Помните, как начиная с 2008-го в течение нескольких лет Европу буквально будоражила возможность добычи природного газа из черносланцевых структур? Это пусть и поверхностно, но обсуждал автор в публикации «Замещение импортного газа: чем, как и когда». Помните, как принимались решения на уровне правительств и парламентов, как «разогналась» Польша, и что? Полная тишина. Почему? Да потому, что, как оказалось, существование черносланцевых структур, а с ними и были связаны все надежды, — вовсе не гарантия наличия в них природного газа (или «сланцевого» — журналистский изыск). Черные сланцы — это не более чем массивный щит с очень низкой газопроницаемостью (на Южном Барнете в США порядка 1%), который преграждает «путь наверх» потокам углеводородных газов, движущихся из недр планеты, если таковые, разумеется, имеются.
Здесь в том и фишка, что в США под указанными геологическими структурами, преобладающими в этой стране, находятся мощные скопления углеводородов и прежде всего природного газа, в отличие от Европы, да и, пожалуй, целого ряда других регионов мира, где их или просто нет, или весьма ограниченные количества. Разработка этих месторождений и обеспечила фантастический рост добычи природного газа в США — с 557,6 млрд кубометров в 2009 году до 920,9 млрд — в 2019-м (здесь и далее данные Statistical Review of World Energy 2020 69th edition). Став мировым лидером в добыче природного газа, США превратились из страны- импортера (до 2014 года) в экспортера, правда, с не очень значительным сальдо: в том же 2019 году — всего 74,3 млрд кубометров, все-таки внутреннее потребление значительно. За истекшие полтора года этот показатель, разумеется, повысился, однако и это не придает особого оптимизма относительно влияния американского СПГ на ситуацию с поставками природного газа в Европу.
В наивной, к сожалению, надежде обеспечить Европейский континент собственным природным газом (черные сланцы то есть) и проводилась эта масштабная кампания, свидетелем и, по возможности, оппонентом которой мне довелось быть на Мировом энергетическом конгрессе в Монреале (сентябрь 2010 года), позднее на сланцевой конференции в Варшаве и в наших местах. А политика заключается в том, чтобы снизить влияние РФ на обеспечение Европы природным газом за счет обеспечения собственным. Так почему вдруг все стихло? Стало очевидным, что наличие черных сланцев без притока природного газа делает всю эту затею бессмысленной, что и имело место на примере Польши, где собственная добыча не превышает 5 млрд кубометров в год. А сланцевый газ так и остался «сугубо американским явлением».
Теперь переместимся на Ближний Восток, в Сирию, где масса политических проблем, но… недалеко Катар и крупнейшее месторождение природного газа — Северный Парс с доказанными запасами в 24,7 трлн кубометров, добыча которого на тот же 2019 год составила 178,1 млрд при потреблении 23,5 млрд. Казалось бы, почему так скромно? Вся проблема в реализации. Катар — признанный мировой лидер в производстве сжиженного природного газа (СПГ) — 104 млн тонн (подтянулась Австралия — 100 млн тонн), это в переводе на кубометры (после регазификации)составляет порядка 145 млрд. Но почему же так скромно и почему СПГ? Безусловно, транспорт СПГ вне конкуренции при доставке в континентально удаленные регионы — Японию, Китай, Юго-Восточную Азию, но уступает по ценам трубопроводному транспорту в доступные регионы.
Была попытка связать Северный Парс с европейскими потребителями — с помощью Катаро-Турецкого газопровода, сооружение одной нитки которого планировалось через Саудовскую Аравию, Иорданию и Сирию. В 2009 году Катар готов был вложить в строительство 10 млрд долл., но дело не состоялось. Сирия в защиту интересов РФ, ключевого поставщика природного газа в Европу, отказалась предоставить свою территорию.
Далее на Востоке доказанные запасы имеют: Иран — 32,0 трлн кубометров и Туркменистан — 19,5 млрд. Затронутая проблема сложна, многообразна, тесно переплетена с политикой, но в основе в конечном счете это борьба за транзит. Пример — порой странный характер военных действий в период последнего азербайджано-армянского конфликта не в зоне спорных территорий, а на севере, ближе к Трансанатолийскому газопроводу, а это Шах-Дениз — крупное месторождение на Каспии в 1,2 трлн кубометров. А планируемые тот же Транскаспийский газопровод или ближе к Европе газотранспорт от месторождения Левиафан (Израиль) — Кипр, Греция, Италия. Это месторождение на 3,5 трлн кубометров и в эксплуатации только с 2000 года. Кстати, не возникает ли у читателя вопрос, откуда же столько газа? Это уже отдельная тема, рекомендую, например, ознакомиться с «Новой теорией о возобновлении, неисчерпаемости и экологичности глубинных нефтегазовых ресурсов» крупнейших авторитетов академиков П.Гожика, А.Лукина и их коллег по нефтегазовому делу. Рекомендую также задуматься, почему на дне морей и океанов образовались и продолжают образовываться миллионы кубических километров газогидратов. Не беднеет наша планета на углеводороды, но это, повторяю, другая, отдельная, тема.
А теперь наши дела — «Северный поток-2», газотранспортная система Украины. Но начнем с другого — с обеспечения Европы природным газом. По тем же данным Statistical Review of World Energy, при запросах на континенте в том же 2019 году в 554,1 млрд кубометров и с учетом собственной добычи в 235,9 млрд (прежде всего Норвегия — 114,4 млрд) это 318,2 млрд. Где их взять? В Европе пессимистический прогноз: на грани ликвидации месторождение Гронинген, землетрясения (Нидерланды), исчерпывается норвежское Ормен Ланге, обеспечивающее 50% поставок в Великобританию. Да и в целом добыча газа в Европе монотонно снижается. Непростая ситуация и с поставками СПГ. Катар, как известно, крупнейший производитель СПГ, к концу 2020 года резко сократил свои поставки в Европу, перенаправив свои грузы в более привлекательную по цене и находящуюся намного ближе логистически Азию. А рядом Россия с возможностью увеличить свои поставки в Европу до 230 млрд кубометров и по сходной цене. Россия, у которой согласно классификации Общества инженеров-нефтяников (SPE) доказанные запасы газа составляют 47,8 трлн кубометров, что выводит ее по этому показателю на первое место в мире.
Но оставим и это. Вернемся к нашей ГТС. В связи с уже практически завершенным строительством «Северного потока-2» и ожидаемым снижением заполнения нашей ГТС транзитным российским газом возникают представления о необратимых для нас крупных финансовых потерях. Буду краток и сошлюсь на публикацию И.Карпа и Л.Униговского «Газотранспортная система Украины: на раздорожье». Цитирую: «Надо перестать относиться к ГТС как к фетишу, олицетворению нашей независимости». И далее: «Если исходить из того, что ВВП страны в 2011 году составил примерно 1,314 трлн грн, то доход от транзита — это около 2% от всего ВВП Украины». В плане доходов от ГТС спустя неполные десять лет мало что изменилось. В 2020 году поступления от «Газпрома» нашему «Нафтогазу» составили 2,11 млрд долл. при ВВП в этом же году в 4194,1 млрд грн, или по курсу прошлого года — порядка 167,76 млрд долл., т.е. 1,25% ВВП.
И в заключение, отвечая на самые распространенные у нас вопросы «кто виноват?» и «что делать?»: в Украине с 1968-го по 1970 год добыча газа выросла с 20 до 50 млрд кубометров, а в 70-е годы достигла 65–70 млрд. И все это, по утверждению академика НАН Украины А.Лукина, благодаря освоению углеводородного потенциала глубин в интервале 4,5–6,5 км. По эффективности освоения разведанных запасов больших глубин Украина занимала одно из первых мест в мире. Однако, обретя независимость, наша страна полностью прекратила глубокое бурение, что привело к обвальному падению добычи газа и газового конденсата с общеизвестными последствиями, которые мы и наблюдаем.