Если путешествовать по железной дороге вдоль берега Каховского водохранилища, то при подъезде к городу Никополю перед вами в образовавшемся просвете придорожных строений с соседнего берега неожиданно вырастает шеренга из шести сооружений необычной формы. Это - Запорожская АЭС. Атомные блоки на 14-километровом расстоянии словно парят над водой и представляются почти фантастическим зрелищем, вызывая легкий стресс даже у человека, работающего на АЭС.
Население Никополя, наблюдая растущий из года в год строй энергоблоков, обращенный лицом строго на город, не могли не потерять душевного спокойствия и не потребовать от руководства АЭС проведения природоохранных мероприятий с целью сохранения экологической чистоты города. Требование было справедливым, т. к. никопольчане пьют воду из реки, а энергодарцы - из подземных источников, и пять лет назад еще выполнимым, однако тогда отсутствовала соответствующая законодательная база. Сейчас для этого законные основания есть, но нет денег.
Однако, познакомившись ближе с опасной соседкой, все убедились, что не АЭС является основным загрязнителем окружающей природной среды в регионе. А вода, которая берется из Днепра для охлаждения турбин и возвращается в реку, даже очищается благодаря биологической активности никогда не замерзающего пруда-охладителя.
Как бы там ни было, ядерная энергетика прочно входит в экономику страны и быт населения. Но достаточно ли прочен фундамент, на котором стоит отрасль? О научно-техническом и нормативном обеспечении эксплуатации АЭС - связующем материале этого фундамента, и пойдет речь в настоящей публикации.
Известное выражение: «Нет ничего более практичней хорошей теории» должно было в первую очередь усвоено разработчиками реакторов так называемого чернобыльского типа. Плохая теория, давшая жизнь самому экономичному, как тогда считали специалисты, проекту в отдельно взятой стране, принесла огромный ущерб и страдания ее народу. Чернобыльская катастрофа - это яркий пример значения науки для практики, доказательство, если уместно применить здесь этот термин, от обратного.
Энергетические ядерные установки возникли как попутный продукт производства ядерного оружия в недрах некогда могущественного Средмаша. Когда ученые посчитали, что АЭС достаточно «взрослые», чтобы самостоятельно работать в энергосистеме страны, их передали в Минэнерго, однако вся научная и производственная инфраструктура осталась в Средмаше. После чернобыльской катастрофы руководство страны опять возвращает АЭС в породившее их министерство, тем самым косвенно указывая на одну из причин аварии - отрыв АЭС от отраслевой науки. После развала СССР между украинскими АЭС и материнской атомной научной инфраструктурой пролегла государственная граница со всеми вытекающими из этого последствиями.
Нечто подобное наблюдается сейчас в Украине: до настоящего времени самостоятельная и независимая ядерная отрасль введена в состав вновь образованного Министерства энергетики. Разница лишь в том, что госкоматом ничего не теряет, став департаментом нового ведомства, а что приобретет, мы еще не знаем. Но точно знаем, что ни в бывшем Госкоматоме, ни в старом Минэнерго, ни в новом Минэнерго не было, нет и в ближайшей перспективе не предвидится появление научных организаций, способных взять на себя решение всего комплекса проблем по научному сопровождению эксплуатации и строительства АЭС. По крайней мере, разработчики и изготовители реакторной установки и поставщики ядерного топлива находятся в России. Кроме того, есть российские организации, которые имеют особый статус в соответствии с нормативными документами, действующими на АЭС. Это генеральный конструктор реакторной установки, научный руководитель, генеральный проектировщик атомной станции - создатели ныне действующих и строящихся АЭС, которых невозможно поменять.
Перечисленные, а также другие российские организации и сейчас оказывают услуги украинским АЭС, но на коммерческой основе. И в этом, на мой взгляд, таится потенциальная опасность оказаться в еще большей зависимости от соседней державы в случае чрезвычайной ситуации. Поэтому уже сейчас необходимы соответствующие межгосударственные соглашения, система государственных гарантий со стороны России и внесение изменений в ядерное законодательство Украины. В этом плане для нас может оказаться полезным опыт стран, где СССР осуществлял, а теперь Россия продолжает строительство АЭС. Украина, по сути дела, находится в положении (а может, даже и худшем) Болгарии, Венгрии, Кубы и других стран, где эксплуатируются теперь уже российские атомные блоки.
Особого разговора заслуживает состояние нормативной и эксплуатационной документации, отражающей в концентрированном виде достижения научных разработок и исследований. Ее несовершенство стало проявляться еще во времена более благополучные, чем сейчас. Вот что писали тогда по этому поводу бывший главный инженер и бывший заместитель главного инженера Запорожской АЭС:
«...Создаваемые документы попадают на АЭС, которые должны принимать их к исполнению, и если что-либо не соответствует новым требованиям, то составлять перечень отступлений и «узаконивать» их, если они не устранены, или составлять мероприятия по «компенсации» и график устранения отступлений. В результате сосуществуют одновременно полностью узаконенные требования норм и правил и отступления от них. Все это, вместе с инструкциями по эксплуатации, персонал станции обязан знать, руководствоваться, а практически лавировать между невыполнимыми требованиями и реальностью. Множество действующих документов, требования которых иногда противоречат друг другу, в действительности создает лишь условия для их нарушения: сначала мелких, так как невозможно каждый шаг согласовать в установленном порядке (причем под благовидным предлогом - мол, есть правила, а есть инженерная мысль). Далее, неизбежно, мелкие нарушения перерастают в крупные из-за размытия границ опасности, т.к. «инженерная мысль» индивидуальна.
Существующая система ответственности в атомной энергетике стимулирует что угодно, но только не повышение уровня безопасности. Здесь существуют два основных момента. Первый связан с тем, что вся ответственность за безопасность и выработку электроэнергии одновременно замыкается непосредственно на АЭС, вне зависимости от деятельности других организаций. К примеру, если существует какое-то нарушение, возникшее по вине проектантов и требующее из условий безопасности останова, то кроме АЭС и государства никто в экономическом отношении здесь не страдает. В результате это ведет к нарушениям, которые в лучшем случае могут быть оформлены в виде очередных отступлений...
Второй основной момент в вопросе ответственности связан с отсутствием дифференциации внутри самой АЭС. Практически вся ответственность на АЭС замыкается на директоре, главном инженере или его заместителях. Действующие документы, начиная с ПТЭ (ПТЭ - правила технической эксплуатации. - Прим. автора), обеспечивают почти полную безответственность персонала, непосредственно управляющего энергоблоком.
...Должна быть исключена практика отступлений от НТД (НТД - нормативно-техническая документация. - Прим. автора). Должна быть решена однозначно... необходимость тех или иных требований. Если требования необходимы, то никаких отступлений быть не может. «Беспокоиться» за «отступления» должны не АЭС, а проектанты или их подрядчики. В случае же, если для устранения «отступления» необходим останов энергоблока, то все финансовые убытки, как уже говорилось выше, должен покрывать проектант (разработчик)».
Итак, эксплуатация АЭС с отступлениями от требований норм и правил стала нормой для персонала станций. Работник любого производства, не будучи специалистом в атомной энергетике, скажет, что это приведет к дискредитации также тех норм, которые соблюдаются, и, в конечном счете, к культивированию состояния двойного стандарта и пренебрежения к нормативным документам. Так оно и есть на самом деле. Наибольшему игнорированию подвергаются государственные и межгосударственные стандарты, которые почти открыто многими руководителями и специалистами АЭС заносятся в разряд таковых, что не действуют на АЭС (?!), и это при том, что энергоблоки вынужденно останавливаются, в основном из-за невыполнения требований стандартов. Этот правовой нигилизм не является специфичным для сугубо производственной сферы, его печать прослеживается во многих решениях руководителей на отраслевом уровне. В частности, об этом свидетельствует перечень нормативных документов, действующих в атомной энергетике, а также некоторые другие документы, утвержденные регулирующим органом.
Атомные станции, комплектовавшиеся оборудованием, произведенным предприятиями практически всех бывших союзных республик, сейчас вступают в период реконструкции и замены изношенного оборудования, который закончится с закрытием АЭС. В связи с этим многие предприятия Украины осваивают выпуск продукции для АЭС, в том числе в рамках вынужденной конверсии. Слава Богу, Украина не стала сырьевым придатком других стран и обладает немалым научно-техническим потенциалом в области машиностроения. И здесь возникла проблема на ровном месте - у нас отсутствует квалифицированный заказчик оборудования для АЭС, отсутствует инженерно-технический и научный центр, владеющий изнутри техническими вопросами АЭС и формирующий единую техническую политику в отрасли. Бывший Госкоматом с этой задачей не справился. Ранее эту функцию выполняли проектные и научно-исследовательские организации России и некоторые украинские организации, в частности, дышащий сейчас на ладан от безденежного удушья Харьковский институт «Энергопроект».
Чтобы не сокращать энергетические мощности из-за износа оборудования и невозможности его заменить в короткие сроки, атомным станциям подбрасывают идею так называемого продления ресурса. Не кидайтесь к терминологическим стандартам, там данного термина нет. «Продление ресурса», по замыслу его авторов, должно означать выполнение некой операции, которая была названа «обследованием состояния» оборудования (это понятие вы можете найти только в медицинских словарях), а затем оформление и утверждение документа, разрешающего дальнейшую эксплуатацию оборудования. Юридически этот документ не имеет никакой силы, т.к. единственный законный документ - стандарт или технические условия не предусматривают процедуры «продления ресурса», и в случае аварии разработчик и изготовитель оборудования «продленным ресурсом» не несут никакой ответственности.
Также в аморфном состоянии находится управленческая научная мысль, призванная дать предприятиям отрасли научно обоснованные организационные системы управления производством. Этого, в первую очередь, требует гигант атомной энергетики, не имеющий аналогов в Европе, - Запорожская АЭС, которая, кроме шести энергоблоков - миллионников, имеет в своей производственной структуре заводы Энергодара, обслуживающие АЭС.
В декабре 1996 года на Ровенской АЭС состоялась выездная коллегия Госстандарта Украины, где подверглась жесткой критике деятельность, вернее, бездеятельность технического комитета по стандартизации ТК-79 «Атомная энергия», находящегося в сфере управления Министерства охраны окружающей природной среды и ядерной безопасности Украины (МЭБУ). Комитет был организован с целью разработки стандартов в области атомной энергетики. Кстати, эта же функция возложена на МЭБу Законом об использовании ядерной энергии и радиационной безопасности (далее - Закон). ТК-79 за несколько лет с момента своего образования не разработал ни одного стандарта.
Как это ни странно МЭБУ не заинтересовано в наличии максимально упорядоченной, ясной и прозрачной системы нормативных документов в атомной энергетике, т.к. практика экспертиз и согласований каждого отдельного «отступления» уже достаточно прижилась и приносит доход во внебюджетные фонды, предусмотренные Законом. Это во-первых. Во-вторых, разработка отраслевой системы документов - это огромная работа, требующая больших затрат. Поэтому, как ни крути, не существует для эксплуатационников АЭС реальных рычагов получить от внешних организаций документы, которые не ставили бы их в тупик и не принуждали лавировать при принятии решений. Становится очевидным, что, действительно, спасение утопающих - дело рук самих утопающих, и никто другой не решит проблемы АЭС, кроме «стрелочников» - самих АЭС.
Не станем говорить о грустном, о том, что сейчас атомщикам нечем платить зарплату. Будем надеяться, что состояние на АЭС когда-нибудь улучшится и появятся средства на финансирование отраслевой науки и совершенствование технических и организационных нормативов безопасности. Однако, как представляется наиболее вероятным, нам не изжить практику «узаконивания отступлений», если не будет действенного экономического рычага. Необходимо, на мой взгляд, вводить систему штрафов на АЭС за выпуск электроэнергии с «отступлениями» и направлять полученные штрафы на приведение в соответствие оборудования и технологии требованиям НТД. Законодательная база для этого имеется - декрет Кабинета министров Украины «О государственном надзоре за соблюдением стандартов, норм и правил и ответственность за их нарушения».
При любом варианте развития отечественная атомная энергетика крайне нуждается в своей отраслевой науке, в создании отраслевых научных организаций, включая НИИ эксплуатации АЭС, аналогичного российскому, поддержании и развитии существующих научно-исследовательских и проектных институтов, нацеливании их на решение неотложных проблем. Об этом предлагается подумать вновь созданному Минэнерго Украины.
Иначе за державу будет обидно.