О прокуратуре в наших масс-медиа, как в Индии о священной корове, говорить не принято. Об отдельных прокурорах порой еще проскакивает информация. Типа «назначен» или «освобожден от занимаемой должности». Об отдельных, резонансных, делах, возбужденных тем либо другим прокурором, — тоже. В свое время, например, много перьев было поломано вокруг «дела» Ефима Звягильского.
Но о прокуратуре как таковой, о ее месте и роли в реформируемом украинском обществе читать как-то не доводилось. То ли потому, что ее роль всем ясна и очевидна. То ли потому, что наши люди еще со времен нелегкой памяти прокурора Вышинского предпочитают о ней вообще не думать, а тем более говорить вслух.
Между тем факты уже не только свидетельствуют, а просто-таки вопят о том, что роль прокуратуры в наших преобразованиях неожиданно стала определяющей. Правда, с любопытным оттенком. Конкретнее? В экономических преобразованиях. Еще конкретнее? В процессах перманентной реприватизации.
В поисках ведьм
Что бы там ни говорили, но Украина вполне самобытная держава. В том смысле, что у нас все не так, как у людей. Это там, у них, перманентная реприватизация (смена владельцев собственности и менеджеров, ею управляющих) происходит в рамках рыночных отношений, регулируемых гражданским правом. У нас — все иначе.
Проба пера состоялась весной 1995 года при генеральном прокуроре Владиславе Дацюке. Приватизация промышленных предприятий тогда только-только разворачивалась, производство падало бешеными темпами, а наиболее привлекательными для грязной конкурентной борьбы среди внезапно появившихся нуворишей были коммерческие банки, разжиревшие на гиперинфляции.
Первой ласточкой, попавшей в клетку, выпало стать председателю правления АКБ «В@@@@дродження» Анатолию Скопенко. Любопытная деталь. Он был задержан келейно, в собственном кабинете, около семи часов вечера. А уже на следующее утро в «Киевских ведомостях» появилось сообщение об аресте банкира (первом в независимой Украине!) и предъявлении ему обвинения во взяточничестве.
Вдумчивые аналитики только по этому, на первый взгляд незначительному, факту оценили событие, во-первых, как знаковое, а во-вторых, как заказное. И не ошиблись. Предъявленное А.Скопенко обвинение было столь абсурдным с точки зрения правовой, бытовой и формальной логики, что, казалось, пройдет день-два — и банкир выйдет на свободу. Напомним, вкратце, его суть.
В 1994 году некий предприниматель получает во львовском филиале банка «В@@@@дродження» (а в разных областях Украины банк имел более 40 филиалов) что-то около 8 млрд. купоно-карбованцев кредита под организацию международных соревнований по бальным танцам. Возврат кредита гарантировал Госкомтруд, держащий в АКБ «В@@@@дродження» свои счета и огромные депозиты. На заседании кредитного совета банка, где обсуждался вопрос, А.Скопенко не присутствовал по причине зарубежной командировки. Да и в любом случае данная банковская операция была столь рутинной и обыденной, а гарант возврата кредита столь надежным, что выдача денег заемщику прошла как случай самый заурядный.
Заемщик, однако, перевел деньги на свой расчетный счет в другой банк (что законом не возбраняется), там их проконвертировал (в $ 50 000, что есть нарушение валютного законодательства) и за все услуги по организации соревнований в европейском граде Львове любитель танго и фокстротов начал платить наличной «зеленью».
А причем здесь банкир из Киева, спросите вы и окажетесь не правы. Как на протяжении восьми месяцев оставались в дураках адвокаты А. Скопенко. На их обращения к генеральному прокурору с требованием изменить меру пресечения по причине абсурдности предъявленного обвинения (выпустить банкира из львовского СИЗО под подписку о невыезде) В.Дацюк лишь продлевал нахождение подследственного за решеткой.
Дело, шитое белыми нитками, между тем разбухало. Кроме взяточничества (ст. 168 УК), следователи пытались обвинить А.Скопенко по убойным для любого хозяйственного руководителя статьям: 86-1 (хищение в особо крупных размерах); 165 (злоупотребление служебным положением); 172 (служебный подлог); 80-1 (сокрытие валютной выручки) и, наконец, по ст. 80 — нарушение правил о валютных операциях. Запомним этот «джентльменский набор» статей УК Украины.
Между тем на свободе вокруг некогда сильного банка проходила откровенно захватническая битва. Так, решением общего собрания акционеров (оглушенных арестом первого руководителя и потому легко поддавшихся на посулы) председателем совета акционеров банка становится некто Олег Ищенко, создатель и фактический владелец конгломерата коммерческих структур с приставкой «OL» — OL-Банка, OL-Газа, OL-Нефти, OL-Аудита и т.п. Показательно, что совладельцем «В@@@@дродження» Олег Ищенко стал буквально накануне собрания ...приобретя за $ 50 всего одну акцию! Ну да бог с ним. Председателем правления становится Юрий Духота. И где-то к осени разорение и абсолютное банкротство АКБ «В@@@@дродження» приобретает необратимый характер. Только теперь В. Дацюк изменяет для подследственного А.Скопенко пребывание в СИЗО на подписку о невыезде. Еще через пару месяцев дело прекращено за отсутствием ... события преступления!
Премьера состоялась. АКБ «В@@@@дродження» приказал долго жить. Его львовский филиал за бесценок перешел в коммерческую империю Олега Ищенко и стал филиалом OL-Банка. Огромные финансовые потери понесли акционеры и вкладчики. Зато обогатились те, кто целенаправленно банкротил банк, предварительно его обезглавив чужими руками. Трагически, под пулями киллера, закончил свой жизненный путь Юрий Духота и, кто знает (?!), быть может, как раз потому, что не сумел поделить гонорар за разорение АКБ «В@@@@дродження». Анатолий Скопенко, финансовый менеджер высокого класса, доктор экономических наук, который мог бы еще принести Украине немалую пользу, после восьмимесячного пребывания в СИЗО отошел от дел, по сути остался невостребованным для страны. Зато прокуратура наша оказалась ни при чем. С чистыми, как у Пилата Понтийского, руками.
В Нью-Йорке буза, а в Киеве — уголовное дело
Только вот после эдакой премьеры, как по накатанному, практически везде, где происходит смена собственника, — процесс, в общем-то, естественный для либеральной рыночной экономики,— без нашей вездесущей прокуратуры и силовых структур не обходится. Причем, по мере экономической стабилизации процесс идет по нарастающей. Не намного ошибусь, если скажу, что в Украине не осталось практически ни одного мало-мальски привлекательного (в смысле, работающего и приносящего прибыль) промышленного или коммерческого предприятия, вокруг которого бы не вязалась паутина уголовных процессов. Вспомним, на вскидку: Николаевский глиноземный завод, «Луганскоблэнерго», судьбу крупнейшего крымского предпринимателя Сергея Воронкова, концерна и банка «Денди», Славянского химического комбината. Ряд этот можно продолжать до бесконечности и пополнять ежедневно, перелистывая страницы газетных сообщений. Складывается впечатление, что в Украине уже не осталось честных промышленников и предпринимателей. Такой вот своеобразный менталитет нации.
Сценарий здесь до боли знаком и с небольшими вариациями повторяется до надоедливости однообразно. Против первых руководителей или собственников привлекательного предпрития нашей незапятнанной прокуратурой возбуждается уголовное дело. С обязательной их изоляцией в СИЗО. Производство, естественно, начинает лихорадить. Ибо это только при социализме не было незаменимых людей. При капитализме — человек и его дело неотделимы. Дальше — больше. Арестованным выдвигают одно обвинение за другим по вышеупомянутому «джентльменскому набору» статей УК. Чисто по случайному совпадению на предприятие накатывается цунами бесконечных изнуряющих проверок с закрытием банковских счетов, выемкой оперативных документов и т.д. и т.п. И в самый критический момент появляются, как правило, новые лица со спасительными рецептами. Здесь возможны два исхода: или фирма прекращает свое существование вообще (как это было с банком «В@@@@дродження»), или к власти над ней приходят авторы всей многоходовой комбинации.
А арестованные? В 80 случаях из 100 их выпускают на свободу за отсутствием состава преступления — потеряв власть и собственность, кому они уже могут быть помехой? А если и осуждают, то по смехотворным поводам. Сергея Воронкова, о котором я уже упоминал и хобби которого было коллекционирование оружия, например, осудили на два года за незаконное хранение дюжины боевых патронов, которые появились в деле на третий день после официально проведенного обыска. Можно поверить, чтобы человек с подобным хобби не знал, как, или забыл своевременно узаконить эту роковую дюжину?
Здесь можно было бы порассуждать не о юридической, а о фактической роли украинской прокуратуры в процессах естественной для рыночной экономики реприватизации. Но прежде хочется рассмотреть еще один показательный для оценок факт.
В 1997 году по заявлению американских граждан, бывших наших соотечественников, президента и якобы вице-президента компании R&J Trading International Inc. г.г. Ямпеля и Фурмана прокуратурой было возбуждено дело по ст. 148-8, ч. 2 УК за якобы имеющие место нарушения при эмиссии ценных бумаг СП «Борщаговский химфармзавод» (СП «БХФЗ»).
В принципе, подобное может иметь место, когда на рынок выбрасываются пустые, ничем не обеспеченные акции — достаточно вспомнить пресловутые трасты. Однако действующему промышленному предприятию выпустить в обращение и тем более зарегистрировать эмиссию акций, не пройдя тщательного сита Антимонопольного комитета и, по тем временам, Минфина, а по нынешним Госкомитета по ценным бумагам и фондовому рынку, практически невозможно. Кто эмитировал акции, того в этом убеждать не надо.
Посему, следуя логике здравого смысла, следователю достаточно было проверить регистрационные и разрешительные документы на соответствие действующему законодательству, и дело можно было или прекращать, или передавать в суд. Сколько для этого требуется времени? Ну, месяц, ну, от силы два. Ну, три. Но у прокуратуры своя логика. И руководителей БХФЗ трясли на протяжении трех лет (правда, в тот раз не загоняя в СИЗО) по всем статьям «джентльменского набора» УК, пытаясь обвинить их в нарушении валютных операций, превышении полномочий, злоупотреблении служебным положением, во взяточничестве, хищениях и т.д. и т.п.
Не вышло. Все арбитражные и суды общей юрисдикции борщаговские фармацевты против американских граждан выиграли. Уголовное же дело по эмиссии акций было прекращено за отсутствием даже не состава, а, цитирую, «события преступления как такового».
Показательная деталь. Встречные заявления борщаговских фармацевтов о незаконной инвестиционной деятельности Ямпеля и Фурмана прокуратурой не принимались, а казуистически направлялись следователям для рассмотрения в рамках уже возбужденного уголовного дела. А зря. Заявления-то были достаточно обоснованные. Дело в том, что американские фигуранты в 1994 году выступили соучредителями СП, в которое БХФЗ вошел 6% своей собственности, оцененной в $250 тысяч. Столько же должны были внести в виде иностранных инвестиций господа Ямпель и Фурман. Они и внесли. Но не живыми деньгами, а оборудованием. Причем при поставке цена оборудования была завышена чуть ли не вдвое. Что это, мошенничество или спекуляция? Еще больше поражает тот факт, что оборудование американскими соучредителями СП было поставлено после того, как они получили первые (и далеко не малые!) дивиденды от так называемой совместной деятельности! Другими словами, напрашивается элементарный логический вывод, что ни своих, ни заемных денег (инвестиций) американцы в совместное производство не вносили, а выполнили лишь роль посредника при поставке оборудования. Ну очень дорогого посредника.
Вообще, возбуди прокуратура дело по встречным заявлениям, следователю легко можно было бы узнать много интересных вещей. Например, любое международное агентство по бизнес-информации могло бы сообщить, что господин Ямпель, кроме компании R&J Trading International Inc., является отцом-учредителем еще трех фирм: R&J Pharmaceutical Inc., Armour Ltd. и KROK-USA Corporation. Что все четыре фирмы зарегистрированы по одному и тому же адресу, хотя ни за одной из них ни арендуемого, ни тем более собственного офиса не значится. Что единственным сотрудником каждой из них официально является их президент, господин Ямпель, а раз так, то кто же тогда господин Фурман, во всех документах фигурирующий как вице-президент компании R&J Trading International Inc.? Что никакой производственной деятельностью ни одна из названных фирм не занимается, а лишь гоняет деньги по банковским счетам и депозитам. Что оба фигуранта к фармацевтике имеют приблизительно такое же отношение, как китайский император к острову Хортица.
Словом, логику борщаговских фармацевтов, базирующуюся на императиве социальной нравственности, понять можно. И, следовательно, объяснить их последовательные и вполне правовые действия, направленные на ликвидацию СП и разрыв всяческих деловых отношений с американскими гражданами. Они вполне справедливо посчитали, что почти $2 млн., полученных Ямпелем и Фурманом в виде дивидендов, более чем достаточно за участие в учреждении СП (за шлепок печатью и личную подпись) с весьма сомнительными иностранными инвестициями.
Но у прокуратуры своя логика. И в этом году, по очередному заявлению господина Ямпеля против Л.Безпалько возбуждается дело № 49-914 по статье 168 ч.3 УК — получение взятки. При этом в постановлении о привлечении ее как обвиняемой утверждается, что следователь прокуратуры Ленинградского района г. Киева Скорин А.В. установил (?!), что 8 сентября 1995 года в США, в г. Бруклине штата Нью-Йорк, в доме №2900 по улице Океан Авеню, в кв. № 4П гражданка Безпалько Л.В. через своего мужа Безпалько М.А. получила взятку в размере 250 000 долларов США сертифицированным чеком компании R&J Trading International Inc. От президента компании Ямпеля и вице-президента (?!) Фурмана. Данную взятку Безпалько Л.В. получила, якобы, за продолжение совместной работы с американской стороной...
Черт подери! Не следователи у нас в прокуратуре, а настоящие экстрасенсы! Это же надо, через пять лет на расстоянии в несколько тысяч километров, как говорится, за морями, за лесами умудриться установить факт дачи взятки в городе Бруклине штата Нью-Йорк! Эти бы способности да применить к возврату в Украину миллиардов, что утекают из нашей страны через оффшоры. Или миллионов, присвоенных Павлом Лазаренко. А они ордер на арест какой-то Людмилы Безпалько получают!
Впрочем, прокурорская машина продолжает крутиться. В сети уголовной паутины попадает все большее число руководителей БХФЗ. Возбуждено дело вокруг шестнадцати квартир, полученных членами коллектива. Фабула здесь проста и очевидна. В свое время СП выдало ссуду на покупку жилья своим 16 сотрудникам, проплатив соответствующую сумму строителям дома № 18 по улице Булгакова. Затем НПЦ «БХФЗ», на основании соответствующего договора переуступки права требовать, выданную ссуду погасил — платежными поручениями №№ 1857,1858 и 1859 от 3 сентября 1996 года вернул деньги СП. А с 16 работниками, которые к тому времени покинули предприятие с иностранными инвестициями и перешли работать на завод, заключил договор о получении ими жилья и погашении затраченных заводом средств. Ну где здесь криминал? Разве в том, что 16 работников в наше тяжелое время получили жилье? Так за последние пять лет через ссуды еще сто с лишним работников БХФЗ из шестисот получили квартиры. И регулярно ссуды погашают, потому что регулярно получают зарплату, в среднем по 600 гривен на брата.
Но вернемся к тенденциям. БХФЗ — весьма лакомый кусочек для заинтересованных лиц. И не только потому, что в ситуации системного экономического кризиса без кредитов и сторонних финансовых вливаний интенсивно развивается, регулярно получает многомиллионные прибыли, не имеет долгов ни перед бюджетом, ни по налогам, ни перед своими партнерами. А прежде всего потому, что за последние пять лет из задрипанного участка, где производилось всего 10 препаратов типа зеленки, превратился в ультрасовременное фармацевтическое предприятие, третье в Украине по объемам выпускаемой продукции.
Большие деньги — большие игры. Не случайно одна за одной предпринимаются попытки со стороны различных финансовых групп и конкретных лиц заполучить контроль над заводом. То есть, произвести насильственную реприватизацию предприятия. Вокруг БХФЗ периодически вывешиваются объявления желающих выкупить у работников завода акции по договорной цене. Были и прямые предложения о дальнейшей капитализации предприятия через выпуск дополнительной эмиссии акций. То есть, через игры, ведущие при нашем дохлом фондовом рынке к замене владельцев столь привлекательной собственности.
Естественно, руководство завода, и прежде всего Людмила Безпалько, не поддается ни на провокации, ни на уговоры. И на этом фоне роль нашей прокуратуры в процессах реприватизации высвечивается особенно выпукло. Ведь это страшно, господа, если мы построим такое государство, в котором собственность будет переходить от одних лиц, физических и юридических, к другим через прокурорскую дубинку и правоохранительные органы! А ведь к этому идет.
Вот и в данном случае, при расследовании дела о сомнительной взятке пятилетней давности в штате Нью-Йорк, зачем, скажите, прокуратуре понадобились адреса и телефоны всех шестисот работников завода? Они что, свидетелями были, так сказать, процесса? И хотя прокурорская логика, как мы уже неоднократно убеждались, простым смертным недоступна, я не удивлюсь, если завтра к каждому работнику БХФЗ (а они все являются совладельцами предприятия) не заявятся на дом бравые молодцы и не начнут их «уговаривать» известными методами переуступить право собственности (продать акции) по сходной цене.
Если сегодня прокуратуре удастся отправить в СИЗО руководителей завода, достаточно одного- двух, ту же Безпалько и, скажем, коммерческого директора или главного бухгалтера, завтра, даю голову на отсечение, развитие предприятия прекратится, а послезавтра начнется его развал. Ибо что на уме у тех, кто стремится любыми методами заполучить над БХФЗ контроль просчитать несложно. Слишком много примеров в самых различных отраслях, когда насильственная реприватизация процветающих предприятий, мягко говоря, черными методами приводила к весьма плачевным результатам.
Визит не по протоколу
Я далек от мысли огульно обвинять нашу прокуратуру в сознательном и, как мы видели, довольно активном участии в процессах перманентной реприватизации, повторяю, естественных для экономических систем либерального рыночного толка. Но так или иначе факты говорят о том, что она стала значимым и весьма влиятельным оператором рынка перераспределения собственности.
Причины данного явления требуют отдельного осмысления и анализа. Но закрывать на него глаза, делать вид, что ничего подобного не происходит, а приведенные выше факты — чистая случайность, извините, несерьезно.
Возможно, сама прокуратура еще не осознала своей новой роли в новом для нее обществе. Возможно, как во времена социализма, в каждом предпринимателе она априори усматривает врага державы. Возможно, именно по этой причине ее используют продвинутые личности втемную. Только, согласитесь, от этого не легче. Ни тем, кто попадает в ее поле зрения, ни всем нам.
В этой связи меня поразил визит, который в минувшую субботу нанес, по их просьбе, борщаговским фармацевтам Президент Леонид Кучма. Уже по составу сопровождающих его лиц визит нельзя было назвать протокольным. Вместе с Леонидом Даниловичем завод посетили первый вице- премьер Юрий Ехануров, секретарь СНБО Евгений Марчук, генеральный прокурор Михаил Потебенько, мэр столицы Александр Омельченко, ряд других высших государственных чиновников. И что самое главное, каждого из них Президент заставил лицом к лицу с борщаговскими фармацевтами высказаться по конфликтной ситуации. Короче, пожалуй, впервые за годы своего президентства Леонид Кучма выступил в защиту не абстрактного, а конкретного отечественного производителя, вполне заслуживающего президентской защиты.
Легкое недоумение у заводчан, правда, вызвало предложение Юрия Еханурова размыть акции предприятия переходом из закрытого товарищества в открытое с последующей дополнительной эмиссией. Ведь такой путь только на руку финансовым магнатам, стремящимся получить контроль над заводом. Чуть ли не возмущение вызвала попытка Михаила Потебенько опорочить в глазах коллектива Людмилу Безпалько. Благо, что Президент по ходу дела фактически его прервал. Да и пример, который выбрал генеральный прокурор, был заведомо проигрышным. То, что дочка Безпалько училась в США, знают все. А генпрокурор пытался выдать этот факт за открытие...
И все-таки знаковым для нашей темы стало заключительное слово Президента. Закон, подчеркнул он, только тогда выполняет свою функцию, когда он защищает высшие национальные интересы, интересы конкретного производителя, конкретного человека.
Другими словами, без социально-нравственного императива закон превращается в свою противоположность, в беззаконие. Быть может, эта элементарная истина послужит точкой отсчета для переосмысления нашей прокуратурой своей роли в обществе открытом, либеральном, в обществе цивилизованной рыночной экономики, в обществе, к которому мы все так стремимся и о котором мечтаем?