривне.
То, что банки перекладывают на клиента, на заемщика валютный риск — это факт. Но если мы говорим, например, об этике разных банков и о том, кто в чем заинтересован, то я вам приведу нейтральный пример — итальянский банк Uni Credito. У них на уровне группы задекларирована политика, что в странах присутствия население кредитуется только в валюте этой страны. Кто из нас сегодня готов подписаться под этим заявлением при нашей структуре активов и пассивов и при нашей позиции по стабильности гривни?
Когда я говорю, что мне не нравится запрещение кредитования населения в иностранной валюте, это не значит, что не существует никаких других мнений. Но есть объективная системная реальность, состоящая в том, что масса пассивов все равно находится в долларе или в другой иностранной валюте, причем именно там — самые длинные ресурсы. Да, валютной позицией или какими-то другими упражнениями это можно отрегулировать, но длину ресурса в гривнях мы за счет этого не увеличим.
В.Стельмах. — Если позволите, отвечу сразу. Я не имею права разглашать цифры по конкретным банкам, но скажу, что банков, которые имеют риски в иностранной валюте, на 60% больше, нежели тех, которые имеют риски в национальной валюте. Пожалуйста, задумайтесь над этим вопросом.
И неправду говорите, что берете длинные ресурсы. Не берете вы длинные ресурсы. Вы как раз взяли короткие ресурсы, а заложили их в длинные активы. Вот где опасность. Потому что банки, выдав кредиты, создали валютные активы на 19 млрд. долл., а привлекли ресурсов, которые сопоставимы по срокам, на 11 млрд. долл. Так что 8 млрд. долл. — это риск, который лежит на плечах населения.
И.Францкевич. — Владимир Семенович, этого я не отрицаю. А субординированный капитал какой? Ведь после основного капитала это самый длинный ресурс.
В.Стельмах. — Субординированный капитал? Пожалуйста. Сколько его? Все вместе вы его заняли лишь на 3 млрд. 725 млн. грн. Делим на 5,05, и сколько это будет? Аж 700 млн. долл. из 19 млрд. А вы мне говорите о субординированном капитале. Семьсот миллионов! О чем речь идет?
Я еще раз акцентирую внимание: все разговоры о том, что на Западе берут длинный ресурс, — это миф. Да, берут, но только те, кому дают. Как говорится, любовь не дарят, а берут, но только те, кому дают. Так и здесь. Когда идет валюта в капитал банка — да, действительно. Когда размещают евробонды на пять лет — да, действительно. Но это несколько другой вопрос. Поэтому я и сказал, что у вас риск в иностранной валюте больше, нежели в национальной.
Нацбанку на заметку
Я.Колесник. — Учитывая планы Укрэксимбанка по размещению еврооблигаций на 600 млн., в этом году банковская система привлечет на Западе порядка 1,5—2 млрд. долл. ресурсов на срок три и больше года. Это будут уже длинные деньги.
Возвращаясь к кредитованию населения в валюте, скажу: это на самом деле проблема, и ее нужно решать, но комплексно. Я понимаю Национальный банк и его позицию и думаю, что для укрепления национальной валюты мы должны переходить к кредитованию в гривне. Ограничения должны быть, и в этом я поддерживаю позицию НБУ, но вводить их нужно очень взвешенно.
На что я хотел бы обратить внимание? У нас есть такой инструмент для регулирования рынка, как учетная ставка НБУ. Я считаю, что пришло время пересмотреть ее роль и механизм формирования. Иностранные банки стоимость денег измеряют посредством ставки ФРС и дополнительной прибыли. Есть казначейство Соединенных Штатов, есть стоимость денег и она прогнозируема. И дальше от этой базы идет начисление доходности — то ли по евробондам, то ли по другим финансовым инструментам. Учетная ставка действительно играет базовую роль.
Считаю, что и Национальный банк должен сделать так, чтобы его учетная ставка играла более важную роль формировании стоимости денег. Именно от нее должны рассчитываться и стоимость денег на межбанковском рынке, и стоимость кредита, и прочее.
Вторая проблема — регистрация иностранного капитала. Нужно пересмотреть некоторые моменты регулирования НБУ.
До недавнего времени система защищала от участия офшорных компаний в уставных фондах банков. Сегодня на наш рынок приходят серьезные банки... АКБ «Форум» продал 10% акций через Bank of New York, акции свободно торгуются на рынке, держатели меняются постоянно. Начинаем регистрировать новых акционеров. У акционера 10 тыс. долл. участия в банке, а мы должны взять у него устав, результаты аудита и т.п.... Это уже лишние отягощения. Поэтому, я считаю, НБУ нужно пересмотреть процесс регистрации участия в уставных фондах банков. Процедура должна стать более гибкой, а система — открытее. Я подготовил письмо к Верховной Раде по этому поводу, поскольку рынок в ближайшее время серьезно столкнется с этой проблемой.
С.Аржевитин. — Начну с комплимента в адрес банковского менеджмента. Я обладаю 25-летним опытом работы в банковском деле, а последние шесть месяцев работал с государственными финансами в ранге зама министра, так что сейчас с уверенностью могу утверждать, что банковский менеджмент и государственный — это две разные вещи. Я бы даже сказал, что государственный по сравнению с банковским — это ретро.
А.Сугоняко. — Этим можно озаглавить наш круглый стол.
С.Аржевитин. — В прошлом году я продавал банк «Ажио» и провел много встреч с зарубежными бизнесменами. Сегодня могу утверждать, что иностранные компании имеют большое желание покупать украинские банки, а это ни что иное, как высокая оценка украинской банковской системы.
По моему мнению, банковскую систему в течение 15 лет вполне справедливо называли локомотивом экономических реформ или кровеносной системой Украины. Но для роста экономики составляющими «кровеносной системы» должны стать все субъекты финансового рынка. Конечно, за банками останется главенствующая роль.
Нынче проблем более чем достаточно. Во-первых, отсутствие полноценного фондового рынка — почти единственного незадействованного неадминистративного, рыночного инструмента — не дает возможности решать в том числе и такие общегосударственные проблемы, как:
— легализация экономики, ведь фондовый рынок воспринимает лишь прозрачную форму собственности;
— отсутствие рыночного механизма регулирования целесообразности пребывания того или иного количества капитала в той или иной отрасли — а это рыночная конкуренция среди субъектов хозяйствования;
— привлечение через фондовые инструменты (облигации, акции и т.п.) как внутреннего, так и внешнего капитала — а это новая ценовая политика и новый масштаб цен на депозитном и, особенно, кредитном рынке.
Все это может стать толчком для нового экономического роста в стране. Эту цепочку предпочтений можно продолжать.
Во-вторых, сегодня неотложным является ускорение адаптации нашего украинского законодательства к стандартам ЕС и особенно к «Базель-2». Страна быстрыми темпами двигается к европейскому сообществу, но законодательные нормы остаются почти постсоветскими. Конфликт между различными формами ведения бизнеса приобретает все более четкие признаки. И проблема именно в законодательном поле, поскольку, я убежден, украинские предприниматели брали и не такие барьеры, так что они смогут адаптироваться.
А.Волок. — Сегодня мы потратили немало времени, обсуждая тему валютного регулирования. Конечно, она в той или иной мере касается сектора розничного банковского бизнеса, темп роста которого в два раза превышает темпы роста ВВП. На этот сектор ориентируются практически все банки: и большие, и малые, и средние, и банки с иностранным капиталом. Повышается конкуренция и, естественно, падает прибыльность, возникают серьезные риски.
Какими регулятор хочет видеть банки? Конечно, ему нужны банки с высокой ликвидностью, платежеспособные, со сбалансированными активами и пассивами, т.е. надежные банки. Надежные для нашего вкладчика, для населения.
В Харькове на протяжении семи лет работают 12 банков; в отличие от других регионов, их количество не сокращается. Есть среди них крупные, такие, как Укрсиббанк. Но есть и средние, и малые. И у шести из 12 банков намечаются серьезные проблемы с введением в действие постановления НБУ №373 по лицензированию. В нем заложены требования к наращиванию капитала, в два-три раза превышающие планы прироста капитала, которые нам устанавливали раньше (по 500 тыс. грн. в год). Поэтому мы просим перевести эти требования в реальную плоскость. Банки увеличивают капитал, банки имеют сегодня хорошее соотношение регулятивного капитала к активам, но, к сожалению, две трети ресурсов находятся здесь, в столице, или управляются из столицы. В регионах находить ресурс для банков достаточно сложно.
Процессы объединения и консолидации. Да, мы за это. Но здесь необходима какая-то организующая роль Национального банка. Я не имею в виду, что вы будете свахой, будете сводить, кому и с кем объединяться, но какие-то механизмы, которые бы подталкивали к работе в этом направлении, заложить, наверное, следует. Поскольку эта проблема в целом по Украине затрагивает более 70 банков.
Взгляд из первой десятки
Б.Тимонькин. — Наверное, никто не скажет «нет», говоря о потребностях населения, промышленных предприятий в долгосрочных ресурсах. Инвестиционный голод существует. Мы долго ехали в этом вагоне, доставшемся нам в наследство…
Отсюда — ускоренный рост долгосрочного кредитования. И, как следствие, ухудшение показателей долгосрочной ликвидности банковской системы — разрыв между срочностью активов и пассивов.
Является ли это риском для системы? В определенной мере, да. Говорю «в определенной мере», потому что не знаю ни одного банка, который бы действительно умер от наличия подобных разрывов. Все-таки банки умирают тогда, когда у них чрезмерно накапливаются «убийственные» активы.
Как на эту проблему реагировать? Понятно, как — искать длинные ресурсы. При этом мы должны понимать, что в действующем сегодня законодательном поле у нас срочных депозитов ни юрлиц, ни населения не существует вообще. Вкладчики имеют право в любой момент забрать свои деньги. То есть на самом деле, с точки зрения риска, в ситуации, когда что-то происходит, все срочные депозиты являются текущими.
Риск, на мой взгляд, действительно убийственного характера. Поданный в свое время Нацбанком законопроект с целью закрепить его право в подобных случаях ограничивать досрочную выдачу денег пока не принят.
Где нам искать длинный ресурс? Только на международных финансовых рынках. На 98%, т.е. практически полностью — там.
У меня свежи впечатления от встреч с потенциальными покупателями Укрсоцбанка. Практически всегда сначала они представлялись нам, а потом уже мы представлялись им. Все это были крупные европейские банки. Состав их пассивной базы: примерно по трети приходится на население, корпоративный сектор и международные финансовые рынки. Грубо говоря, столик стоит на трех ножках. На двух он же стоять не может. У нас практически до недавнего времени он стоял на двух, если говорить о банковской системе, т.е. это в основном были внутренние ресурсы и понемножку — деньги Евробанка, IFC, субординированные займы. Но это так, чуть-чуть.
В последние два года усилиями пока ведущих банков начался активный выход на внешние рынки. Причем если первые деньги мы брали трехлетние, то во второй раз все выходили на пятилетние, а в третий пойдут — будут брать семилетние и десятилетние. С оглядкой только на конъюнктуру рынка.
Но брать можно в чем? На сегодняшний день, к сожалению, брать можно только в евро или долларах. Кстати, мы начали брать и в гривне. Достаточно неплохо стали продаваться наши облигации: в прошлом году мы продали на 70 млн. бумаг, номинированных в гривне. Но сейчас ситуация другая. Мы сделали выпуск на 300 млн. грн. под обещание купить, но инвесторы эти бумаги пока не купили. Почему? Потому что они для себя оценивают некое девальвационное ожидание гривни. Вот если бы был курс 5,15, то они купили бы у нас бумаги на уровне 9% годовых гривни. И взяли ли бы на себя валютный риск.
Следовательно, пока альтернативы нету. Бери, что дают: доллар, евро.
Как ответить на этот вызов? Я не вижу решения. Если кто-то знает — пускай скажет. Перекладывание риска на население, если мы опять-таки говорим о валютном кредитовании, — это нормально. Почему бы и нет? В этом случае валютный риск раскладывается как бы на множество субъектов деятельности и физических лиц, а не концентрируется на банках.
Я для себя выписал несколько, на мой взгляд, наиболее значимых рисков.
Первый риск — разрывы по срокам активов и пассивов. Как на него ответить? Внешним привлечением. Я не вижу другого выхода.
Следующий риск — ревальвация. Когда мы говорим о таких явлениях, как ревальвация или девальвация, я бы не боялся их самих. В Соединенных Штатах кого-то смутило колебание курса доллара от 1,35 до 1,17 за последний год и за четыре недели обратно до 1,30? Я не слышал никаких резких реакций на эти колебания от Федеральной резервной системы или Белого дома. Мы должны понимать, что когда мы говорим — опасность ревальвации или девальвации, мы говорим о сильном изменении курса. Нам надо всем вместе приучить население, что колебания на 1—2—3% — это ерунда. Это просто регуляция текущего курса с учетом того, что сегодня больше валюты, а завтра будет меньше.
Но и вовсе не реагировать — тоже не совсем нормально. В этой связи, когда мы говорим о возможной либерализации рынка и частичном уходе Нацбанка с этого рынка, я всегда пугаюсь. Категорически нельзя этого делать. Вот если уберут сбор в Пенсионный фонд с валюты, тогда да.
Мы говорили о риске кэптивности банков. Действительно, для большинства банков чрезмерная зависимость от своих владельцев — это сегодня серьезный минус. Если эти владельцы рассматривают банки как способ аккумуляции средств для других своих бизнесов, то это смертельный номер, что и проявляется периодически в крахе небольших банков, четко сконцентрированных на каких-то сферах экономики.
По-моему, не следует себя пугать часто мнимыми угрозами. Банковская система, наверное, первая из всех наших отраслей становится на путь интеграции в аналогичную международную систему. И этому сложно мешать. Это как дождь. Нравится он или не нравится, но все равно идет.
А.Дубилет. — По всей видимости, в сегодняшней ситуации с долларизацией экономики и расчетов, а также аккумулированием рисков банковской системой Нацбанк видит, что нужно что-то делать. У меня единственная просьба — избегать каких-то резких движений, и, мне кажется, НБУ так и будет поступать.
Согласен с тем, что банки набирают риски при кредитовании физических лиц и нет адекватной реакции банковской системы на это. К сожалению, и по сей день фактически не работают бюро кредитных историй, хотя их в Украине уже создано три, и в том числе одно — Приватбанком.
Наше бюро уже сегодня готово продавать эти кредитные истории. Но эту информацию никто у нас не берет. И я боюсь, что если такое отношение к рискам будет сохраняться, то даже создание еще 20 кредитных бюро погоды не сделает.
Что касается привлечения долгосрочных средств, здесь я согласен с коллегами: действительно, сегодня главный источник капитала — это, конечно же, зарубежные займы. Мы тоже недавно привлекли субординированный заем для пополнения капитала второго уровня. Сделка, кстати, была на 10 лет с неплохими параметрами по процентной ставке — 8,75% годовых.
НБУ как регулятору нужно рассмотреть возможность привлечения банками капитала и первого уровня, так называемого гибридного капитала. Такие сделки прошли уже в Казахстане. Такая сделка готовится сейчас регулятором в России. Это достаточно сложный инструмент. Скорее всего, он будет востребован банками из первой десятки, у которых нет иностранных акционеров, — это Укрэксимбанк, Приватбанк, Сбербанк, Проминвестбанк.
Мы уже начали консультации со специалистами Национального банка. Они проходят достаточно сложно в том плане, что это ново как для нас, так и для НБУ.
Думаю, что в этом году пройдут первые сделки по секьюритизации активов, с помощью которых банки будут пытаться решить проблемы разрывов по срокам активов и пассивов. И здесь тоже будет много вопросов для регулятора: банкам потребуется методологическая помощь.
Надо очень осторожно относиться к заявлениям. Вы поймите, мы же людей дергаем. И можем так задергать, что это скажется и на процентных ставках, и на рисках, и на отношении международных банкиров к тому, что у нас делается.
В прошлом году я побывал на инвестиционном форуме и поразился. Пригласили банкиров со всего мира и рассказывали, как в этой Украине плохо: здесь и регистраторов нет, и банки слабые, и рынка акций нет… Если мы сами не уважаем свою финансовою систему, если сами не верим в ее стабильность, если сами говорим о том, что мы тут набрали такое сумасшедшее количество рисков, что все вот-вот разрушится, то как ей поверят иностранные инвесторы? Да ничего подобного, ничего не разрушится. Нужно спокойно, взвешенно риски отслеживать и минимизировать.
В.Волощенко. — Как мы сегодня уже говорили, проблема адекватного формирования пассивов есть у каждого банка. Но как сейчас формировать ресурсную базу в гривне? Из чего? Мы знаем, что у юридических лиц свободных средств немного, а основной источник ресурсов — вклады населения сроком в пределах одного года. Можем ли взять гривню на рынке капитала? Можем, но по слишком высокой цене.
Поэтому я говорю о том, что сегодня нет источников финансирования наших активов в гривне по приемлемой цене. А клиенту не нужны кредиты сроком на год, он нуждается в более долгосрочных ресурсах.
И, конечно, вопрос ликвидности. Действительно, несколько лет назад наши контрагенты постоянно указывали на разрыв в балансе между активами и пассивами по срокам, который был достаточно серьезным. Хотите вы того или нет, но, имея внешних аудиторов, внешних партнеров, вы обязательно придете к необходимости сбалансировать активы и пассивы. Наш банк прошел достаточно длинный путь выравнивания ситуации. Думаю, каждый банк такой путь проходит.
Поэтому, на мой взгляд, каждый банк обязан навести в своем балансе порядок и все свои риски по привлечению и размещению свести к минимуму.
В отношении озвученных Владимиром Семеновичем цифр, которые, конечно, впечатляют, — 19 млрд. долл. и 11 млрд. долл. Я не думаю, что все эти банки нарушают нормативы НБУ. Наверное, надо более тщательно рассмотреть структуру этого разрыва, проанализировать его составляющие.
При этом я полностью согласна, что валютные риски баланса всей банковской системы в этом году усилились, и достаточно серьезно.
В.Стельмах. — Уважаемые банкиры, относительно разрывов, или, как мы говорим, «гепов» (от англ. gap — промежуток, разрыв. — Ред.). Я прошу вас, вспомните банк «Інко». И тогда вы поймете, что такое «геп». Вспомните, как они крутились, как уж на сковородке, принимая ресурсы одни, вторые по какой угодно цене, однако так и не смогли выкрутиться. И где сейчас этот банк «Інко»?
Поэтому я хотел бы, чтобы вы очень серьезно отнеслись к этой проблеме. А не только поговорили — и все. Ведь по-украински «геп» — это как «гепнешь», так «гепнешь». «Ой, гепнув гарбуз»…
Или вот говорили о субординированном долге. Банки сейчас привлекают такой капитал, большинство платит 10%. В то время как на западном рынке этот ресурс стоит максимум 6%. Почему? Да потому что в основной массе субординированный капитал приходит в Украину не от истинных иностранцев, а от тех же наших людей, через оффшоры. Вывезли деньги туда, теперь надо красиво вернуть обратно, да еще и неплохо на этом подзаработать…
Но я хотел бы сказать о другом. Все только и говорят о том, как взять гривневые ресурсы. Потому сам подход иначе как анахроничным не назовешь. Почему только депозиты — и все? Почему вы не открываетесь, не превращаете закрытые акционерные общества в открытые, не продаете акции и на их основе не привлекаете ресурсы? Сколько банков котируют акции на рынке? И какую долю?
Я понимаю, сложно вам раскрыться. Собственники банков не дают превратить ЗАО в ОАО. Но есть и другие вопросы. Закон гласит: каждый банк должен создать не менее 25% резерва от регулятивного капитала. Я вам перечислю, какие банки его создали, это не секрет. Банк «Ажио» сформировал резерв в 70,1% вместо 25%. Далее банк «Киев» — 25,3% , «Биг-Энергия» — 26,4, Полтава-банк — 43,4%. И все. Из 165 банков исполнили закон только четыре.
Вы рассуждаете, где брать капитал. Так вы своим собственникам скажите: вот передо мной закон, и я должен для капитала создать резервы, не забирайте у меня прибыль. Но тут возникают трудности с трудоустройством. Это понятно.
За место под солнцем
Ю.Яременко. — Уважаемые журналисты, вы совершенно не виноваты, что круглый стол не пошел в своем формате. Почему я имею право об этом заявить? Потому что есть вопросы повестки дня нашей работы, на которые практически никто не обратил внимания.
Г-н Волок уже говорил о постановлении №373, но у меня сложилось впечатление, что его никто не услышал. Проблема, которая обозначена, интересует не всех. Не интересует, например, представителей крупного банковского бизнеса.
Нельзя закрывать глаза на то, что благодаря определенным документам Национального банка в зону риска — серьезнейшего риска! — попали свыше 70 банков. Я, конечно, благодарен организаторам этого круглого стола за то, что мы смогли увидеть Владимира Семеновича — это значимо для меня лично, поскольку Национальный банк, на мой взгляд, является таким учреждением, в которое попасть в принципе невозможно. Наверное, в НБУ понимают, почему руководитель банка не может туда попасть, почему чиновник Нацбанка имеет такой статус, что записаться на прием к нему практически невозможно…
От имени 70 банков Украины я бы хотел попросить «Зеркало недели» предоставить нам возможность с помощью вашего издания собраться еще раз. Еще раз попросить Владимира Семеновича, может быть, он согласится встретиться с нами. И господина Гееца также. С удовольствием пригласил бы туда всех желающих и представителей крупного банковского бизнеса нашей страны. Но только для рассмотрения конкретно этого вопроса.
А.Сугоняко. — Поскольку банкиры — люди прагматичные, позвольте мне выступить в роли идеалиста.
По итогам первого квартала существенно снизились темпы прироста привлечения банками средств от общества и экономики в сравнении с первым кварталом 2005 года. Например, прирост вкладов населения уменьшился примерно с 20 до 6%. За счет каких ресурсов возрастало кредитование? За счет роста других заимствований и средств на корсчетах других банков. То есть это заимствования из-за рубежа, не из нашей экономики, поскольку ее ресурсы очень дороги.
Встает вопрос: темой долгосрочных ресурсов в Украине кто-нибудь занимается? Это вопрос чей? Банков, НБУ? Или это все-таки вопрос власти, занимающейся экономической политикой. Кто отвечает за реализацию пенсионной реформы, за развитие фондового рынка (и небанковского финансового рынка)? Неужели это настолько идеалистические вопросы, что они выпадают из поля зрения наших прагматичных коалиционистов?
Сейчас готовится коалиционное соглашение. На первом месте должна стоять эта тема: где брать дешевые и длинные ресурсы украинским банкам в Украине для кредитования украинской экономики и общества. Почему в коалиционном соглашении этого почти наверняка нет?
Следующий вопрос. Конкуренцию следует поднять до уровня принципа, который должен вывешиваться над всеми нами, включая и тех, кто у власти. Новая власть должна пообещать и сделать так, чтобы во всех нормативных государственных актах, во всех проектах законов и законах был реализован принцип справедливой конкуренции. Чтобы он действовал через чиновника. Почему у нас сегодня этого нет? Разве так трудно прописать этот принцип в коалиционном соглашении, обеспечить его соблюдение? Это очень просто. Этого нужно просто хотеть! И тогда не будет монополизма Государственной службы охраны. И тогда, кстати, НБУ не сможет принять постановление №373, которым создаются крайне неблагоприятные конкурентные условия почти для 90 банков.
По нашим данным, по состоянию на 1 апреля с.г., не выполняют требования постановления №373 к размеру регулятивного капитала для получения (подтверждения) разрешения на:
— инвестиционную деятельность — 93 банка (имеют капитал менее 144,4 млн. грн.);
— операции по привлечению и размещению средств на зарубежных рынках — 64 банка (имеют капитал менее 72,2 млн. грн.);
— операции с корсчетами банков, в частности операции по прямым корсчетам в банках-нерезидентах — 46 банков (имеют капитал менее 57,7 млн.грн.). По самым оптимистическим расчетам, более 25 банков до конца 2006 года не смогут выполнить требования к капиталу в размере 8 млн. евро;
— другие валютные сделки — 11 банков (имеют капитал менее 39,7 млн. грн.).
Вместе с тем показатели этих банков свидетельствуют об их избыточной по отношению к их активам капитализации, что подтверждается расчетами адекватности капитала. Среднее значение показателя по банкам четвертой группы составляет 28,57% при значении показателя в целом по системе 14,94%.
Следующий принцип, который мы предлагаем для коалиционного соглашения наших политиков, — защита прав собственника, кредитора, инвестора. Кредитор всегда прав — таков, грубо говоря, принцип. Обеспечивается ли это нашими законами? А государственными нормативными актами это обеспечивается? А деятельностью чиновника это обеспечивается? Нет. Вывешиваем принцип над всеми нами и им руководствуемся! Неужели это идеализм — надеяться на включение в коалиционное соглашение этих принципов?
Относительно иностранного капитала. Не президент Ассоциации украинских банков должен определять экономическую политику государства относительно иностранного капитала в банковской системе. И даже не председатель НБУ. Должен или не должен присутствовать иностранный капитал в банковской системе и сколько — это вопросы исключительно власти, вырабатывающей экономическую политику и осуществляющей ее. А она молчит.
Может, Кабинет министров хочет, чтобы у нас было 100% иностранного капитала в банках, и тогда он решит все проблемы развития национальной экономики и привлечения долгосрочных ресурсов? Мы не знаем, что думает по этому поводу наш политический бомонд. То есть эта тема должна стоять также в коалиционном соглашении. Ее нет. Ее обходят. Страусиная какая-то политика.
Есть книга «Банковское дело в Польше», изданная в 2005 году. Кстати, нужно издать ее и на украинском языке. Так вот, Анна Шельонговска, кандидат экономических наук, пишет: «После анализа процессов, способствующих усилению притока иностранных инвестиций в банковский сектор, можно с уверенностью утверждать, что иностранный капитал не способствует развитию польской экономики».
Вторая цитата из этой книги Владислава-Леопольда Яворского, профессора Главной торговой школы в Варшаве: «Если иностранный капитал действительно способствовал модернизации банковского сектора, то о повышении роли банков в развитии польской экономики говорить не приходится». По-моему, очень ясные макроэкономические выводы. Давайте учиться у поляков.
И в заключение
В.Геец. — Сегодняшняя наша дискуссия касалась в основном сути банковских вопросов. И, возможно, это правильно. Но не об этом сейчас речь.
Я не случайно начал с состояния экономики и говорил о влиянии банковской системы на экономический рост. Когда мы обсуждаем основы денежно-кредитной и курсовой политики на Совете НБУ, состояние дел в экономике, взаимосвязь этих вещей стоит на первом месте. К величайшему сожалению, в нашем разговоре эта проблема не была затронута.
С тем, что говорил г-н Сугоняко о роли иностранного капитала в банковской системе Польши, я абсолютно согласен. Мы исследовали этот вопрос. Пока продолжается потребительское кредитование, иностранные банки активно работают. После того как начинается участие иностранного капитала в экономических проектах, работающих уже на государство, на всю экономику, они действуют по-другому. И достичь успеха без хотя бы частичного присутствия национального капитала, который удалось сохранить в стране, невозможно. Мы должны это учитывать. Не случайно много стран защищают именно этот сектор экономики.
В.Стельмах. — Я все-таки хотел бы еще раз вернуться к вопросу поиска источников длинных ресурсов. Работая в Украине, мы обязаны однозначно говорить, что все украинское должно иметь приоритет. Также я не могу понять, почему ресурсы, которые за границей стоят 4—5%, вы берете под 8—9%.
Более общий вопрос в этом контексте — это затратность нашей банковской системы, что тоже не способствует наращиванию капиталов и длинных ресурсов. За 2005 год у нас соотношение процентных доходов и затрат составляло 1,76, то есть процентные доходы на 76% превышали затраты на привлечение ресурсов. Однако с учетом всех других затрат (когда мы берем общие доходы банков и общие затраты), уже выходит коэффициент всего 1,09. Я понимаю, зарплата должна быть хорошая, но 1,76 и 1,09 — это очень большая разница. Это — ответ на ваши слова о слишком дорогих внутренних ресурсах.
Теперь вернемся к так называемым малым банкам. Если в среднем по банкам соотношение процентных доходов и затрат составляет 1,7—1,79, то уже у банков среднего уровня этот коэффициент равен 2,28. Доходность хорошая, но кредит дорогой. А вы же понимаете, что через банки происходит мультипликация доходов всей экономики, следовательно, вы отбираете ресурс из экономики. Вы отбираете, банкиры.
Следующий вопрос. Неужели банки, которые защищает г-н Сугоняко, не имеют возможности реализовывать инвестиционные проекты? Это полнейшая неправда. Есть возможность объединяться в консорциумы для кредитования. Пожалуйста, объединяйте ресурсы, у вас они распылены. Казахстан здесь упоминали — там 53 банка. У нас — 165.
Консорциума нет, объединений банковских нет и так далее, и так далее. Так что должен поддерживать центральный банк — дорогой кредит или концентрацию банковского капитала? Мы все будем делать для того, чтобы эти банки или набирались сил, или объединялись. И чтобы это не были карманные банки, которые обслуживают только интересы их собственников, и чтобы менеджмент вел дело так, как нужно. Вот где проблема.
Если вспомнить Михалкова, что «мамы всякие важны, мамы всякие нужны», то, в самом деле, и от небольших банков есть польза. Мы понимаем, что большие банки не будут за 5—10 гривен обслуживать сапожника. Они лучше подождут, когда 10 млн. придут и т.д. Потому Национальному банку нужны и небольшие финансовые учреждения... Но не столько же. Поскольку они слишком затратны. Это чересчур дорогой бизнес — малые банки, которым не хватает коэффициента процентной маржи 2,25.
Я хотел спросить банкиров: готовы ли вы прийти в НБУ? Только я хотел бы, чтобы вы пришли хорошо подготовленными. Поскольку мы обладаем всей информацией по всем банкам, субъективизм не пройдет.