— Посмотри, молодежь какая веселая! Весь день на ногах за прилавком — а радуются, смеются...
— Понимаете, они ничего в жизни не видели, кроме базара. А у нас с вами была другая жизнь.
Из разговора двух женщин бальзаковского возраста,
торгующих скобяными
изделиями на центральном рынке Чернигова.
Лишь трое из каждой десятки предпринимателей нашего города заняты какой-либо деятельностью в сфере производства или оказания бытовых услуг. Удел остальных — торговля. «Купи-перепродай». То ремесло, которое изобретатель конвейера Генри Форд называл ненаказуемым преступлением перед обществом. Все больше и больше жителей Полесья связывают сегодня надежды на будущее с небольшим индивидуальным бизнесом. Это неудивительно. Высшее образование девальвировалось до крайней степени. Местные вузы превратились в настоящие фабрики безработных, насосы по выкачиванию денег из доверчивых абитуриентов. Региональная власть много говорит сейчас о небывалом росте промышленного производства, без особых на то оснований ставя себе его в заслугу. Но достаточно сравнить количество числящихся на крупных предприятиях специалистов с количеством работников, реально проходящих через турникеты проходных, чтобы понять нежелание многих земляков ставить свою судьбу в зависимость от непредсказуемого благополучия индустриальных гигантов.
Отбить охоту к производительному труду у человека, имеющего к тому склонность, не просто. Поэтому число предпринимателей-индивидуалов, желающих что-то производить, потихоньку растет. Но обольщаться этим особо не стоит. Все равно подавляющее большинство из пары сотен человек, пополняющих ежемесячно в Чернигове армию физических лиц, регистрирующихся как субъекты мелкого бизнеса, идут торговать. Впрочем, почти наверняка торговали они и раньше. Как наемная рабочая сила, реализаторы. Теперь вот надеются «подняться». Обрести новый статус.
Всего мелких предпринимателей в нашем городе чуть более восьми с половиной тысяч человек. (И приблизительно 30 тыс. субъектов предпринимательской деятельности по области.) Удельный вес отчислений, осуществляемых ими в бюджет, крайне невелик по сравнению с другими статьями дохода. Сказать, что они держат на своих плечах регион, никак нельзя. Мы попытались выяснить, какие именно сферы деятельности, кроме коммерции, пользуются в этой среде наибольшей популярностью. Оказалось — транспортные услуги, парикмахерское дело, столярные работы, производство мебели... Однако качество тех же столов и кресел, изготавливаемых кустарно, несопоставимо с фабричным, хоть и выглядят они порою неплохо. Фирменные магазины стараются этими изделиями не торговать.
— А вы спросите у них, где они дерево сушили? В лучшем случае — на солнышке.
— А надо?
— В сушилке! Страшно энергоемкий процесс, любого сегодня по миру пустит. А где они поролон берут? Мебельный это поролон или нет? Можно его в квартире держать и не заболеть астмой? Меня по двадцать раз все службы проверяют, включая санстанцию. А их? Частник, производящий мебель из... чего попало, может иметь сто и даже сто пятьдесят процентов прибыли. Для мебельной фабрики, которая вынуждена делать все в соответствии с ГОСтами, и десять процентов подъема — много.
— Почему же вы не хотите заработать на более дешевом товаре?
— Потому что у меня постоянное место работы. Если через год-полтора купленное здесь кресло развалится, покупатель предъявит претензии. А рыночные реализаторы за это время семь раз поменяются.
— Можно сослаться на вас в статье?
— Очень прошу не называть мою фамилию. По опыту знаю, что такая откровенность на пользу мне и моим сотрудникам не пойдет.
Из разговора с директором магазина.
Было время, когда слова «предпринимательство» и «социальный прогресс» казались едва ли не синонимами. Университетские преподаватели экономики обосновывали эту мысль математическими формулами, ссылаясь на «чикагскую экономическую школу» и «японское чудо». Людям попроще на ум приходили литературные клише — слова из детских книжек о Левше-мастере да крепком купеческом слове... Соответственно — все явно не в ту степь загибающиеся пути развития отечественного рынка представлялись чем-то временным, случайным, либеральной экономике в принципе не присущим. Казалось, что свободная конкуренция в сочетании с не ограничиваемой административно инициативой непременно сровняет все отклонения от проторенной другими странами дороги к оздоровлению общества...
Готовя эту статью, мы подняли старые магнитофонные записи и документы. Разложили их по годам и датам. Получилась удивительная картина. Менялись имена, реквизиты государственных учреждений, термины. Но все время, все время выпирало на первый план одно и то же: клиническое нежелание черниговских предпринимателей (от самых первых зачинателей кооперативного движения, обслуживавших земляков на сомнительного качества чебуреках, до нынешних сейлеров, продающих согражданам грязное, разбавленное масло и растворимый кофеек подвально-гаражного производства, состоящий из жареного гороха с синтетическим кофеином) выпускать товары на уровне лесковского Левши и держать купеческое слово.
...Пожалуй, вот оно — начало черниговского предпринимательства. 1986 год. Эпоха горбачевского нэпа. Разгар антиалкогольной кампании. В нашем городе выявлены 17 очагов самогоноварения и зарегистрированы два кооператива. Есть четкая партийная директива: довести число кооперативов до 15.
— Дело это, товарищи, новое — и для нас, работников исполкома, и для финансовых органов. Но делать его надо, ведь люди, которые пожелают заниматься индивидуальным трудом, будут способствовать решению государственной большой социальной значимости задачи, — звучит с трибуны сессии городского совета. А городская санэпидстанция уже поднимает руки, не в силах справиться с тем валом продукции, которую залпом выбросили на рынки предприимчивые люди.
Козинаки, изготовленные с помощью паяльной лампы. Воздушный рис с примесью плавленого целлофана. Сладости, которые лучше спрятать и от детей, и от взрослых.
— Что это?
— Конфетки на палочках.
— А палочки из чего? Пластмасса пищевая?
— Та нет. Провод из кабеля.
Нет уже санитарного врача Олега Шарамко, одного из участников вышеприведенного диалога. Но голос его, сохранившийся на пленке, произносит слова, под которыми и сегодня любой санитарный врач подпишется: контролирующие инстанции просто не в состоянии отследить все подобные изделия и продукты. А количество того, что никоим образом не может без риска для жизни быть выпито, съедено или надето, с развитием частного бизнеса возросло в свободной продаже взрывообразно.
...Пролистываем целый ворох бумаг. Фоном — рушащаяся империя, зарождающаяся независимость... Чьи-то взлеты, чьи-то трагедии. Еще челноки возят товары не к нам, а от нас (все подчистую вытаскивают в Польшу — от утюгов до супердефицитных лекарств). Еще не стали респектабельными бизнесменами отмороженные местные рэкетиры. А динамика отношений «предприниматель—покупатель (потребитель)» ничем не отличается от сегодняшней. Купить подешевле. Загнать подороже, «кинуть», где только можно. Те, кто пытается играть по другим, честным правилам, имеют куда меньшие шансы на выживание. Никак не похоже все это на японскую идиллию: прилежный предприниматель-индивидуал с помощью личного станка-автомата вырабатывает высочайшего качества подшипники для индустриального гиганта «Хонда»... Мечта, утопия, фантастика антинаучная. Нет у нас такого никогда не было и не намечается.
Заколдованная земля какая-то. Даже предприниматели, приехавшие из дальнего зарубежья, начинают мухлевать. 90-е годы... Море выявленных нарушений на рынках. Не выявленных — еще больше. Скандал вокруг частного кафе, открытого гражданином Германии. Еду готовили с грубейшими нарушениями санитарных норм, хозяин во время проверки прибег к языку жестов: демонстрировал готовность употребить акт санэпидстанции в целях личной гигиены, о чем и проинформировала обалдевших завсегдатаев престижной общепитовской точки местная пресса.
Третье тысячелетие. Директор одного из местных рынков строит особняк-гигант на месте бывшего пионерлагеря в лесопарке Еловщина, заповедной зоне. На базарах периодически появляются изделия и продукты, опасные для здоровья. (Речь не идет о банальных консервах с просроченными датами годности, мокром сахаре и т.п.) Испив кофейку с импортной наклейкой, едва не выпадает из нынешнего смутного времени в Вечность наша старинная знакомая, врач-кардиолог В.Войтович. В произведенных на Черниговщине напитках выявляют вирус гепатита А. Диагноз «отравление неизвестным ядом» становится обычным делом для местных врачей и патологоанатомов. Добиться расследования подобных эпизодов оказывается делом почти невозможным. А ведь когда-то случаями массовых отравлений — в силу их уникальности и общественной опасности — занимался КГБ... Недавно областная газета проинформировала читателей о том, как по цвету и форме костей отличить собачье мясо от свиного, а кошачье — от крольчатины.
Работая над статьей, мы не ограничились анализом архивных материалов, а подолгу беседовали с людьми, благополучно интегрировавшимися в рыночную экономику Черниговщины. Теми же мелкими коммерсантами, таксистами... И пришли к определенным выводам. Во-первых, сама система, скажем так, «грязной игры», принятая сегодня в среде предпринимателей-индивидуалов, стала самовоспроизводящейся. Она мало зависит от воли и желания вовлекаемых в нее. И перемалывает даже тех людей, в чьих нравственных установках прежде сомневаться не приходилось. Для черниговского реализатора нет никакой проблемы в том, чтобы загнать покупателю негодный товар. Для таксиста-частника не является предметом тяжких раздумий участие в еще менее симпатичных начинаниях (от продажи наркотиков до перевозки нелегальных мигрантов через пограничную область или посредничество в секс-бизнесе). Это — жизнь. Это уже почти входит в профессию.
Книжкой «Что такое хорошо и что такое плохо» один наш знакомый растопил печку на даче. Разбираться, что есть добро и что зло, эти люди предоставляют церковникам, исправно отстегивая им процент «во спасение души», а сами вникать в столь тонкие материи не хотят. Любой социолог объяснит: подобная установка на перманентное нарушение юридических и нравственных норм является признаком того, что данная общественная группа находится в так называемом предмаргинальном состоянии. Крайне нестабильном и непредсказуемом. Прямым подтверждением этому является постоянное участие представителей малого бизнеса во всевозможных акциях гражданского неповиновения — митингах, забастовках, пикетированиях госучреждений. Впрочем, было бы верхом непорядочности с нашей стороны не отметить, что требования, выдвигаемые ими властям, в основе своей справедливы (усиление борьбы с коррупцией, социальные гарантии населению, отставка дискредитировавших себя должностных лиц). И чем справедливее эти требования, тем неадекватней реакция на них областного и городского руководства.
Во-вторых, как бы ни пытались идеологи рыночного либерализма воспеть «конверсию» представителей престижных, но не востребованных профессий в предпринимателей-индивидуалов — это не норма. Ненормально, когда высококлассный пилот торгует копченым салом, перспективный ученый-химик — радиодеталями, отличный врач — железяками, а поэт, которого один из нас интервьюировал несколько лет тому назад по просьбе литературной редакции Радио России, — низкокачественным алкоголем. Между тем такое положение вещей существует. И, без сомнения, является серьезным, хоть и подспудным источником общественного напряжения.
И наконец, последнее. Степень реальной свободы черниговских предпринимателей (и мелких, и крупных), уровень их независимости от местных властей не столь велики, как кажется. И областное, и городское руководство обладает целым рядом как законных, так и неформальных, неафишируемых средств влияния на любое частное лицо, негосударственное предприятие или общественную организацию региона. Средства эти активно применяются для сведения личных счетов. Но никогда — с более благородными и общественно значимыми целями.
Черниговское предпринимательство больно. Болезнь эта хроническая, врожденная. Но кто сказал, что она неизлечима? Равным образом никто и не утверждал, что та злокачественная мутация, которая произошла у нас с оправдавшими себя в других странах экономическими отношениями, — результат случая или нашего специфического менталитета. Наверное, гораздо более точным будет утверждение, что в сохранении «статус-кво», вечного состояния «мутной водицы» слишком много заинтересованных. Потому сами по себе, естественным, эволюционным путем оптимизироваться рыночные процессы и не хотят. Ведь экономическое процветание неизбежно связано с порядком. Порядком, равным образом не выгодным и для недобросовестного предпринимателя, и для государственного чиновника, привыкшего строить свое благополучие на фундаменте чужих проблем.
Впрочем, больше оптимизма! Ведь в нынешних непредсказуемых условиях предпринимательство (как мелкое, так и крупное) умудряется выживать.
— Раньше было как? И то не так, и это не слава Богу. Пока не понял, наконец, что надо идти обычной, проторенной дорогой, а то ведь со свету этот тип сживет. Прихожу куда надо с бухгалтером, поднимаюсь на второй этаж, достаем платежную ведомость, там графа о якобы прочитанных лекциях — и вручаем конверт. Это поначалу. А потом по лицу понял: не хочет он в ведомости расписываться и бухгалтер ему не нравится, лишний там бухгалтер. Так теперь просто: вручаю «зелененькие» — и зеленый свет гарантирован.
Из случайно услышанного разговора.
Частное предпринимательство как самостоятельное социально-экономическое явление существует в Украине более десяти лет, развиваясь в сложных условиях нестабильного политического климата.
В 2000 году действовало более 1,4 млн. субъектов малого предпринимательства, в т.ч. 226 тыс. малых предприятий, на которых работало почти 1,7 млн. чел. Кроме малых предприятий, в соответствии с украинским законодательством, субъектами малого предпринимательства являются физические лица — индивидуальные частные предприниматели, которых зарегистрировано почти 1,2 млн. лиц.
Ныне на 10 тыс. населения Украины приходится 45 малых предприятий (в 1991 году было 9).
Объем продукции, произведенной малыми предприятиями, составлял в 2000 году 34 млрд. грн., что на 48 процентов больше, чем в предыдущем. Выручка (валовой доход) от реализации продукции (работ, услуг) увеличилась почти на 50 процентов (к 1999 году) — с 78 млрд. грн. до 115 млрд. грн., фонд оплаты труда увеличился с 2,6 до 3,9 млрд. грн. (почти 50% к 1999 году).
Уровень развития мелкого предпринимательства в Украине, измеряемый по общепринятым в промышленно развитых странах показателям, явно недостаточен. Так, на 1000 украинцев приходится в среднем лишь пять малых предприятий, тогда как в странах—членах ЕС — не менее 30. Только в Киеве распространенность малого бизнеса в два раза выше среднеукраинской — здесь на 1000 жителей приходится 11 малых предприятий.
Анализ состояния мелкого предпринимательства еще раз показывает, что малый бизнес в Украине все еще не стал одним из доминирующих факторов в развитии экономики, обеспечении занятости населения (как показывают статистические данные, доля мелкого предпринимательства по показателям занятости составляет 14%, тогда как в странах Европейского союза — 65%).