Должно государство контролировать цены на продукты социальной корзины или нет? Ответ на этот вопрос искали знатоки рынка, власть и рядовые граждане. Дискуссия особенно заострилась в прошлом году осенью - накануне принятия решения (хотя и временного) об отмене государственного контроля - и в начале нынешнего лета, когда был одобрен новый документ об окончательном отказе от регулирования.
Несмотря на то, что аргументы сторон часто были диаметрально противоположными, как тогда, так и теперь победила правительственная позиция. Сначала, согласно постановлению Кабмина №656 от 22 сентября 2016 г., с 1 октября стартовал трехмесячный пилотный проект по временному ограничению государственного регулирования цен на продукты питания. Позже (с 1 июля 2017-го) государство окончательно отказалось вмешиваться в ценообразование социально важных продуктов.
Напомним, что в обоих случаях речь шла о муке, хлебе, макаронных изделиях, крупах, сахаре, говядине, свинине и мясе птицы, вареных колбасных изделиях, молоке, сыре, сметане, масле сливочном и подсолнечном, яйцах куриных (всего полтора десятка наименований), на которые более двух десятилетий максимальная наценка не превышала 15% для производителей и 15% - для продавцов.
И хотя за время действия пилотного проекта тотального неоднократного роста цен не произошло, они таки подскочили, приведя к подорожанию большинства продуктов питания. Правда, специалисты большей частью склонны объяснять это сезонным фактором, удешевлением нацвалюты и усилением фискального давления на сельхозпроизводителей. А еще - неэффективностью самой системы государственного контроля.
Советник министра экономического развития и торговли Дмитрий Романович в одном из интервью для СМИ сравнил госрегулирование с морской свинкой, - дескать, это и не свинка, и не морская. Так же и госрегулирование: оно якобы было и якобы не было. Ведь в течение 10 последних лет продукты, цены на которые контролировались, дорожали на 20% быстрее, чем те, что не подпадали под такой надзор. Да и во время самого пилотного проекта, когда сравнили цены разных периодов (квартал к кварталу), выяснили, что характер ценовых изменений не отличался.
Что же касается правительства, то оно свой окончательный вердикт по поводу регулирования цен на социально значимые продукты выносило, опираясь на выводы и предложения, сделанные Минэкономики с учетом мониторинга цен, проведенного Государственной службой статистики и областными госадминистрациями. Они сводились к тому, что отказ от государственного контроля существенно не повлиял на общую ценовую ситуацию.
Стоимость мяса и мясных изделий хотя и возрастала, но почти так же, как и до 1 октября. Подорожанию молока и молочных изделий во время пилотного проекта также нашли объяснение: оно наблюдалось в течение всего года. И даже ценовой прыжок овощей, которые осенью обычно дешевеют, не покачнул противников государственного регулирования. Его называли временным явлением, ссылаясь на то, что уже в декабре цены на эту группу товаров были ниже, чем в конце осени 2015 г.
На основе анализа цен всех прежде подконтрольных продуктов был сделан однозначный вывод: за время моратория на государственное регулирование цены возрастали не больше, чем обычно, и о стремительном росте после снятия контроля речь не шла. По словам премьер-министра Гройсмана, эксперимент не привел к ускорению инфляции и показал, что вмешиваться государству в ценовую политику производителей пищевой продукции нет необходимости.
Поэтому Кабмин признал действующую систему неэффективной и отменил ее своим постановлением №394 от 7 июня 2017 г. В документе, в частности, сказано, что главной целью этих изменений является: снижение административного давления на бизнес, устранение чрезмерного вмешательства государства в экономические процессы, развитие конкуренции и дебюрократизация (дерегуляция) в сфере ценообразования.
Действие постановления распространяется на: предельные торговые надбавки к оптовой цене производителя на упомянутые выше продукты питания; предельные уровни рентабельности и торговые надбавки на детское питание; предельные размеры платы за услуги, которые предоставляются в торговых объектах, на рынках по продаже продовольственных и непродовольственных товаров; предельные уровни цен, нормативы рентабельности (в размере не выше 20%) за предоставление в аренду торговых помещений (площадей), торгово-технологического и/или холодильного оборудования в торговых объектах, на рынках по продаже продовольственных и непродовольственных товаров.
Отныне бизнес сможет легко и оперативно менять стоимость прежде подконтрольных товаров и услуг в зависимости от ценовых колебаний рынка, и это позволит производителям быстрее реагировать на изменения конъюнктуры. К тому же отказ от государственного регулирования опосредованно будет способствовать повышению конкуренции, снижению административного давления на бизнес и устранению коррупционных рисков.
Так, отменив обязанность для производителей продовольственных товаров подавать в Госпродпотребслужбу обоснованность изменения оптово-отпускных цен на свою продукцию, Кабмин лишил их хлопот держать лишний персонал. Одновременно исчезла и правовая коллизия: законом предполагается декларирование цен производителями, а не согласование с местной властью, как это было на практике. Дело в том, что эти термины существенно отличаются: декларируя - производитель сообщает о ценах на свою продукцию, а согласовывая - просит их одобрить, что оборачивается волокитой и даже коррупцией. Ведь бизнес в стоимость своей продукции закладывал не только свои затраты, но и стоимость взяток для чиновников. Статистика это подтверждает: цены возрастали скорее именно на ту группу товаров, которая попадала под государственное регулирование.
Однако не все так однозначно. Есть много противников тотальной отмены государственного контроля на социальные продукты. Например, экс-министр экономики Владимир Лановой убежден, что, отказавшись от регулирования цен на продукты питания, государство умыло руки, заранее открестившись от ответственности в будущем за рост цен на продукты питания.
И даже если не быть таким категоричным, причины для опасения есть. Скажем, будет ли заинтересованность в производстве социальных продуктов. Например, хлеба, которого украинцы потребляют на треть больше, чем европейцы. По официальным данным, производство хлеба и хлебобулочных изделий, цены на которые подпадали под государственное регулирование, за период с 2000-го по
2016-й уменьшилось с 2,5 млн т до 1,1 млн т, т.е. более чем вдвое. И остается лишь надеяться, что после отмены государственного регулирования производители этой отрасли, которые изменили профиль или спрятались в тень, вернутся на уже свободный рынок, создадут конкурентную среду и снизят цены. Или же хотя бы будут сдерживать свои аппетиты ради получения бюджетных средств, выигрывая тендеры на поставки продуктов в школы, садики, больницы.
Поэтому, наверное, не надо было рубить с плеча и полностью отказываться от всего контроля. Прежде всего речь идет о 15-процентной наценке на товары потребительской корзины. После ее отмены не осталось никаких гарантий, что жадность обогащения не ослепит глаза товаропроизводителям. Заверения в том, что в бедной стране им выгоднее зарабатывать на объемах продукции, а не на завышенных ценах, что-то не очень убедительны. Как и утверждения, что на продуктовых рынках большая конкуренция, и опасения потерять там свое место будут ограничивать стремление к наживе.
Сейчас мы нередко видим заговор предпринимателей, к которым присоединяются даже продавцы-одиночки, реализуя товары по одинаковой цене. В такой ситуации многие специалисты советуют ограничить продавцов 15% наценки, сняв ее только с производителей. Особенно это касается крупных торговых сетей, где часто грешат спекулятивным формированием цен на товары.
Вывод напрашивается сам собой: отменяя государственное регулирование, прежде всего надо было учесть готовность страны к тому, что экономические законы должны диктовать правила на рынке. При этом государство должно было бы позиционировать себя партнером для бизнеса, заявив, что идет ему навстречу. Скажем, меняет тарифы на электроэнергию, газ, воду, другие ресурсы, необходимые для производства той или иной продукции. А бизнес, со своей стороны, должен был бы пообещать развивать производство и быть социально ответственным.