Вот и закончились первые десять лет вольного плавания украинской энергетики. И хотя, на первый взгляд, итоги ее деятельности особого восторга не вызывают, все могло быть и похуже. Во всяком случае, отрасль в общем-то выжила и даже, как ни удивительно, ничего не взорвалось. Правда, благодарить за это следует в основном запас прочности системы, созданный еще в советские времена, в первую очередь рабочих и средний управленческий персонал на станциях. А вот высшие энергетические круги сделали крайне мало.
В течение всех 90-х большинство руководителей бросались из стороны в сторону, оглашая местность истошными воплями либо тихонько подсчитывая, что лично они получат от реализации того или иного начинания… В целом же всем остро не хватало главного — компетентности и понимания происходящего.
Забавный парадокс — самым сильным руководителем в ТЭК за десять лет стала почти ничего не смыслившая в энергетике, но здорово тянувшая в финансах Юлия Тимошенко. А ряды ее предшественников — министров энергетики и вице-премьеров, менявшихся, как перчатки, — мало кто помнит. А ведь и среди них тоже были по-своему яркие люди, только на беду оказавшиеся не в то время и не на том месте.
В итоге, десять лет спустя ситуация в отрасли выглядит достаточно грустно. И главная проблема даже не в изношенности оборудования, растущей день ото дня. Главное, так и не была создана действенная модель украинского Энергорынка — его построение, очевидно, станет задачей следующего десятилетия.
А начиналась все довольно-таки неплохо. Украинская энергетика традиционно считалась лучшей в бывшем СССР, здесь отрабатывались новые технологии, здесь ковались кадры. Об этом уже подзабыли, но в начале 90-х, когда исчез жесткий контроль Москвы, запасов (топлива и оборудования) от уходящей империи осталось столько, что с лихвой хватило года на три. Правда, потом эта благодать все-таки закончилась, и как раз к завершению периода гиперинфляции энергетики впервые оказались у разбитого корыта.
Это была новость, и еще какая! Что бы ни говорили, но в отрасли слишком привыкли жить на всем готовом — с ее работников, конечно же, много требовали, но зато и всегда в первую очередь снабжали оборудованием, материалами и проч. О топливе и разговора не шло, это было само собой разумеющимся. Когда все в одночасье изменилось, энергетики так и не сумели адаптироваться к новым условиям.
Тогда, в середине 90-х, ресурсы им снова нашли, обеспечив и дармовым ураном, и не менее дармовым газом, — разве что за уголь пришлось немного платить. А все остальное просто поставлялось в долг, причем все руководство годами пребывало в блаженной уверенности, что этот долг спишут рано или поздно. Довольно умилительно на этом фоне звучали утверждения, что энергетика кого-то там кредитует: пардон, господа, кредитовали все-таки не вы, а вас — те, кто поставлял ресурсы. Вы их только довольно-таки бездарно профукали.
Весь громадный поток ресурсов пронесся через энергетику, почти не оставив следа, кроме распухших банковских счетов энергопосредников да новых квартир и красивых многоэтажных дач у ряда чиновников.
Самой энергосистеме не перепало ровным счетом ничего. За десять лет в тепловой генерации не введено ни одного блока, а в атомной с огромным трудом и грубыми нарушениями мер ядерной безопасности ввели шестой блок Запорожской АЭС, готовность которого еще в 1990 году оценивалась в 95%.
Хотя, если вдуматься, десятилетие было не из тех, которые называют «потерянными». Делали как раз многое. И если в чисто техническом плане на выходе получилась довольно мрачная картина в виде капитально раздолбанных станций, то в организационном последствия «веселых 90-х» станут определяющими на следующие десятилетия. В частности, была полностью изменена структура управления: на смену существовавшим восьми межрегиональным вертикально интегрированным объединениям пришла структура из двадцати семи областных и городских энергосбытовых компаний (облэнерго) и шести генерирующих. С точки зрения эффективности, на переходном этапе и при отсутствии налаженной системы платежей разделение финансовых потоков генерации и производителей было из серии тех ошибок, которые гораздо хуже преступления.
Но что сделано, того уже не вернешь. Вертикально интегрированные компании у нас еще будут, но их конфигурация уже станет другой. А главное, они будут не государственные, а частные.
Как раз появление негосударственных компаний и стало важнейшим событием десятилетия — это уж навсегда. Компании, правда, еще будут меняться, меняя собственников (к примеру, из двух частных облэнерго новые владельцы уже «вылетели»), банкротясь, сливаясь, реорганизуясь и проч. Но уже никогда украинская энергетика не будет полностью государственной. «Французский вариант», с тотальной национализацией энергетики, у нас явно не удастся — у государства нет ни опыта, ни ресурсов. А значит, с каждым годом судьба энергосистемы будет все больше и больше определяться на местах и все меньше — из Киева.
С этим многим трудно смириться, но государство вынуждено будет оставить за собой лишь те функции, которые реально в состоянии выполнить (стратегическое планирование, обеспечение равных условий для участников) и не лезть туда, где у него нет реальных ресурсов. Кстати, и этих задач нашим державным мужам хватит с головой, а для выполнения их потребуется немалое мужество. К примеру, наведение хотя бы блеклого подобия элементарного порядка на основательно разболтавшемся Энергорынке потребовало в прошлом году сверхусилий, встретив яростное сопротивление на всех уровнях. А ведь всего-то предлагалось: ребята, давайте будем друг другу платить и не «откатывать» на сторону чужие деньги.
Довольно грустным итогом десятилетия стало разрушение мифа о нерушимом «братстве энергетиков». В общем-то оно всегда было немножечко преувеличенным, но хотя бы внешних приличий придерживались. Сейчас противоречия между энергогенерацией и распределяющими компаниями никто и не пытается скрывать, ну а тлевший антагонизм между тепловой и атомной генерациями стал вполне публичным. Энергетики также здорово научились «кидать» друг друга — просто, часто нагло и всегда безнаказанно. Облэнерго преспокойно рассчитывалось с генерацией «фантиками», прекрасно сознавая их рыночную стоимость, генерация не менее спокойно жгла чужое топливо и накапливала долги перед поставщиками. И так продолжалось годами, постепенно входя в привычку. В итоге понятие «честное слово» в энергетике теперь весит достаточно немного, и это грустно. Так, фирма, в учредителях которой числился один из бывших украинских министров, спокойно «развела» российских поставщиков на пару десятков миллионов долларов, и это уже никого (в том числе и россиян) не удивляет, ведь случай вполне заурядный и далеко не самый крупный.
Энергетики освоили массу новых терминов: неплатежи, откат, бартер, оффшор, «черный нал», «слив» и т.п. К сожалению, и страну быстро приучили к термину «веерное отключение». Но, пожалуй, самыми главными словами, характеризующими отрасль, стали «схема» и «дисконт». Увы, история не сохранила имени первого руководителя электростанции, принявшего предложение заезжих посредников купить что-то с м-а-аленькой наценочкой, которую они потом поделят. Поначалу это было ново, непривычно, вызывало опасения — а вдруг посадят? Но все обошлось, никого не посадили… Ребята осмелели, и болезнь пошла вглубь.
Уже года через три доходило до маразма: оборудование по бартерным схемам исхитрялись поставлять в 100 раз дороже, чем оно стоило. Но даже если абстрагироваться от этих «пиков жадности», то поставка топлива в два-три раза дороже и запчастей — в пять раз выше их цены считалась вполне нормальной. Оплата за электроэнергию деньгами расценивалась как признак полной тупости и неумения вести бизнес.
Вокруг любой генерирующей энергокомпании появились целые стада «независимых поставщиков», жиревших на чужой электроэнергии. И едва ли не первое, что делали приватизированные облэнерго (их акционеры умеют считать деньги), — изгоняли этих господ со своей территории. Подход был очень прост: поставщикам предлагали платить за транзит электроэнергии деньгами, после чего большая их часть исчезала навсегда. А в 2000 году, с началом денежных расчетов, «независимых» свели почти к нулю — они остались только там, где действительно могут работать в условиях денежной оплаты.
Постепенно отрасль более-менее привыкла к такой работе. Во всяком случае, в последние три года спад производства электроэнергии почти прекратился, стабилизировавшись на уровне 170 млрд. кВт/ч.
Больше всего за минувшее десятилетие «пострадала» тепловая генерация — объемы ее выработки упали более чем вдвое, с 206 до 80 млрд. кВт в год. При этом сколько из числящихся 104 энергоблоков уже реально превратилось в металлолом, похоже, не знает никто — говорят примерно о двадцати. В условиях, когда и оставшиеся в строю работают примерно на треть мощности, это действительно мало кого трогает. Атомная же генерация выработку даже повысила. Это связано с тем, что большую часть 90-х она работала на дармовом топливе, да и блоки у нее еще достаточно новые. Впрочем, основные проблемы у атомщиков еще впереди.
Степень же интереса энергетиков к перспективным планам наглядно демонстрирует курьезный случай. При подготовке мартовского Послания Президента Верховной Раде по итогам 2000 года и перспективам 2001-го, в разделе, посвященном энергетике, кто-то перепутал цифры. В итоге вместо 42 блоков по 300 МВт написали 24 по 500, горестно посетовав на то, что, дескать, энергосистема перегружена неманевренным оборудованием. Вообще-то так оно и есть, только «пятисоток» в системе нет и никогда не было…
Соль шутки в том, что документ этот в некотором роде программный и на него иногда ссылаются. В итоге несуществующие типы блоков пошли «гулять» по прессе. А вот сами энергетики его, похоже, если и читали, то мельком — подобных программ уже было много, и никакого реального значения они не имели и еще долго иметь не будут. А жаль, ведь состояние большинства уцелевших энергоблоков действительно близко критическому. Уже ясно, что в ближайшие 15—20 лет заменить их нечем, так что чем быстрее их начнут «латать», тем лучше для всех.
Однако любые планы модернизации станут более-менее реальными только после того, как в энергетику пойдут живые деньги. А с этим у нас проблемы.
Ныне действующая модель Энергорынка никаких перспектив не имеет и постепенно отомрет. Другое дело, что процесс этот желательно сделать плавным и максимально безболезненным. Июльская попытка ее слома путем принятия закона об основах оптового рынка электрической энергии в Украине и введения «прямых договоров» в откровенно «сливном» варианте показала, что как ни плоха существующая система платежей, при желании можно сделать и хуже. Любопытно, что, аргументируя вето, Президент вполне грамотно спрогнозировал, к чему приведет принятие закона: «Отмена запрета на неденежные формы расчетов в сочетании со значительным ростом цен могли бы спровоцировать возобновление бартерных операций и дальнейшее раскручивание долговой спирали в ТЭК и других базовых отраслях экономики». Приятно, что власти понемногу научились хоть иногда называть вещи своими именами.
Конечно, прямые договора в энергетике неизбежны, и рано или поздно они будут. Другое дело, что придется доказать: понятие «прямой договор» и «откат» — это вовсе не синонимы. Но и это вполне решаемая задача, если четко выписать, что все расчеты в энергетике осуществляются исключительно в денежной форме, и регламентировать процесс начисления штрафных санкций. Иначе и в следующем десятилетии мы снова увидим дивные «денежные» договора с санкциями к генерации на уровне 9% в валюте — и не за год, а за день.
Еще одним итогом десятилетия стало четкое понимание того, что, кроме нас самих, мы никому особо не нужны. Лозунг «заграница нам поможет» тихонько помер. Мировое сообщество с редкостным равнодушием относилось к нашим проблемам, интересуясь разве что тем, как скоро мы закроем, желательно бесплатно, Чернобыльскую АЭС. Добившись этого, оно успокоилось: лезть в царивший на Энергорынке беспредел никому особо не хотелось. Тем более, что сама Украина постепенно исчезла с энергетической карты Европы. Наша энергетика годами работает изолированно от других, а выход на уровень частоты тока в 50 Гц вызывает едва ли не детский восторг. Вот только вряд ли кто сможет его разделить — для всех такая частота самая что ни на есть привычная.
В общем, десятилетие стало временем расставания с иллюзиями. Энергетики стали не только хорошо разбираться в «СХЕМОтехнике», но и многому научились. В энергокомпаниях технарей все больше вытесняют экономисты, и это правильно: инженер в энергетике — фигура ключевая, но руководить компаниями лучше все-таки не им. В рыночной экономике надо не только произвести товар, но и уметь его продать, а не подарить. Этого мы пока не умеем, но быстро учимся…
Новое десятилетие тоже легким не будет. Порядок с платежами мы в конце концов наведем, деваться некуда. А вот проблема износа оборудования будет только обостряться, а вслед за ней — и проблема тарифов. Несмотря на все крики об их завышенности (временами так оно и было), в абсолютных величинах они одни из самых низких в мире. Так что впереди неминуемый рост тарифов, причем минимум вдвое.
Также предстоит веселенькая процедура разбирательства с долгами, которая выльется в уйму дел о банкротстве всех и вся. Пройдет приватизация генерации и оставшихся облэнерго. В общем, жизнь будет бить ключом, но этим уже вряд ли кого удивишь — привыкли. И это еще один итог.