Постоянные читатели «ЗН», вероятно, помнят неоднократные (хотя и не частые) упоминания об английской компании JKX Oil & Gas и учрежденном с ее участием СП — «Полтавская газонефтяная компания» (РРС — Poltava Petroleum Company).
В 1993 году JKX (точнее, ее предшественника JP Kenny) была первой иностранной компанией, рискнувшей инвестировать деньги своих акционеров в нефтегазодобывающий бизнес в Украине. Компании JKX удалось даже привлечь — впервые в истории ТЭК Украины! — 8 млн. долларов кредита ЕБРР.
Сегодня ПГНК ведет стабильную добычу нефти и газа на вверенных ей промыслах; не имеет долгов перед госбюджетом; регулярно переплачивает местному (полтавскому) бюджету; погашает кредит ЕБРР.
Но на днях у главы киевского офиса ПГНК Сергея Локтионова вдруг спросили: «Что вы будете делать после 28 февраля?!» Возможно, в ситуации, когда компании ПГНК якобы предписали до 28 февраля «свернуть работы» на промыслах, выше процитированный вопрос и был бы уместен, ежели бы ПГНК или ее соучредитель JKX получили об этом официальное уведомление. Вместо этого такое уведомление было опубликовано в СМИ. ПГНК этого документа не получала. Странная история, неправда ли?
Впрочем, вовсе не этот нюанс способствовал тому, что «Зеркало недели» снова обратилось к ПГНК.
АВТОРСКИЕ МИНИАТЮРЫ
Волею судеб лет семь-восемь я описываю происходящее в топливно-энергетическом комплексе Украины и не только. Посему профессиональный интерес и человеческое любопытство не однажды заносили меня на объекты ТЭК, и не только в Украине, в частности на нефтегазодобывающие промыслы. Но чтобы в Украине перед очередной такой поездкой мне посоветовали взять с собой домашние тапочки, а не «убитые» сапоги и фуфайку, — такого прежде не случалось. Впрочем, в полевом лагере «Полтавской газонефтяной компании» можно было обойтись и без этого: при желании в этом «лагере» можно было ходить просто в носках, как это делают, например, некоторые иностранные сотрудники — настолько там чисто.
И еще два субъективных наблюдения. В полевой лагерь ПГНК мы приехали к часу ночи в субботу. И после того, как каждому из гостей показали его номер (я не оговорилась — не в каждом отеле найдутся такие), нам предложили перекусить, так как из-за непогоды дорога из Киева в полевой лагерь ПГНК (а он размещен в 70 км от Полтавы) заняла более пяти часов. Кушать совсем не хотелось, но отказаться было неудобно. И каково же было наше удивление, когда во втором часу ночи в столовой (!) нас угостили невероятно вкусной лазаньей, пудингом и массой всего, чего только могли пожелать даже гурманы, независимо от вероисповедания.
Показухой не пахло — так кормят сотрудников ПГНК всегда. За счет компании. И даже несметные полчища проверяющих норовят попасть в ПГНК к обеду. Правда, те же проверяющие потом говорят, что компания не имеет права кормить своих сотрудников «от пуза» — мол, законодательно предусмотрены расходы на это в сумме суточных командировочных. Если не ошибаюсь, это, приблизительно, 4 грн…
Миниатюра вторая. Никого не хочу обидеть, но слишком многие мои респонденты, так сказать, «держат марку» первые минут 15—25 с начала разговора. Затем (в лучшем случае) следует поток сознания или беззастенчивое использование некоего «слэнга»… В киевском, полтавском офисах и полевом лагере ПГНК, независимо от должности и гражданства, сотрудники компании, видимо, несознательно развеяли мои опасения. И потом, сколь глубоко и всесторонне нужно понимать нюансы и владеть ситуацией, чтобы даже журналисту популярно объяснить смысл и принцип сложнейших процессов и технологий, используемых ПГНК.
Если после этих субъективных миниатюр у читателей еще осталась надежда на мою субъективность, я просто попробую в этом репортаже рассказать подробно все, что я видела, слышала, проверила и проанализировала. Еще попробую рассказать о технологиях, применяемых ПГНК, которых, кроме этой компании, в Украине еще никто доселе не применял — практически. И если мне это удастся, это объяснит многое в том, о чем я вообще хочу рассказать.
«ПГНК — это феномен в нефтегазодобывающей отрасли Украины»
Прежде, чем отправиться «нюхать» полтавские нефть и газ, открыть для себя, что сегодня геологи и буровики совсем не обязательно должны жить в примитивных балках (вагончиках), а то и землянках, я долго и подробно (а точнее сказать, — с пристрастием) допрашивала в киевском офисе ПГНК генерального директора этой компании Тимофея Каунова. Честно говоря, изображать следователя и по сути заставлять кого-то оправдываться — это неприятно. Но, терпеливо и аргументированно ответив даже на самые нелицеприятные вопросы, господин Каунов предложил мне убедиться в том, как и что делает на Полтавщине возглавляемое им украинско-британское СП (между прочим, не туманным Альбионом меня пригласили полюбоваться...), что я впоследствии и сделала. Но сначала спросила генерального директора ПГНК:
— Как, по вашему мнению, могло случиться, что сегодня «Полтавской газонефтяной компании», британские соучредители которой первыми в истории отечественной нефтегазодобывающей отрасли рискнули инвестировать сюда свои деньги, теперь вот предписывают свернуть работы на промыслах? Чем это мотивируется? И представляют ли себе те, кто принимает такое решение, что практически означает закрытие промыслов (хотя этот вопрос в общем-то не по адресу)?
— Это долгая история. Формальный повод — окончание действия лицензии, выданной нам Госкомгеологии в 1994 году на пять лет.
Что же касается вашего последнего вопроса, то по этому поводу, как правило, госслужбы никаких комментариев не делали — экономическая и техническая сторона проблемы остается вне круга их интересов.
Задаешь им подобного рода вопросы: мол, вы представляете себе последствия? Отвечают, что представляют. Просим, если не сложно, изложите, как вы себе их представляете: понимаете ли, какие влечет за собой экономические и технические последствия? Безрезультатно. Нет, потому что нет...
Технически это достаточно сложная и дорогостоящая процедура, иногда это невозможно сделать, тем более, если речь идет о жидких углеводородах. Впоследствии восстановить «замороженные» скважины возможно далеко не всегда, особенно при консервации промысла на последнем этапе разработки месторождения.
Кроме всего прочего, должно понимать, что нефть и газ, как только пересекли границу счетчика, — тут же «превращаются» в деньги: платим налоги и прочее. Мы говорим о денежном потоке в карман государства, и о том, что 327 граждан Украины — сотрудников компании могут стать безработными, не считая нескольких сотен сотрудников украинских подрядчиков ПГНК. Кто будет нести убытки при закрытии промысла, на чей карман все это ляжет? Ведь пострадает не только наша компания! Но все это, как правило, никого не интересует...
— Насколько я знаю, и прежде представители Госкомгеологии высказывали претензии к ПГНК. Трудно поверить, что все они безосновательны...
— Постараюсь быть объективным. Но чтобы вы понимали происходящее, придется совершить краткий экскурс. «Полтавская газонефтяная компания» (ПГНК) в форме СП создана в 1994 году. 49% ее уставного фонда принадлежит британской JP Kenny — обществу с ограниченной ответственностью, которое на сегодня полностью принадлежит компании JKX Oil & Gas.
Украинская доля в ПГНК (составляющая 51%) была разделена между Фондом госимущества (25%) и бывшим «Укргазпромом» в лице дочерней компании «Полтавагазпром» (26%).
ПГНК была пионером в этой отрасли; пионером в том, что СП ПГНК было первым негосударственным предприятием, начавшим разработку углеводородов в Украине, и правомочно его называть компанией с частным капиталом. Это был феномен в своем роде, и путь этой компании с самого начала был очень сложным.
В 94-м году даже писать такого рода документы, как лицензионное соглашение, было странно и необычно здесь, потому что не было ничего похожего.
Со стороны Британии нам помогала юридическая фирма «Бейкер Маккензи», со стороны Госкомгеологии этим занимались местные юристы. Но все же сегодня очевидно, что лицензионный договор, уставные документы были написаны, так сказать, на скорую руку. Во-первых, было ограничено время да и не было никаких аналогов. И критика, которая сейчас обрушивается на наши головы, в связи с этим не обоснованна.
Фонд госимущества неоднократно выдвигал претензии к компании, что ее уставные документы не соответствуют законодательству Украины (но при этом ни разу Фонд не конкретизировал, в чем именно несоответствие); что сама структура компании не соответствует структуре ООО (это отчасти справедливо). Однако при этом никто никогда не говорит, что, несмотря на то, что некоторые положения не соответствуют законодательству, нет ни одного положения, которое бы противоречило этому законодательству! Само законодательство Украины за эти годы изменилось, и эта система еще очень далека от совершенства. Это признают и местные юристы, и западные, и само государство. Так что я бы сказал, что подобная критика некорректна по отношению к ПГНК.
Британская JP Kenny (соучредитель ПГНК) до прихода в Украину не была абсолютно новой на рынке бывшего Cоюза. Она имела достаточно хороший опыт — с 1986 года работала в СССР. Однако, какую бы вы не взяли западную компанию, пришедшую на этот молодой, развивающийся рынок, всем было не совсем комфортно работать. Потому что условия, в которые она попадала, были совершенно противоестественны тем законам, нормам и принципам, по которым работает компания на Западе. Это совершенно очевидно.
Естественно, когда ПГНК начала работать в Украине, она и особенно ее британский инвестор столкнулись со многими проблемами, которые совершенно не понимала как решать. Проблемы общения с госорганами по любым вопросам, будь то технические, политические, финансовые, потому что все эти системы, увы, не пересекаются. Эти проблемы были адресованы нашим украинским учредителям. Увы, ни учредители «Полтаванефтегазгеология», ни Фонд госимущества (к сожалению, и я вынужден это констатировать, и JP Kenny) эти проблемы не решили.
Когда твои партнеры не могут тебе помочь в твоей деятельности в Украине, естественно, ты начинаешь обращаться к каким-то третьим лицам. Стали искать консультантов, советчиков и было их перебрано достаточно много... На определенном этапе компания столкнулась с советчиками, которые своими советами, на мой взгляд (дальше я выскажу не официальную, а свою личную точку зрения), фактически завели компанию в последующие три года в тупик во взаимоотношениях с государством. Более двух лет назад, с приходом нового руководителя JKX Пола Дэвиса, компания практически отказалась от услуг таких «советчиков». (Накануне впервые в истории Украины ПГНК получила 8 млн. долларов кредита ЕБРР; согласитесь — это весомый аргумент в пользу ПГНК. — Авт.). Но, к сожалению, Госкомгеологии стал просто инструментом давления на ПГНК. Лицензия — основной документ, который определяет нашу деятельность, без которого нам совершенно невозможно даже заниматься своей деятельностью, а этот комитет и является органом, который имеет юридический статус, позволяющий ему эти лицензии выдавать, приостанавливать их действие и аннулировать, прекращать действие и т. д. Словом, жонглировать можно очень тонко и достаточно больно — для нас и таких, как мы.
В итоге первая половина 1999 года ознаменовалась для ПГНК скрытыми намеками такого характера: мол, вы же должны понимать, что мы тут имеем рычаги давления, и не сомневайтесь, что мы к ним прибегнем. И эти рычаги они применили. 3 июня 1999 года вышел срок действия лицензии. Нашу заявку на выдачу новой не удовлетворили.
— Но чем-то же это мотивировалось?
— Чтобы вы поняли, я снова вернусь в 1994 год. Мы были первыми, кто получил лицензии; и у Госкомгеологии не было на то время никакого опыта лицензирования. Как мы были неопытными, так и они. Нам выдали лицензию на право вести разведку на очень большой площади — 2,5 тыс. квадратных километров. Чтобы «потянуть» разведку на такой площади, нужно быть «Шеллом» или быть с такими, как они, в коалиции. Но нам ее дали. Госкомгеологии дал по неопытности, а мы, закрыв глаза, взяли.
— Почему?! Ведь вы же понимали, что вам с таким объемом работ силами одной ПГНК не справиться...
— Потому что были перспективы; компания и инвестор готовились к квотированию на фондовой бирже в Лондоне для привлечения дополнительных инвесторов в ПГНК. И, понятно, что одно дело выходить на биржу с лицензией на 2,5 тыс. квадратных километров, и совсем другое — с лицензией на сотню квадратных км... Словом, мы эту лицензию взяли; а те, кто ее выдавал, не поняли, что они сделали — это была обоюдная ошибка. Сейчас сравнивать время теперешнее с 1994 годом просто невозможно...
— А когда подошло время пролонгировать действие лицензии, о какой лицензионной площади шла речь и почему?
— Когда мы подошли к моменту пересмотра лицензии, мы понимали, что такую площадь мы «потянуть» не можем — у нас денег просто на это нет. Мы четко пересмотрели свои возможности, перспективы развития и подали заявку на лицензию 296,5 кв. км, которая нам по зубам. И она покрывает территорию наших добывающих лицензий, поскольку там надо вести доразведку; плюс еще две перспективные территории, которые мы технически и экономически обосновываем как реальные для деятельности компании. Мы сделали заявку на совершенно реальную для нас территорию.
Именно поэтому заявка была подана не на продление, а на новую лицензию. Хотя, надо отметить, что эти 296,5 квадратных километра входят в предыдущую площадь. Это та часть, которая где-то на 70% покрывается действующими лицензиями на добычу. Срок действия — 20 лет. Мы опустились на землю и реально оценили свои возможности и перспективы. Вряд ли это можно расценивать, как нарушение условий лицензионного соглашения, во всяком случае, такое нарушение, которое однозначно приводит к аннулированию лицензии или невыдаче новой.
«Это как детектив... Но разумного объяснения происходящему я не вижу...»
Разговор о лицензионной эпопее ПГНК уже в полтавском офисе и на промыслах этой компании продолжил ее технический директор Эдуард Керусов:
— В 1994 году ПГНК получила лицензию на разведку сроком на 5 лет и четыре лицензии на разработку Новониколаевского, Молчановского, Игнатовского и Руденковского месторождений сроком на 20 лет. Кроме того, у нас было преимущественное право участвовать в конкурсе на получение права на разведку на прилегающих к лицензионной территориях (итого — 10 тыс. кв. км).
Вначале мы провели достаточно большой объем работ на территории площадью 500 кв. км. По заказу ПГНК специализированной экспедицией ГГП «Полтаванефтегазгеология» в 1997—1998 годах были выполнены тематические работы на общей площади в 1960 тыс. кв. км. В конце 97-го начали проводить трехмерную сейсмику и закончили интерпретацию ее результатов в прошлом году. Полевые работы были закончены к 1 апреля 1998-го. Потом полученные данные обрабатывались, интерпретировались. Это три разных вида исследований, которые выполнялись тремя разными компаниями. Полевые работы выполнялись польской компанией «Геофизика Краков» с привлечением Восточно-украинской геофизической экспедиции, обработка — британской «Скотт Пикфорд», интерпретацию мы уже делали здесь в Полтаве с привлечением московской компании «Деко», приезжали их специалисты, мы закупили необходимое оборудование и программное обеспечение. (Увы, в Украине на то время не было сервисных компаний, способных качественно выполнить такие работы и на тендерной основе были выбраны именно эти подрядчики.) Идея была в том, чтобы наши специалисты овладели технологией интерпретации данных трехмерной сейсморазведки. И сегодня они могут выполнять эту работу самостоятельно.
В результате проведенных исследований мы выбрали территорию, на которой хотели бы продолжить поисково-разведочную работу. Мы подали заявку на получение лицензии. Это заявка с 27 апреля 1999 года прошла все местные инстанции и 20 мая была направлена в Госкомгеологии. Срок действия разведочной лицензии истекал 3 июня 1999 года. Нам «выдержали» весь срок, в течение которого должна рассматриваться заявка. В итоге мы получили негативный ответ. Мотивация?.. Я покажу все их «документы».
— В качестве аргумента против ПГНК мне доводилось слышать, что, мол, эта компания получила лицензии безо всякого конкурса. И против этого «не попрешь»...
— Скажу только, что никто больше на эту территорию не претендовал и не претендует до сегодня. Мы выбирали ее не случайно — учитывались и геологические данные, и географо- экономические; хотя местность там очень сложная — заболоченная. Мы хотели предельно использовать существующие — НАШИ — производственные мощности.
Здесь расположены три структуры, которые нас интересуют. Мы изложили план действий, прорабатываются варианты, как и что делать. Остальные площади мы считаем для нашей компании менее перспективными. Результатом поисковых работ является определение перспективных объектов, в нашем случае — это три структуры, на которое мы претендуем, хотя и там степень риска высока.
Следующий этап — разведочные работы: бурятся скважины, определяется, есть ли там какой- то искомый продукт и примерные размеры этой залежи. Следующая стадия — опытно-промышленная эксплуатация, которая длится 5 лет.
— Мне доводилось слышать обвинение в адрес ПГНК в том, что компания сознательно затягивала передачу месторождения в промышленную эксплуатацию. Сколько в этом правды?
— Чуть позже вы сами сможете ответить на этот вопрос.
Далее процедура такова. Когда заканчивается опытно-промышленная эксплуатация, подсчитываются запасы. На этом основании составляется технологическая схема или проект разработки месторождения, утверждаемый Центральной комиссией по разработке. Только после этого начинается его промышленная разработка.
В результате проведенной ПГНК трехмерной сейсмики (что было впервые сделано в Украине!) изменилось наше представление о строении месторождения, в связи с чем исчезла необходимость в бурении первоначально запланированных скважин. Теперь обратимся к тексту лицензионного соглашения: «Лицензиат берет на себя обязательство выполнить программу геолого-поисковых работ на Руденковском, Новониколаевском комплексе месторождений в течение 5 лет. Согласно программы будет пробурено 4 оценочные скважины в течение 24 месяцев с даты выдачи лицензии». Это обязательство нами выполнено. И есть подтверждение этого факта комитетом геологии.
Далее — программа работ начального этапа: «Предполагается, что данная программа эксплуатационного бурения потребует бурения приблизительно 24 скважин, программа начнется в 1995 году...»
Это лицензионное соглашение 94-го года. Начали его составлять в 93-м. Но неужели я обязан следовать всему этому, если результаты проведенного ПГНК исследования диктуют совершенно другие условия?!
Мы направили проект нового лицензионного соглашения в Госкомгеологии (это было в октябре прошлого года). Проект подготовлен нами совместно с юридической фирмой и был направлен в государственную комиссию по запасам. На совещании в Госкомгеологии были согласованы сроки передачи подсчетов запасов по лицензионным месторождениям ПГНК в Госкомиссию по запасам. И это решение было подписано всеми участниками совещания. По Игнатовскому месторождению был установлен срок — передать подсчет запасов в третьем квартале 1999 года, что и было выполнено ПГНК. Но вплоть до 26 февраля 2000 года эти материалы не рассматриваются. Так что сказать, что мы затягиваем это дело, я не могу.
— Но вы же все-таки просрочили дату подачи этой информации?
— Нет, не просрочили, ведь срок подачи материалов в Госкомиссию по запасам, согласованный всеми сторонами, был соблюден. 30 сентября ПГНК сдала материалы в эту комиссию. По заключению консультировавших ПГНК юристов, представленные нашей компанией данные о запасах, Госкомиссия по запасам может рассматривать, потому что во время получения и сбора материалов у нас была лицензия. Выводы юристов мы также направили в Госкомгеологии.
Это как детектив — сначала они не хотели принимать во внимание выводы юридической фирмы, а в конце концов сказали, что передали все это на рассмотрение... Минюста (то есть: могут ли они рассматривать этот подсчет запасов или нет?). Госкомгеологии отстаивал свои позиции очень хорошо — они опытные аппаратные бойцы — с затягиванием сроков, с отписками… Но разумного объяснения этому я не вижу.
И еще — вот что меня удивляет: все почему-то смотрят, что не выполнено ПГНК. Но ведь лицензионное соглашение было заключено между двумя сторонами — Госкомгеологии и ПГНК. И в нем предусмотрены обязанности обеих сторон!!!
— Эдуард Николаевич, вы хотите сказать, что у вас есть основания утверждать, что Госкомгеологии не соблюдал взятые на себя обязательства?
— Давайте обратимся к документам — дополнение к лицензионному соглашению от 26 апреля 1995 года. Данный документ является интерпретацией карты, прилагаемой к лицензионному соглашению, согласно которому стороны пришли к заключению, что ПГНК имеет исключительное право на проведение разведывательных работ в зоне, определенной координатами в соглашении — это первое. В связи с чем и претензия к комитету: вопреки этому документу им выданы два разрешения на поиск и разведку на этой территории в 1996 году двум другим компаниям.
Далее, предусмотрено, что ПГНК имеет приоритетное право участвовать в конкурсе на право проведения разведки, в связи с чем моя вторая претензия: нас даже не известили о том, что лицензии выдали другим компаниям. Более того, мы направляли запрос в Госкомгеологии в частности по Мачехскому месторождению — ответа не получили.
Если внимательно прочесть лицензионное соглашение, то нельзя не заметить и другие весомые обязательства Госкомгеологии. Например, так называемые таможенные: изначально предусматривалось, что ПГНК не должна была платить таможенные сборы при ввозе оборудования в Украину. Однако впоследствии в Полтавском региональном управлении Гостаможенного комитета Украины нам сказали, что данный документ для них не имеет юридической силы, так что в результате по этим операциям мы заплатили свыше 1 млн. долл. таможенных сборов.
Второе — налогообложение. Когда подписывалось лицензионное соглашение, британцы рассчитывали этот проект на 20 лет, соответственно планировали расходы и инвестиции. Но налоговый режим, изложенный в лицензионном соглашении, не выполняется!!! В соответствии с постоянно меняющимся налоговым законодательством Украины и экономика инвестиционного проекта ПГНК, рассчитанная на основе лицензионного соглашения, постоянно изменяется. И, как вы понимаете, не в пользу ПГНК или ее инвестора. Но ПГНК все равно добросовестно платит налоги государственному и местному бюджетам. Кроме того налоговая инспекция города Полтавы должна ей несколько сотен тысяч гривен.
Британским соучредителям ПГНК, привыкшим к скрупулезным финансовым расчетам, не понятно, почему в лицензионном соглашении указаны одни условия, а мы должны выполнять абсолютно другие...
Продолжение читайте в ближайших выпусках «Зеркала недели».