2 марта 2000 года Фонд государственного имущества издал приказ, которым прекращалась самая удивительная по своей бессмыслице, с точки зрения государственных интересов, форма приватизации предприятий — так называемые некоммерческие конкурсы.
Напомним, вкратце, суть. Физическое или юрлицо, желающее приобрести значительный пакет голосующих акций приватизируемого предприятия (как правило, достаточный чуть ли не для абсолютного контроля над ним) приобретало его на таких конкурсах не по рыночной, а зачастую по бросовой цене. Под инвестиционные обещания. Правда, официально их именовали обязательствами, но называть их так язык не поворачивается.
Болотный азимут
Cама идея некоммерческих конкурсов была наивна и проста. Поскольку десятки тысяч СП, образованных на первой волне реформ, ничего, кроме оттока капитала, не принесли, а имущественные сертификаты не могли пополнить казну в принципе, кому-то пришла в голову идея насытить реальный сектор экономики капвложениями вышеупомянутым образом.
Предупреждения ряда ученых, знакомых с приватизацией в Польше, Чехии, Словакии, Китае не понаслышке, о том, что эти конкурсы заведут нас в болото будущих судебных тяжб и разборок, и государство ничего не выиграет, инвестиций в отечественную экономику не добавится, должного эффекта не возымели. Кто у нас считается с наукой? Тем более что конкретный автор идеи некоммерческих конкурсов неизвестен и ответственности перед обществом не несет.
Так или иначе, но инвестиционные обещания посыпались на Фонд госимущества, как из рога изобилия, некоммерческие конкурсы проходили один за другим по всей Украине, темпы приватизации ускорились в несколько раз. Казалось, еще немного, еще чуть-чуть и... наша рідна ненька захлебнется от астрономических объемов инвестиций! Ведь победители конкурсов, как правило, грозились вложениями, в сотни раз превышающими цены, по которым им продавались контрольные пакеты акций приватизируемых объектов!
Но чем больше проводилось некоммерческих конкурсов, тем скуднее становился ручеек финансовых вливаний в отечественную промышленность. Вслед за катастрофическим падением объемов собственных капиталовложений, начался весьма ощутимый отток иностранных инвестиций.
Возможно, кто-то назовет эту экстраполяцию некорректной. Но в экономических процессах случайных совпадений не бывает — пик некоммерческих конкурсов пришелся на 1995—1997 годы. А первые же проверки их «победителей» показали, что инвестобещания так и остались обещаниями. Что касается гарантий... Ну, какие претензии можно предъявлять к уже не существующим или обанкротившимся финансовым структурам? Или к тем же банкам, которые, также выступая гарантами по инвестобязательствам конкурсантов, никаких залоговых обязательств перед государством при этом не несли.
Ну, да Бог с ними, инвестициями. По идее, не выполнил горе-победитель своих обязательств — верни державе полученный пакет акций, забери свои копейки, за которые ты его приобрел, и признай себя побежденным. Бизнес он и есть бизнес, и к удачному финишу в нем приходит далеко не каждый.
Не тут-то было. Сам его величество Закон о большой приватизации, а тем более регламентирующие некоммерческие конкурсы подзаконные акты, были выписаны таким хитрым образом, настолько аморфно, что... Впрочем, объяснимся на конкретном примере.
Натиск с полонины
Вокруг бывшего Дрогобычского НПЗ бизнес-тусовки начались с первых дней либерализации — запах нефти слаще ладана. Рождавшиеся, как грибы после дождя, коммерческие банки наперебой предлагали ему свои услуги, стремясь заполучить столь перспективного клиента. Битву за него выиграл Укринбанк и... на одной из кредитных операций прогорел на 6 млн. долл. Заемщик оказался, мягко говоря, нечестным человеком, хотя за него поручился столь респектабельный клиент. Естественно, основными фондами. Заметим: в те времена еще не акционированного, а государственного нефтеперерабатывающего предприятия.
Укринбанк спорить с государством не стал и, простив гаранту его «оплошность», весь свой гнев направил против заемщика. Банк легко выиграл в арбитраже дело о «кидковом» кредите. Но вместо полноценной компенсации в 6 млн. долл. получил пшик. Однако, к его чести будет сказано, сумев залатать столь весомую прореху в собственном бюджете, репутации своей не потерял и продолжает занимать лидирующее положение на финансовом рынке. Только вот к НПЗ и его финансовым операциям, естественно, стал относиться с известной долей скептицизма и осторожности.
Историю эту можно было бы и не вспоминать. Но есть здесь один нюанс. Когда настал черед акционирования Дрогобычского НПЗ, 17% акций оказались в руках... того самого заемщика, который умудрился перехитрить Укринбанк! А в 1995 году, на момент проведения некоммерческого конкурса, на котором 30% акций, принадлежащих государству, продавались всего за 1,5 млн. долл. (плюс, естественно, инвестобязательства, но об этом ниже), на руках у каждого из 2000 членов коллектива оказалась свободная сумма, эквивалентная 750 долларам, которые они, все как один, бросили на алтарь отечественной приватизации.
Так во всяком случае выглядело по документам. Ибо 30-процентный пакет приобрело... созданное на заводе его же работниками товарищество покупателей. При этом коллектив НПЗ в лице его директора Романа Матолича, представлявшего на конкурсе, естественно, и интересы вышеупомянутого товарищества, клятвенно заверял Фонд госимущества, что в отведенные тогдашним законом два года оно инвестирует в производство 236,3 млн. долл.! Плюс 54,7 млн. долл. привлечет для прямых закупок сырой нефти! То есть выложит на блюдечке с голубой каемочкой сумму, в двести раз превышающую цену покупки 30-процентного пакета!
Если у чиновников ФГИ готовность, повторю, членов коллектива НПЗ оторвать от своих семей по 750 долл. никаких сомнений не вызвала, то наскрести за два года по сусекам, дабы выполнить инвестобязательства, каждому из них по 150 тыс. долл. было нереально. Речь на конкурсе шла о японском кредите, который покупатели акций рассчитывали получить... под госгарантии. Реальность этого кредита гарантировал, правда, не Укринбанк (к тому времени ставший, кроме всего прочего, официальным регистратором ОАО «Нефтеперерабатывающий комплекс «Галичина» — так после корпоратизации стал называться Дрогобычский НПЗ), а государственный Укрэксимбанк. Зачем он ввязался в эту историю, непонятно, но шаг этот вряд ли сыграл на его имидж.
Шел, напомним, год не 1992-й, а 1995-й, когда наше правительство со всех зарубежных сторон стали атаковать кредиторы десятков бывших государственных и негосударственных предприятий, по займам которых в «эйфории» первых лет независимости Кабмин с легкостью необыкновенной выступал гарантом.
Чужие кредиторы — не свои. Прощать гарантийные обязательства, как по отношению к Дрогобычскому НПЗ в свое время поступил Укринбанк, они не собирались, и внешний долг Украины по этим претензиям в одночасье подпрыгнул на несколько миллиардов долларов.
Дела текущие
Получив практически в личное или, по крайней мере, подконтрольное, пользование по сути управляющий пакет, Р.Матолич некоторое время чувствовал себя весьма и весьма уверенно. В абсолютном его распоряжении были 30% акций товарищества покупателей и 10,5% — менеджмента и работников завода; 17%, принадлежащих заемщику, в свое время обставившему Укринбанк, до поры до времени тоже играли в его пользу. Кроме того, путем кредитной операции Матоличу удалось получить, как залог с правом управления, еще 10-процентный пакет. 7,5% акций, распыленных между мелкими держателями, погоды не делали, а оставшиеся в госсобственности 25% акций ФГИ передал в управление компании «Шелтон», — близкой к Укринбанку, который по своей интеллигентности оставался лояльным к старому клиенту.
К чести Р.Матолича надо сказать, что НПК «Галичина» работал, исправно платил налоги, проводил реконструкцию с целью запуска производства высокооктанового бензина, практически не имел долгов по зарплате. Правда, буквально на глазах он стал обрастать подконтрольными директору бизнес-структурами, для организации которых отвлекались весьма значительные средства.
Впрочем, это была видимая часть айсберга. Была и невидимая. Собственных оборотных средств для закупки сырой нефти в полном объеме НПК, естественно, не имел. Поэтому, как и все остальные украинские переработчики, пользовался нефтью давальческой. И время от времени поставщиков, что называется, «кидал». Сначала по срокам возврата готовых нефтепродуктов; затем — по объемам отдач. Выстраивалась эдакая своеобразная пирамида. Получив давальческое сырье от очередного нефтетрейдера, Матолич рассчитывался его продукцией с предыдущим поставщиком, от следующего — с этим и т.п. Оставаясь в долгах перед поставщиками, бюджетные платежи он осуществлял и на фоне злостных неплательщиков налогов выглядел пристойно.
Больше всех пострадала от подобной практики ведения дел Львовская обладминистрация. Передав как-то НПК свою квоту углеводородов отечественной добычи (для обеспечения сельхозработ), она осталась ни с чем. И теперь свою нефть перерабатывает в соседней области.
Однако, Р.Матолич не учел, что нефтетрейдеры друг друга хорошо знают и придерживаются клановых интересов. А они посильнее подконтрольного пакета акций. В итоге с 1 января 2000 года НПК сидит без давальческой нефти и фактически не работает — коэффициент загрузки мощностей составляет всего 1,8% , а кредиторская задолженность — более 22 млн. гривен.
Кроме того НПК постигла еще одна неприятность. Соскочил с подножки «ручной» партнер, продав свои 17% акций компании, контролируемой молодой, но весьма напористой группой, в которую входит «Сентоза» и «Альфа-Нафта», которая, прикупив акции на вторичном рынке ценных бумаг, довела свой пакет до 20%. И тут же потребовала, заметим, законного права участия в управлении компанией! Могло ли это понравиться Р.Матоличу, привыкшему к абсолютному единовластию? Вопрос риторический. В результате возникло противостояние, парализующее нефтебизнес «Галичины» вообще. Так или иначе, бывшему директору властью придется поделиться, как того и требует закон. Корпоративная собственность — далеко не личная, и с правами акционеров Матоличу считаться придется. Мало того, придется еще и подчиняться их решениям.
Но это дела семейные и, поверьте, довольно суетные, а потому скучные. Более знаковым для наших попыток построить цивилизованный рынок является противостояние, которое в прошлом году возникло между Р.Матоличем и Фондом госимущества.
Закружились акции в метели...
Неизвестно, ожидал ли этот незаурядный человек, что рано или поздно кто-нибудь спросит (юридически — товарищество покупателей, а фактически — его самого) по выданным в 1995 году державе инвестобязательствам. Или надеялся проскочить юзом, как это случилось когда-то в вышеупомянутом случае с Укринбанком? Но только к неудобному для себя повороту событий Матолич подготовился весьма основательно.
Это сейчас он в воззваниях к Кабинету министров, Верховной Раде и к самому Президенту утверждает, что иск ФГИ о возврате в госсобственность 30-процентного пакета акций спровоцирован группой «Альфа-Нафта».
Но суть в другом. ФГИ, проведя в прошлом году аудит дрогобычского товарищества покупателей на предмет, как вы помните, 300 млн. долл. инвестиций в реконструкцию НПЗ, не обнаружил не только японского кредита, что понятно, но и самого товарищества!
При этом из бумаг следовало, что, самоликвидируясь, товарищество покупателей на вполне законных основаниях персонифицировало акции, т.е. передало их в личную собственность бывшим своим членам. Тем самым двум тысячам работников, которые ничтоже сумняшеся в свое время, проявив патриотизм, выложили 1,5 млн. долл. семейных средств ради «процветания» родного завода. Трюк, согласитесь, хоть и оригинальный, но нисколько не новый. Это то же самое, что даже не продать, а подарить соседу ворованный автомобиль.
Расчет здесь, по-видимому, был прост: кто попрет против коллектива? И наверняка не без влияния данного обстоятельства арбитражные суды первой инстанции и даже коллегия Высшего арбитражного суда Украины удовлетворить иск Фонда госимущества отказались!
Принципиальный подход, правда, проявил главный государственный арбитр Украины. Возможно, на его решение внести протест по существу вопроса повлияли дальнейшие, после самоликвидации товарищества покупателей, манипуляции с 261 млн. 202 тыс. 485 акциями, составляющими 30-процентный пакет. Дело в том, что 22 апреля 1997 года в Дрогобыче образовывается ЗАО «Хозяйственное общество «Галичина», членами которого становятся все те же 2000 работников завода. Как вы уже догадались, свои паи в уставный фонд они вносят... теперь уже собственными, как им кажется, после персонификации, а по сути все еще государственными акциями ОАО «НПК «Галичина».
Вот это действительно изящный трюк. Ведь по закону, отданные в хозяйственные товарищества материальные и нематериальные активы, будь то деньги, имущество, ценные бумаги и т.п., становятся собственностью вновь испеченного юрлица. Не похоже, что эту простую истину до конца осознают все трудящиеся завода. Зато есть абсолютная уверенность в том, что к дальнейшим перепродажам 30% акций они никакого отношения не имели. А перепродажи пакета — заметьте, с соответствующими записями в реестре акционеров — происходили по довольно замысловатым схемам. Другими словами, акции крутились на вторичном рынке ценных бумаг, но вполне кулуарно.
Так, в конце 1998 года ЗАО «Хозяйственное общество «Галичина» продает почти равными долями акции из 30% пакета сразу трем подконтрольным Р. Матоличу коммерческим структурам — ООО «Рина—Галичина», АОЗТ «Галичина—Киев» и ООО «Универсал». Затем происходит еще серия перепродаж, пока на арене не появилась иорданская фирма «Фаиз Аль-Араг Комершиал Истеблишмент». И это уже после того, как 26 августа прошлого года президиум ВАСУ постановил вернуть пакет в распоряжение ФГИ с соответствующей записью в реестре акционеров!
Восток — дело тонкое, но Фонд госимущества, равно как и президиум ВАСУ, это обстоятельство не смутило. Пройдя через протесты прокуратуры и множество других юридических процедур, многострадальный 30-процентный пакет вернулся в собственность государства. Не прошло и полутора лет.
Вместо эпилога
Точку в этой истории, равно как и во всей нашей эпопее от приватизации, ставить еще рано. Теперь ФГИ собирается 30-процентный пакет акций ОАО «НПК «Галичина» продать на открытом аукционе промышленному инвестору. Но это еще не факт. Гарантии, что Кабмин или Верховная Рада не вмешаются в судьбу предприятия, — никакой. Ведь у нас как заведено: закон — сам по себе, а указы, постановления высших эшелонов власти — сами по себе и зачастую действуют гораздо эффективнее и оперативнее всех законов, вместе взятых. К тому же Р.Матолич устраивает пикеты на Грушевского и на Банковской с лозунгами защиты национальных интересов: а вдруг дрогнут сердца власть предержащих?
И все-таки в данном конкретном случае есть надежда, что открытый аукцион для промышленных инвесторов состоится. Желающих много. Та же «Альфа-Нафта» не скрывает своих притязаний помериться силами за злополучный пакет в открытой аукционной борьбе.
Только вот проблему возврата государству пакетов акций предприятий победителями некоммерческих конкурсов из числа тех, кто не выполнил свои инвестобязательства, таким образом не решить. Ибо их, горе-победителей, много. И бороться с каждым по полтора года не хватит никаких клерков и арбитров.
В России, к слову, тоже сложилась подобная ситуация. Так вот там Григорий Явлинский проталкивает идею эволюционной реприватизации. То есть абсолютного невмешательства в судьбу проданных за бесценок основных фондов. При условии ускорения процессов банкротства и полного отказа правительства от финансовой поддержки разгосударствленных предприятий.
Мысль интересная, но нам она не очень подходит. Во-первых, в России инвестиционный потенциал гораздо больше, чем в Украине. Да и страна побогаче, а значит, может позволить себе подобную роскошь.
Для Украины полезней было бы определить четкие критерии возврата акций (безо всяких судебных разбирательств) государству теми, кто не выполнил свои инвестобязательства. Но не всеми из них. Пусть победитель не нашел инвестора — дело это, надо признать, непростое. Однако если он на протяжении, скажем, пяти лет не имеет кредиторской задолженности ни перед поставщиками и партнерами, ни перед бюджетом, ни по зарплате — значит, сумел обеспечить выживаемость предприятия. Зачем ему мешать?
Но если кредиторская или дебиторская задолженности носят системный характер, а обещанные инвестиции порхают журавлем в небе, такие, с позволения сказать, менеджеры должны по одной записи арбитра или нотариуса, безо всяких процессов и проволочек вернуть государству его имущество. Естественно, для последующих продаж на открытом аукционе. Как это делалось в Чехии, Словакии, Польше, где кризис производства давно уже преодолен.