Скорее всего, у переселен- цев из деревеньки Янчекрак Мелитопольского уезда в далеком 1918 году возникли проблемы с водой, вот они и нарекли новое место обитания Сухоивановским. Но сложно сказать, почему спустя несколько десятилетий выросший из села поселок решили назвать Степногорском? Время что ли было такое, когда проект поворота вспять течений рек никого не шокировал, а упоминание о горах в таврической степи — и подавно. Да только жизнь распорядилась по-своему, и вышло, что имя степного поселка с ошеломляющей точностью стало характеристикой его незавидной судьбы. Хотя изначально перспективы представлялись самыми что ни на есть заманчивыми…
По оценкам специалистов, балансовые запасы марганцевых руд в стране «развитого социализма» к началу 80-х составляли порядка 5,6 млрд. тонн. Украинская доля исчислялась в них 42 процентами, включая наиболее крупное Большетокмакское месторождение с 1,5 млрд. тонн. На него и сделали ставку в реализации планов партии и правительства, предусматривающих к концу 1999 года нарастить союзную добычу руды до 9 млн. тонн. Местом строительства нового горно-обогатительного комбината, названного Таврическим, было определено Сухоивановское. О степени размаха свидетельствовало уже хотя бы то, что только первая очередь ГОКа предполагала сооружение пяти или шести шахт. Однако с распадом Союза и прекращением централизованного финансирования планы так и остались на бумаге, а дело ограничилось запуском лишь одной шахты.
Тем не менее, Таврический ГОК продолжал работать и по-прежнему привлекал к себе внимание из-за рубежа. И это любопытство было далеко не праздным. Ведь наращивание объемов добычи руды (пусть даже и не в запланированном изначально количестве) влекло за собой увеличение производства ферросплавов, что неизбежно снизило бы их стоимость на мировом рынке. С учетом имеющихся в Украине металлургических мощностей такая перспектива представлялась вовсе не надуманной и весьма настораживала иностранных конкурентов. Оставалось только уточнить степень ее реальности. Поэтому не случайно в середине 90-х в Степногорск зачастили зарубежные специалисты, которых поначалу приняли за потенциальных инвесторов дышащей на ладан шахты.
Впечатления, которые увозили с собой визитеры, их несомненно воодушевляли. Во-первых, было очевидно, что без посторонней помощи Таврический ГОК с колен не поднимется. А во-вторых, формирующееся к комбинату отношение свидетельствовало, что на чью-либо подмогу ему надеяться тщетно: речь шла уже не о реанимации, а о его ликвидации.
Поводом для прекращения работы степногорской шахты стала ее убыточность. Дескать, цена добываемой руды гораздо выше, чем по соседству в Марганце и Орджоникидзе, а качество — хуже. Казалось бы, уже этого вполне достаточно для однозначно отрицательного вывода относительно судьбы Таврического ГОКа. Однако имелись и другие обстоятельства, которых при объективном подходе нельзя было оставить без внимания. Например, то, что недостроенный комбинат, как, впрочем, и любое другое предприятие, поначалу не может быть прибыльным. Особенно если учесть, что в его затратной части приличный вес составляют расходы на развитие и содержание социальной инфраструктуры горняцкого поселка.
Разумеется, с точки зрения экономического прагматизма этот довод малозначительный. Но ведь на момент закрытия степногорской шахты было очевидно, что запасы руды в Марганце и Орджоникидзе находятся на грани истощения. Следовательно, лет через десять это неизбежно повлечет за собой серьезные сырьевые проблемы в отечественном производстве ферросплавов. Тем не менее, в марте 1995 года Минпромполитики издало приказ о консервации нерентабельной шахты в Степногорске в свете кабминовского постановления о ликвидации промышленно-экспериментального Таврического ГОКа. И уже в 1999-м ГОК перестал значиться в госреестре промышленных предприятий. Оборудование шахты демонтировали и передали на действующие производства, а консервацию провели самым простым способом, граничащим с варварством: шахта была затоплена.
И от комбината остались лишь воспоминания, небольшое госпредприятие «Стептехсервис», наделенное функциями его могильщика, да еще поселок, у которого тотчас появилась масса неразрешимых проблем. Ведь своим возникновением он обязан шахте, фактически являвшейся единственной кормилицей и Степногорска, и почти шести тысяч его обитателей. Восполнить потерю было попросту нечем, поэтому три четверти трудоспособного населения поселка стали безработными, в домах исчезли горячая вода и газ, замерли лифты.
Если бы Таврический ГОК был единственным в стране убыточным предприятием, его ликвидация представлялась бы вполне логичной. Но ведь производств с аналогичным уровнем рентабельности — как в середине 90-х, так и сейчас — даже не сотни, а тысячи. Однако даже намек на необходимость их закрытия моментально рассыпается в прах, столкнувшись с железобетонным аргументом: а что прикажете делать с людьми, лишившимися работы? Отчего же тогда не посчитались с этим доводом, решая судьбу комбината? В поисках ответа на этот вопрос, думается, есть смысл обратить внимание на версию, которая, по мнению многих в Запорожье, является истинным объяснением причины случившегося.
Через пару лет после закрытия Таврического ГОКа у Запорожского ферросплавного завода (ЗФЗ), отличающегося высокой рентабельностью и устойчивым спросом на выпускаемую продукцию, начались проблемы, грозящие полной остановкой производства. Их основу составляли достаточно серьезные финансовые претензии, предъявленные предприятию «Приватбанком». Говорят, дело дошло до того, что заводу предложили переход на толлинговую схему работы. Иными словами, банк принимал на себя обязательства обеспечения сырьем взамен на право полного распоряжения произведенными на ЗФЗ ферросплавами. Если учесть, что для «Приватбанка», контролирующего деятельность Марганецкого и Орджоникидзевского ГОКов, поставки руды не являлись проблемой, такое предположение вполне имеет право на жизнь. Тогда и затопление степногорской шахты было как нельзя кстати. Поскольку ЗФЗ фактически оказывался припертым к стенке: и средств на закупку руды за рубежом нет, и взять ее буквально под ногами, всего в 30 километрах, тоже невозможно.
Рассчитывало ли тогдашнее руководство области на возможность такого развития событий, доподлинно неизвестно. Об этом можно лишь догадываться. Все свелось к тому, что местные власти покорно взяли под козырек, не смея перечить вышестоящему начальству. Позиция, что и говорить, выгодная, поскольку не влечет за собой опасности испортить отношения и впасть в немилость. Правда, при этом добавлялись лишние заботы в виде обострившихся социальных проблем горняцкого поселка, но, видимо, их значимость представлялась малосущественной. В конце концов, возмущению жителей можно противопоставить тот факт, что проблему создало не Запорожье, а Киев, и параллельно имитировать озабоченность поисками выхода. Что, собственно, и делалось. Для решения проблемы отопления поселка начали было газопровод вести, но потом то ли денег не хватило, то ли желания — так проложенные трубы и сгнили. И с безработицей пытались бороться. Начали носиться с проектом сооружения в Степногорске маслоэкстракционного завода. Но то ли сами додумались, то ли кто-то из умных людей подсказал, что два аналогичных предприятия в области и без того испытывают хронические трудности с сырьем. Так что от затеи пришлось отказаться. Зато время было выиграно, и имидж заботливых руководителей не испорчен.
И все же, несмотря на явную нелепость ситуации, в которой угораздило очутиться горняцкому поселку, происходящее имело, по крайней мере, одно положительное качество. То, что с течением времени и заинтересованные, и причастные к судьбе Степногорска стороны осознали наконец элементарную истину: проблемы так и останутся не решенными до тех пор, пока не будет возобновлена работа шахты. Дело, как говорится, оставалось за малым — чтобы нашелся желающий воплотить эту идею на практике.
Судя по сообщению, промелькнувшему в местной прессе, желание возобновить добычу руды в Степногорске неожиданно высказали аж шесть претендентов. Однако на официальном уровне эта информация подтвердилась частично. В том смысле, что затопленная шахта привлекла внимание только двух фирм. Ну что ж, два претендента — это, конечно, хуже, чем шесть, но намного лучше, чем вообще никого. Но, увы, и на этот раз пока не приходится говорить о том, что для многострадального поселка наконец-то забрезжил свет в конце тоннеля.
К началу нынешнего года о намерении возродить затопленную шахту первым задекларировало ЗАО «Визави». Планы этой фирмы, входящей в «Индустриальный союз Донбасса», сводились к тому, чтобы через год после восстановления производства выдавать на-гора 200 тонн руды, а к 2004-му добычу утроить. Некоторые специалисты отнеслись к этим заявлениям весьма скептически, утверждая, что на возобновление работы степногорской шахты понадобится около пяти лет. Какая из сторон заблуждалась — определить практически невозможно до тех пор, пока из штолен и штреков не будет откачана вода и не определено их техническое состояние. Однако райгосадминистрация Васильевского района, на территории которого расположен Степногорск, абсолютно не сомневалась в компетентности претендента, даже несмотря на то, что профиль работы фирмы не предусматривал горнодобывающую деятельность.
Со стороны районных властей «Визави» получила полную поддержку. Как, впрочем, и от областных, давших добро на создание ЗАО. Помимо «Визави» (с 59-процентной долей уставного фонда) его учредителем выступило государство, чей взнос составили основные фонды ликвидированного Таврического ГОКа. К 9 июня все положенные по закону формальности были улажены, и закрытое акционерное общество получило свидетельство о госрегистрации. В этом не было ничего необычного, за исключением разве что небольшой детали — имя новой фирмы точь-в-точь соответствовало названию уже существующего госпредприятия «Стептехсервис», специализирующегося на содержании имущества бывшего ГОКа. И, наверное, несложно догадаться, что взаимоотношения между тезками не сложились изначально.
Но местные власти не придали этому значения. Они по-прежнему не обделяли новичков вниманием и даже определили им земельный отвод в несколько десятков гектаров. Хотя, в принципе, такое действие противоречит Кодексу о недрах, указывающему на то, что «земельные участки для пользования недрами… предоставляются пользователям недр после получения ими специальных разрешений (лицензий) на пользование недрами или горных отводов». Но попытка получения лицензии ЗАО «Стептехсервис» обернулась негативным отзывом региональных подразделений Минэкологии и Госнадзора по охране труда.
Очередной виток недоразумений случился после того, как в области произошла смена руководства. Поначалу новая команда, как и предшественники, отнеслась к намерениям донетчан весьма благосклонно. По словам первого заместителя председателя облгосадминистрации Сергея Сазонова, предложения «Визави» привлекательны тем, что исходят из ввода в действие шахты в кратчайшие сроки и существенного увеличения рабочих мест. Но все дело в том, что к тому времени в качестве претендента на возрождение Таврического ГОКа уже выступил Запорожский ферросплавный завод. У которого, кстати, в отличие от конкурента, в уставе была предусмотрена горнодобывающая деятельность.
Его намерение нашло поддержку Минэкологии, Госкомпромполитики, Министерства труда и социальной политики, и в первой половине сентября завод получил две лицензии — на пользование недрами и эксплуатацию месторождения. А одним из оснований для этого стало письмо за подписью первого зампреда Запорожского облсовета Евгения Кабанова со ссылкой на отсутствие возражений против предоставления ЗФЗ лицензии на право разработки Северного участка Большетокмакского месторождения марганцевых руд. Формально в данном случае требования закона были пунктуально соблюдены, поскольку согласование ходатайств о предоставлении недр в пользование с целью разработки полезных ископаемых общегосударственного значения действительно относится к сфере компетенции областного совета. А фактически, по меньшей мере, вызывало недоумение одно обстоятельство. В частности то, что всего лишь пару месяцев назад первый зампред облсовета занимал аналогичную должность в областной госадминистрации, следовательно, не мог не знать ни о степногорской ситуации, ни о последствиях, к которым неизбежно приведет попытка решить ее одним росчерком пера. Пусть даже из самых благих побуждений.
Таким образом, степногорский вопрос все отчетливее приобретал черты не конструктивного решения, а банального скандала. Ферросплавный завод развернул пропагандистскую кампанию, доказывая свои преимущества, сосредоточив внимание на обвинении конкурента в некомпетентности, а властей — в предвзятости. Его позицию разделила и часть степногорцев, которой по душе пришлось то, что ЗФЗ работает в области, в отличие от «варягов»-донетчан. Разумеется, противоположная сторона тоже не осталась в долгу. Однако сама фирма «Визави» в публичную дискуссию не ввязывалась. Да, собственно, в этом не было и надобности, коль функции агитаторов за них взяли на себя местные руководители. Скажем, председателя Степногорского поссовета Николая Тельчарова настораживает, по его словам, тот факт, что в ОАО «Запорожский ферросплавный завод» нет государственной доли и 90 процентов его акций принадлежат нерезидентам Украины. А председатель Васильевской райгосадминистрации Николай Еременко не только подверг критике предложенный ЗФЗ метод добычи, но даже сделал вывод о том, что руда заводу не подходит...
Говорят, по домам степногорцев зачастили ходоки с разъяснениями о том, насколько нехорошим и невыгодным компаньоном является ферросплавный завод. Было ли так на самом деле или это не более чем досужий домысел — доподлинно неизвестно. Но в одной из местных газет все же появилось возмущенное письмо 138 жителей поселка, содержание которого явно не в пользу ЗФЗ. Что ж, период выборов руководителей предприятий мы уже прошли, теперь, выходит, настало время решать технологические проблемы на сходе граждан…
К чести областных властей, их позиция не столь категорична, более того, предполагает достижение разумного компромисса. Суть его в том, чтобы добычей руды в Степногорске занялись обе фирмы — месторождение-то богатое, его запасов и на других претендентов хватит. Если, конечно, таковые появятся. Но пока их двое. И к уступкам они явно не расположены. Поэтому и ситуация сложилась откровенно абсурдная: шахтой владеют одни, а лицензию на право добычи руды имеют другие. А дело, в итоге, как стояло, так и стоит. Лишь страсти накаляются, но их энергия, увы, не подлежит использованию в мирных целях. Хотя бы для того, чтобы температура в квартирах степногорцев не застывала на отметке 14 градусов. Как было в прошлую зиму…