Таких лесов, как на Буковине — и по площади лесосечного фонда, и по запасам деловой древесины ценных пород, и по уникальным рекреационными угодьями, — нет больше не только в Украине, но и, как уверяют специалисты, во всей Европе. Но иметь богатые леса — полдела. Важно разумно ими распорядиться, чтобы и себя не обидеть, и потомкам оставить благоустроенные Карпаты. В свое время это сделали подданные Австро-Венгерской империи, результатами работы которых мы нынче пользуемся. А сумеем ли и мы сейчас? Это зависит от того, кто и как в тех лесах хозяйничает.
Чем дальше в лес — тем больше политики
Кто же хозяин самых богатых в стране буковинских лесов? Ответ, казалось бы, очевиден. В соответствии с Законом «О собственности», леса, как и другие природные ресурсы, де-юре принадлежат народу Украины. Впрочем, Лесной кодекс расплывчатое понятие «народ» конкретизирует: леса являются собственностью государства. И выстраивает иерархическую пирамиду, где в конечном итоге святая святых лесопользования — распределение лесосечного фонда — принадлежит триумвирату местных чиновников: главе облгосадминистрации и начальникам двух управлений — лесного хозяйства, с одной стороны, экологии и природных ресурсов — с другой. Если же принять во внимание, что в Черновицкой области после глобальных кадровых перестановок все они сегодня являются членами СДПУ(о), вопрос, в чьих руках оказались ни много ни мало 19 млн. кубометров спелых и переспелых ценных лесных пород, де-факто переходит в плоскость интересов отдельно взятой партии.
О том, чем все может завершиться, если партийно-коммерческие аппетиты одерживают верх над экономической целесообразностью и экологическим рационализмом, свидетельствует печальный опыт соседних областей Карпатского региона с их облысевшими от сплошных рубок горами, изуродованными эрозионными процессами горными склонами, варварски разбитыми от трелёвки дорогами и, как следствие, несколькими катастрофическими наводнениями.
Хотя... Новый начальник управления лесного хозяйства Черновицкой облгосадминистрации Андрей Вовчок, отныне руководящий ведущей отраслью края, уверяет, что не будет смешивать в своей работе партийные дела с лесными. По крайней мере, ничего похожего на резонансный прошлогодний скандал, когда бывший главный лесничий области выступил против бывшего губернатора, а тот в свою очередь публично обвинил его в попытке дать должностным лицам из администрации Президента взятку в полмиллиона долларов за возможность занять губернаторское кресло, повториться уже не сможет. Не позволит партийная субординация. Между тем, господин Вовчок все же признает, что сегодня лес — это прежде всего большая политика.
А политика, как известно, является продолжением экономики. Разработка отведенных Кабмином под промышленную вырубку лесных площадей продолжается полным ходом. Заявок от желающих валить лес, перерабатывать его и продавать было множество. Но в нынешнем году распоряжением черновицкого губернатора Михаила Романива к буковинским лесосекам допущены только постоянные лесопользователи — местные гослесхозы.
На первый взгляд решение мудрое и даже гуманное. Как свидетельствует печальный опыт прежних лет, ни один временный лесопользователь не уважал лес, пытался урвать лишь промышленный ассортимент древесины, оставляя после себя на лесосеке ужасный беспорядок. Далеко не всегда за рубку брались специалисты, имеющие необходимую технику. Лесосеки «на пне» отдавались на бартерных принципах учителям, футболистам и танцорам, а те продавали их потом случайным лесорубам-любителям и так выживали на вырученные деньги в условиях жесткого бюджетного дефицита.
Наведение порядка на захламленных частниками лесосеках ложится на плечи и карманы государственной лесоустроительной службы, и без того бедной и обремененной заботами, чтобы тратить время и деньги на уборку после бизнесменов. Действенных рычагов, чтобы призвать их к порядку, нет (по крайней мере, так утверждают лесоводы), и все безобразие повторяется из года в год, причиняя лесу огромный вред. Ко всему, даже мизерную попенную плату от акционерных и частных структур до сих пор приходится выбивать через суды. О строительстве этими структурами лесных дорог, укреплений, восстановлении насаждений нечего и говорить. (Между прочим, в Карпатском регионе плата за специальное использование лесных ресурсов составляет в среднем 7 грн. за кубический метр, а объем затрат, которые несет государство на создание одного кубометра древостоев, — 30 грн. В сущности, все эти годы частные и получастные фирмы, рубившие карпатский лес, брали его «на пне» почти даром. И только сейчас в президентском указе о дополнительных мерах по лесному хозяйству поднимается вопрос о повышении величины сбора.)
Казалось бы, совершенно справедливо отдать лесосеки гослесхозам. Тем более что именно такое распределение лесосечного фонда уже несколько лет предусмотрено отдельным постановлением Кабмина. (Почему оно до сих пор не выполнялось — вопрос риторический.) Однако ни Кабинет министров, ни Черновицкая облгосадминистрация, щедро наделяя гослесхозы огромными объемами работ, не уточнили, как с ними справиться. Ясно одно: буковинские гослесхозы со своей устаревшей, изношенной на 70% техникой не в состоянии вырубить и заготовить 600 тыс. кубических метров древесины. Видимо, часть лесозаготовок все же придется снова отдать временным лесопользователям за попенную плату, которая на несколько порядков ниже минимальных цен на свежесрубленную древесину.
Но ключевой вопрос даже не в этом. Государство, распоряжаясь народным достоянием, не уточнило главного: кто будет реализовывать древесину и по каким ценам. Кстати, как отмечает Счетная палата в результатах аудита эффективности управления лесными ресурсами Карпатского региона, если бы государство силами гослесхозов заготовляло и продавало по рыночным ценам древесину в объемах, в которых ее заготовляют коммерческие структуры, то бюджет сразу же получил бы дополнительно более 50 млн. гривен, а при экспорте древесины — все 100 млн. Иными словами, те, кто лоббирует интересы лесных коммерсантов, причиняют государству убытки в особо крупных размерах. Причем абсолютно безнаказанно.
Рубить лес — дело неблагодарное и вовсе не такое уж прибыльное, если нет прямого выхода на рынок лесоматериалов. Намного выгоднее спекулировать им. Поэтому, если посмотреть, как говорится, в корень проблемы, нынешние прожекты Черновицкой облгосадминистрации поражают именно деловой хваткой. Похоже, процесс пойдет по давно знакомому гуцулам принципу, который звучит так: «Ваши горы и леса — наши гири и веса». Лесосеки будут разрабатывать руками гослесхозов (а это довольно трудоемкое и дорогое удовольствие), потом деловую древесину коммерсанты будут скупать за бесценок по существующим государственным ценам и затем продавать уже по европейским.
Во всяком случае, сейчас за такую схему «разделения труда» в буковинских лесах ведется «кабинетная» война между несколькими частными фирмами, которые контролируют в стране рынок ценной и дешевой карпатской древесины и за которыми стоят две разные политические силы (аграрии и эсдеки) и представители двух государственных структур (Верховной Рады и администрации Президента). Еще до недавнего времени их сферы интересов не пересекались. Каждый играл на своем поле, точнее — в своем лесу. Урегулировать ситуацию пытался председатель Госкомлесхоза Николай Колисниченко во время своего неофициального визита в Черновцы. Но территория прибыльного бизнеса до сих пор остается неразделенной.
Нищие посреди сокровищ
Между тем буковинские гослесхозы пилят лес, свозя его на нижние склады, откуда будут продавать коммерсантам-перекупщикам. Последние же будут устанавливать выгодную им цену и присваивать львиную долю денежных потоков с рынка карпатской древесины. Иного выбора нет, поскольку в стране не существует цивилизованной лесной биржи, где владелец сырья — гослесхоз — непосредственно договаривается с товаропроизводителем (хорошо, если зарубежным), который это сырье перерабатывает. Казалось бы, в аукционной продаже заготовленной государственными хозяйствами древесины, прежде всего ценных пород и особенно идущих на экспорт, в первую очередь должно быть заинтересовано именно государство, которое постоянно плачет над полупустой казной. Однако прозрачные рыночные технологии, которые могли бы пополнить бюджет, не урегулированы и работают в лесной отрасли очень вяло на радость всяким ловким дельцам и стоящим за ними должностным лицам.
К сожалению, сегодня государство, являющееся собственником лесов, практически не заботится о развитии гослесхозов — своих основных отраслевых структур. Мало того, что они создавались фактически на голом месте, благодаря так называемому реформированию отрасли, когда в 1995-м были приватизированы объекты лесопереработки и деревообработки. Причем, что очень интересно, вопреки президентскому указу, гослесхозам так и не было передано все имущество, предназначенное для ведения лесного хозяйства. (Вообще складывается впечатление, что в лесной отрасли страны все делается вопреки указам, постановлениям и законам.) К примеру, деревообрабатывающее производство в Берегометском государственном лесоохотничьем хозяйстве начиналось пять лет назад (уже после реформы) со старенькой лесопильной рамы и двух ручных станков кустарного производства, установленных в старом помещении колхозной мастерской.
Возникает парадокс: работая со стратегически важным сырьем, которое во всем мире ценится очень дорого, выращивая и перерабатывая его, да еще и по полной программе уплачивая при этом налоги, гослесхозы не заработали даже на то, чтобы обновить техническую базу и достойно конкурировать с хорошо оборудованными частными фирмами, которые прекрасно себя чувствуют на мизерном (по сравнению с прибылью) фиксированном налоге. Гослесхозные тракторы, лесовозы давно отработали свой срок. Даже добротную бензопилу приобрести проблема. Вся беда в том, что стоимость украинского лесосырья очень занижена. Правда, Госкомлесхоз уже опомнился и рекомендовал на 2004 год иные цены на внутреннем рынке, но поднял их всего на каких-то 15%, что никак не спасает ситуацию.
Низкие цены при отсутствии биржи для гослесхозов в частности и для отрасли в целом — настоящая гибель. Ведь хозрасчетная деятельность по продаже продукции гослесхозовских пилорам и деревообрабатывающих цехов — едва ли не единственный отраслевой источник финансирования. Иначе вообще непонятно, где брать деньги на лесоустройство: уход за лесом, его охрану, санитарные рубки, посадка и выращивание молодняка. Государство финансирует эти работы, во всяком случае, в Черновицкой области, всего на 26% от потребности, а лес ежедневно требует стопроцентной отдачи. Поэтому, как правильно говорят лесоводы, ратовать сегодня за отделение лесного хозяйства от лесной промышленности и запрещать гослесхозам рубить и перерабатывать лес может лишь тот, кто хочет вообще похоронить лесную отрасль.
В то же время все согласны, что в идеале, образно говоря, мухи должны быть отдельно от котлет. Поскольку при нынешнем раскладе промышленно-спекулятивный кураж всецело охватил лесничих. Из лесоводов они превратились в лесозаготовителей и уже не желают заниматься такими исконными и когда-то очень прибыльными работами, как медосбор с лесхозных пасек, заготовка грибов, ягод, лесных целебных трав и древесных соков. Да и государство своей политикой отбивает к этому всякую охоту, обложив традиционные промыслы большими налогами и неслыханно дорогими лицензиями, приобрести которые по карману лишь зарубежным бизнесменам. Поэтому неудивительно, что, например, экологически чистые, очень вкусные и питательные белые грибы из буковинских лесов массово вывозятся за рубеж итальянцами, а местные магазины заполонили дорогие импортные шампиньоны...
Кони вместо тракторов
При мизерном бюджетном финансировании в большую проблему превращается для Черновицкой области выполнение принятого несколько лет назад Закона «О моратории на проведение сплошных рубок на горных склонах в пихтово-буковых лесах Карпатского региона». В соответствии с ним в Карпатах уже в следующем году не должно остаться ни одного гусеничного трактора (сейчас это основная базовая машина лесозаготовок), а только легкие колесные, которые не уничтожают природный подрост и горный материнский грунт. (По подсчетам ученых, с каждым кубическим метром древесины за тракторными гусеницами безвозвратно исчезает с горных склонов полтора кубометра легкого грунта.) А еще по этому закону необходимо срочно привести в порядок лесные дороги, находящиеся сейчас в Черновицкой области в жутком состоянии. Трелёвка древесины, особенно на крутых склонах, должна осуществляться с помощью гужевого транспорта и специальных канатно-воздушных установок. Это сохранит при лесозаготовке уникальную природу Карпат.
Чтобы выполнить все требования закона, области нужно вложить в техническую модернизацию своей лесной отрасли 78 млн. гривен, а это нереально. Разумеется, ответственность за невыполнение должна лечь, прежде всего, на партию, которая взялась хозяйствовать в буковинских лесах. Перспектива невеселая, особенно в год большой избирательной гонки.
Станут ли буковинские Карпаты маньчжурскими сопками?
...На первой своей пресс-конференции в ранге государственного служащего не так давно назначенный начальник главного управления экономики облгосадминистрации Михаил Гайничеру во всеуслышанье заявил, что при нынешнем лесоустройстве буковинские Карпаты вскоре превратятся в маньчжурские сопки, а древесину придется завозить из-за границы. Чем весьма удивил отраслевых специалистов, заронив у них сомнение в том, ознакомлен ли главный экономист области должным образом с положением ведущей отрасли края. Превращение в сопки Карпатам не угрожает, авторитетно заявляют они. Более того, значительные лесные площади необходимо срочно отдать под промышленную заготовку — древесина теряет, а кое-где уже безвозвратно утратила свою ценность и годится лишь на дрова.
Хвойные еловые леса на больших территориях буковинских гор сохнут, болеют. Дело в том, что в послевоенное время были вырублены на восстановление народного хозяйства огромные природные массивы дуба и бука. Вместо основных природных древостоев на их месте посадили не характерную для этих широт сплошную ель, чтобы максимально быстро залесить опустошенные горные склоны. В результате верхняя граница карпатского леса альпийского и субальпийского поясов снизилась на двести метров над уровнем моря, что, в свою очередь, негативно отразилось на всей карпатской экосистеме.
Ко всему, на засаженных молодым лесом горных долинах решили выпасать многотысячные отары. Овцы разнесли по горам так называемую корневую губку — болезнь деревьев, подтачивающую ствол. За ошибки полувековой давности приходится расплачиваться сегодня. Рубить полусгнившие ели — дело, естественно, экономически невыгодное. Но экологически необходимое.
На Буковине до сих пор сохранялась австрийско-немецкая школа лесоустройства, предполагающая равномерно-постепенные рубки, целесообразность которых была обоснована еще в конце XVIII века и доказана на практике всей дальнейшей историей. Сегодня в отрасли почти 70% от общей площади рубок главного пользования ведется именно таким методом, тогда как, например, в Закарпатье — всего 4%, на Франковщине — 16. Именно благодаря этому Черновицкая область имеет уникальные во всех отношениях леса. И... в то же время остается дотационной, с довольно неприбыльной экономикой.
Откуда дровишки?
Мало того, что древесина на внутреннем рынке довольно дешевая. С юридическим сопровождением (комар носа не подточит) все обставлено таким образом, чтобы денежные потоки от лесопереработки шли мимо государственной казны. Во всяком случае, только так можно объяснить, почему в 1992 году была ликвидирована Государственная лесная инспекция, которая в советские времена имела разветвленную структуру с прямым подчинением центральным органам отраслевого управления. Инспекция предупреждала самовольные рубки или сокрытие самими же лесниками краж леса. Как и вывоз леса-кругляка, а то и изделий первичной обработки древесины за пределы области с поддельной документацией.
Когда год назад тогдашний начальник областного управления лесного хозяйства Владимир Дарчук своим личным приказом, не ожидая указаний свыше, восстановил на собственный страх и риск ведомственный контроль, бывшие инспекторы, которые помнили еще брежневско-андроповские порядки, за головы схватились, увидев результаты проверок. При этом они не стояли ночью на удаленных горных дорогах (это делали их молодые коллеги) и не останавливали фуры с лесом, ехавшие с фальшивыми накладными в сопровождении нескольких крутых джипов. По представлению возрожденной из пепла государственной лесной инспекции в области было возбуждено восемь уголовных дел, изъято незаконной продукции на 25 тысяч гривен.
Но на каждой лесосеке инспектора или милиционера не поставишь. Куда эффективнее было бы ввести, наконец, экономические рычаги предотвращения правонарушений в отрасли (между прочим, как утверждают сотрудники черновицких правоохранительных органов, именно она в области является наиболее коррумпированной). Однако в Госкомлесхозе никак не завершатся дискуссии об обязательном наличии сертификата, который подтверждал бы законное происхождение древесины и право ее экспортировать. Огромные убытки несет государство от того, что промышленная переработка леса законодательно не отделена от мелкой, и предприниматели, занимающиеся обеими разновидностями бизнеса, имеют право быть на едином налоге. Это привело к тому, что как грибы после дождя в лесу появились частные пилорамы и деревообрабатывающие мини-цеха. В некоторых буковинских селах их сейчас по два-три десятка. Там и сбывают древесину от самовольных рубок: никто не требует от частников документов о ее происхождении, к тому же проверить такое малое предприятие органам государственного контроля практически невозможно. Хотя, с другой стороны, любопытно было бы услышать от милиции и налоговиков, каким образом из 600 пилорам, действующих в области, лишь десять процентов имеют лицензии...
Многие проблемы возникают из-за того, что на сегодня над лесами нет единого хозяина. Они ведомственно разделены между несколькими министерствами и комитетами — обороны, транспорта, аграрной политики, лесного хозяйства. Именно в лесах АПК, как свидетельствуют проверки буковинских инспекторов, наибольшее количество правонарушений, особенно по самовольным рубкам. К тому же ухаживают за этими лесами кое-как, они жутко запущены. Вот и получается, что с зеленого золота Карпат больше щепок, чем блеска.