Выясняя происхождение тутового шелкопряда, ведущего предположительно свою историю от бабочки с поэтичным именем Теофила мандарина, ученые определили его шутливой формулой: «внучатый племянник двоюродного дяди» дикого шелкопряда.
Конечно, в наши дни, наполненные борьбой - не столько за выживание страны, сколько за удобные кресла, неловко даже вспоминать об этом тихом, добром, абсолютно чистом производстве, где целая жизнь - от рождения до смерти - с тихим шелестом, напоминающим шум дождя, проходит на глазах за какие-то полтора месяца, оставляя после себя чудо - белые, зеленые, желтые, розовые, в зависимости от цвета крови шелкопряда, коконы, в каждом из которых - 1500-2000 метров ценнейшей шелковой нити.
Этот пример самоотверженного служения жизни глубоко впечатлял великих мира сего - от Микеланджело до Марии Кюри и Льва Толстого. Впечатляет и сфера применения биологической нити - спортивные товары и хирургия, изоляционные ленты и гитарные струны, трафаретная печать и одежда. Сейчас кажется странным, что вождь мирового пролетариата в разгар борьбы с собственным народом не забыл «О восстановлении и развитии шелководства в РСФСР», о чем и было принято постановление Совета Труда и Обороны. Оно было успешно выполнено. Размах отрасли к началу перестройки, казалось, вполне соответствовал размерам страны: 144 тысячи гектаров плантаций и 186 млн. высокоствольных деревьев шелковицы; более 40 гренажных (грена - яйца шелкопряда) заводов и 10 племенных шелководческих станций; 650 коконосушильных баз; около 50 тысяч тонн коконов ежегодно. Тем не менее шелкоперерабатывающая промышленность Украины была загружена лишь 4-5 месяцев в году, хотя 2750 колхозов исправно сдавали государству 12 тысяч центнеров коконов ежегодно. Были грандиозные планы дальнейшей специализации хозяйств, селекционных работ, внедрения новых технологий и т.д.
Но жизнь распорядилась по-другому. В тихом зеленом дворике Симферополя, где расположено аграрно-производственное предприятие «Крымшелк», тишина и покой. Еще три года назад здесь производили 75 тонн сырых коконов. После первичной переработки - мойки, сушки - на комбинаты Запорожья и Киева поступало 25 тонн сухих коконов. На отрасли работало 86 хозяйств Крыма, пионеры, пенсионеры. Казалось, вечной будет партийно-плановая система: сказано - сделано, и потому, наверное, в голову никому не пришло создать на полуострове с идеальным для шелкопряда климатом специализированные шелкосовхозы. Сегодня непростительная беспечность обернулась резким снижением объемов этого производства. За прошлый год «Крымшелк» произвел всего 2 тонны сухих коконов. Хозяйства, отпущенные на волю, дружно отказались от хлопотного дела, а силами частников обеспечить прежние объемы невозможно. Дело капризное, тонкое, требует знаний и навыков. А что взамен? Один килограмм коконов высшего сорта стоит 440 тысяч карбованцев минус затраты. Неудивительно, что и количество частников резко снизилось. Повысить зарплату - подскочит себестоимость, промышленность не возьмет. И так тонна коконов с прошлого года лежит невостребованной. Это при том, что крымские коконы имеют самый высокий выход шелка, о чем в прошлые годы хорошо знали швейцарцы и болгары, предпочитавшие крымскую продукцию любой другой. Запорожский же комбинат, за которым закреплен «Крымшелк», успел отовариться сырьем подешевле - из Грузии, Узбекистана, Азербайджана. Дожили до того, что сортовая продукция лежит, а брак охотно покупает заграница: прежде - Швейцария, теперь - Вьетнам. Трудоемкая ручная работа позволяет и людей занять, и сырье купить подешевле. И нам бы людей занять не мешало, да платить нечем. Даже специалистов сократить пришлось, 25 человек осталось на предприятии.
Казалось бы, хуже некуда, но самая главная беда оказалась впереди. Мало того, что тутовые рощи, расположенные в девяти районах Крыма, уже пять лет не знают ухода за собой, они нещадно выкорчевываются - где рядовыми жителями, где руководителями хозяйств. Надо заметить, что вырубки насаждений крымскими жителями в последнее время приняли характер стихийного бедствия. На дрова уходят придорожные посадки, лесополосы, бесхозные рощи. И шелковицу не спасает постановление правительства Украины о запрете вырубок тутовых плантаций. «Крымшелку» бы взять в аренду ставшие ненужными хозяйствам насаждения, но об этом даже мечтать не приходится. Дай Бог расплатиться за те два гектара, которые предприятие занимает. Налог на один гектар - 2900 долларов. За первый квартал расплатились - без зарплаты остались.
Директор предприятия Н.В.Коротенко с тоской вспоминает время, когда Украина из бюджета финансировала дорогую, нежную отрасль. Теперь предприятие подчинено Министерству сельского хозяйства Крыма и никаких дотаций не получает. Между тем, как и всякое производство, зависящее от природных условий, шелководство не застраховано от всевозможных бедствий. Прошлым летом, например, то ли вследствие необыкновенной жары, то ли экология подвела, но шелкопряд упорно не шел на завивку коконов, и не только в Крыму, но и в Херсонской и в Николаевской областях. Ни ученые, ни практики так и не смогли определить причину необычного явления. Это особый случай, хотя повторение его не исключено. Но есть еще масса болезней, которым подвержена «гусеничка», как ласково называют ее шелководы: желтуха, пебрина, отравление, от которого можно спасти только каплями парного молока.
Жестокая рыночная жизнь заставляет шелководов искать выходы из кризиса, порой далекие от основного производства. Чтобы выжить, здесь делают полиэтиленовые пакеты и шьют постельные комплекты из ткани, полученной из Молдавии в обмен на коконы. Оказалось, что и грена годится не только для выведения «мурашей» - будущих «гусеничек», но является прекрасным сырьем, содержащим биологически активные вещества, полезные медицине. Полученными из грены лекарственными препаратами будут лечить страшную лучевую болезнь. Первые партии лекарства уже выпущены и прошли испытания. Таков один из путей реализации грены, получаемой на Симферопольском гренажном заводе.
Заключены прямые договоры с шелкосовхозами Кировоградской и Херсонской областей на поставку 12 тонн коконов. Скоро поступит элитная грена из центрального хранилища в Миргороде - и начнется таинственный процесс созидания нити...
«Крымшелк» пока жив. Изо всех сил борется он за существование, но сил этих не хватит, чтобы сохранить плантации шелковицы (а ведь сохранить - не вырастить!), чтобы вернуть свои прежние объемы, славу самых «шелкосодержащих» коконов, вернуть людей, обладающих столь редкой профессией. Без поддержки государства здесь не обойтись. Где тот «совет труда и обороны», который защитит шелкопряда?