Борис СТОГНИЙ, академик-секретарь Отделения физико-технических проблем энергетики НАН Украины, доктор технических наук,
Виктор ЖОВТЯНСКИЙ, заместитель директора по научной работе Института газа НАН Украины, доктор физико-математических наук
Продолжая пролог
Наука, в отличие от политеса, не признает принцип «флюгера», а критерием истины для нее является практика. События последнего года засвидетельствовали, что авторы соблюдали этот критерий, если учесть результаты прогноза, которым они завершили свою предыдущую публикацию в «Зеркале недели» «Энергоэффективность в Украине: малая проблема большой экономики?» («ЗН» №47 от 20 ноября 2004 года). Зная, что для значительной части читательской аудитории доступ к Интернету, а следовательно, к архиву «ЗН» — не проблема, позволим себе иногда ссылаться на эту статью.
Публикация заканчивалась попыткой предсказать будущее развитие событий в энергетической сфере. Прогнозировалось, что тогдашняя тенденция роста цен на нефть существенным образом затронет экономики России и Украины. Очевидно, что для российской экономики как мощного экспортера нефти и газа здесь могут быть свои плюсы (так и было в виде бурного наполнения бюджета и эксплуатации политических дивидендов) и минусы (развитие экономики на архаических принципах роста в сырьевом секторе; насколько нам известно, у многих российских специалистов по проблемам энергоэффективности руки опускаются от невостребованности). Такими же очевидными являются минусы для украинской экономики, учитывая ее значительную зависимость именно от этих составляющих импорта и значительную энергоемкость экспортной продукции. Но ожидаются и свои плюсы: приближение к цивилизованному рынку, повышение энергоэффективности национальной экономики, уменьшение уровня теневой экономики. Страны Балтии и Центральной Европы давно уже встали на этот путь и... повысили благосостояние своих народов.
К сожалению, справедливость прогноза — единственное утешение от последствий публикации. Грех было бы пенять в связи с этим на события оранжевой революции, с началом которой совпал ее выход. Как будет показано ниже, проблема лежит намного глубже. А пока же в начале этого года Украина встретила очередным «наступанием на грабли» свой третий на памяти нынешнего поколения топливно-энергетический кризис. Перечислим их «поименно»: 1) мировой энергетический кризис после арабо-израильского военного противостояния в 1973 году; 2) кризис начала 90-х годов, определяющим фактором которого стало подорожание в десятки раз импортируемого в Украину газа; 3) кризис конца 2005-го — начала 2006 года в связи с очередным повышением стоимости импортируемого газа и нереализацией потенциала энергосбережения. Трижды на грабли — многовато, даже для украинской основательности.
Авторы не особенно рисковали своей политической репутацией в условиях неопределенности накануне второго тура президентских выборов, потому что проблема энергосбережения является собственно национальной и одинаково важной для всех цветов политической палитры Украины. За исключением разве что одного ее аспекта — формирования тарифов, ставших у нас категорией политической, а не экономической, и, соответственно, определяющим фактором, последовательно «добивающим» жилищно-коммунальную сферу (ЖКС). Кажется, носители законодательного «регулирования» тарифов забыли известное из школьного курса ломоносовское: «Все изменения, случающиеся в природе, происходят так, что если что-либо прибавится к чему-либо, то столько же отнимается от чего-то другого». С одной лишь особенностью, что здесь закон сохранения предполагает денежный эквивалент. Иными словами, нельзя ожидать от ЖКС более того, чем она получает сама (информация последнего периода: задолженность в этой сфере достигает 7 млрд. грн.). И чем более приближенной к рыночным основам (читай: взаимной экономической ответственности на каждом микроэкономическом уровне и уменьшения расточительства) будет эта сфера, тем меньшей будет стоимость услуг со стороны ЖКС.
Чтобы не быть голословными, приведем элементарные аргументы. Попытка реализовать инвестиционный проект в ЖКС по наиболее эффективным когенерационным технологиям не была успешной: сейчас даже теоретически очень трудно выходить на показатели окупаемости. Учитывая же еще более приземленные проблемы практических расчетов за предоставленные коммунальные услуги, можно констатировать, что перспективы отрасли загоняются в тупик...
Иное дело, что рост тарифов должен сопровождаться соответствующими адресными компенсациями для малообеспеченных. В целом ситуация все равно будет выигрышной, поскольку для зажиточной части населения экономически обоснованные тарифы вполне доступны (и справедливы). Еще один аргумент из опыта западных стран: граждане должны очень хорошо понимать маневр, чтобы непопулярные решения не будоражили общество — здесь гласность должна быть на самом высоком уровне.
Низкая энергоэффективность: экономические последствия
По данным Международного энергетического агентства (МЭА) за 2003 год, разница в показателях энергоемкости ВВП (ЭВВП) Украины и развитых стран несколько уменьшилась и составляет 2,4—3,1 раза (в качестве минимальных и максимальных значений для развитых стран взяты показатели Дании и Германии).
Но здесь есть одна хитрость. Если использовать при определении энергоемкости объемы ВВП в соответствии с официальными курсами доллара, то упомянутая выше разница будет намного драматичнее и составит 15—20 раз. Утрясти проблему неприлично большой разницы помогает так называемый паритет покупательной способности (ППС), учитывающий расхождение официальных курсов национальных денежных единиц по отношению к их реальной покупательной способности; он объясняет, в частности, как могут выживать люди за десять долларов в месяц в относительно бедных странах. Экономический смысл ППС состоит в том, что для стран с переходной экономикой обменные курсы доллара США являются завышенными вследствие политики стимулирования экспорта этими странами. Именно значительный рост ППС (6,38 по сравнению с 4,05 в
2001 г.) стал наиболее существенным фактором упомянутого выше уменьшения ЭВВП Украины. С другой стороны, это означает, что Украина по этому показателю еще более дистанцировалась от развитых стран, для которых он, как правило, меньше или почти равен единице.
Экономические последствия низкой энергоэффективности наиболее удобно анализировать на массиве энергетической статистики для стран мира. Чтобы не перегружать читателя табличными выкладками, будем говорить о нескольких группах стран: развитых, центральноевропейских и стран бывшего СССР.
Прежде всего, даже значительные возможности экспорта энергоресурсов не являются залогом успеха страны в производстве ВВП на душу населения. Об этом свидетельствует пример таких мощных экспортеров, как Казахстан, Россия или Туркменистан, с одной стороны, и Украины (ярко выраженного импортера) — с другой. Разница в объемах производства ВВП на душу населения в тыс. долл. США ППС для первой группы стран (5,61—8,72) и Украины (5,19) не очень впечатляюща. Показатели ЭВВП также радикально не отличаются, составляя 0,96—1,2 от украинского. Второй вывод состоит в том, что экономически успешным развитым странам соответствует низкая ЭВВП (0,25—0,32 в тех же единицах). Разница с упомянутыми странами особенно значительна, если не учитывать ППС как «сглаживающий» показатель. В этом случае, как правило, отличиям показателей ЭВВП в несколько раз соответствуют расхождения по производству ВВП на душу населения в десятки раз.
Как бы там ни было, но высокий показатель ЭВВП для конкретного государства означает, что усилия его граждан (государственного аппарата в частности) в экономике в основной своей массе расходуются не по назначению. А сейчас — внимание: момент истины. Украина прилагает огромные усилия для вступления в ВТО. Неоднократно звучала цифра, что выигрыш для украинской экономики достигнет миллиарда долларов (но вряд ли они полностью трансформируются в ВВП). Но по-настоящему впечатляющи перспективы роста энергоэффективности. Действительно, ВВП Украины в 2003 году составлял 39,3 млрд. долл. США. Опыт наиболее успешной политики энергосбережения в Украине в 2000—2001 годах во время премьерства нынешнего президента Украины В.Ющенко показал возможность ежегодного сокращения энергоемкости ВВП на уровне 10%. Это означает, что экономика за счет этого фактора сможет выработать дополнительный ВВП на уровне около 4 млрд. долл. Обратим внимание на огромный возможный эффект за счет энергосбережения и подчеркнем, что он не является разовым, как от вступления в ВТО. При надлежащем внимании исполнительной власти к этой проблеме его можно иметь ежегодно, к тому же это не требует приложения немалых усилий на международном уровне и в Верховной Раде, как в случае с ВТО. Нужно только осознать проблему на политическом уровне.
Приведенные выше оценки — не манипуляции абстрактными числами. Экономический смысл сокращения энергоемкости ВВП соответствует уменьшению валовых затрат в себестоимости продукции и, соответственно, росту заработной платы и прибыльности в производственной сфере.
Воспользуемся опытом стран Балтии и Центральной Европы (Польша, Словакия, Чехия), напоминающих по начальным условиям Украину. Для них характерна значительная зависимость экономики от импорта энергоресурсов, а проблему дешевого российского газа здесь даже не поднимают. Но производство ВВП на душу населения может быть для нас предметом зависти, превышая украинский по крайней мере вдвое. Следовательно, проблема не в объемах импорта и дешевизне энергоносителей. В чем же? Если исходить из общечеловеческих ценностей, то прежде всего в культуре — начиная с культуры производства, культуры возврата к рыночным отношениям в экономике (ее мы уже прозевали).
Более того, объективно говоря, фактор высокой цены на энергоресурсы является самым естественным стимулом для энергосбережения. Об этом свидетельствует опыт Беларуси, где стоимость импортируемых из Российской Федерации энергоносителей минимальна. Несмотря на грандиозные усилия, которые осуществляются здесь в сфере энергосбережения на государственном уровне и не могут не вызывать уважения, общеэкономические результаты более скромные по сравнению с предыдущей группой стран, хотя они и заметно превосходят украинские.
Конечно, обсуждая проблему энергосбережения, нельзя забывать, что в свое время Украина была мощной индустриальной составляющей бывшего СССР. И упрощенный подход к проблеме наподобие вывода из числа действующих энергоемких производств элементарно неприемлем как минимум из-за социального фактора. Как-то авторы имели возможность наблюдать, с какой гордостью местные власти Питсбурга (США) демонстрируют несколько сотен гектаров полностью рекультивированной территории на месте бывшего металлургического производства, где на смену домнам пришел технопарк. Но в нынешних украинских реалиях это соответствовало бы рекультивации в масштабе регионов, для которых индустриальная зона является образом жизни миллионов людей.
Однако существуют и другие реалии. Листаем книгу «30 лет энергопользования в странах — членах МЭА» (Париж, 2004 г.): доля затрат на энергоресурсы в цене металлургической продукции по группе стран Великобритания—США—Франция—Япония уменьшилась с 12—19% в 1982 году до 8—12% в 1998-м. В украинской же металлургии до сегодняшнего дня этот показатель равняется 40% (!). Вот тут и есть резервы повышения заработной платы, развития производства, улучшения экологических показателей и... защиты от увеличения цен на энергоносители. Более того, государство уже создавало необходимые для этого преференции, приняв в 1999 году Закон «О проведении экономического эксперимента на предприятиях горно-металлургического комплекса Украины», которым был установлен льготный режим налогообложения предприятий упомянутого комплекса. Этот закон сработал на повышение рентабельности предприятий (подробнее см. «ЗН» от 20 ноября 2004 г.), тем не менее почти ничего не дал для технологического перевооружения. Об этом свидетельствовали неоднократные заявления в СМИ того времени инициатора законопроекта народного депутата В.Гурова и председателя ГНА Н.Азарова. Затраты на новую технику и новые технологии оценивались на уровне лишь 4% прибыли.
Настоящим проклятием стал этот закон для сферы энергосбережения. Ведь спустя некоторое время Украину обвинили — и вполне справедливо — в демпинговой политике относительно продукции черной металлургии. После этого понятие экономического стимулирования, в частности в энергосбережении, как его определяет Энергетическая хартия, ратифицированная Украиной еще в 1998 году, исчезло из лексикона высших должностных лиц государства. Да и до сих пор идея так называемых льгот (происходит подмена понятий: льгота — преференция, не требующая усилий для ее достижения; экономическое стимулирование — поддержка государством производителя при условии достижения им результатов, соответствующих определенным интересам государственной политики, а именно — уменьшению энергоемкости производства) не выходит из головы многих из них.
Пример металлургической промышленности наглядно свидетельствует, что приведенная выше аргументация по поводу макроэкономического уровня не является игрой цифр.
Энергосбережение и наука
Подходы к решению проблем энергосбережения длительное время готовились мировой наукой. В частности, в трудах отечественного ученого С.Подолинского еще в конце ХІХ в. были сформулированы основы энергетического анализа. По своей сути эта научная проблема носит ярко выраженный синтетический характер, поскольку требует привлечения в научный и практический оборот знаний из сфер энергетики, технологий производственных процессов и экономики (а на стадии формирования государственной политики — еще и законодательства). Следовательно, она достаточно наукоемкая. Не случайно еще в 1985 году для ее разработки в структуре НАН Украины было создано сначала отдельное отделение, а потом — Институт проблем энергосбережения (сейчас — Институт общей энергетики), работники которого составляли основу авторского коллектива Закона Украины «Об энергосбережении» (1994 год). Другое дело, что его принятие стало результатом компромисса политических сил того времени и несистемных изъятий части его положений, вследствие чего он утратил некоторые механизмы прямого действия своей реализации.
Нужно отдать должное руководству созданного в 1995 году Госкомэнергосбережения, благодаря усилиям которого практическая реализация положений этого закона началась в тесном контакте с академической наукой. Тогда при активном участии НАН Украины были разработаны и одобрены Комплексная государственная программа энергосбережения (КГПЭ), Программа государственной поддержки развития нетрадиционных и возобновляемых источников энергии и малой гидро- и теплоэнергетики (оба — в 1997 г.) и изменения и дополнения к КГПЭ (2000 г.). Но КГПЭ так и не заработала в полном объеме. Причина — низкий уровень одобрения (постановление Кабмина). Поэтому определенные КГПЭ механизмы ее реализации остались на бумаге, более того, даже не вносились на рассмотрение законодателя.
Однако в деятельности руководства Госкомэнергосбережения последних лет его существования произошло изменение приоритетов в соответствии с позицией политических сил, находившихся тогда у власти. Результатом этого, кроме потери интереса к проблеме на правительственном уровне, стало, в частности, вытеснение науки из этой сферы. Например, разработка проекта новой редакции КГПЭ в 2004 году уже не предусматривала участия научных сотрудников Академии (как, правда, и проект не перерос в документ). Были выведены из научного обращения такие важные проблемы, как исследование процессов производства синтетического топлива и разработка средств учета электроэнергии вместе с ее качественными показателями.
Эти факторы, а главное — потеря влияния на ситуацию в сфере энергосбережения, обусловили постепенную «потерю лица» упомянутым комитетом и, наконец, его ликвидацию.
Перед новосозданным Национальным агентством Украины по вопросам обеспечения эффективного использования энергетических ресурсов стоит сложная задача реанимации государственной политики в этой сфере. Определенным инструментарием для этой цели может стать Энергетическая стратегия Украины на период до 2030 года, одобренная распоряжением Кабинета министров Украины от 15 марта 2006 года №145-р. Она определяет основные пропорции развития ТЭК в составе национальной экономики на этот период, уже неоднократно обсуждавшиеся в прессе. Особый резонанс вызывала перспектива наращивания мощностей АЭС.
Заметим, что к показателям экономического благополучия стран относится количество потребленной электроэнергии на душу населения. Сейчас Украина в этом смысле не дотягивает до успешных стран. Следовательно, вполне резонно предусмотрен рост производства электрической энергии на протяжении 2005—2030 годов в 2,3 раза. Ожидается почти двукратное улучшение ЭВВП по сравнению с 2005 годом, а увеличение потребления за счет нетрадиционных и возобновляемых источников энергии — в более чем 19% в общем объеме потребления первичных топливно-энергетических ресурсов (ТЭР).
Впрочем, по влиянию на реальную экономическую ситуацию Стратегия может повторить судьбу КГПЭ, поскольку для ее успешного выполнения необходимы законодательно определенные механизмы реализации, хотя по уровню одобрения (распоряжение КМУ) она для законодателя — не указ. Тем более что и эксперимент по реорганизации государственного управления сферой энергосбережения недавно завершился возвращением на круги своя — правда, с утраченными полномочиями.
Стратегия предполагает внедрение постоянно действующей системы стратегического планирования развития ТЭК, на основе которого она будет последовательно уточняться. Вынуждены снова прогнозировать, что одними из первых будут откорректированы механизмы влияния на ситуацию в сфере энергосбережения, иными словами — основы государственной политики в этих сферах. Действительно, из арсенала такого рода механизмов, предусмотренных в начальном варианте проекта научными сотрудниками, правительство ограничилось практически только одним регулятивным механизмом, но беспрецедентным в рыночной экономике: нормирование удельных затрат ТЭР, широкое внедрение экономических санкций за их перерасход и повышение административной ответственности. «Только после этих мер возможно применение экономических механизмов стимулирования», — говорится в документе.
Абсолютизация этого варианта сознательно или неосознанно бьет прежде всего по Кабинету министров, поскольку нормирование энергопотребления в варианте изъятия средств предприятий объективно тормозит темпы роста промышленного производства (поэтому на Западе оно практически не применялось, а отдельные попытки такого рода позднее были признаны ошибочными). Кроме того, оно часто не может привести к одному знаменателю условия производства даже на технически близких производствах, например, металлургических. Именно поэтому метод нормирования в Украине изначально был ориентирован на потребности энергетического менеджмента и как элемент влияния в неприбыльной сфере. Особенно вредным механизм «кнута» станет в ЖКС, не предлагая путей решения ее экономических проблем. Опять-таки этот механизм не решает вопросы энергосбережения в бюджетной сфере. Единственное, что не вызывает сомнений, — это опасность коррупции при определении норм.
Правда, у упомянутого механизма небольшие шансы «пройти» через Верховную Раду. Группа депутатов Рады предыдущего созыва в последние годы «заменила» аппарат исполнительной власти относительно влияния на ситуацию методами стимулирования энергосбережения (законы «О теплоснабжении» и «О комбинированном производстве тепловой и электрической энергии (когенерации) и использовании сбросового энергопотенциала», законопроекты о стимулировании мер по энергосбережению и о «зеленом» тарифе).
У авторов есть моральное право дискутировать эту проблему, поскольку соответствующие предложения направлялись в Кабинет министров накануне обсуждения проекта Стратегии на общественных слушаниях. Но возможности их озвучить или хотя бы обсудить предоставлены не были. Характерно, что представитель МЭА г-жа Мередит Эванс в своем выступлении тоже отмечала нецелесообразность механизмов нормирования.
На наш взгляд, сейчас стоит сосредоточиться на экономическом стимулировании. Об этом мы уже достаточно детально высказались в «ЗН» от 20 ноября 2004 года. Учитывая то, что в сферу энергосбережения начали направлять очень серьезные средства, следовало бы также реализовать так называемые револьверные механизмы их использования, позволяющие их многократное применение. Из арсенала опять-таки западных стран целесообразно было бы также взять так называемый механизм добровольных соглашений между властью и предпринимателями и внедрить его в законодательном порядке.
Возвращаясь к упомянутым общественным слушаниям, стоит сказать об актуальности такого подхода к обсуждению сложных проблем развития общества. Но с практической реализацией идеи пока получается не все. Для руководства Департамента коммуникаций власти и общественности обсуждаемый вопрос был, конечно, очень сложным. Не удалось спокойно, без эмоций выслушать альтернативные мысли представителей общественных организаций. Дело «общения» с общественностью завершил аппарат секретариата Кабинета министров, привычно запустивший внесенные предложения по «бесконечному кругу». Как результат, эти организации кратко охарактеризовали Стратегию так: «Стратегическая замена газового поводка на ядерную петлю». Как-то неудобно писать банальные вещи, но общественные организации просто нужно было своевременно и в полном объеме информировать.
В целом же следовало бы воспользоваться опытом ЕС, где для доведения до общественности сложных вопросов (например, направлений развития науки) разрабатываются специальные подпрограммы с соответствующим финансированием.
Мы здесь лишь прикоснулись к очень непростой проблеме развития прикладной науки в нашем государстве. Тем не менее эта тема Золушки в законодательном поле Украины требует отдельного обсуждения...
Сегодня академическая наука внесла достойный вклад в решение упомянутых проблем: в ближайшее время в издательстве «Академперіодика» выйдет из печати двухтомник «Стратегія енергозбереження в Україні: аналітично-довідкові матеріали».
* * *
Завершая эту публикацию, еще раз обратимся к ее заголовку. Не секрет, что волну интереса к проблеме энергосбережения в Украине в начале текущего года инициировал президент соседнего государства. Но волна даже разрушительного характера со временем схлынет. Вот почему относительно момента истины авторы ограничились знаком вопроса. Украинскому же обществу нужно осознать истинный масштаб задачи и результатов, которых необходимо достичь. По сравнению с ними даже ВТО — не такая уж и большая проблема... Впрочем, как и в случае с ВТО, для решения этой проблемы необходима политическая воля.