Отечественная энергетика в эпоху независимой Украины успела пережить немало министров. Не все у них в работе получалось, тем не менее многие из государственных руководителей успели оставить свой, пусть небольшой, но позитивный след в истории.
Так, с именами экс-министров энергетики Виталия Склярова, Валентина Семенюка или Алексея Шеберстова ассоциируются масштабные энергетические реформы проевропейской направленности. Экс-министр топлива и энергетики Виталий Гайдук безусловно поспособствовал стабилизации газовой отрасли. Деятельность еще одного из экс-министров — Сергея Ермилова запомнилась попыткой навести хоть какой-то порядок в угольной промышленности. При Сергее Тулубе были введены в эксплуатацию два новых ядерных энергоблока.
Какими заметными событиями или явлениями успела запомниться эпоха министра топлива и энергетики Ивана Плачкова? К сожалению, у большинства из опрошенных экспертов всплывают в памяти прежде всего спорные и непрозрачные решения отраслевого ведомства, а также многочисленные отраслевые конфликты.
К негативам относят те же гневные письма бывших членов Нацкомиссии регулирования электроэнергетики на имя президента Ющенко, в которых, в частности, речь шла о фактической ликвидации «киевэнерговской командой» Плачкова независимого статуса регуляторного органа. Или многочисленные публичные заявления промышленников и бывших топ-менеджеров отрасли о нецелесообразности введения единых энерготарифов, что чревато непредсказуемыми экономическими потерями для страны. Еще можно вспомнить резкие критические высказывания народных депутатов и многочисленных экспертов о порочности практики ликвидации конкурентных механизмов в энергорынке. Или неоднократные письменные обращения СНБО на имя Ющенко, содержащие комплексную критику тех негативных процессов, которые возобладали в отрасли с момента назначения Ивана Васильевича министром.
Увы, все тщетно…
«Президент вообще не должен заниматься энергетикой», — сказал как-то глава государства в ходе своего первого официального визита в Донецк.
Похоже, что энергетикой в стране действительно занялись другие люди, так как Виктор Андреевич оставался безучастным ко всем обращениям в его адрес. Послания того же СНБО на имя президента страны на протяжении 2005 года переадресовывались его секретариатом в Кабмин, где премьер Юрий Ехануров передавал их своему заму Станиславу Сташевскому. Тот, в свою очередь, отсылал письма в Минтопэнерго. Получался замкнутый круг…
Пожалуй, к числу наиболее резонансных конфликтов в отрасли можно отнести и блокбастер «Минтопэнерго против директора госпредприятия «Укринтерэнерго» Олега Бугаева, за которым представители энергетического сообщества наблюдают с конца 2005 года.
Как известно, «Укринтерэнерго» входит в состав НАК «Энергетическая компания Украины» и является традиционным экспортером отечественного электричества с момента возобновления предприятием украинского экспорта в Европу в середине 90-х.
В начале Минтопэнерго объяснил противостояние с Бугаевым попыткой отраслевого ведомства установить контроль над экспортом электроэнергии. Чуть позже появилась версия о намерении министерства демонополизировать экспортные поставки. В то же время специалисты, знакомые с проблематикой экспортных поставок электроэнергии не понаслышке, оценивают перспективы противостояния более пессимистически. По их мнению, желание «демонополизировать» рынок экспорта на нынешнем этапе развития энергетической отрасли может привести к преждевременной утрате госконтроля над экспортом электроэнергии.
«Возникает вполне реальная угроза того, что украинский экспорт перейдет под контроль «второго «РосУкрЭнерго», — считает, в частности, экс-министр топлива и энергетики Сергей Ермилов.
К мнению Ермилова стоит прислушаться, если учесть, что экспорт электроэнергии для отечественной энергосистемы крайне важен. Дело в том, что Украина располагает профицитом генерирующих мощностей, которые «заперты» внутри страны, так как технические возможности экспорта ограничены. При этом большая часть тех же тепловых энергоблоков нуждается в кардинальной реконструкции. Привлечь инвестиции в модернизацию ТЭС и строительство линий электропередач можно за счет расширения рынка сбыта в западноевропейском направлении, что возможно осуществить посредством всесторонней интеграции украинской энергосистемы в общеевропейскую.
Таким образом, экспортный энергетический потенциал страны можно рассматривать как способ привлечения инвестиций и как ключ к интеграции с европейской энергосистемой.
История конфликта
С момента своего назначения министром И.Плачков сделал в кадровой политике ставку на «своих» людей в лице выходцев из компании «Киевэнерго». В результате бывшие «киевэнерговцы» успешно осели на многих ключевых должностях в Минтопэнерго, НКРЭ, НАК «Энергетическая компания Украины», НЭК «Укрэнерго». Приведенный список должен был пополниться и госпредприятием «Укринтерэнерго». Однако Бугаев оказался единственным госменеджером, кто отказался «очистить» свое должностное место под креатуру министра, что стало своеобразным прецедентом в отрасли.
Конфликт с Бугаевым развивался в несколько этапов. Все началось в марте 2005 года, когда Иван Васильевич предложил действующему директору госпредприятия Олегу Бугаеву уволиться из «Укринтерэнерго» с тем, чтобы создать новую фирму по экспорту электричества и перейти работать в нее.
Бугаев ответил отказом. Как сообщил Олег Анатолиевич, корпоративные интересы возглавляемого им предприятия оказались ему ближе. Бугаев работал в «Укринтерэнерго» с момента его создания в начале девяностых и за этот период ГП удалось пережить немало часто сменяющихся министров.
С момента отказа отношения между директором «Укринтерэнерго» и руководством Минтопэнерго приобрели конфронтационный характер. По словам Олега Анатолиевича, следующим яблоком раздора послужили попытки Плачкова и его первого заместителя Продана навязать «Укринтерэнерго» новых зарубежных операторов для заключения экспортных контрактов. Бугаев последовательно отказывался от навязываемых фирм, так как те, по его словам, либо не имели соответствующего опыта и не отвечали квалификационным требованиям, либо предлагали невыгодные финансовые условия.
Противостояние закончилось попыткой отстранить Бугаева от руководства «Укринтерэнерго» в ноябре 2005 года. В момент пребывания Бугаева на больничном Ю.Продан, занимавший на то время, помимо должности первого замминистра, еще и должность президента НАК «ЭКУ», подписал приказ о назначении и. о. директора «Укринтерэнерго» Евгения Глушака. Глушак, как и Плачков с Проданом, является выходцем из компании ОАО «Киевэнерго».
Стоит отметить, что руководители госпредприятий в Украине относятся к категории наиболее незащищенных с точки зрения трудового законодательства работников и уволить их не составляет особого труда. Для этого достаточно не более двух недель. Но, по-видимому, «дела» не ждали и стоили того, чтобы избавиться от мешающего директора без соблюдения формальностей.
Тем не менее Глушак продержался в «Укринтерэнерго» недолго, так как Бугаев отстоял в судах свое право возглавлять предприятие и уже в декабре вышел на работу.
Примечательно, что присутствие Глушака в «Укринтерэнерго» в ноябре-декабре прошлого года совпало по времени с началом процесса перезаключения контрактов госпредприятия на экспорт электроэнергии с западноевропейскими операторами на 2006 год. Новые договоры предусматривали более выгодные для Украины ценовые условия, что в конечном итоге позволило повысить цену украинского электричества в договорах от 6% до 36% или в среднем на 22,2%. Минтопэнерго совместно с НАК «ЭКУ» не преминули представить данный факт как собственную заслугу. В то же время Бугаев был обвинен в недостаточно активной работе по пересмотру ценовых условий во внешнеэкономических контрактах «Укринтерэнерго», в невыполнении финансового плана за 2005 год, а также в подписании хоздоговоров на сумму 100 тыс. грн. без согласования с НАК «ЭКУ».
Олег Анатолиевич некоторое время хранил молчание, а в марте 2006 года выступил с опровержением предъявленных ему обвинений. Как следовало из его публичных высказываний, работу по пересмотру ценовых контрактных предложений в сторону их улучшения в 2005 году осуществлял именно он, а не Глушак, который успел лишь поставить свою подпись под одним из договоров.
Более того, как сообщил Бугаев, Глушак подписал экспортный контракт с венгерской фирмой Energy Capital по цене на 5 долл. за МВт·ч ниже той цены, которую предлагали первоначально сами венгры. В результате Украине, по словам директора Бугаева, был нанесен ущерб в размере около 100 млн. грн. О.Бугаев заявил о готовности подтвердить изложенные факты соответствующими документами, направленными в Генпрокуратуру и СБУ.
Интересно предположить: если бы Минтопэнерго при попытке уволить Бугаева не поторопилось и соблюло все необходимые формальные процедуры, быть может, никто бы в стране не вспоминал до сих пор об экспорте электроэнергии, а цена украинского киловатт-часа в Европе, возможно, так и оставалась бы на уровне 2005 года.
Отбросил Бугаев и обвинения в невыполнении финплана. По его словам, предприятию удалось за год сократить затратную часть на 6 млн. грн., а отсутствие запланированной прибыли в 5 млн. грн. объясняется потерями на курсовой разнице от ревальвации гривни в мае 2005 года. К тому же НКРЭ в сентябре прошлого года неожиданно повысила для «Укринтерэнеро» тарифы на электроэнергию на внутреннем оптовом рынке, что отняло у предприятия еще 2,8 млн. грн. планируемой прибыли.
В отношении практики несогласования договоров с НАК «ЭКУ» директор госпредприятия сообщил, что энергетический холдинг согласовывает их выборочно и затягивает этот процесс, чем тормозит хоздеятельность «Укринтерэнерго». К тому же НАК «ЭКУ» до сих пор так и не разработала сам механизм согласования.
Бугаев также обвинил руководство Минтопэнерго в автократичной управленческой политике и попытке перевести «Укринтерэнерго» на «ручной режим» управления посредством навязывания предприятию «своих» людей и «нужных» структур. В качестве доказательств своих обвинений директор ГП привел действия НАК «ЭКУ» по изменению устава госпредприятия в феврале 2006 года. В соответствии с измененным уставом в «Укринтерэнерго» вводилась надстроечная управленческая структура, а также должность президента предприятия, на которую был назначен Игорь Дроздов, еще один бывший соратник Плачкова по «Киевэнерго».
В начале марта Дроздов прибыл на предприятие как его президент в сопровождении бойцов военизированной охраны. При этом ни измененный устав, ни приказ о разрыве контракта с действующим директором предприятия Бугаеву представлены не были, что позволяло предположить нелегитимный характер действий Минтопэнерго и НАК «ЭКУ».
Вскоре Высший хозяйственный суд Киева приостановил действие приказа НАК «ЭКУ» об изменении устава «Укринтерэнерго», после чего история с легитимностью действий энергохолдинга оказалась предметом судебных разбирательств.
Видимо, осознание ненадежности схемы достижения контроля над «Укринтерэнерго» посредством заочного изменения устава и силового захвата офиса предприятия побудило Минопэнерго озвучить следующий алгоритм достижения цели: в марте Плачков заявил о планируемой передаче экспортных функций от ГП к семи генерирующим компаниям. Эта схема не нова, так как еще в декабре 2005 года Минтопэнерго нечто подобное уже озвучивало. Только тогда речь шла о создании структуры, альтернативной «Укринтерэнерго». Идея обосновывалась необходимостью ликвидации монопольного де-факто положения госпредприятия на рынке экспорта. Однако окончательные цели подобного проекта, как и механизмы его реализации, вызывали у специалистов больше вопросов, чем ответов. Возможно, поэтому Минтопэнерго решило «усовершенствовать» свой предыдущий проект, распространив его на генерирующие компании.
«Они не сумели уничтожить меня, поэтому решили уничтожить «Укринтерэнерго», — предприятие, которое Плачков не создавал», — так прокомментировал заявление министра Бугаев.
О рисках
внешних и внутренних
Как и в своих предыдущих начинаниях по свержению «неугодного Бугаева», руководство Минтопэнерго, в случае с планируемой передачей экспортных функций генкомпаниям, не сумело предоставить четкое обоснование последствий реализации проекта. Да и сам проект представлялся алогичным. Если уж и говорить о либерализации рынка экспорта, то почему только для «семи компаний»? И почему только для генерирующих?
Определенную логику можно было бы еще усмотреть в случае передачи функции экспортера компании «Западэнерго». Ведь именно с Бурштынской и Добротвирской ТЭС, принадлежащих этой компании, электричество транспортируется в пределах так называемого Бурштынского острова в Европу.
Но как быть с экспортом электроэнергии в Беларусь, который технически осуществляется всей украинской энергосистемой? Которая из семи компаний должна в этом случае поставлять электроэнергию в северном направлении?
Однако даже не этими вопросами при анализе проекта озадачиваются специалисты, имеющие иную, чем у отраслевого министра, точку зрения. Согласно их комментариям, передача экспортных функций генкомпаниям может иметь негативные последствия для экспортного потенциала страны. Во-первых, как отмечают в «Укринтерэнерго», конкуренцию при продаже украинской электроэнергии за рубеж следует развивать на внешних рынках среди ее импортеров, а не на внутреннем рынке среди ее экспортеров в лице отечественных энергокомпаний.
Суть проста: европейские операторы, столкнувшись с экспортными предложениями со стороны нескольких украинских субъектов, начнут выторговывать для себя более привлекательные ценовые условия. Проще говоря, отечественные экспортеры, толкаясь локтями, будут вынуждены сбивать цену друг другу. В конечном итоге электроэнергию для экспорта придут покупать на внутреннем оптовом рынке те поставщики, которые вынужденно пойдут на уступки зарубежным импортерам. Рано или поздно это произойдет, так как в случае подобной либерализации внутреннего рынка экспорта каждая из генкомпаний пожелает заработать дополнительные деньги на внешних поставках.
Во-вторых, как свидетельствует европейская практика, крупнейшие энергетические концерны, располагающие собственной генерацией, такие, как EdF, E.ON, RWE, MVM, электроэнергию напрямую не продают. Это связано с нежеланием рисковать собственными производственными и финансовыми активами при заключении контрактов.
Как известно, современные европейские энергорынки отличаются чрезвычайно высоким уровнем конкуренции, а также крайне жесткими договорными и финансовыми требованиями к поставщикам, в том числе и на рынках межгосударственных перетоков. Уровень открытости энергорынков в Польше, Словакии и Венгрии, куда Украина поставляет электричество, составляет от 35% и выше и должен достичь к 1 июля 2007 года, согласно требованиям Еврокомиссии, 100%. Это означает, что каждый потребитель или дистрибьютор вправе выбирать поставщика электроэнергии, будь то генкомпания, электростанция или трейдерская фирма, специализирующаяся исключительно на перепродаже электроэнергии. Наличие так называемых трейдеров или операторов в системе конкурентного свободного энергорынка позволяет экспортерам, производителям и потребителям стабилизировать объемы поставляемой или потребляемой электроэнергии, а также оптимизировать цену киловатт-часа.
Как правило, крупные операторы располагают десятками и сотнями контрактов на покупку-продажу электричества, иногда даже в нескольких странах, что позволяет им балансировать электрические и финансовые потоки, выигрывая на перепродаже. При этом требования как к оператору, так и к его поставщику в лице генкомпании предъявляются крайне высокие. Ведь в случае, если генерирующая компания не поставит трейдеру электроэнергию в нужные сроки и в нужных объемах, фирме придется докупать электричество для своего потребителя на бирже пиковых мощностей, где цена киловатта может оказаться в два-три раза выше, чем в долгосрочном контракте. Поэтому генкомпании, как и оператору, и любому другому поставщику, грозят крайне жесткие финансовые санкции в случае срыва контракта, которые тщательно прописываются в годичных договорах на поставку.
Специалисты отрасли вспоминают пример ликвидации компании Entrade, являвшейся дочерней структурой известного в Европе швейцарского концерна ATEL. Entrade в 2003 году подписала контракт с «Укринтерэнерго» на закупку украинской электроэнергии мощностью 200 МВт. Однако вскоре контракт с этой фирмой был благополучно расторгнут.
В свою очередь Entrade к моменту разрыва договорных отношений успела заключить соответствующие контракты на оговоренный с Украиной объем импорта со своими потребителями, что привело к существенным финансовым потерям фирмы, из-за которых Entrade прекратила свое существование. И это несмотря на то, что 200 МВт составляли всего 8% в общем портфеле контрактных соглашений Entrade на закупку электроэнергии.
Следует ли говорить, какому риску в случае выхода на европейский рынок может подвергнуть себя та же компания «Западэнерго», которая, в отличие от ничем не рискующего «Укринтерэнерго», располагает тремя тепловыми электростанциями, балансовой стоимостью в несколько раз ниже рыночной?
И, наконец, в-третьих: то же «Западэнерго», в случае заключения экспортного контракта, помимо внешних рисков, может столкнуться с внутренними опасностями. Неравнодушное отношение россиян к энергетическому экспортному потенциалу Украины, который может достичь 5—7 тыс. МВт в целом, общеизвестно. Россия в перспективе склонна рассматривать украинскую территорию как транзитный плацдарм для продвижения в европейском направлении.
РАО «ЕЭС России» неоднократно и особо не скрывая выражало свою озабоченность «Бурштынским островом», в состав которого входят принадлежащие «Западэнерго» Бурштынская и Добротвирская ТЭС, с которых осуществляется украинский экспорт в Венгрию, Польшу и Словакию. Предложения о реализации совместных инвестпроектов на Бурштыне или о совместном экспорте неоднократно звучали из уст президента РАО «ЕЭС России» Анатолия Чубайса.
В настоящее время активный интерес к высоковольтной магистральной линии электропередач (ЛЭП) Южно-Украинская АЭС — Исакча проявляет также компания ЗАО «Интер РАО «ЕЭС», 60% акций которой принадлежат РАО «ЕЭС России» и еще 40% — концерну «Росэнергоатом».
В планах «Интер РАО «ЕЭС» — налаживание экспорта электроэнергии по линии Южно-Украинская АЭС — Исакча из Приднестровья в Румынию. Этот отрезок имеет крайне важное значение для укрепления позиций россиян на молдово-балканском направлении, так как «Интер РАО «ЕЭС», помимо прочего, принадлежат Молдовская ГРЭС и болгарская электростанция «Варна».
В этой связи деятельность «Укринтерэнерго» вряд ли вызывает симпатии у «Интер РАО «ЕЭС», особенно после того, как нашему госпредприятию в прошлом году удалось потеснить россиян с рынка Молдовы.
Примечательно, что «РАО «ЕЭС» планирует продать пакет акций «Интер РАО «ЕЭС» другому российскому монополисту в лице ОАО «Газпром». Цель — повышение привлекательности «Интер РАО «ЕЭС». В этом случае западные устремления россиян может усилить мощное газовое лобби. Не исключено, что газово-энергетический российский симбиоз проявит себя и в украинской электроэнергетике, особенно если учесть грядущее повышение цен на газ, потребность отечественных ТЭС в голубом топливе, а также то, что потенциальным поставщиком газа на электростанции выступает «Укргаз-Энерго».
И если то же «Западэнерго» отправится в «свободное плавание» на европейский энергорынок, у россиян может возникнуть огромный соблазн взять внешнеэкономическую деятельность генкомпании под собственное «крылышко». В ход могут быть пущены самые разнообразные методы: предложения поставок газа на особых условиях, навязывание контролируемых операторов за рубежом, попытки коррумпирования высших должностных лиц в украинском ТЭК, «приватизация» менеджмента.
«Тактика российских монополистов на внешних рынках крайне жесткая и простая: для них вначале самое главное — это зацепиться на рынке», — сказал как-то автору один из отраслевых экспертов.
О мифах и реалиях
Не успели специалисты обсудить последствия возможной передачи экспортных функций генкомпаниям, как НАК «ЭКУ» выдала на-гора еще один свеженький «экспортный» проект.
В апреле энергохолдинг получил лицензию НКРЭ на право поставок электроэнергии по нерегулируемому тарифу. Объем поставок — не более 432 млн. кВт·ч в год. Официальное объяснение пресс-службы компании было следующим: лицензия НАКу нужна для осуществления соответствующей хоздеятельности.
Могло показаться, что энергохолдингу не хватает денег для финансирования своей деятельности. Хотя подобное выглядело странно: ведь одно только «Укринтерэнерго» перечисляет ежегодно на содержание центрального аппарата НАК «ЭКУ» около миллиона гривен.
Однако чуть позже появилась другая версия: как сообщила начальник отдела лицензирования электроэнергетики НКРЭ Екатерина Березовская, НАК «ЭКУ», подавая документы на получение лицензии, аргументировала свои действия намерением поучаствовать в экспорте электроэнергии. И хотя объем электричества, который энергохолдингу разрешено поставлять согласно условиям лицензии, выглядит мизерным (планируемый экспорт «Укринтерэнерго» в 2006 году превышает 8 млрд. кВт·ч), сам факт появления на рынке очередного потенциального экспортера в лице НАК «ЭКУ» вызвал у специалистов недоумение. Складывалось устойчивое впечатление, что руководство Минтопэнерго, в полном подчинении которого пребывает НАК «ЭКУ», не имеет должного видения, как следует развивать государственную экспортную политику в электроэнергетической сфере.
Это впечатление усиливалось предыдущими неоднократными комментариями первых руководящих лиц отраслевого ведомства о деятельности «Укринтерэнерго», которые, мягко говоря, не совсем соответствовали реальным фактам. Тем не менее некоторые однозначные высказывания руководителей Минтопэнерго, подкрепленные соответствующей информкампанией, позволили навязать общественности ряд стереотипных и ошибочных суждений об экспорте украинской электроэнергии. Эти суждения переросли со временем в своеобразные мифы, которые, похоже, служат идеологической опорой Минтопэнерго.
Миф №1: «Укринтерэнерго» занижает экспортную цену украинской электроэнергии
Как сообщил ранее Плачков, «Укринтерэнерго» в 2005 году экспортировало электроэнергии на 95 млн. долл., в то время как зарубежные операторы перепродали украинское электричество за 365 млн. долл.
Для специалистов отрасли, которые имеют представление об устройстве энергорынков в Европе, информация, изложенная министром, представляется более чем некорректной.
Первое. Есть цена электроэнергии на межгосударственных перетоках, есть оптовая цена внутренних рынков, а есть розничные тарифы для конечных потребителей, которые в Европе, кстати, тоже дифференцированы в зависимости от объемов потребления. Так, конечный розничный тариф для различных промышленных потребителей может отличаться более чем в два раза. Еще более существенно разнятся между собой величины оптовых и розничных тарифов.
«Укринтерэнерго» реализует электричество в базовом режиме нагрузки на украинской границе на условиях DAF и не имеет ни лицензии, ни возможностей для того, чтобы выступать в качестве оператора на европейских энергорынках.
В свою очередь, европейскому оператору, чтобы иметь возможность поставить украинскую электроэнергию своему потребителю, следует уплатить все необходимые сборы (таможенный, плату за вход в зону ETSO, плату за транзит от границы до собственных сетей, плату за услуги энергосистемы по диспетчеризации), обеспечить резервирование поставок, оплатить риски, привлечь кредиты под внесение финансовых гарантий и т.д. Так что объективно цена экспортной электроэнергии не может быть выше, чем на внутреннем оптовом рынке. В Польше, к примеру, оптовые расценки на киловатт-час в 2001—2004 годах колебались в пределах 2,9—3 евроцентов.
Второе. Украина продает крайне некачественную электроэнергию на крайне конкурентных энергорынках в европейских странах, что не может не сказаться на ее цене. Достаточно подробно рассказал «ЗН» об условиях покупки украинского электричества в Польше председатель правления компании AО Zomar (польский контрагент «Укринтерэнерго») Станислав Адамяк.
В частности, Польша отличается крайне профицитной энергосистемой и избытком генерирующих мощностей. При максимальной потребности польских потребителей в 24100 МВт мощности в зимнее время, электростанции в этой стране работают на уровне мощности 34700 МВт. Невостребованное на внутреннем рынке электричество экспортируется. При этом более 50% польского энергорынка заблокировано долгосрочными договорами между электростанциями и поставщиками. Украине приходится конкурировать на оставшейся части рынка. При этом «Укринтерэнерго» не способно предоставить Zomar ни гарантии бесперебойных поставок, ни гарантии отсутствия колебаний заказанной мощности. Более того, на довольно изношенной Добротвирской ТЭС нередко случаются аварии, в результате которых экспорт в Польшу приостанавливается на неопределенный срок и Zomar приходится докупать недостающее электричество для своих потребителей на бирже по ценам, в два-три раза превышающим стоимость киловатта в базовом режиме поставок.
«Укринтерэнерго» приходится согласовывать график поставок электроэнергии в Польшу буквально в «ручном режиме» на несколько дней вперед, в то время как условия современных экспортно-импортных контрактов в Европе оговариваются текстами многотомных договоров, когда экспортер и импортер несут равноценную финансовую ответственность за выполнение сделки. Аналогичная картина складывается и при поставках украинской электроэнергии в другие страны.
Понятно, что в подобных условиях украинское электричество никак не может соперничать по цене с электроэнергией из других стран на оптовых европейских энергорынках. Более того, энерготрейдеры, реализующие украинскую электроэнергию в Европе, обязаны внести 100-процентную банковскую финансовую гарантию за весь объем поставки, что приводит к дополнительным существенным потерям. Поэтому экспорт электроэнергии осуществляется, как правило, по индивидуальным схемам, не вписывающимся в общеевропейские требования, а сам процесс вхождения в Европу для украинских энергетиков крайне сложен. К примеру, в свое время «Укринтерэнерго» потратило несколько лет, чтобы наладить с 1994 года поставки электричества в Польшу.
В схожих условиях находится и Беларусь, которая также экспортирует свое электричество в Польшу по индивидуальной схеме приграничными локальными сетями электропередач и по более низкой цене, чем Украина.
Выход из положения есть и состоит он в скорейшей евроинтеграции украинской энергосистемы и присоединении Украины к европейским энергосистемам UCTE и ETSO. Однако тот же Плачков начал более-менее активно вести эту работу только после получения резолюций «сверху», появившихся после обстоятельной записки Бугаева, направленной в адрес премьер-министра и СНБО. До этого руководство Минтопэнерго совместно с РАО «ЕЭС России» изучало возможность строительства вставок постоянного тока (ВПТ) на западной границе Украины. Однако, по утверждению специалистов, строительство ВПТ отдаляет возможность синхронизации энергосистем Украины и Европы, ограничивает перспективы расширения экспорта несколькими сотнями мегаватт вместо возможных 5—7 тысяч, а главное, позволит беспрепятственно выйти на европейские рынки российским коллегам-конкурентам.
Третье. «Укринтерэнерго» долгое время экспортировало некачественную электроэнергию в Европу по более высоким ценам, чем сложились на европейских рынках. Это оказалось возможным благодаря тем же индивидуальным схемам, а также заключению предприятием долгосрочных зарубежных контрактов. Цена украинского киловатта начала отставать от европейского только с началом процесса повышения энерготарифов в условиях либерализации западных энергорынков, а также с ростом требований к качеству электричества в восточноевропейских странах.
Так что обвинять «Укринтерэнерго» в сознательном сдерживании экспортных цен по меньшей мере некорректно.
Миф №2: повышению
экспортных цен препятствует лично Бугаев
Парадоксальный миф, так как за всю историю деятельности «Укринтерэнерго» экспортные цены повышались как раз благодаря стараниям Бугаева.
Впервые это произошло с начала 2004 года, после того, как по инициативе нынешнего директора госпредприятия украинская сторона в 2003 году попыталась поставлять электричество в Венгрию при посредничестве двух операторов и тем самым повысить цены. И хотя тот контракт был заблокирован, усилия Олега Анатолиевича не пропали даром, так как «Укринтерэнерго» в результате удалось подписать договор с компанией System consulting с ценой, на 10% превышающей прежнюю.
Активную работу по пересмотру ценовых предложений Бугаев вел и на протяжении 2005 года, что стало возможным после того, как экс-президент компании НАК «ЭКУ» Олег Дубина в феврале 2005 года назначил его на должность директора ГП. Так, еще весной прошлого года Бугаеву удалось договориться со словацкой компанией Korlea о дополнительных поставках электроэнергии по более высокой цене. По утверждению Олега Анатолиевича, руководство Минтопэнерго тогда достаточно долго блокировало новый контракт.
Окончательным итогом работы Бугаева в 2005 году, как известно, стало повышение цен на 2006 год во всех экспортных контрактах с европейскими контрагентами. И руководство Минтопэнерго уже давно данный факт не отрицает.
Миф №3: деятельность
«Укринтерэнерго» бесполезна, так как не приносит государству прибыли
Собственно говоря, «Укринтерэнерго» не является тем предприятием, на котором государству стоит зарабатывать прибыль. Прибыли «Укринтерэнерго» должно хватать исключительно на обеспечение операционной деятельности. Не больше и не меньше.
Дело в том, что «Укринтерэнерго» — это компания, которая работает фактически на фиксированном тарифе. «Энергорынок» устанавливает ей цену закупки электроэнергии на внутреннем оптовом рынке, исходя из экспортной цены по каждому внешнеэкономическому контракту. Соответственно, прибыль «Укринтерэнерго» может оказаться выше плановой только в случае заключения на протяжении года дополнительных экспортных договоров.
В противном случае повышения прибыльности «Укринтерэнерго» можно достичь лишь посредством соответствующего занижения цены киловатт-часа на внутреннем оптовом рынке, что попросту будет означать перекладывание денег из кармана генерирующих компаний в карман ГП с соответствующим повышением налоговой нагрузки на отрасль.
Поэтому целью деятельности «Укринтерэнерго» является не получение прибыли, а обеспечение загрузки отечественных электростанций за счет выхода на внешние рынки, а также продвижение стратегических интересов Украины в плане завоевания зарубежных энергорынков.
Миф №4: «Укринтерэнерго» — монополист, и рынок экспорта нужно демонополизировать
«Укринтерэнерго» на сегодняшний день можно считать фактическим монополистом, однако предприятие не является монополистом естественным.
Украинское законодательство не запрещает заниматься экспортом электроэнергии любому желающему субъекту рынка, и некоторые субъекты этим правом пользовались. К примеру, компания НАЭК «Энергоатом», экспортировавшая в 2004—2005 годах электроэнергию в Россию по цене 1,4 цента за 1 кВт·час, что фактически было равно закупочному тарифу на продукцию атомщиков на внутреннем оптовом рынке. Или ГП «Энергорынок», пытавшееся одно время экспортировать электричество в Молдову. Ничем хорошим, кроме увеличения дебиторской задолженности «Энергорынка» на несколько миллионов гривен, это не закончилось.
Так что, возможно, не стоит торопиться передавать экспортные функции от одной госструктуры другим? Может быть, вначале следует подумать, как и для чего это нужно делать?
На пути к тени
Можно, конечно, гипотетически допустить, что Бугаев или какие-либо другие лица действительно сдерживают рост экспортных цен на украинскую электроэнергию и являются при этом «плохими» парнями. А вот в Минтопэнерго работают парни «хорошие» и радеют исключительно о госинтересах. Безусловно, руководители энергетического ведомства при подобной постановке вопроса окажутся в более выигрышном положении: многие представители СМИ, как правило, склонны доверять людям, находящимся у руля энергетической отрасли.
Однако любой кредит доверия имеет лимиты. И рано или поздно, но закономерно возникнет вопрос: а чем, собственно, «хорошие» парни лучше парней «плохих»?
В чем заключается смысл экспортной политики нынешнего Минтопэнерго? Только лишь в многочисленных и неумелых попытках избавиться от неугодного госменеджера? Жидковато как-то получается. И где гарантия того, что сумбурные и непоследовательные действия нынешних руководителей отрасли в экспортной политике способны принести пользу отечественной энергетике?
И как сочетается с государственными интересами деятельность юридической фирмы «АРКА», которая оказывала активное сопровождение Минтопэнерго и НАК «ЭКУ» в конфликте этих структур с «Укринтерэнерго», и учредителями которой являются Светлана Плачкова — жена Плачкова, а также Елена Березовская — жена Продана.
Как сочетается с госинтересами деятельность еще нескольких структур, зарегистрированных Плачковой и Березовской в январе-феврале 2005 года? В частности, таких компаний, как ООО «Аудиторская фирма «АРКА», ООО «Консалтинговая фирма «АРКА», ООО «Киевэнергострой», ООО «Инвестконсалтинг», ООО «Киев Антик»? Может быть, все эти фирмы были созданы исключительно для того, чтобы жены помогали своим мужьям защищать госинтересы в энергетике от «плохих» парней?
Защищать примерно так, как их защитили на конкурсе по оказанию аудиторских услуг, объявленном ОАО «Харьковоблэнерго» в 2005 году, когда победителем была признана «Аудиторская фирма «АРКА», запросившая за работу 73,2 тыс. грн., в то время как проигравшая фирма оценивала свои услуги в 32 тысячи? Примечательно, что «Харьковоблэнерго» в конечном итоге подписала договор с компанией «АРКА» на 96 тысяч.
По утверждению специалистов отрасли, пример подобной «защиты» госинтересов семейными кланами, сформировавшимися вокруг кресла нынешнего министра топлива и энергетики, отнюдь не единичен. На этом фоне лишь усиливается впечатление неясности того, насколько соответствует госинтересам та непрозрачная и хаотичная политика, которую осуществляет нынешнее руководство Минтопэнерго в экспортном направлении.
Между тем в сфере энергетического экспорта ничего придумывать не надо. Все уже давно придумано и закреплено в Энергетической хартии и соответствующих энергетических директивах Евросоюза. Одно из требований к либерализованным энергорынкам — обеспечение беспрепятственного доступа третьих лиц к энергопоставляющей инфраструктуре, в том числе и на межгосударственных перетоках. Любой субъект, отвечающий квалификационным и финансовым требованиям, может поучаствовать в экспорте электроэнергии. Подобная норма уже давно действует на либерализованных европейских энергорынках. Рано или поздно она будет действовать и в Украине.
Вот только, как считают специалисты, политика либерализации в энергетике должна осуществляться в контексте общей реформаторской евроинтеграционной политики в отрасли. Это означает, что вначале нужно добиться финансовой стабилизации энергокомпаний, адаптировать отечественное законодательство в энергетике к современным европейским нормам, начать процесс внедрения конкурентного энергорынка, сформировать четкую и последовательную приватизационную и инвестиционную государственную политику в отрасли, а также приступить, наконец-то, к реальному, а не декларативному процессу энергетической евроинтеграции.
В то же время отпуск рынка экспорта в «свободное плавание» в условиях административно-зависимого энергорынка, финансовой и управленческо-организационной несостоятельности генкомпаний, а также чрезмерной коррумпированности энергетической отрасли в целом может обернуться преждевременной утратой государственного контроля над экспортными потоками в пользу теневых структур.
Вряд ли украинская энергетика от этого выиграет.