Украинскую энергетику трудно удивить кадровыми перестановками. Особенно после прошлогодних пертурбаций, когда фамилии в руководстве энергосектора менялись с калейдоскопической быстротой. Так что и третья по счету за год смена руководства Национальной атомной энергогенерирующей компании (НАЭК) «Энергоатом» сенсацией не стала. А между тем к руководству компанией пришли люди со взглядами, сильно отличающимися от взглядов их предшественников. И с учетом того, что НАЭК обеспечивает 42% выработки электроэнергии в стране (приходящейся на долю АЭС), это может иметь далеко идущие последствия.
Когда в 1996 году создавался «Энергоатом», то основной целью ставилась концентрация финансовых потоков для обеспечения станций свежим ядерным топливом и вывоза отработанного, а также достройки пары ядерных блоков на Хмельницкой и Ривненской АЭС и закрытия Чернобыльской АЭС.
Тогда же активно обсуждалась и структура компании. Фактически были возможны два варианта. Согласно первому из них «Энергоатом» создавался как одно юридическое лицо, а отдельные АЭС такого статуса не имели, выступая в качестве обособленных подразделений. К достоинствам этого варианта относились хорошая управляемость компании с сохранением функциональной независимости отдельных АЭС. Кроме того, в этом случае предоставлялась возможность использовать имевшийся опыт корпоратизации британских АЭС. Главное же достоинство первого варианта в том, что за счет снижения ставок тарифа на отпускаемую электроэнергию для мощных станций (Запорожской и Южно-Украинской АЭС) можно было повышать его для более слабых (Хмельницкой, Чернобыльской и частично Ривненской АЭС), увеличивая их рентабельность.
Второй вариант был более сложным; он предполагал создание холдинговой компании. В ней, кроме материнской компании «Энергоатом», сохранялись (по числу АЭС) пять дочерних предприятий. В итоге получалось шесть юридических лиц. Основным его недостатком являлось то, что он противоречил идее концентрации средств на ключевых направлениях. Налоговое законодательство Украины не развито и отдельное налогообложение корпоративных групп в нем не предусмотрено. А значит, терялась возможность субсидировать за счет тарифа другие АЭС. Если бы станции были самостоятельными юридическими лицами, то это бы являлось кредитованием и подпадало под налогообложение.
Однако, у варианта холдинга было и достоинство. В частности он облегчал дальнейшую приватизацию компании, кроме того в этом случае станции могли принадлежать (или контролироваться) разным владельцам. И вот этот пункт делал его особенно привлекательным для многих сил.
В первую очередь речь шла об областных госадминистрациях. Они без всякого восторга относились к идее, что финансовые потоки станций, пусть даже частично, уходили из областей и переключались на Киев. Ведь каждая АЭС — крупнейший промышленный производитель региона; Ривненская АЭС — это вообще почти три пятых промышленного производства области. Да и в индустриальной Запорожской области АЭС дает более 20% общей промышленной выработки. Так что уже на стадии формирования НАЭК обладминистрации резко сопротивлялись лишению станций «местной прописки», считая, что это приведет к оттоку налогов. Позицию губернаторов фактически поддержали и большинство директоров станций. В ходе борьбы из пяти директоров станций свое место сохранил только один…
Но в конце концов после затянувшегося почти на полтора года противостояния был принят вариант структуры НАЭК с одним юридическим лицом. Обе стороны пошли на компромисс. Станции сохранили очень высокую степень самостоятельности и все местные налоги платят по месту своего расположения. К весне 1998 года первый период создания компании был завершен, но борьба за контроль над АЭС далеко не закончилась.
Фактически при создании компании предполагалось, что две крупнейшие станции Запорожская (шесть блоков по миллиону киловатт) и Южно-Украинская (три блока) в Николаевской области будут финансировать достройку блоков на Хмельницкой, где сейчас эксплуатируется только один блок-«миллионник», и Ривненской АЭС (1,8 млн. кВт.).
Была еще одна задача, которая фактически скоро стала главной, — обеспечение станций свежим ядерным топливом и вывоз на хранение в Россию отработанного топлива.
Вскоре выяснилось, что «Энергоатом» не может самостоятельно решить поставленные задачи. Формально компания была суперприбыльной, в 1998—1999 годах рентабельность превышала 100%. Но прибыль носила чисто бумажный характер, а «живых» денег катастрофически не хватало. Проблемы возникали даже с элементарной выплатой зарплаты персоналу. Весь прошлый год на станциях сохранялось предзабастовочное состояние. Пожалуй, единственным, чем могла похвастаться компания, так это тем, что долги по зарплате с помощью правительства не накапливались.
А в остальном достижения были очень скромны. Достройка блоков едва велась — степень их готовности застыла на отметке 80—85%. Расходы по выводу Чернобыльской станции фактически легли на бюджет. Мероприятия по повышению безопасности тоже были профинансированы едва на четверть.
Вообще-то, все эти проблемы перешли со времен «самостийности» АЭС, так что обвинять НАЭК можно не в их создании, а в том, что «Энергоатом» не смог радикально исправить положение.
Фактически компания была занята решением только двух задач — топливо и зарплата. И если зарплату под прессом предзабастовочного состояния все-таки платили, то с поставками свежего ядерного топлива произошел полный провал. И в 1998, и в 1999 годах эти поставки оплачивали на уровне 25—27% от необходимого. Впрочем, до конца 1998 года это еще компенсировалось его поставками из России в обмен за вывезенное ядерное оружие. Но в конце 1998 года эти поставки закончились. С этого момента единственным источником стала покупка топлива и … «подметание» имевшихся запасов на станциях. По данным СНБОУ в прошлом году АЭС израсходовали топлива на 283,2 млн. долл., при этом куплено нового было всего на 77,5 млн., т.е. три четверти электроэнергии было выработано в долг.
Постепенно простои блоков после ремонтов приняли хронический характер. В прошлом году некоторые блоки Запорожской АЭС простаивали по два-три месяца, а блок №2 Южно-Украинской АЭС уже простоял без топлива всю нынешнюю зиму и раньше лета запущен не будет.
Более того, при создании «Энергоатома» планировалось субсидирование малых атомных станций (Хмельницкой и Ривненской) за счет тарифа. Что и было сделано — но тариф получился достаточно бумажным. А вот реальные запасы ядерного топлива, имевшиеся на этих станциях, были вывезены в основном на Запорожскую АЭС. Среди прочего было вывезено и топливо, заготовленное для первой загрузки достраивающихся блоков.
А так как для обеспечения закупок топлива выпускались векселя, переводные поручения и др., то на рынке образовался огромный массив расчетных суррогатов. Как итог, дисконтирование атомной электроэнергии приобрело просто неприличные размеры. По данным Кабмина, средняя цена поставки электроэнергии независимыми поставщиками (а 59% таких поставок обеспечил именно «Энергоатом») в 1999 году составила 4,5 копейки. Все это при минимальной цене атомной электроэнергии в 7,5 коп. и средней цене Энергорынка в 11 коп.
В общем, налицо был глубокий кризис. В феврале нынешнего года руководство НАЭК вновь поменялось и исполняющим обязанности президента НАЭК «Энергоатом» стал Владимир Бронников. Это вызвало разные чувства: с одной стороны, Бронников один из опытнейших атомщиков; с другой — его считали основным идеологом «сепаратистов». По его словам, в ближайшие полгода должна быть разработана новая концепция управления НАЭК. И главным моментом ее является предоставление станциям статуса юридических лиц. При этом все прекрасно понимают, что борьба идет за Запорожскую АЭС.
Кстати, все эти годы облгосадминистрация не прекращала попыток поставить ЗАЭС под свой контроль. Иногда не без успеха — в прошлом году Президент поддержал идею проведении запорожского регионального эксперимента. А ключевым его моментом является «снижение себестоимости продукции за счет оптимизации тарифов на электроэнергию и улучшение управления госчастью собственности». Если коротко, это означало следующее: АЭС получает статус юрлица и передается в управление обладминистрации. Затем ее тариф снижается до возможного минимума, а дешевая электроэнергия идет на энергоемкие предприятия. К слову, аналогичный проект рассматривался и в Николаевской обладминистрации, где расположена Южно-Украинская АЭС. Впрочем, до реальной передачи дело так и не дошло.
Но в нынешнем году уже создан еще один прецедент — в конце января указом Президента №100 Днепропетровской и Донецкой госадминистрациям были делегированы полномочия по управлению местными электростанциями.
Ну а ЗАЭС — кусочек куда более лакомый. Ежегодно станция вырабатывает порядка 34—36 млрд. кВт/ч электроэнергии, что втрое превышает энергопотребление в области. Причем себестоимость этой электроэнергии вдвое ниже, чем средняя по АЭС. Рядом находятся и крупнейшие потребители, такие как Запорожский ферросплавный, Запорожский алюминиевый комбинат, ОАО «Запорожсталь» и другие. Буквально «через Днепр» — ферросплавщики и другие энергоемкие предприятия Днепропетровщины. Так что со сбытом электроэнергии у ЗАЭС проблем не будет. В прошлом году именно на территории Днепропетровской, Донецкой и Запорожской областей «Энергоатом» и реализовал 90% из 18,3 млрд. кВт/ч, отпущенных им по прямым контрактам. И что бы ни говорили об украинском Энергорынке, но законы физики сохраняются и здесь. На кого бы не оформляли контракты, все прекрасно понимают, что львиная часть энергии по ним пришла именно с ЗАЭС.
Так что речь идет именно о том, кто и по какой цене будет контролировать поставки электроэнергии. И в основном речь шла об ориентированных на экспорт энергоемких предприятиях. Большинство из них приватизированы, и их владельцы очень даже поддерживают на всех уровнях перспективу снижения затрат на электроэнергию. Кстати, «дешевизна» будет просто пугающей, часто говорят о 0,8 цента. В принципе, ЗАЭС этого хватит на зарплату и на топливо, а так как станция новая, то на ремонтах какое-то время можно будет и поэкономить. Правда, сам В.Бронников убежден, что ниже 1,2 цента цену электроэнергии опускать нельзя.
Однако имеется уйма способов обойти это ограничение. В конце концов станция — крупнейший должник в облбюджет (свыше 300 млн. грн.). Если станция будет зарегистрирована на территории области, то, опираясь на эту задолженность, на нее будет нетрудно давить. Причем для этого вовсе не требуется вдаваться в тонкости корпоративного управления. Можно просто взять в залог за недоимку какой-то объем электроэнергии. Тем более, что опыт уже имеется. В 1998 году по такой схеме Запорожская и Николаевская обладминистрации получили векселей на 200 млн. грн. Причем Николаевская обладминистрация умудрилась продать «атомных» векселей на 80 млн. грн. по цене в шесть раз ниже номинала.
А после выделения ЗАЭС картина на Энергорынке может вновь радикально измениться. Вполне очевидно, что после акционирования станции начнут остро конкурировать друг с другом — потребителей с ликвидной продукцией на рынке просто не хватит на всех. Расстановку сил просчитать не трудно: ЗАЭС получит преимущества — шесть новых блоков, рядом крупнейшие потребители.
В худшем положении окажется Южно-Украинская АЭС. Хотя ее три блока способны вырабатывать по 18—20 млрд. кВт/ч, с потребителями у нее не густо. Разве что только НГЗ. Пробиться же в индустриальные регионы востока она сможет только снижая цену. Правда, теоретически у ее третьего блока имеется возможность экспорта на Балканы. Так что станция выживет. Но конкурируя друг с другом, Запорожская с Южно-Украинская АЭС фактически закроют для всех остальных поставки электроэнергии на индустриальный восток. Тем более, что в прошлом году вся (а не только с АЭС) поставка по прямым договорам в Украине составила 33 млрд. кВт/ч (т.е. это может обеспечить одна ЗАЭС).
Положение Ривненской АЭС будет и того хуже. Потребители востока Украины будут закрыты для нее Запорожской и частично Южно-Украинской АЭС. В самом же западном регионе крупных потребителей практически нет. Кроме того, у станции проблемы с оборудованием, так что перспективы этой АЭС не слишком радужны. И хотя станция тоже может работать на экспорт, это вряд ли сильно улучшит ее положение — в этом направлении очень сильная конкуренция.
Еще хуже перспективы Хмельницкой АЭС. У станции всего один блок и совсем нет потребителей с ликвидной продукцией. Так что перед ней возникнет реальная проблема выживания. О какой-то достройке блоков можно смело забыть… О Чернобыльской АЭС я не говорю — в этом году ее и так «закопают».
А нет продаж — нет и топлива. Так что в погоне за тем, чтобы сбыть электроэнергию, станции не остановятся и перед продажей по цене ниже себестоимости. Все это будет означать мощнейшую волну демпинга электроэнергии. Для предприятий с ликвидной продукцией и контролирующих их структур это вроде и неплохо. Вот только, если какие-то станции (или блоки) не выдержат конкуренции и сойдут со сцены, то в системе обострится дефицит мощностей, и тогда поставки энергии могут прекратиться вообще.
Руководство «Энергоатома» заявляет, что и дальше будет заниматься поставками топлива. Однако, извините, зачем тогда акционирование? Ведь тогда поставками электроэнергии на ликвидные предприятия будут по-прежнему заниматься центральные органы НАЭК. Но что тогда меняется для обладминистраций и коммерческих структур? Ведь основная цель всех региональных экспериментов — максимально сбить цену электроэнергии на ликвидных предприятиях.
Вообще-то, цыплят по осени считают. Тем более что до ее окончания «Энергоатом» должен перезагрузить восемь атомных реакторов. Стоит это удовольствие 204 млн. долл., плюс примерно еще 90 млн. за вывоз отработанного топлива. Задача сверхсложная, и решить ее можно будет только в условиях предельной концентрации усилий. Так что сейчас на полгода фактически взят тайм-аут. Любопытно будет посмотреть, насколько изменится отношение руководства НАЭК к «выделению» станций, если, конечно, это будет уже не новое руководство…